Нельзя так говорить о капитане

Анна Крылатая, 2020

Он умён, силён и чертовски привлекателен. По крайней мере именно так думает о себе капитан космического корабля Тэрон. И по доброте душевной (или по беспечной наивности) он набрал целый отряд прекрасных девушек, каждая из которых обладает своим неповторимым характером. Даже имперские войска, банды мародёров, людоеды и прочие опасности космоса не сравнятся с тем, что предстоит пережить Тэрону на своём собственном корабле. И лучше ему не знать, что говорит команда о своём капитане.

Глава восьмая. Не хочу плакать

Ценность человеческой жизни давно уже обесценилась. Никто не переживал о ком-то и не думал о другом больше, чем о собственном выживании. Понятия «семья» в глубоком и объединяюще тёплом смысле не было даже в среде аристократов. Что уж говорить о простых рабочих, которые только и думали… Точнее, в принципе не думали, но радели лишь за свою голову. Вот и к смерти относились просто — случилось и случилось. Мёртвых, а порой и ещё живых, но уже стоявших на пороге, сносили в общие ямы, поливали сверху разбавленным маслом (неразбавленное дорого стоит) и поджигали. Ни могил, ни надгробий, ни прощальных речей и волнующих воспоминаний. Все становились прахом. В некоторых поселениях трупы оставались посреди улиц, а по ночам приходили людоеды, которые эти трупы прибирали к рукам, а точнее к животам. Умер и умер. Все умрём, всех сожгут или съедят, так о чём беспокоиться?

У аристократов к мёртвым относились лишь немногим лучше. На планетах знати людоедов не водилось, поэтому тела «сильных мира сего» торжественно сжигали, а трупы прислуги сваливались в общие ямы, как и везде. Похороны генералов сопровождались целыми парадами, прощальными речами и выступлениями приглашенных артистов. Но поскольку армейские главы не отличались добрым нравом, то и о них воспоминания быстро стирались. Солдатню и вовсе сжигали в общей безымянной куче.

Кланы куноити и торговые кланы относились к умершим с большим трепетом, чем все остальные. Убийцы с восточным разрезом глаз своих близких сжигали, но для каждого собирали свой костёр. Прах помещали в красивую урну (материал и украшения зависел от богатства клана), а урны составляли в специальных погребальных помещениях. Родные могли приходить к праху своих предков в любое время, а два раза в год — весной и осенью — собирались целыми кланами для почитания.

Торговцы подобной сентиментальностью не отличались, но, тем не менее, для праха своих предков устраивали целые семейные захоронения с табличками и цветами. Обязательных для посещения дней не было, но и навещать умерших не запрещалось. Обычно к ним приходили помолиться и попросить удачи в торговых делах, когда эти самые дела шли под откос. Помогали ли эти молитвы, или нет, торговцы не признавались, но упорно продолжали своё паломничество.

Пираты, мародёры и вольные, проводившие большую часть жизни в открытом космосе, в этот самый космос отправляли и умерших. Особо жадные бандиты не следовали этой традиции, а просто сохраняли тела для продажи их людоедам. Вольные редко до такого опускались, хотя порой были не прочь поживиться чем-то чужим.

* * *

На корабле была одна душевая комната и два туалета. Туалет, который Тэрон провозгласил мужским после того, как Нимпомена составила свой первый график дежурств, располагался между жилым и грузовым отсеками. А душевая вместе со вторым туалетом ютились в уголке под рубкой управления.

Душ с небольшим квадратным поддоном из нержавейки и краном с двумя кнопками скрывался за простенькой выцветшей занавеской. В углу висела полка, на которой лежали мочалки и стояла баночка с мыльным раствором — им мыли и голову, и тело. Только Нимпомена пользовалась дорогими средствами. Раньше она хранила их здесь, но после того, как Тэрон вылил на себя половину бесценного шампуня, начала уносить их в свою комнату. Помимо душа в помещении ещё была раковина из нержавеющей стали, над которой висел такой же стальной ящик. Там женская часть корабля хранила свои женские штучки. По противоположной от душа стене растянулись держатели для полотенец — у каждого члена экипажа было своё. На полу лежало мягкое непромокаемое покрытие. Джули, когда вошла в душевую, сразу разулась — чтобы ножки отдохнули.

