39 долей чистого золота

Анна Кудинова, 2017

Книга Анны Кудиновой – мистическая история о том, как человек проживает свою жизнь в разном времени, переосмысливая некоторые её моменты. Эта захватывающая история держит читателя в напряжении до самого конца повествования, а неожиданная развязка заставит заново переосмыслить сюжет. В оформлении обложки использовано изображение "39 долей чистого золота", автор изображения А. Кудинова.

Глава вторая

1

Таня сидела за столиком единственной в городе пиццерии и размешивала пузырьки в стакане с темным газированным напитком, напряженно думая о только что съеденных толстых сдобных кусках пиццы. «Можно было бы съесть всего один — было бы вполне достаточно, а тот голод, что остался, растворился бы после двух глотков газировки. Но нет же! Нужно было впихнуть в себя аж четыре куска, получить мучительную дозу удовольствия и ненавидеть себя весь оставшийся вечер! А еще вдобавок у сестры нет весов! Надо же?! У такого правильного человека нет такой правильной вещи, как весы, презентую ей на ближайший праздник», — спланировала она.

Напротив за столиком сидела небольшая компания подростков, они время от времени поглядывали на Таню, от этого девушке стало некомфортно, и она решила прогуляться, пока на улице совсем не стемнело.

Подростки вышли следом, Тане даже показалось, что какое-то время они шли за ней. Она прибавила шаг, расстояние между ними стало увеличиваться, словно мокрое пятно, расползающееся в разные стороны, и вскоре они исчезли.

— Представляешь, — говорила она Виктору, когда вернулась домой, — в той двери, за которой никто не живет, как ты меня заверил, опять появилась записка, но уже другая!

— И ты опять ее прочла?

— А то! Я же главная по этой части! Там прочла, тут прочла, как была бы жизнь без этого скучна! — Таня засмеялась. — Между прочим, если бы я не начала делать успехи в танцевальной школе, то наверняка стала бы следователем, это безумно интересно!

— А я думал, психиатром.

— И это тоже! В чужой жизни разобраться нет никакой сложности, не то что в своей. А как ты думаешь, у самих психиатров в личной жизни все как на примере учебного пособия?

— Я думаю, что у них все так же, как у нас, но им сложнее, потому что от них больше ожидают. Так что там было в записке?

— Сейчас я приду и все тебе расскажу, эксперт-аналитик, мы можем вполне работать в паре, — шутила Таня, раздеваясь на ходу, шаги ее отдалились, а затем снова послышались в комнате. — Так вот, там снова об этом же! Записка написана очень вежливо, но чувствуется, что человек уже накален. В записке сказано, что если вы не примете меры в ближайшее время, то я их сам приму!

— Это как?

— О мерах экзекуции кота ничего не сказано, видимо, это будет в другой части, надо подождать.

Таня устроилась поудобнее и открыла дневник:

«Утром ко мне пришла медсестра-массажистка, я ждала прихода и была уже полностью готова ее принять, представляя, как это будет, и готовилась терпеть ужасные боли. Именно ее как профессионала рекомендовал Андрей Сергеевич, но сразу предупредил, что она не порхающая бабочка, а, скорее, крокодил-аллигатор, который раскроет свою зубастую пасть и будет долго кровожадно меня пережевывать, но оно стоит того. Я доковыляла и открыла ей дверь сама, поскольку дома больше никого не было.

На вид она оказалась совсем не аллигатором, а вполне бодрой и располагающей к себе женщиной лет так шестидесяти, в синем плаще и белом медицинском халате под ним, в руке она держала зонт и сумку, хотя дождя в этот день вроде не обещали. Видимо, она относилась к тому типу людей, которые носят с собой зонт всегда, вне зависимости от погоды, в страхе растаять под каплями внезапных осадков — так называемые «сахарные люди». Среди моих знакомых из прошлой жизни есть всего двое таких — "сахарных". Они встречаются достаточно редко и наверняка занесены в Красную книгу.

«Сахарная» медсестра-массажистка прошла, расстегнула плащ и протянула мне руку:

— Александра Алексеевна.

Я пожала ей руку и немного помедлила с ответом.

— Лесма, — после короткой паузы уверенно сказала я.

Медсестра слегка поморщилась и стала искать карту в сумке:

— А у меня там другое имя.

Я тут же перебила ее:

— Это ошибка, я знаю, мы уже разобрались в больнице, просто неверно заполнили карту.

