В магический дом требуется домовая

Анна Леденцовская

Кто не мечтает попасть в магический мир? Конечно, домашняя нечисть! Но Лушку никто и не спрашивал. Родной дом сносят, значит, ей – верная смерть. Кто же знал, что вместо этого домовушку будет ожидать другой мир и старый ботинок в придачу? Как призвали?! Кто?! Вот эта голодная пигалица? Башмак в пентаграмму сунула, а теперь командовать пытается?! Домовых в мире нет? Непорядок! Мелкую накормим, конечно, раз смерть отменяется! Почему полезной нечисти в новом мире нет, разберемся! Дом магический? Это хорошо! А папа? Что папа? Пускай возвращается, и его накормим!

Глава 6. Хорошо забытое старое

Поль настороженно вглядывался сквозь розовые стекла очков в неведомое существо, до этого бывшее для него просто неизвестной маленькой женщиной. Учительницей мисс сэн Хейль это неизвестное живое нечто явно не являлось, хотя Кларисса не боялась и называла женщину Лушей.

На всякий случай парень отступил к дверям, в которых, как-то испуганно моргая, замерла Кларисса Хейль, и напряженным, хриплым голосом переспросил, не забыв внимательно оглядеть сквозь очки саму девчонку:

— Может, мне все-таки ответят? Я прекрасно вижу, что эта дама вовсе не человек!

— А какие-нибудь другие расы с остальных континентов на ум не приходят? — полюбопытствовала Лукерья, жалея, что до этого не расспросила Эльку подробнее.

— Вот! — Поль ткнул пальцем в ее направлении и сердито посмотрел на Элинору. — Кларисса, она даже не знает, что в нашем мире живут только люди! Откуда она взялась?

Но Элька, вместо того чтобы оправдываться и что-то объяснять, только отмахнулась и пошла к столу, по дороге небрежно заметив:

— Знаешь, лучше зови меня по домашнему имени, Элия или Эля. Раз уж все равно придется тебе все рассказывать. «Кларисса» звучит неприятно, так меня, вечно сюсюкая, называют дамочки, пытающиеся привлечь внимание отца! — Она села на стул, смешно, как парень, поджав под себя одну ногу и болтая в воздухе другой. — А что ты там увидел через свои очки? Дай посмотреть!

Почему-то совсем не девчачье поведение и любопытство, проявленное девчонкой к артефакту, немного успокоило парня, а разрешение называть ее домашним именем даже польстило. К тому же ему обещали все рассказать!

— А вы мне правда все расскажете? — поинтересовался он и, неловко сдернув с носа очки, протянул их Эльке. — Меня дома Эдом зовут, но мне не нравится. Клодетта вечно так манерно тянет: «Эдри-и-и». Фу-у-у. — Он поморщился. — Лучше Поль.

— Хорошо, — улыбаясь, кивнула Лукерья, наблюдая, как Эля пристраивает на нос артефакт и ее глаза восхищенно округляются. — Поль так Поль, главное, чтобы человек был хороший.

— Ух ты! — раздался восторженный писк девчонки. — Луш, ты как золотистое облачко с хвостом! И еще у тебя на голове ушки, как у зверька. — Она перевела взгляд на парня и разочарованно заявила: — А Поль совсем не такой! Просто человеческая фигура, и аура светится разными цветами, мне на уроке про такое учитель рассказывал. Это проявление магической энергии в человеке со способностями.

— Конечно, не такой, — Поль забрал артефактные очки, — я же человек, как и ты. Вы мне обещали, что все расскажете. Так кто она такая? — Парень кивнул на домовую.

Лукерья лукаво прищурилась и, ласково взглянув на него, представилась:

— Так ты, наверное, уже слыхал, Лукерья я. Луша, если коротко. Домовая потомственная.

— Домовая? Это же получается… это как же?.. — Парень от волнения начал запинаться.

— Домовой дух, — подсказала Элька, сунув ему в руку хрустящую полосочку крекера. — Я тоже не знала, что домовые духи такие. Могут быть как люди, а могут и не так.