Возиться с ребёнком ей даже понравилось. Девочка, как и раньше, слушалась с полуслова, но попытки толстушки расшевелить её не принесли успеха. Впрочем, Джули не любила «лезть в душу», поэтому не особо старалась. Однако по привычке, тянувшейся из детства, разговаривала с девочкой — рассказывала, что сейчас будет происходить, называла все предметы, которым пользовалась. И рассматривала свой товар уже более тщательно, пытаясь найти скрытые изъяны или понять причину, почему девочку могли продать в рабство. Скоро уже Джули предстоит выступать в любимой роли торговца, поэтому ко всему нужно было подготовиться. Худенькое тщедушное тельце не выглядело болезненным, никаких повреждений толстушке обнаружить не удалось, даже сильно натирая девочку мочалкой.

— Это так странно… — пробормотала себе под нос Джули, а громче и ласковее сказала: — Видишь, какая ты молодец? Теперь давай вытираться.

Девочка послушно выбралась из душа и дала себя вытереть. А когда Джули надела майку Бра’ас на малышку, то та стала выглядеть ещё беззащитнее, чем раньше. Толстушка вздохнула и закутала ребёнка в полотенце Стей, поскольку полотенце Тэрона было мокрое.

— Ну, вот теперь ты чистая и красивая! Пойдем, покажемся… — Джули запнулась. Она хотела сказать «папе», но представить Тэрона, безответственного любителя пива и глупых приколов, заботливым родителем не получалось. Зато вот из его сильного и надёжного зама получилась бы отличная… отличный… отец… Толстушка вздохнула: — Покажемся папе Стей…

Взяв девочку за руку, Джули вывела её из душевой. На пороге стояли названные «папочки». Они резко кинулись к малышке и одновременно закричали:

— Как ты попало на корабль?

— Кто тебя послал?

От испуга и неожиданности девочка расплакалась, а Джули принялась икать. Тэрон и Стей моментально стушевались и отодвинулись. Они принялись переглядываться и беззвучно переругиваться, пихая друг друга локтями, пока толстушка приходила в себя. Выпытать информацию у взрослого бойца или узнать тайну у словонеохотливого аристократишки капитан и зам смогли бы за пару часов, а вот с детьми всё оказалось куда сложнее…

— Во имя первой звезды, успокой это! — взмолился капитан спустя пару минут громкого плача ребёнка.

— И сама не реви, — строго велела Стей, заметив задрожавшие губы Джули. Та мотнула головой и, притянув к себе девочку, повела её в центральный зал.

— Они не всегда такие страшные… Не бойся… — прошептала толстушка, поглаживая малышку по голове и оглядываясь назад. — Но иногда бывают просто пугающими…

— Моё полотенце испорчено… — обречённо вздохнула Стей, заметив свою вещь на девочке. Тэрон разразился злорадным смехом, заранее отодвигаясь на безопасное расстояние. Стей сделала шаг в сторону капитана, но вместо того, чтобы привычно отскочить, он шагнул к своему заму и, рывком развернув листовку, помахал ею перед лицом Стей:

— Это что?! Как ты могла такое написать?

К неприятному вопросу зам подготовилась, поскольку знала, что за это очень скоро «прилетит». А тут и напоминание появилось. Она скрестила руки на груди и с высокомерным видом ответила:

— Любому дураку очевидно, что «красавца-капитана» придумали ваши подружки Бра’ас и Глиа, а от команды красавчиков не отказалась бы Нимпа.

— «Придумали»! — Тэрон аж затрясся от возмущения. — Я… Вы… Я ещё не решил, как на вас обидеться за это!

— За что? — не поняла Стей.

— Не об этом сейчас разговор! — рявкнул капитан и ударил кулаком в стену. — Ладно, девочки — они мелкие совсем и не соображают, Нимпа — так вообще отдельная песня под сломанный саксофон. Но ты-то куда смотрела?! Дырявый скафандр! Неужели ты не понимала, что по этому объявлению придёт одно бабье?!

— Понимала, — спокойно кивнула зам. Тэрон с недоумением глянул на неё, а потом сообразил — Стей изначально была против добора команды, поэтому такое подправленное объявление оказалось ей только на руку. Капитан от ярости начал покрываться красными пятнами и, глубоко вдохнув, с воодушевлением прокричал:

— Ты саботажница!