— Хорошо. Пройдемте.

Я села на заранее приготовленные в гостиной два стула и вытянула больную ногу вперед.

— Лена, а где у вас можно вымыть руки? — спросила массажистка.

— В ванной! — крикнула я ей в коридор.

«Отомстила мне "Леной" за "сахарную" женщину, ладно — 1:1», — думала я.

Александра Алексеевна быстро переставила стулья как надо, и мы сели напротив друг друга, она взяла мою ногу и стала давить на нее с такой силой, что у меня от боли и неожиданности заслезились глаза, а лицо стало мокрое и багровое. Это было похоже на сцену из «Красной Шапочки», где волк, притворяясь бабушкой, накидывается на девочку. Я была Шапочкой, а она бабушкой, но с зубами аллигатора, а вовсе не «сахарная» женщина — зонт, видимо, ей необходим для конспирации.

Есть два состояния, в которых время неумолимо замедляет свой ход: когда ждешь и когда больно. У меня они были оба, поэтому стрелка часов, висевших на стене, можно сказать, встала и лишь иногда, посмеиваясь, делала небольшой ход вперед.

— Не переживай, Лена, все будет хорошо, — заговорила Александра Алексеевна после долгого молчания, будто бы знала, о чем я подумала в этот момент. — У тебя не хватает части кости, и это уже не исправить, можно тянуть ногу годами, но она не станет прежней в силу длины и кривизны. Я говорю тебе правду, — подняв глаза, сказала она, — потому что не люблю пустых обещаний, я не обнадеживаю пациентов, как некоторые врачи. Конечно же, они делают это с благими намерениями — мол, время залечит, но это все же неправильно — человек начинает надеяться на прежнюю жизнь, которой уже не будет, и тратит на это свое драгоценное время, за которое успел бы перестроиться на новый лад.

Я позволила себе заплакать, но лишь от физической боли, а не от сказанного ею.

— Был у меня один случай, — Александра Алексеевна попыталась отвлечь меня от слез, — парень упал с мотоцикла и сломал позвоночник. Он пролежал в канаве почти сутки, пока его нашли и привезли в больницу. Сделали серию операций, потом мы с коллегой начали им заниматься. Никто не давал ему ни малейшего шанса на жизнь, врачи махнули рукой, хотя, конечно, продолжали делать все возможное.

— Умер? — не стала я дожидаться продолжения длинной истории.

— Нет. Выжил.

— Ну и славно, — сказала я и закрыла уставшие глаза.

Но дело было вовсе не в том, что я не смогу вернуться к прежним занятиям, а совсем в ином. Она, как все остальные, не представляла, что произошло со мной в тот день, с которого я начала носить в себе тяжелый груз и невозможность поделиться им с миром. Никто бы мне не поверил, ни одна наука из мною известных не нашла бы объяснения моей истории, идущей вразрез с научной формулой жизни. Все, что произошло, выходило за рамки всех религиозных соображений — ни один человек на свете не поверил бы в это. Разве что в недрах парапсихологии, изучающей псевдонаучные явления, можно было бы поискать ответы, но только не в моем случае и не с моей травмой ноги и головы».

— Ты очень медленно читаешь, — отметил Витя. — Мы такими темпами до истины доберемся в конце жизни или вообще потеряем интерес. Я вот уже злюсь из-за того, что она пишет какими-то загадками: зачем поменяла имя? И кого она никогда не увидит? Я ничего не понимаю.

Таня откашлялась:

— Ну, извини, эти записи стары, как святая инквизиция. Часть размазана, часть выцвела, да еще и написаны от руки, так что разобрать не так просто. А до истины все люди добираются в конце жизни, а некоторые не добираются и вовсе. Пишет она вполне логично и понятно. У нее есть тайны, которые она не хочет раскрывать сейчас, она раскроет их позже, может быть, даже в другой части.

— А там две части?

— Четыре, насколько я вижу, а может быть, есть и еще.

Виктору не терпелось почерпнуть из этого дневника информацию о себе. Он ждал, что сейчас, вот-вот получит ответ на вопрос, который интересовал его всю жизнь: что это за монета и почему она досталась именно ему — мальчику, которого списали со счетов жизни, которому за всю жизнь более никто ничего не подарил? Словно у него был золотой ключик, и оставалось только найти дверь, которую он откроет. А может, старушка все же в силу своего недуга и возраста спутала его мать с кем-то и никакой тайной комнаты нет?.. Разочарования Виктор боялся. Нетерпимость — свойство характера многих людей, и Виктор не был ей обделен.