Девочка подвинула Полю тарелочку с печеньем, а Лукерья взмахом руки налила всем чаю и аккуратно перенесла на обеденный стол полные чашки. Конечно, проще было встать и налить, а не использовать магию, но она опасалась напугать лишним движением все еще настороженного паренька, опять нацепившего на нос очки. К тому же магии вокруг было много, и не надо было экономить силы, как на Земле.

Поль машинально сунул в рот предложенное угощение, захрустел и вдруг вытаращился на них так, что Лушка забеспокоилась.

— Что, неужто невкусно? А может, ты лук не любишь совсем? Или сыпь у тебя на него какая образуется?

— Может, подавился? Чаем запей, что ли, — поддакнула Эля. — А не нравится — так и скажи!

Она потянула к себе тарелочку.

— Нравится! — завопил Поль, успев прожевать, и, отобрав посудину с крекерами, прижал ее к груди, разглядывая их через очки. — Ни грамма магии — и так вкусно? — удивился он.

— Вот, — Элька, гордая тем, что все же сумела поразить парня, избалованного пирожками пекаревой дочки, даже готова была еще начистить лука, — а мы тебе говорили! Это Лушин рецепт, из другого мира.

Поль, набивший полный рот хрустящей вкуснятины, снова сусликом замер на стуле и, о чем-то задумавшись, даже забыл жевать. Так и сидел как хомяк с набитыми щеками, хмурясь и сопя.

— Поль, По-о-оль! — подергала его за рукав куртки Элька. — Ты нам холодильный ларь-то откроешь? А то поел, тайну нашу узнал, а сам ничего не сделал.

Парень отмер, кивнул и, прожевав, быстренько проглотил, запив чаем.

— Сейчас попробую, а потом такое вам расскажу! Такое! Это же надо! Домовой дух из другого мира! Так вот куда, оказывается… это же получается… — бормотал, он доставая инструменты из сумки и устраиваясь на полу рядом с ларем.

— Чего «оказывается»? — мучаясь любопытством, крутилась вокруг него Элька. — Что расскажешь?

— Да погоди ты, — отмахнулся Поль, занявшись делом. — Тебе важнее поболтать или ларь ваш открыть?

Элька надулась, а домовушка поманила ее к себе.

— Пусть трудится работничек, не надо мешать. Давай-ка пока ужином займемся, неизвестно, что там в этом ларе есть, а уже вечереет.

Пока дамы готовили незамысловатую жареху и обсуждали сушку яблок, Лукерья то и дело поглядывала на Поля. Парень уверенно что-то делал с запором, его руки и инструменты то и дело вспыхивали цветными искорками, а нитей магии на замке становилось все меньше.

— Хороший парень, — пробормотала домовая как бы себе под нос, — рукастый. Может, и подсобит нам печурку какую сложить. Я бы подсказала как и помогла бы.

— Да обычный он, просто любит во всяких магических штуках ковыряться, — недовольно буркнула Элька, которой было скучно чистить картошку и резать грибы. — А без печи нельзя никак высушить яблоки?

— Отчего ж нельзя. Можно, — улыбнулась домовая, разглядывая получившееся блюдо. Обычную картошку с грибами это розово-голубое нечто напоминало мало, но пахло как положено, а значит, на вкус должно было быть хорошо. — Только если без печи сушить, на солнышке, то надо недели две. Да и следить придется все время, чтобы мухи не засидели, переворачивать да на ночь в холодок со сквознячком убирать.

Внезапно от холодильного ларя по глазам резанула яркая вспышка, и радостный голос паренька самодовольно заявил:

— Ну вот. Открыл. Правда, запереть его теперь не удастся, — он развел руками, убирая в сумку инструменты, — все-таки чужую работу проще сломать, чем открыть, но вам же без разницы?

Кинувшаяся к ларю Элька распахнула крышку и разочарованно скуксилась.

— Тут почти ничего нет! Эта кухарка-воровка почти все вынесла! Что нам теперь делать?

