На краю времени, на пороге мира

Анна Клименко, 2007

Древние предсказания… О них вспоминают, когда наступают смутные времена и в мире нарушается естественный порядок вещей, когда попираются вечные и незыблемые нравственные основы, когда правят бал темные силы, подталкивающие мир к гибели. Настали такие времена и в Великой Империи Квентиса Доброго; она на краю пропасти – слишком много злодеяний на совести Императора, и теперь порожденное им зло грозит уничтожить его самого. Мир содрогается в преддверии конца, и все же остается надежда на то, что найдется чистая и благородная душа, которая согласно пророчеству пожертвует собой во имя спасения всего живого.

Глава 1

Последняя ночь д’Эвери

— Зачем мы идем туда, учитель?

Он остановился, поманил к себе.

— Сколько раз я буду говорить, чтобы ты больше так меня не называла?

Тяжелая рука легла на плечи, обнимая бережно, словно хрупкую куколку бабочки.

— Прости, Норл. Я все еще не могу… привыкнуть.

Старший несуществующего ныне Гнезда куниц, колыбели лучших воинов Дэйлорона кивнул в сторону города.

— Я всего лишь хочу навестить одного очень старого знакомого.

Миртс только вздохнула. Разве можно добиться чего-нибудь вразумительного от Норла дЭвери, коему минуло восемь столетий, ее учителя и… неподвластной времени любви?

Они стояли на лысой макушке холма. Когда-то здесь был пожар, о чем красноречиво говорили обугленные пни. Но все меняется, на пепелище одно за другим начали подниматься молоденькие деревца. Вершина же холма так и осталась обнаженной, не оделась в травяной кафтанчик; сквозь тонкий слой земли проглядывал костью известняк… И отсюда же, как на ладони, был виден Алларен, столица Великой Империи.

— Посмотри туда, дорогая, — прошептал д’Эвери, — видишь черный шпиль? Вот здесь… все и началось, когда…

Он внезапно осекся и замолчал. А Миртс не смела задавать слишком много вопросов; бывшая лазутчица из Гнезда Куниц принялась внимательно разглядывать город, надеясь, что учитель все расскажет сам. Когда сочтет нужным.

Город белых башен мирно спал, укутанный в пух тумана и лунного света. Бойницы глядели в ночь багровыми отсветами факелов, доносились голоса караульных. Широкий тракт упирался в закрытые ворота.

А черный шпиль, на который указывал д’Эвери, почти терялся на фоне ночного неба, да еще и среди дородных белых башен.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — промурлыкал над ухом Норл, — давно я здесь не был.

Миртс пожала плечами.

— Что я могу чувствовать, кроме ненависти? К тем, кто уничтожил, отравил нашу священную землю из-за драгоценностей, что рождает лоно ее? Я лишь надеюсь, что ты позволишь мне утолить жажду кровью этих… этих… — тут она замялась, подыскивая нужное слово, которое бы наиболее точно характеризовало весь род людской, но старый вампир оборвал ее на полуслове.

— Твоя ненависть никому не поможет. Теперь надо думать вовсе не о том, как сделать хуже людям, а о том, как помочь Дэйлорону.

— Но что мы можем сделать, учитель?

— Для начала разобраться, кто помог императору приготовить столь могущественное заклятье и кто отправил в Дэйлорон магов. Есть у меня одна мысль… И горе нам всем, если она окажется верной!

Норл кивнул в сторону белеющего в ночи города.

— Посмотри туда еще раз, Миртс. Отринув ненависть. Просто почувствуй, раскройся. Ты же теперь одна из n’tahe, ночных владык, и должна это ощутить!

Она подчинилась, недоумевая, что же такого можно увидеть в неказистых на вид башнях и стенах, которые возводились не для того, чтобы тешить взгляд, а для того, чтобы выдержать долгую осаду.

— Попытайся чувствовать отражения, — прошелестел д’Эвери, — мы все их чувствуем, они питают нас… Дают силу и могущество…

Миртс, чтобы лучше ощутить Силу, даже зажмурилась, но ее мысленный взгляд цепко держался за город.