— Подойди ближе, пожалуйста, я хочу дать тебе эту монету, возьми и разузнай, сколько можешь, о ее происхождении, возможно, новая информация прольет свет на ее появление у меня. Тут недалеко в городе есть ювелирная лавка, там наверняка тебе всё поведают, — Виктор повозился за стенкой, и из щели между полом и дверью вылезла золотая монета.

Таня немного растерялась:

— А почему за все время ты не попросил мать разузнать о монете? Это логичнее, чем поручать дело малознакомому человеку.

У Тани была нетерпимость другого характера, а с ней в паре шагало любопытство, особенно когда на ситуацию можно было глянуть изнутри или с изнанки. Также она была очень рассеянна и безответственна, о чем хорошо знала, поэтому с нежеланием принимала на себя любого рода обязательства.

— Ты мне друг, а не малознакомый человек!

— Прости, я не хотела так выразиться, ты мне тоже друг, и я сделаю для тебя все, что в моих силах, поверь мне, — Таня приблизилась к двери Виктора, протянула руку и взяла монету.

Раньше девушка никогда не держала в руках золотых монет, поэтому не могла определить ее подлинность.

— Кажется, она действительно золотая, — сказала Таня, потирая ее пальцами с двух сторон.

В этот момент она почувствовала, что подобное движение очень знакомо ей, будто бы она на самом деле была не танцовщицей, не прирожденным следователем и даже не психиатром, а самым настоящим нумизматом или фальшивомонетчиком. Монетка гармонично и складно каталась у нее между пальцами, играя отблесками света лампы, ее блеск манил, манил неизвестно куда, в бездну прошлой жизни, — или же это было волшебное свойство чистого золота.

— А маме я такое дело доверить не могу, — объяснил Виктор. — Слышала же, с кем она живет. Завладев золотой монетой, мамин сожитель попросту сдаст ее в ломбард без всякого интереса, и ко мне она уже точно не вернется. Он сделает это с легким сердцем и твердым убеждением, что слепому не нужны деньги, а ему вполне пригодятся.

То есть все-таки между Виктором и его матерью не было таких доверительных отношений, как показалось девушке поначалу. Мама попросту рассказывала ему все подряд, изливая душу и не думая о том, что все это слушает ее собственный сын. В заботе лишь о себе ей было наплевать на его чувства.

Таня гордилась оказанной ей честью и заверила Виктора еще раз, что сделает все от нее зависящее и обязательно разузнает о монете.

— Только давай сразу проясним, — остановилась она уже в дверях, — ты не будешь ожидать, что я раскрою тебе тайну, которую ты, возможно, выдумал сам, без всяких на то поводов. Чтобы потом нас обоих не постигло разочарование оттого, что я не способна дать тебе то, чего ты от меня ожидаешь.

— Я понимаю, — ответил Виктор и, как показалось Тане, покачал своей белой пушистой головой.

Следующим утром Таня вышла из дома и направилась в ювелирную лавку, до которой было сорок минут пешком или пять остановок на автобусе. Выбрав, конечно же, первый вариант, девушка перебросила сумку через плечо и пошла быстрым шагом по почти сухому, но еще парившему остатками влаги от ночного дождя асфальту. Солнце било сквозь свежую зелень кустов сирени, аккуратно высаженных вдоль дороги, согревая босые ноги Тани. С соседней улицы доносилось жужжание газонокосилки и веяло свежескошенной травой — этот кисловатый запах напоминал деревенское утро, не хватало только крика петухов и шума трактора. Дома, словно камни на берегу реки, — все одинаковые и в то же время совершенно друг на друга не похожие. Некоторые произрастали аж из восемнадцатого века, такие ветхие, что казалось, они могут рухнуть от дуновения ветра, но в то же время мудрые, повидавшие много эпох, ставшие свидетелями разных времен и множества человеческих жизней, покрытые толстыми потрескавшимися слоями краски разных цветов, со статуями и фигурными узорами из дерева, украшающими их фасады. У таких домов-стариков есть своя история, зачастую не хуже человеческой. А рядом возвышаются новые дома — заводские кирпичики, все как один, лежат ровно, окна и балконы отделаны белым пластиком, они чистые и не имеют ни одного ржавого пятнышка, ни одного следа, оставленного долгой морозной зимой и затяжной слезной осенью.