— Так охров звать. Давай я сбегаю, — подскочил Поль. — Вот почему у вас дома слуг нет. Вы их на воровстве поймали!

— Нам охров нельзя, — покачала головой домовая, — доказательств-то нет. И у Эли магия раньше времени пробудилась. Как бы беды не вышло. Она же одна в доме.

— Так ведь вы… э-э-э… — сначала удивленно начал парень, но потом согласно кивнул. — Эта Элина магия еще полбеды. А вот домовой дух! Я ведь тогда давно разговор наших отцов подслушал, а потом специально книги старые искал в библиотеках. Раньше в нашем мире жили другие разумные. Духи-хранители, вот! И твои отец с матерью искали, куда ушли эти духи, те, что смогли выжить.

— Не может быть! Папа — поставщик артефактных магических вместилищ для совета, а мама была природным заправщиком. — Элька недоверчиво и хмуро смотрела на рыжего соседа, рассказывающего странные вещи.

— А что случилось тогда, давно, когда ушли духи? — тихо спросила домовая. — Почему им пришлось выживать?

— Там какой-то древний орден мечтал создать вечный источник магии, чтобы всеми править, — как мог начал объяснять Поль, вспоминая все, что читал, — и они решили, что лучше всего подойдут для этого духи-хранители, поскольку их можно помещать в предметы, а уже те добавлять в источник, сплавляя воедино.

Лукерья вздрогнула и поняла, что башмак, в который ее призвали, нужно прятать понадежнее, чем просто за занавеской. А начитанный толстячок-сосед между тем продолжал:

— Сначала они ловили домовых духов по отдаленным селам, а о лесных в лесах никто не беспокоился, но потом стали пропадать духи-хранители в городах, а леса начали сохнуть, дома быстро ветшать и плохо пропускать магию мира. В то время еще существовали разные государства со своими правителями, и каждый считал, что неплохо ослабить соседа, забрав у него духов-хранителей, потому этот орден Источника силы сперва даже поощряли. А потом духи исчезли везде, и властители накинулись друг на друга с обвинениями, начались войны, а орден стал приносить своему источнику-артефакту в жертву одаренных магически людей с еще не пробудившейся силой.

Дамы сидели тихо, как мышки, слушая повествование об ужасах, творившихся в давние времена.

— Потом был переворот и восстание. Властителей свергли, орденцев смогли перебить, но там я не совсем понял… — Рассказчик недоуменно почесал рыжую макушку. — У этих чокнутых любителей силы пропал их источник. Просто взял и пропал, поэтому их и победили. — Поль снял с носа свои розовые очки и задумчиво крутил их в руках. — Говорят, на том месте, где был источник, нашли плиту с пророчеством про ушедших духов, что их можно вернуть, но плиту сразу увез созданный совет, и все засекретили.

— А при чем тут мои родители? — В наступившей тишине тонкий дрожащий голос Эльки прозвучал неожиданно.

— Твои родители работали на совет и искали, как вернуть духов-хранителей. Твой отец искал пропавший источник, а мать под видом природного заправщика пыталась найти путь, уведший духов из нашего мира.

— А потом она пропала! Как духи! — Девчонка сжалась в комок и заревела. Лукерья мигом обернулась кошкой и, вспрыгнув ей на колени, заурчала, подсовывая голову под руку. Ведь все знают, что кошки — лучшее успокоительное.

Поль, не ожидавший такой метаморфозы, растерялся, да и плачущая Элия вызывала одно желание: убежать подальше. Уж очень было неприятно чувствовать свое бессилие и невозможность помочь.

Хорошо, что кошкотерапия делала свое дело. Пока парень мялся и нервничал, всхлипы становились тише. Наконец Луша, спрыгнув с Элькиных коленей, снова стала собой и строго велела:

— Ты, Элюшка, слезы не лей, ими не поможешь. Пойди умойся, надо ужинать. Раз мама твоя пропала, духов-хранителей разыскивая, значит, найдется. Может, сами духи ее и вернут. Вот спать пойдешь, я тебе подскажу, как посмотреть, может, и получится. Чую, без батюшки твоего все равно не разберемся. Дождаться его надо. А тебе, — она повернулась к Полю, — благодарность большая за помощь и рассказ. Может, и я тебе что хорошее скажу да посоветую. Может, какую диковинку по моим рассказам полезную себе приспособишь. Да и дальше, я надеюсь, ты помочь нам не откажешься?