М-да. Сила Отражения. Ее ведь предостаточно внутри белого кольца. Просто удивительно, как n’tahe, народ Зла, еще не поглотили этот город! Особенно, если учитывать…

Потрясенная, Миртс невольно вздрогнула и непонимающе уставилась на учителя.

Норл удовлетворенно кивнул.

— Именно это я и имел ввиду. Ты ведь увидела его, черное сердце Алларена?

— Но… Что это? Откуда это взялось?!!

Она попробовала взглянуть на город еще раз — а вдруг привиделось? Но нет. Оно и вправду было там, глубоко под фундаментом странной черной башни, огромное, блестящее и… пульсирующее, точно живое. Миртс опять попробовала открыть свое новое, пока еще непривычное восприятие навстречу потокам Силы, и у нее сложилось впечатление, что устрашающего вида сгусток время от времени сдавливается чем-то извне.

— Я знавал того, кто создал все это второй раз, — пробормотал вампир. Прищурившись, он глядел на город, и было видно, что мысли его — далеко.

— Значит, мы идем к нему?

— Нет. Создатель черного сердца давно, можно сказать, сбежал… И оставил на своем месте человека, который не может уйти по доброй воле. Заложника Силы, Магистра Закрытого города. И теперь я возвращаюсь к мысли, которая меня тревожила — а не приложил ли этот несчастный руку к происшедшему с Дэйлороном, землей, на которую смотрят звезды?

Миртс вздохнула.

— Я ничего не понимаю… Норл.

Вампир грустно улыбнулся.

— Тогда нам придется немного задержаться, пока я не расскажу тебе… Откровенно говоря, я не знаю, чего следует ждать от нынешнего хозяина Закрытого города… Я ведь не видел Магистра с тех пор, как его предшественник счастливо отправился к Предкам. И — честное слово — я полагал, что этот человек не сможет сделать ничего такого, что повредило бы поднебесным землям. Но, кажется, я недооценивал его… Сядем, моя маленькая мышка. Это долгая и очень печальная повесть, но тебе следует ее знать… На тот случай, если со мной что-нибудь случится.

* * *

Алларен — великий город. Возведенные столетия тому назад, и по сей день стоят непоколебимо толстые его стены, неуклюжие, но крепкие башни. Немало войн прокатилось по этим землям, но город белых башен выдержал.

Купец, вольный наемник или же простой землепашец, приближаясь к городу, видят красоту белого камня, сияющую чистотой горных вершин при свете солнца и тускло светящуюся перламутром при луне. На удивление, мало кто обратит внимание на тонкую черную башню, устремляющуюся к небосводу, обуреваемую желанием пронзить небо и слиться с запредельной тьмой вечной ночи. А, между тем, башня эта — обитель вечного и невольного хранителя мира сего.

Никто уже и не вспомнит о первом Магистре. Да и некому больше вспоминать, дэйлор спят волшебным сном на дне Поющего озера.

Вторым в Закрытый город пришел дэйлор по имени Ильверс, из правящего Дома д’Аштам. Он пришел в Алларен, держа за руку человеческого ребенка, и несколько лунных кругов жил как человек в любви к обычной женщине. Но потом Закрытый город победил в его сердце, и дэйлор стал вторым и последним черным магистром.

Ильверс был созданием, противным естественному положению вещей в поднебесье. Сила отражений устремлялась в него, и он выплескивал ее за пределы этого мира, словно в гигантскую воронку за гранью неба. Он был вратами, открывающимися только в одну сторону, очищающими этот мир от Отражений… Тем самым Ильверс продлевал ему жизнь. К тому же, Черный магистр не старился, как будто бы один из народа Зла; но мало кто знал об истинной цене вечной жизни и вечного спасения всех живущих.

Черный магистр должен был видеть все, что порождало Отражения. Ты ведь знаешь, милая, откуда они берутся? Тот-то и оно. Кто, изо дня в день наблюдая все это, способен принести себя в жертву?