Таня дошла достаточно быстро и, открыв дверь лавки, отшатнулась в сторону, услышав резкий, неприятный звон над головой. Этот звон издавали железные трубочки при ударе друг об друга, их заставил плясать деревянный шарик на нитке в центре этого музыкального инструмента. Раньше эта китайская игрушка, отпугивающая злых духов, согласно легенде, бесполезно висела почти в каждом доме и раздражала его обитателей, а потом ей нашли хорошее применение — вешать над дверью в магазинах, чтобы ни один покупатель не проскользнул мимо отвлекшегося продавца. Таня вспомнила, как паниковала бабушка, пугаясь злых духов, когда эта вещица брякала, раскачиваясь на сквозняке между комнатами.

— Здравствуйте! — улыбнулась Таня старому бородатому армянину с пролысинами до затылка, смотревшему на нее своими черными зрачками из глубины комнаты.

Он сидел на высоком стуле между двумя прилавками и протирал какую-то вещицу кусочком ткани. — Здравствуйте, — кивнул армянин, не сводя глаз с девушки.

— Вы не могли бы мне помочь? — сказала Таня, снимая с плеча сумку. — У меня есть монета, и мне нужно знать ее происхождение, а также из чего она точно сделана.

С этими словами она достала монетку и подошла ближе. Армянин, не вставая со стула, перевел глаза на монету, затем поставил на прилавок свой стакан, отложил ткань и взял из рук девушки вещь. Минут пять он просто разглядывал ее, затем встал и подошел к стоящему на столе микроскопу, все так же, судя по его лицу, не проявляя никакого интереса к этому изделию. Больше всего Таня боялась разочаровать Виктора: вдруг окажется, что монетка вовсе не золотая? В какой-то момент на долю секунды она даже пожалела, что взялась за это дело.

— Золото 585й пробы, — сказал мужчина, подняв голову от микроскопа, и бросил монету на весы. — Я дам за нее… — начал было он…

— Нет, нет! — возразила девушка, не желая вводить продавца в заблуждение. — Я вовсе не собираюсь ее продавать — это собственность моего друга, и мне надо разузнать о ней как можно больше.

— Тогда это все, что я могу сказать, — ответил продавец и вернул монету.

Таня продолжала вопросительно смотреть на армянина, понимая, что этой информации недостаточно и если ей больше нечего будет сказать Виктору, то образ следователя выйдет неубедительным.

— А может быть, вы посмотрите еще раз на нее? — продолжила Таня. — Эту монету мой друг получил от незнакомой женщины, которая скончалась, не успев объяснить свой странный подарок.

Мужчина перебил Таню, не желая слушать этот рассказ:

— Все, что я могу сказать о ней, вы и сами способны разглядеть, на монете все написано.

— Спасибо, — огорченно выговорила девушка и направилась к выходу.

«Мистер логика!» — молча злясь и досадуя на старого армянина, подумала Таня.

— Но если вам нужна история монеты, — окликнул он Таню на выходе, — то я могу посоветовать обратиться за помощью к нумизмату, он сможет рассказать больше, чем я.

«Раз он говорит о нумизмате, а не нумизматике как науке, значит, подразумевает конкретного человека, который этим увлечен, а может быть, даже образован в этом направлении», — включив следователя, рассуждала Таня. Она слушала продавца, не оборачиваясь, становилось заметно, как настроение девушки тут же улучшилось и внутри снова вспыхнул азартный огонек надежды.

— Может быть, вы посоветуете мне такого специалиста, — прищурившись, голоском лисички сказала Таня, ожидая подтверждения своих следовательских способностей.

Продавец достал из тумбочки небольшую записную книжку, затертую и засаленную настолько, что не каждый решился бы дотронуться до нее, надел очки и стал листать указательным пальцем:

— Вот — записывайте!

Таня мигом записала и, поблагодарив, вышла на улицу.

Длинные гудки в трубке тянулись, словно спагетти, и перед самым отключением низкий мужской сонный голос ответил на звонок. Около минуты голос молчал, слушая историю, которую Таня, пытаясь максимально сократить, рассказывала ему.

— А это срочно? — спросил голос, выслушав историю девушки.