Элька, печально кивнув, поплелась умываться, а Поль, устроившись за столом, наблюдал, как домовая, морщась и хмурясь, разглядывает содержимое открытого им холодильного ларя.

— Да уж. Молока на дне банки, пара яиц да полгоршка сметаны, — фыркала она. — Хорошо хоть, мяса запас есть, на суп пойдет. Прикупить бы, да как? Денег-то нет, да и кто за покупками пойдет…

— У меня есть немного монет, но их на все не хватит. — Умытая Эля зашла в кухню, уверенная, что домовая поможет разузнать хотя бы, жива ли ее мать.

— У меня есть план, где достать деньги! — вдруг встрепенулся Поль. — Только мне надо ваших печенек луковых хоть половинку того мешочка. — Парень ткнул пальцем в куль с остатками муки.

— Так мука вся почти вышла, и постного масла тоже мало. — Лушка оглядела запасы. — Только если купить?

— Да я даже сам куплю, — азартно ерзая на стуле от пришедшей в голову идеи, заявил парень. — Дело верное, а доход пополам!

— Ну если пополам, — улыбнулась домовая, — тогда с нас работа, с тебя продукты.

Голубая картошечка с розовыми грибочками и пятнистым луком на вкус ничем не отличалась от земной. За ужином Поль с Лушей обсуждали печку и еще земной транспорт для мальчишек вроде велосипедов, скейтов и самокатов. Даже что-то рисовали на листах, оказавшихся у парня в сумке. Эля рассеянно наблюдала за ними и ждала, пока рыжий сосед наконец уйдет. Когда она ходила умываться, то зашла в спальню родителей и взяла с комода маленькую картину, где они были изображены всей семьей.

«Мне там было лет пять, но ведь домовой, наверное, без разницы», — размышляла она, ощущая твердую поверхность рамки через карман холщового фартука, куда ее положила.

Наконец Поль засобирался домой и, пообещав с утра вернуться с мукой, ушел. Эля молча положила на стол семейный портрет и сидела тихонько, пока домовая мыла посуду.

— Божечки-пирожочки! — всплеснула руками та, оглянувшись и обнаружив эту картину. — Деточка, да на тебе лица нет! Что ж ты не сказала-то ничего!

Луша внимательно вглядывалась в счастливые лица на изображении: темноволосый мужчина с бородкой, русоволосая женщина с яркими зелеными глазами и очень похожая на мать маленькая девочка.

— Все трое тут живы, — шепнула она Эльке. — Одинаково мерцают, нет вокруг серой хмари мертвой сути.

— А что за сон еще ты мне обещала? — Обнадеженная Элия доверчиво смотрела на домовушку.

— Ты, Элюшка, возьми какую-нибудь маленькую вещичку, что от мамы твоей тебе осталась, и спрячь под подушку. Я над тобой сейчас пошепчу, а поутру скажешь, что ты видела. — Лушка ласково погладила девочку по голове. — Утро вечера мудренее.

Она смотрела, как девчонка бегом кинулась в спальню, и вздохнула.

«И что мне теперь делать? Быть нянькой при подростке, садовником при саде, кухаркой и всеми горничными разом? А еще страшновато после всех этих историй про орден Источника, вдруг не всех мерзавцев перебили?!»

Лукерья забрала ботинок с подоконника и отправилась в библиотеку, справедливо рассудив, что книга — лучший источник знаний, чем сумбурный рассказ рыжего любителя халявной медовики.

Дом, словно чувствуя решительный настрой единственного в этом мире домового духа-хранителя, без скрипа открыл ей нужные двери.

А наверху в своей спальне беспокойным сном спала Элька, сжимая в руке под подушкой серебряную брошку-бантик.