— Изменница, — согласилась зам, с виноватым видом опуская голову. Но Тэрон не поверил:

— Лгунья!

— «Предательница» ещё скажите, — выражение лица Стей снова стало непроницаемым. Она подняла голову и исправилась: — Вернее: провокаторша.

— Идейный вдохновитель и бессменный лидер бабьего заговора! — на одном дыхании выдал капитан, наставляя палец на своего зама. Она хмыкнула:

— И не только заговора.

— Ну, Стей, ну пойми, во имя первой звезды!.. — взмолился Тэрон, складывая ладони лодочкой. — Мне нужен боевой товарищ, которому я могу рассказать про ваш бабский беспредел!

— А, вот как? — притворно задумалась зам и даже почесала подбородок для виду. — Значит, вы наконец-то перестанете мне жаловаться на меня же?

— Видишь, до чего вы меня довели?! Я не хочу тебе плакаться, но ведь вынуждаете!

— Злые девочки обижают большого дядю, — понимающе кивнула Стей.

— Ни в корабль топливо, — капитан с усталым видом отмахнулся. — Даже разговаривать не хочу. И вообще я сразу подозревал твою руку…

— Уж больно умно всё спланировала? — зам не удержалась от язвы в голосе. Капитан посмотрел на неё с неодобрением:

— Вот не хотел же!.. Но сама напросилась. Глиа и Бра’ас мои подружки, а Шеврон и Тарити теперь твои. Отвечаешь за их обучение и испытательный срок.

— А раньше было иначе? — озадачилась Стей, а потом хмыкнула: — Я вам ещё припомню своих подружек.

— Ну-ну, — не поверил Тэрон, а потом посерьезнел: — Ладно, закончили баловаться. С этим поговорим, когда вернёмся с Летренс-4.

— Что-то ещё, сэр? — зам подобралась, почувствовав тревожный настрой капитана. Они направились в сторону центрального зала.

— Имперцы, Стей, — хмуро бросил Тэрон. — Мне не нравится их присутствие в Дартарне. И Нимпа сказала, что эти шавки нам ещё встретятся.

— У имперцев есть причины интересоваться нами?

— Не нами. Мной.

* * *

Перед посадкой Тэрон в центральном зале собрал команду, за исключением Бра’ас, которая этой самой посадкой и занималась. Капитан выдал распоряжение Шеврон оставаться на корабле и охранять «Ивана Грозного». Глиа спит, а потом готовит корабль к взлёту. Нимпа тоже может пока отдохнуть. А толстушке по-прежнему надлежало следить за девочкой. Особых забот с ней не было — после ванны Джули сводила её в туалет и покормила. Нимпа поделилась своими карандашами, и теперь ребёнок за столом толстушки тихо возил ими по бумаге, выданной Джули. На корабль никого не пускать, «Ивана Грозного» не покидать, ни с кем посторонним не выходить на связь. В экстренном случае позволить Нимпомене вести все переговоры.

Остальные пойдут к Дарву — старику, который заботился о Бра’ас. Приезжие здесь не опасны, пиратов и людоедов поблизости нет. С местными неприятностей не ожидалось, поскольку Дарв жил на отшибе, а в саму деревню заезжать не нужно было — принцесса заранее позаботилась о том, чтобы заказать Джули всё необходимое. Тем не менее, команда должна помнить, что Бра’ас нельзя показываться жителям деревни. На единственное «Почему?» от Тарити капитан ответил:

— Долго рассказывать, просто поверь — не стоит.

Шеврон свои вопросы задавать не захотела, а другие много раз слышали инструктаж, хотя охранять кого-то оставляли впервые.

Под конец Тэрон велел Глие рассказать куноити, как работает погрузчик, а сам вместе со Стей и Нимпоменой ушли в комнату последней. Джули вернулась за свой стол. К моменту, когда корабль сел и Бра’ас на подъёмнике добралась до грузового отсека, все уже подготовились к выходу. Куноити вооружились. Глиа опустила трап. Втроем они наполнили прицепы для квадроциклов теми ящиками, которые принцесса приготовила для Дарва. Сама Бра’ас тоже не теряла времени даром. Она сняла протезы и переоделась в более практичную одежду — чёрную водолазку и чёрные штаны с подшитыми штанинами.

Конец ознакомительного фрагмента.