— Очень! — уверенно ответила Таня.

— Тогда приезжай, но я в соседнем городе. От тебя это пятьдесят минут на автобусе или тридцать на электричке, электричка на другой стороне, а автобус останавливается практически за углом, но идет реже, так что сама смотри, как удобнее, — голос без формального разрешения перешел на «ты».

— А вы знаете, где я? — удивленно спросила Таня, акцентируя слово «вы», показывая тем самым, что ее не удастся так просто склонить к фамильярности.

— Ты стоишь у «Золотой лавки», в радиусе пятидесяти метров, в красной автоматной будке, — с уверенностью продолжал голос.

Таня оглянулась и прочла вывеску за своей спиной: «Золотая лавка. Скупка, ремонт, переплавка ювелирных украшений».

— Не совсем, — обманула она собеседника и стала оглядываться по сторонам — не следит ли кто за ней. — Итак, перейдем к делу, назовите ваш точный адрес, и я скоро прибуду к вам.

«Есть три варианта, как он смог догадаться о моем местонахождении, — думала Таня, залезая в автобус. — Либо он настоящий следователь высшего уровня, и мне стоит взять у него уроки интуитивной чуйки; либо старый армянин успел каким-то образом предупредить его — что маловероятно; либо я сама сболтнула это в разговоре и не заметила, что хуже всего, учитывая мое последующее отрицание сего факта».

Нумизмат выглядел совсем не так, как его представляла Таня. Это был худющий молодой парень славянской внешности, со светлыми взъерошенными волосами и такого высокого роста, что Тане пришлось задрать голову вверх, чтобы посмотреть на него. Он словно всю жизнь провел как белье на веревке, раскачиваясь в разные стороны от ветра. У него даже челюсть вытянулась и провалилась внутрь, отчего лицо стало напоминать героев современного мультфильма.

— Салют, — сказал он так, как будто они были знакомы всю жизнь. — Давай пройдемся, а то у меня от постоянного сидения болят ноги. Тут есть аллея, а дальше набережная, очень красивая. Можем взять велики и прокатиться, если хочешь, — закончил он, помолчав.

Девушка напряглась от недоумения, в голосе прослеживалась тонкая нить неуверенности. Фамильярность в разговоре по телефону точно совпала с образом человека, идущего рядом с ней, но, как правильно отреагировать на это, Таня пока не понимала.

«Что их может связывать с продавцом из «Золотой лавки»? — задавалась она вопросом. — Это явно не родственные отношения и не дружба. Возможно, они как-то взаимодействуют, перепродавая друг другу украшения».

— Я Иван, можно просто Ваня, — улыбнулся он и сделал несколько шагов вперед, изгибаясь, как страус, и глядя на девушку. — А ты сама откуда?

— Я из… — Таня показала указательным пальцем через правое плечо назад, в сторону автобусной остановки, и тут же поправилась: — Из столицы, — растерянно ответила она и улыбнулась.

— И стоило ехать сюда ради встречи со мной? У вас что, там, в столице, нет золотомонетного оценщика? Это, конечно, честь для меня, да, большая честь, в любом случае встреча с такой привлекательной молодой девушкой не может не доставить удовольствия, особенно в такой ситуации, когда ты сама позвонила, — речь лилась из него, словно струя из водосточной трубы во время ливня.

Тане оставалось только слушать и глотать поток свежей дождевой воды.

— Нет, — наконец-то вставила она свое слово, смахнув тем самым корону с головы высоченного человека и растворив в воздухе дымку тщеславия, витавшую над его головой. — Я сейчас временно живу тут, недалеко, буквально около «Золотой лавки», а эта монета…

— Так все же я угадал! — воскликнул он. — Ты была у лавки!

Таня не прокомментировала его маленькую победу, а лишь задорно улыбнулась в ответ.

Эта странная и неподходящая друг другу по росту пара прогуливалась больше двух часов. За это время они прошли аллею, парк наискосок, мост и обе стороны набережной. Таню полностью покинуло напряжение и неприязнь к незнакомцу, они весело болтали, перебивая друг друга, найдя много общих тем, и, если бы не сильное чувство голода и усталости, прогулка длилась бы еще долго.

— Тут недалеко есть кафе? Может, зайдем? — предложила она первой, не дождавшись инициативы от Ивана. — Я страшно проголодалась, с самого утра крошки во рту не было, только кофе.