Ильверс задался этим вопросом и решил, что его жертва — слишком велика. И он решил умереть, вместе с той женщиной, что его любила, вместе с ребенком, которого он привел в Алларен из захудалой северной деревни. Ильверс готовился стать тем Последним Магистром, который бы положил начало гибели всего поднебесья; да, верно, он и был этим… последним, предсказанным магистром.

Но в тот страшный час, когда Ильверс был готов умереть, вырваться на свободу, и тем самым обрушить на мир всю Силу отражений, выплеснутую прочь за много декад, его планы расстроил один вампир. Тот же n’tahe уговорил Ильверса дать миру отсрочку, до тех пор, пока не найдется достойный преемник, готовый нести тяжесть бремени Отражений.

Прошло четыре декады с той ночи, и в Закрытый город вернулся друг Черного магистра, тот самый ребенок. Звали его Золий, рода он был незнатного, но — в нем полыхал нешуточный магический дар. Этот человек пришел к Ильверсу с желанием помочь и облегчить его участь; магистр же за годы, проведенные в башне, узнал кое-что интересное о природе врат Силы. Обманом он поставил Золия на свое место, и сам, освободившись, покинул Алларен. Просчитался Ильверс лишь в одном, а, быть может, сделал все намеренно. Дело в том, что Золий, будучи человеком, уже не мог исполнять роль вечных врат в силу своей природы; все, что он мог — держать врата закрытыми. Новоявленный магистр принял на себя бремя отражений, но уже не выплескивал Силу за пределы небесного купола. Все отражения оставались в мире, питая народ Зла, и так продолжается и по сию пору.

* * *

Норл замолчал, слепо уставившись на чистый лик луны. Миртс чувствовала, как болью полнится бессмертное сердце, и у нее не оставалось сомнений, что Норл д’Эвери — именно тот вампир, что когда-то уговорил Черного магистра остаться на своем месте.

— А что же случилось с Ильверсом?

Старший вздрогнул и с благодарностью посмотрел на нее, будто Миртс своим вопросом вырвала его из цепких когтей воспоминаний.

— С Ильверсом? Ах, да… Его видели потом, этого дэйлор, на которого высшие силы пытались примерить явно чужую судьбу… Став свободным, он устремился на поиски той женщины, которая его когда-то любила, и нашел ее на севере, дряхлой старухой, умирающей в окружении детей и внуков. Говорят, он выгнал их, и сам оставался у ложа своей возлюбленной всю ночь… Говорят… — тут голос старого, повидавшего немало n’tahe предательски дрогнул, — когда наутро родня решилась зайти в дом, то нашла Ильверса и старуху покинувшими этот бренный мир. И оба они… улыбались, словно наконец сбылась их давняя мечта.

Миртс поежилась. От истории черного магистра мороз продирал по коже; была в услышанном торжественная и мрачная обреченность, от которой заныло под сердцем и защипало глаза. Наверное, то же самое почувствовал и Норл, потому как он обнял Миртс за плечи и крепко прижал к себе, словно боясь потерять. Внезапно он встрепенулся.

— Что ж, дорогая. Теперь нам нужно идти и навестить Золия, Магистра Закрытого города. Я не беспокоился о нем раньше, потому как этот несчастный ничего не может поделать с вратами. Он не может впустить Отражения обратно… Все это следует из его человеческой природы, и, кажется, именно на это и рассчитывал Ильверс д’Аштам.

— Но зачем нам идти к нему, если он безвреден?

— Разве я сказал, что он безвреден?

Вампир поднялся, отряхнул плащ.

— Пойдем же, Миртс. До утра еще есть время, мы успеем поговорить с ним. Но… будь начеку. Что бы ни случилось, сразу — беги. И еще, дорогая, упаси тебя Воля Дэйлорона пытаться его убить.

Миртс промолчала. В душе, навеки прикованной к телу, шевельнулось недоброе предчувствие. Молодой вампирессе совершенно не хотелось идти к упомянутому Золию; даже его имя, казалось, источало неясную угрозу.

Но все же они спустились с лысой макушки холма, пробрались сквозь поросль молодняка и зашагали по дороге к воротам.

— Норл… Они же не пустят нас, народ Зла, в город?

— Разумеется, не пустят. Но отчего бы им не пропустить двух путешественников, к тому же, с тяжелыми кошельками у пояса?

