Остранение

Анна Кочарян, 2023

Робкие стихи о любви, смерти, тоске по утерянному, снеге, боге и богах, дальних и других берегах, верной собаке, времени, ветре, войне и воинах, ворожбе, волшебстве, воскресении, об ожидании, о Рождестве, римлянах, греках, городских чудаках, пряничных домах, дарах, пророках, пастухах, пасхальных зайцах, о море – много о море, о жаре, листве, сладких яблоках, превращениях, предвещаниях, предсказаниях, пчёлах, китах, коронованных львах, кольцах, золотых монетах и прочих разных мелочах, написанные лучшими словами из имеющихся преимущественно рано утром от лица моего собственного и тех, кому было одиноко. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Перед каждой субботой…

Перед каждой субботой

отец из меня достает небольшое слово,

и я застываю.

Я застываю, но мысль моя

невесома,

и пока отец закрывает дверь,

на засов

запирает ставни,

мысль меня несет

к берегам Влтавы.

Там, у реки, мысль меня

превращает в песок и глину,

и меня несет уже река

мимо кладбища, замка мимо,

протекая сквозь

города, луга, перелески,

приносит к морю,

море меня принимает,

море мое растворяет горе,

и я на миг забываю, что я

самый обычный голем.

Иногда слова, что в моих устах,

застревают как камни в горле.

Если я не из наших, то я,

может, просто один из гойим,

но отец говорит, что я не из гойим,

а самый обычный голем.

Я ему говорю: возьми у меня

ребро,

сотвори кого-то:

брата, друга, собаку, кота, земляного бога.

Разве это много, отец?

Ведь это совсем не много.

В этом пыльном пустом чердаке

мне так одиноко.

Отец говорит, Адам был как я,

но только с дыханьем божьим,

кровью в жилах, нутром горячим,

молочной кожей,

с жаждой славы, любви и мести

в мятежном сердце.

— Оттого Адам и был смертен, а ты бессмертен.

Отец говорит, что меня приручил и теперь

за меня в ответе,

что в груди без сердца легче, вольней без сердца.

Он не знает: во мне давно

зародилось сердце,

и теперь оно бьется, так бьется, что я научился

плакать,

слезы мне смывают черты, лицо начинает капать,

и тогда я снова рисую себе глаза деревянной

палкой,

и когда приходит отец, я ему улыбаюсь,

легко, широко и ярко,

потому что я самый обычный голем,

а голем не может плакать.

19.04.2022