— Конечно, я сам как раз собирался предложить тебе пообедать, хотел сделать это метров через триста, вон там, видишь, висит красная вывеска, это неплохой грузинский ресторан, я в нем бывал много раз, там шикарно и быстро готовят хинкали, идем? — закончил он, немного пропустив вперед Таню, в то время как она уже буквально ощутила вкус свежей баранины в бульоне и тесте.

Чем ближе они подходили к ресторану, тем более стойким становился аромат жареного шашлыка, дыма и выпечки, в желудке урчало и посасывало, заставляя ускорять шаг. Ваня открыл тяжелую деревянную дверь и пропустил Таню вперед, а затем предложил ей выбрать столик по душе. Они сели и тут же уткнулись в меню, которое уже дожидалось их на столе.

Иван заказал хинкали, салат и две чашки чая, а Таня — целый лаваш, только что вынутый из тандыра — печки для приготовления пищи, суп и запеченное филе палтуса. Иван не соврал: все, что приготовили для Тани, было так вкусно, что она ела молча, посмеиваясь периодически над шутками Ивана, которыми тот сыпал без умолку. Насытившись, Таня вспомнила про Виктора, и ей стало не по себе — чувство, словно она совершает некое предательство, проедало ее сознание, словно слабый раствор кислоты, в те мгновения, когда его светлый, как одуванчик, образ проскальзывал в ее голове.

Как только официантка убрала со стола посуду, Таня достала монету, молча положила ее на деревянную поверхность и указательным пальцем подвинула к Ивану. Он отхлебнул чай, прополоскал им рот, вызвав этим у девушки раздражение и неприязнь, мигом прошедшие через весь ее организм, проглотил остатки и, наконец, перевернул монетку и рассмотрел аверс.

— Видишь, — наклонился он и указал пальцем, — вдоль гурта, обрамленного лучевым ободком, есть круговая надпись: «1 золотник 39 долей чистого золота». Середину монеты отделяет еще один ободок, в кругу которого указан номинал «Пять рублей», а ниже, под фигурной линией, место чеканки — «СПБ» и дата — «1835 год». Доля — это устаревшая единица веса русской системы мер, равная 0.044 граммам или 39 долям, золотой рубль — 1/15 империала — денежная единица, введенная в России реформой денежного обращения конца XIX века.

Таня внимательно слушала Ивана, разглядывая при этом его лицо, пока тот увлеченно рассказывал о финансовой реформации, свободной чеканке, золотом и серебряном монометаллизме и даже о председателе совета министров Витте, который добился введения в России золотого стандарта и сильно поспособствовал притоку зарубежного капитала в нашу страну.

Все это, безусловно, очень интересно, но совсем не по делу, подобную информацию можно было бы почерпнуть из любого тематического издания, не прибегая к помощи постороннего человека. Иван продолжал рассказывать то, что знал о монете, а Таня совершенно потеряла интерес к рассказу, понимая, что он не сможет пролить ни капли света на загадочную историю монеты и все это лишь попусту потраченное время.

Иван замолчал и поднял глаза, когда почувствовал, что Таня увлечена чаем и восточными сладостями, которые ей только что принесли.

— Попробуй, — незамедлительно предложила она и указала взглядом на тарелку, поднимая ложку, наполненную медом, чтобы разорвать прозрачную коричневатую струйку, — это очень вкусно.

Ваня, сделав вид, что он этого не услышал, продолжил говорить:

— Реверс: рельефное изображение коронованного императорского орла, в одной лапе которого — скипетр, а в другой — держава, расположено также в центре, по краям — обрамление. Все стандартно. Это сувенирная монета, — сделал он свое экспертное заключение и с интересом поднес монету ближе, к самому носу. — А еще в ней есть маленькая самодельная дырка, ее практически не видно, так как она попадает в самое обрамление, скорее всего проделанная для носки на шее, рассчитана на очень тонкую нить, — добавил Иван и протянул монету хозяйке. — Больше я ничего не могу сказать о ней, это не очень ценная монета, скорее, сувенир, оставленный родственниками или еще кем-то.

«Вот это уже интересно, — думала Таня и вспоминала Виктора. — Значит, старуха носила монету не шее до тех пор, пока не узнала о скором появлении на свет Виктора».

— Мерси, — сказала девушка и подняла руку вверх, подзывая официантку.