И Миртс немного успокоилась. Старый вампир знал, как заставить людей верить в то, чего нет на самом деле. Вот и сейчас: остановившись у гигантских створок, обитых бронзовыми полосами, он закрыл глаза, сцепил пальцы на уровне груди и в такой позе застыл. Потекли мгновения, за которые — Миртс так и не смогла ощутить мыслепоток — что-то изменилось. Загрохотали механизмы в толще стен, и ворота медленно приоткрылись. Ровно настолько, чтобы пропустить двух усталых путников.

Д’Эвери решительно двинулся вперед; тут же, откуда ни возьмись, объявился караульный и с низкими поклонами принялся приветствовать дорогих гостей. Получив тяжеленький золотой, человек засиял от радости едва ли не ярче монеты; его поклоны стали еще более низкими, а в глазах почтительно замерло благоговение.

— С Закрытым городом этот фокус уже не поможет, — пробормотал Норл себе под нос, — там чародеи, и не самые слабые.

Дальше они шли по спящему Алларену. Вернее, таковым он казался только на первый взгляд; Миртс чувствовала, как снуют туда-сюда мелкие воришки и убийцы, как бряцают латами изредка проезжающие патрульные. Ну, а добропорядочные горожане, конечно же, предпочитали оставаться под обманчиво-надежной защитой каменных стен.

Невзирая на середину осени, ночь была теплой. И даже зловоние, что живет в больших городах, не перебивало грустного запаха сырой листвы, аромата увядания и вечного сна.

Это могло показаться странным, но примерно так же пахло по осени и в Дэйлороне, в том, еще живом, каковым очень хорошо помнила его Миртс. В груди всколыхнулась горечь огромной потери, полыхнул огонек ярости…

— Перестань, — обронил Норл, — не надо так… Этим ты никому не поможешь и никого не спасешь. Надо думать не о том, как отомстить, а о том, как исправить… Впрочем, я тебе уже об этом говорил.

— Да, учитель, — она покорно кивнула, немного сожалея о том, что после перерождения Норл слишком хорошо чувствовал любое изменение ее настроения.

— И держи свои мысли при себе, прошу. Скоро мы предстанем перед Магистром Закрытого города…

Они свернули в аккуратный квартал, где в изобилии были насажены розовые кусты. И Миртс увидела врата черной цитадели, исполненные древнего величия. Они были так стары, что на миг вампирессе показалось святотатством — просто так подойти и постучаться… Норл, однако, поступил именно так.

Просто подошел и трижды стукнул кулаком о черную каменную чешую.

А Миртс подумала, что так они будут ждать до самого утра, ибо тяжелые створки не ответили ни единым звуком.

Но, конечно же, она ошиблась. Им пришлось обождать совсем немного, быть может, сработали охранные заклятья по ту сторону врат, потому что хриплый мужской голос осведомился:

— Что нужно темной нелюди в городе магов?

Тут Миртс удивилась. Это ж надо, человек так просто спрашивал двух вампиров о том, что им нужно! Словно подобное случалось здесь нередко…

— Мне нужно увидеть магистра, — просто ответил Норл, — передайте ему, что я знавал Ильверса д’Аштам, и настало время нам с магистром обсудить одно дело… Чрезвычайной важности, разумеется.

Воцарилась тишина. Затем, после долгой паузы, все тот же голос процедил:

— Проходите. Магистр готов вас принять.

И все. Никаких признаков открывающихся ворот.

Миртс только вскинула удивленный взгляд на Норла, но тот, казалось, был ничуть не удивлен происходящим.

— Пойдем, дорогая. И будь начеку. Ты — единственная, за кого я боюсь… Быть может, я бы и не потащил тебя с собой, но ты тоже должна увидеть все своими глазами. А еще — прочувствовать…

Он взял ее руку в свою и смело шагнул вперед. Миртс ожидала, что вампир стукнется лбом о черный камень, но ничего подобного не произошло. Он словно провалился сквозь врата, в непроглядную темень открывшегося тоннеля, и ей не оставалось ничего иного, как последовать за ним.

