Fide Sanctus 1

Анна Леонова (2023)

Беларусь, Гродно, 2009-й год. Святослав — студент юрфака, который днём исправно идёт по стопам деспотичного отца, а ночью мечтает укрыть лицо ожогами: лишь бы не быть на него похожим. У него есть то, что нужно для «счастья», но нет ощущения, что жизнь принадлежит ему. Его девушка — копия его безвольной матери, а два друга — ангел и демон на плечах. Свят крутится ужом, чтобы завоевать уважение одного и не пораниться о поступки второго. Ему пророчат безупречное будущее — но пока он лишь безупречно одинок. Всё меняет случайное знакомство в унылый день октября. Вера остроумна, сильна духом и смела. Она блестящая студентка без «папы за спиной». Свят завидует ей; он хочет попасть в её сердце и заразиться её уверенностью — но скорее повторит судьбу родителей, чем признает это. Испугавшись опасных чувств, он совершает зловещую ошибку, которую вынужден скрывать: Вера не из тех, кто сочтёт это шуткой. А рассказать ей о его ошибке хочет, кажется, даже осень, даже первый снег; даже сам Город.

Первая часть дилогии

«Человеку надо мало:

чтоб искал

и находил.

Чтоб имелись для начала

друг один

и враг один.

Человеку надо мало:

После грома —

тишину.

Голубой клочок тумана.

Жизнь одну.

И смерть —

одну» ¹ .

ПРОЛОГ

Республика Беларусь, трасса М6; 7 мая 2010-го года

Как я хочу не знать. Как я хочу не слышать. Как хочу не быть очевидцем твоей дикой тоски по нему.

— ЗАМОЛЧИ! — ору я, делая тише проклятую песню. — Замолчи, мы на дороге!

На дороге в никуда.

Потные руки трясутся; я еле держу руль. Ветер влетает в салон и бьёт меня по щекам. Твоя ладонь тянется к дверце, отжимает ручку… И я слышу вой трассы под колёсами.

— ЗАКРОЙ!

Я сдвигаюсь к обочине и спешно давлю на тормоз. Форд нехотя замедляется. Отстегнув ремень безопасности, ты медленно выходишь наружу и опускаешься на колени. Твоё лицо белее свежего бинта, а глаза горят выжженными окнами. Я вылезаю из машины и чувствую, что дрожу. В ушах свистит шум трассы. Мимо меня — совсем близко — проносится Рено цвета бутылочного стекла. Я умираю от стыда. Все видят, какой я нелепый.

Я нелепый из-за тебя.

Я злобно кидаюсь к тебе, но ты неуклюже вскакиваешь и бежишь… обратно. В свой чёртов город, который мы наконец покинули. Я машинально бегу за тобой; от злости я почти не вижу землю.

Нагнать тебя просто; ты шатаешься и норовишь упасть.

Я хватаю тебя за плечи и поворачиваю к себе. Твои глаза сверкают отчаянием, а лицо горит. Ты упираешься руками мне в грудь и пачкаешь футболку кровью. Ты кричишь «выпустить» тебя, потому что ты «должна до грозы»…

— УСПЕТЬ?! — с жаром кричу я. — Куда?! Тебе нельзя бегать! Уймись! Посмотри, здесь солнце!

Я с трудом тащу тебя обратно, а ты бьёшься в моих руках, как буйный эпилептик. Твоя нога попадает мне по колену, и я мешком падаю на землю вместе с тобой, сходя с ума от гнева.

Нас никто не видит, но мне кажется, что видят все.

Сильнее всего на свете я хочу сейчас ударить тебя; бить изо всех сил, пока ты не заткнёшься.

Но я не могу этого делать: иначе всё будет кончено действительно навсегда.

— ЭТО ЗДЕСЬ СОЛНЦЕ! — кричишь ты, ударяя по земле. — А ТАМ БУДЕТ СНЕГ! ТЫ СЛЫШАЛ ПЕСНЮ? ТАМ СНЕГ! НУЖНО ТОЛЬКО ДОБЕЖАТЬ!

Ты не видишь нашего солнца! Тебе на него плевать!

— ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ БЕГАТЬ! И НЕ НУЖНО!

— НЕТ! — Ты размазываешь по лицу кровь вперемешку с землёй. — НУЖНО ПРОСТО ДОБЕЖАТЬ! СКАЖИ, ЗАЧЕМ ОНА ПОЗВОНИЛА ЕМУ?! ЗАЧЕМ ОНА ПОПРОСИЛА ЕГО?!

Я разгневан как никогда в жизни; я так хочу тебя ударить, что готов бить себя. А ты глядишь прямо в мои глаза и всё кричишь: так смело, словно уже не боишься даже смерти.

— ЗАЧЕМ ОНА ПОЗВОНИЛА ЕМУ?! ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ ОН ПОЕХАЛ ТУДА?!

Кричишь снова. Снова и снова.

А в изжаренном майским солнцем воздухе переливаются отголоски далёкой грозы.

Примечания

1

Роберт Рождественский