Счет полностью оплатил Иван, хотя Таня собиралась сделать это сама, угостив молодого человека в благодарность за уделенное ей время, чему он настойчиво воспротивился, сказав, что это он благодарен за день и приятную компанию.

После того как молодые люди закончили обмен любезностями, они вышли на улицу. Солнце уже садилось, его желтые отблески стелились по зеленой траве и согревали ее перед ночным сном, словно вечерняя ванна. Таня опомнилась — ее дом находился достаточно далеко, и поспешила к автобусной остановке.

— Позволь тебя проводить, — забеспокоился Иван, прибавляя шаг и пытаясь не отставать от Тани, в то время как та выдвинулась на полкорпуса вперед.

— Хорошо, тогда не отставай! Мне надо как можно скорее попасть домой, меня там ждут, — пояснила она, и они побежали по набережной.

То ли Таня торопилась к Виктору, то ли просто хотела скорее избавиться от компании человека, явно проявляющего к ней симпатию, а может, попросту боялась оставаться в незнакомом месте, когда на улице полностью стемнеет. Билетная касса закрылась через четыре минуты после того, как девушка взяла билет, и, задрав голову вверх, она стала прощаться с высоченным, худым и очень милым молодым человеком. Вокруг были еще люди, также ожидавшие автобус, они передвигались по остановке в хаотичном порядке, словно шашки на доске, когда игра вотвот закончится.

— Может, я провожу тебя до дома? — с долей надежды в голосе спросил Иван, увидев круглые фары автобуса, появившегося из-за поворота.

— Не надо, — улыбнулась Таня. — Это уже лишнее, и к тому же скоро уже ночь, а ночью тебе не добраться обратно до дома — придется заночевать на остановке или вокзале. Я буду чувствовать себя неловко и волноваться за тебя.

— Правда?

— Да, это чистая правда, — сказала Таня и поднялась в автобус. — Прощай! И еще раз спасибо за помощь! — крикнула она.

Скрипучие двери автобуса захлопнулись, разделив мир пополам. В одной его части осталась она — симпатичная девушка, которая устало прислонила голову к окну, закуталась в серую кашемировую мягкую кофту и уснула. А другая половина мира принадлежала ему — высоченному, худющему парню, одиноко стоящему на пустой остановке в полуночной дымке, с оттенками привычной обреченности на лице.

Таня тихонько повернула ключ в двери и вошла домой. Ей страшно хотелось спать, и она постаралась не шуметь, чтобы не тревожить Виктора, прекрасно слышавшего ее через стены. Девушка быстро разделась и юркнула в постель, в то время как локаторы Виктора превзошли сами себя, и уже через несколько минут он начал постукивать в стену. Но это было безуспешно, Таня отключилась сразу, как только коснулась головой подушки.

2

Утром девушка проснулась в отличном настроении, она порхала по дому так легко и воздушно, что деревянные перекрытия не успевали издать и звука. После хорошей продолжительной тренировки Таня вошла в комнату и постучала в дверь Виктора.

— Доброе утро! — крикнула она, вертя в руке монету и исполняя какой-то цирковой трюк, стоя на одной ноге.

— Уже день, — поправил ее голос, свидетельствовавший от том, что его обладатель пребывал отнюдь не в таком хорошем настроении.

— Ты спал? У тебя сонный голос, прости, что разбудила. Может, мне зайти позже?

— Останься, — уверенно и более бодро ответил Витя.

— А у меня сегодня праздник! — похвасталась Таня и подошла ближе к двери в ожидании ответа.

— У тебя день рождения? Что же ты не сказала раньше? Я бы приготовил подарок или хотя бы встретил тебя не сонным голосом, а праздничным, а может, даже прочел бы стихи, я знаю очень много стихов, сейчас, только глотну воды.

— Мой день рождения в декабре, до него еще несколько месяцев, — пояснила Таня.

Виктор молчал, находясь в полном смятении, он перелистывал календарь в голове, размышляя о том, что за праздник может быть сегодня у Тани.

— Сегодня Восьмое марта! — объявила она.

— Сегодня июль, — уверенно возразил Виктор.

— Сегодня у меня Восьмое марта, — еще раз настойчиво повторила Таня и услышала, как Виктор за стенкой плюхнулся на кровать, отчего его голос стал глухим:

Конец ознакомительного фрагмента.