* * *

…Внутри башня оказалась такой же черной, как и снаружи, и витки лестницы, казалось, будут повторяться бесконечно. Впереди молча поднимался маг; золотисто-рыжеватые блики от масляной лампы трепетно касались гладкого камня, и тут же торопливо соскальзывали прочь, словно боясь не поспеть за породившим их огнем.

Норл не проронил ни слова за все время пребывания в башне; только крепко сжимал пальцы Миртс, как будто она могла потеряться в кромешном мраке.

Самой же юной вампирессе было не по себе; ей и в самом деле казалось, что стоит лишь слегка отстать, как жадный до теплой крови мрак поглотит ее. Так алчная ночь принимает в себя крошечную искру, летящую прочь от костра, мгновенно убивая и обращая невесомой частицей пепла.

Вдобавок ко всему, Миртс стало казаться, что кто-то беззастенчиво пялится ей в спину, как раз между лопаток, и от этого ощущения кожа покрывалась мурашками, и хотелось рвануть вперед, вверх, подальше от голодных глаз пустоты…

— Мы пришли, — негромко сказал маг.

Миртс едва осознала, что лестница закончилась, и они стоят перед обычной деревянной дверью с кованой ручкой в виде оскаленной волчьей морды.

— Благодарю, — Норл чуть заметно кивнул, — полагаю, мы можем войти?

— Разумеется, — короткое пожатие плеч, — Магистр Закрытого города проявил к вам недюжинное любопытство.

И тут же, усмехнувшись, маг добавил:

— Он уже очень давно ничему и никому не удивляется. Вы — приятное исключение.

Сказав это, он вежливо поклонился и, перехватив удобнее лампу, принялся неторопливо спускаться обратно.

Норл чуть слышно вздохнул и еще крепче сжал пальцы Миртс. Прошептал:

— Смотри и слушай внимательно, моя отважная воительница. Возможно, твои кошачьи глазки увидят то, чего не увижу я?

Она кивнула. И на миг прижалась всем телом к своему вечному возлюбленному.

— Пойдем. Я обещаю, что буду вести себя так, как надо.

Норл потянул на себя дверную ручку; легкий, едва слышный скрип петель — и они переступили через порог кабинета магистра.

Огромный камин зло плевался искрами. Багровые всполохи в его прокопченной утробе заставляли жарко сиять позолоту на стенах и на потолке. У самой двери стоял высокий шкаф, набитый книгами и свитками; дальше, под окном — широкий стол, где в кучу были свалены самые разнообразные магические компоненты. За этим-то столом, в кресле с непропорционально высокой спинкой, и сидел хозяин Закрытого города.

— Кланяйся, — шепотом напомнил д’Эвери и сам подал пример, приветствуя Магистра учтивым поклоном. Миртс поспешно склонила голову, но тут же подняла глаза — уж очень ей было любопытно рассмотреть это странное существо, вечного пленника Отражений.

— Я приветствую высоких гостей, — медленно сказал магистр. Его шелестящий, безмерно усталый голос отразился от сводов потолка и смешался с потрескиванием огня в камине, — чем обязан такому визиту? О, прошу прощения, я совсем забыл предложить вам кресла… присаживайтесь и чувствуйте себя… как дома.

Миртс показалось, что он специально подчеркнул последнее слово. Она, не отрываясь, глядела на магистра, стараясь чутьем n’tahe понять — а что же это за создание такое? Определенно, магистр уже очень давно не был человеком, но точно также невозможно было определить, к какому виду народа Зла он относится. Он стал чем-то совершенно особенным и необъяснимым…

Тем, кого и вовсе не должно было быть.

Вампиресса поежилась. Откуда всплыли эти слова, сказанные неведомо кем и неведомо когда?..

А между тем… У магистра Закрытого города была очень бледная кожа, иссеченная тонкими и застывшими навеки морщинами, седые волосы, гладко зачесанные назад, пегие кустистые брови и светлые глаза. Лицо его казалось приятным и гармоничным, высокий лоб говорил о недюжинном уме, а четко очерченный, твердый подбородок — о немалой воле. Даже посадка головы наводила на мысль о том, что магистр уже давным-давно привык повелевать — и ничего более. Впечатление слегка портил лишь нос, похожий на хищный клюв ястреба.

— Присаживайтесь, — повторил магистр. Его цепкий взгляд обежал гостей; и, как показалось Миртс, чуть слышно вздохнул.

Что-то мягко толкнуло ее под коленки; оказалось, возникшие из ниоткуда кресла, чуть поменьше, чем у магистра, и с мягкими сиденьями. Она бросила вопросительный взгляд на Норла — но тот уже садился, поправляя ножны за спиной.

— Итак… — Магистр улыбнулся, — браться сообщили мне, что меня хочет видеть некто, знававший Ильверса д’Аштам. У меня сразу возникли некоторые подозрения, и я рад, что не ошибся. Благородный Норл д’Эвери и его прекрасная спутница. Ты ни разу не посетил меня в моей обители скорби, Норл… За все эти годы. Так отчего же ты пришел сейчас?

Вампир прищурился.

— Тебе ведь известно, Золий, что Дэйлорон пал?

Улыбка на лице магистра стала еще шире.

— Разумеется. И что? Все это вполне объяснимо, мой дражайший, учитывая закон Отражения и то, что я — не дэйлор. Не в моих силах перемолоть в себе лишнее зло этого мира, как это мог бы сделать мой предшественник.

— Да, но… Не сила Отражений погубила дэйлор. Людские маги отравили священную землю, приговорили к смерти и без того немногочисленный народ. Как могли люди соорудить столь сложнее и мощное заклятье?

— Людская магия, магия вещей и взаимодействий, не стоит на месте, — терпеливо начал объяснять Магистр, — она развивается. Новые идеи, новые конструкции… Новые маги, наконец. Так что странного в том, что удачное заклятье погубило Дэйлорон? В конце концов, дэйлор никогда не щадили людей.

И по его бледному лицу скользнула судорога затаенной боли.

— Ты знал, что готовится такое взаимодействие? — не унимался Норл, — если знал, почему ты позволил им завершить его? Ведь это повлекло волну Отражений, их и без того слишком много… Народ Зла крепчает. И я начинаю всерьез опасаться, что такой волне по силам породить новую нелюдь, какой ни ты, ни я не знали раньше. Не получится ли так, что народ Зла захлестнет людские земли?

— Разве это допрос? — магистр усмехнулся, — ты слишком настойчив, благородный. Не забывайся, с кем разговариваешь.

— Хорошо, — поспешно скал вампир, — Прости меня, но… Я до сих пор не могу поверить в то, что земля моих предков мертва.

— Извинения приняты. Я могу ответить на твои вопросы, благородный д’Эвери. Да, я знал. Император очень хотел заполучить Дэйлорон — и он его заполучил, тем самым обрекая свою драгоценную Империю. Закон отражения, ничего с ним не поделаешь.

Миртс в изумлении смотрела на учителя; если бы сапфировый взгляд Норла мог испепелять, то магистр уже давно бы осыпался кучкой пепла. Белые пальцы вампира впились в подлокотники, тщась раздавить мореный дуб.

— Но… почему, Золий? Уж не тебе ли знать…

— А почему я должен вмешиваться и пытаться что-то исправить? — Магистр нахмурился, — я достаточно давно живу на этом свете, Норл… Можно сказать, даже задержался здесь — по прихоти моего старого приятеля, нашего общего знакомого Ильверса. Уж он-то заполучил себе местечко в долине Предков, или как там она называется у дэйлор! Так вот… Все, что происходит — правильно. Это естественный ход вещей; отражения настигают тех, кто породил их причину. Врата Силы закрыты, и все, что произошло, остается в мире, питая таких, как ты и твоя подруга. Скоро настанет время, и равновесие нарушится окончательно. Люди получат то, что заслужили! Да они же уничтожают сами себя, неужели ты этого не видишь?!

Миртс глядела на Магистра, глядела… И вдруг — остро ощутила пустоту в душе этого несчастного существа. Да, там, под хилыми заслонками из слов, была черная, сосущая пустота; ни одного живого чувства… Кроме желания обрести покой и острого осознания невозможности этого.

Казалось, Норл тоже это почувствовал.

— Ты изменился, — сказал он Магистру.

— Мало кто не изменится за такой срок.

— Ты хочешь приблизить конец мира, чтобы обрести покой?

— А если и так, в чем ты можешь меня обвинить? За то время, что я провел в этой проклятое башне, добровольцев на мое место не нашлось.

— Наверняка есть выход…

Магистр махнул рукой.

— Да знаю я… Ты всегда пытаешься искать то, чего не следует. Когда-то… Я был молодым дураком. Теперь я поумнел…

— Не делай этого, — почти прошептал Норл, — подожди еще немного.

— Да мне ничего и делать-то не нужно, — фыркнул Золий. Он приподнялся, упершись костяшками пальцев в столешницу, — знаешь ли, Норл… Я с полной уверенностью могу заявить, что человек, который захлестнет мир Отражениями, уже давно ходит по покрову Атхены, нашей матери-земли. Не я подведу мир к последней черте, отнюдь не я! Это будет… Впрочем, думаю, ты со временем и сам бы догадался…

Д’Эвери тоже поднялся.

— Я все понял, Магистр. Наверное, нам не следовало тревожить тебя…

— Не страшно, — Золий тускло улыбнулся, — не так уж и часто ко мне хаживают гости.

— Тогда… пожалуй, нам следует откланяться. Прости, что отняли у тебя столько времени.

— Пустое, Норл. Тебе ли не знать? И станут слезы мира сего ему временем и пищей…

От взгляда Миртс не ускользнуло, как вздрогнул восьмисотлетний вампир.

— Я что-нибудь придумаю, — пробормотал Старший гнезда Куниц, — обязательно.

И, улыбнувшись, добавил:

— Не в первый раз.

— Ты, конечно же, отправишься искать человека, которому на роду написано обрушить мир в бездну? — ухмыльнулся магистр. Как-то нехорошо ухмыльнулся, и у Миртс заныло тревожно под ложечкой.

Но уже в следующий миг дурное предчувствие разбилось тысячью ранящих осколков. Она даже не успела понять, что произошло; яркая, слепящая вспышка — и Норла отшвырнуло к стене, так, словно это был не могущественный n’tahe, высший вампир, а самый обычный смертный. Его тело мешком свалилось на пол, и через один удар сердца начало… рассыпаться крошечными стеклянными бисеринами.

— Беги, — выдохнул умирающий вампир, — беги…

И перестал существовать.

Миртс тогда показалось, что она кричала.

«Беги, теперь ты знаешь…» — приказал уже бестелесный голос, прозвучавший только в ее сознании.

— Норл… — она всхлипнула, — Норл…

Перед глазами замельтешили кровавые мошки. Затрещала по швам одежда… Тело стремительно изменялось — стянулись узлами мускулы, искривился позвоночник, с хрустом начали вытягиваться крылья, которые ни разу еще не раскрывались, она была слишком молода для этого…

А Магистр все также спокойно сидел за столом, и его изящные пальцы лежали на темной полированной поверхности. Казалось, он о чем-то размышляет; его бледные губы шевелились, словно он беззвучно спорил с самим собой.

Прыжок — вперед, на ненавистное, черное чудовище. Как же легко этот… Золий разбил ее любовь, ее жизнь!..

Но когти царапнули по невидимой преграде. Миртс взвыла, бросилась на магический барьер еще раз, тщась достать Магистра… И снова — далекий голос Норла, в котором отчаяние и любовь — безграничная, вечная…

«Беги, маленькая дурочка! Тебе его не одолеть, да и не нужно!»

«Почему я должна бежать?»

«Потому что ты все равно не убьешь Магистра! А твое бегство, возможно, разрушит его планы…»

Голос растаял, как льдинка на солнцепеке, и больше Миртс его не слышала.

Она вцепилась в боковину книжного шкафа, без труда обрушила его на пол. Единственное окно… было недосягаемо, рядом со столом хозяина Закрытого города. Вампиресса метнулась к двери, ударила всем телом — и, к собственному удивлению, вылетела на темную площадку. Куда теперь?..

Единственный путь — вниз, вниз… Между витками спирали!

Сложив крылья, она прыгнула в кромешный мрак, в пасть голодной тьмы… Далеко внизу маячили отблески огней, значит, там были люди — а уж их Миртс щадить вовсе не собиралась. Но почему же бездействует Магистр? Неужели позволит ей уйти?

* * *

Не долетев сотни локтей до начала лестницы, Миртс развернула крылья; ледяной ветер ударил в кожистые перепонки, заставляя стискивать зубы от боли в суставах. Но падение замедлилось, а потом и вовсе прекратилось; вампиресса взмахнула молодыми крыльями, раз, другой… Прислушалась.

Определенно, внизу ее ждали. Пять человек, и отсюда не разобрать, насколько они опасны. Снова тревожным колокольчиком звякнула мысль — отчего Магистр Закрытого города до сих пор не привел в действие ни одно из своих заклятий? Истратил всю силу на Норла? Или… Припас что-нибудь напоследок?

Миртс вздохнула. Магистр магистром, но уже не осталось времени на раздумья. Ее сила в неожиданной атаке, если таковая вообще возможна в этих стенах…

Она еще раз прислушалась: чуткое ухо вампира ловило каждый шорох внизу. Миртс даже казалось, что она слышит тихое биение человеческих сердец. Улучив удобный момент, вампиресса рванулась вниз, помогая себе крыльями, выставив вперед руки, что стали когтистыми лапами чудовища… Готовая разрывать в клочья нежную плоть живых…

И врезалась в неведомо откуда появившуюся сеть. Все поплыло перед глазами; сверху упала еще сетка, сковавшая движения. Вот он, удар Магистра! И Миртс, взвыв от злости, поняла, что падает. Не как хищный ястреб на жертву, а как подстреленная утка, переворачиваясь в воздухе, неуклюже пытаясь взмахнуть крыльями…

Мелькнул виток лестницы, последний; Миртс с ужасом услышала звук падения собственного тела — как будто и правда шлепнулся на траву подранок. Кажется, хрустнули кости… Наверное, она на миг потеряла сознание, потому что, вынырнув из забытья, увидела суетящихся вокруг людей. Магов в темно-коричневых мантиях. Они деловито продолжали пеленать ее в сети, грубо, но аккуратно, стараясь не повредить чего.

Миртс взревела, попыталась вырваться — но это было равносильно тому, как если бы запутавшийся в паутине мотылек попробовал обрести свободу.

О, да, Магистр Закрытого города не торопился разить ее своими страшными заклятьями. Ему было достаточно лишь подать сигнал своим верным слугам, чтобы захватить в плен молодую и еще слабую n’tahe…

Единственное, что удалось Миртс — так это цапнуть за руку неосторожного мага. Брызнула кровь, хрустнуло запястье, и она с мрачным удовлетворением подумала, что этот человек вряд ли когда будет владеть рукой, как раньше…

— Ах ты, дрянь!

Чувствительный пинок в живот. И еще. А затем — тишина, страшная, мертвая. Казалось, маги даже дышать перестали.

Миртс увидела, как над ней склоняется магистр.

— Я приношу извинения за доставленное неудобство, — его голос прошелестел сухой листвой, гонимой ветром.

— Ты… ты… — от ярости вампиресса даже не нашлась, что и ответить. Но затем все-таки выдавила, — ты убил Норла!!! Будь ты проклят!

Магистр улыбнулся.

— Благородная госпожа опоздала со своими проклятиями на шесть столетий.

И, повернувшись к затихшим магам, обронил:

— В подвал Малой башни ее. В зверинец.

Не церемонясь, люди потащили Миртс прочь. Магистр Золий молча наблюдал за происходящим; на миг взгляды его и пойманной вампирессы скрестились. И Миртс поняла, что не успокоится, пока не посчитается с этим чудовищем… За того, кого любила более всего на свете. А еще она заметила, что глаза у Магистра вовсе не серые и поблекшие. Они были яркими, как два озерца под летним небом.