Импульс

Анна Квин, 2021

Их невозможно представить вместе. Она – правильная девочка, до безумия любящая свою работу и мечтающая ни от кого не зависеть. Он – богатый любитель развлечений, защищающий свои воспоминания. Он пойдет на любой обман, чтобы заставить ее отказаться от выгодного контракта, а она просто один раз в жизни пошла на поводу у импульса и допустила ошибку. Ошибку, у которой синие глаза и жесткое сердце. Как сохранить себя и не поддаться соблазну снова, если мужчина, ночь с которым не идет из головы, теперь постоянно рядом и хочет уничтожить ее жизнь и разбить ее сердце?

Глава 2

Лика

Осознав, что я не сбегу, Глеб улыбается. И от этой белозубой ленивой улыбки победителя у меня подгибаются колени. Я будто пьяная, и когда мужчина за руку тянет меня за собой к единственной в этом крыле двери, меня шатает, и я буквально падаю ему в объятия, снова приникая к груди. Губы безошибочно находят губы, сминая, подавляя, заставляя меня отключаться. Я плавлюсь в руках Глеба, как эскимо в летний день.

Мы вваливаемся в его прихожую, по-прежнему целуясь. Он нащупывает не с первого раза выключатель, потому что, не отрываясь от моих губ, пытается стащить с себя куртку, я в это время освобождаюсь от плаща и закидываю руки Глебу на шею, счастливо выдыхая. Наконец-то я могу изучить его тело, пусть пока скрытое майкой. Крепкие плечи и накачанные руки, рельефная грудь, о которую я до стона трусь затвердевшими сосками. Он настолько идеальный — подтянутый, крепкий, с длинными ногами в модных джинсах, — что мне хочется буквально вжаться в его тело, почувствовать всего каждым изгибом своей фигуры, раствориться в нем и окончательно потерять голову. Нас словно сметает ураган, и сейчас мы не в состоянии контролировать ни собственные эмоции, ни друг друга.

В голове мелькают дурацкие мысли про то, что хорошо бы разглядеть обстановку дома Глеба (когда еще придется побывать в таком месте), где-то бьется мыслишка про душ, но мужчина снова целует, сминает губами губы, и я перестаю соображать. Он продлевает мгновения поцелуя, проталкивая язык между моих губ, даря все новые упоительные ощущения.

За спиной стена, а впереди — разгоряченный и желанный мужчина. Он прижимается так тесно, что не остается сомнения в том, как сильно он меня хочет. Его пальцы скользят по моей шее, чуть сжимают горло и опускаются, исследуя грудь, изгиб талии, бедро.

— Знаешь, что я подумал, когда только увидел тебя? — хрипло спрашивает он.

— Что? — шепчу я. Дыхание сбивается у обоих, и мы тяжело дышим, глядя друг на друга с волнующей жадностью.

— Я не смогу спокойно спать, есть, жить, если не увижу тебя без этого долбаного платья… оно реально раздражало весь вечер, пока я не решился и не подошел к тебе. Но и после этого продолжило раздражать.

— Нормальное платье, — смеюсь я. — Зря наговариваешь.

— Нет. Это платье — спусковой крючок для инстинкта охотника. Для всяких разных очень развратных фантазий. Его нужно надевать лишь для того, чтобы потом снять.

Глеб немного отстраняется и смотрит на меня затуманенным от желания взглядом. Ведет пальцем по ключице и ниже, обрисовывает подушечкой кромку декольте на нежной коже моей вздымающейся груди. От легкой, почти невинной ласки сердце скачет, а соски болезненно сжимаются и сейчас проступают и сквозь тонкое кружево лифчика, и сквозь ткань платья. Глеб видит их и шумно выдыхает.

— Бога ради, — стонет он. — Скажи, что под этим платьем твое белье тоже красное…

— Ну так проверь, — смело улыбаюсь я и не узнаю свой голос, который вдруг стал низким и до невозможности сексуальным. Этот мужчина заводит меня, как никто другой, и делает упоительно смелой.

Последние сомнения развеиваются, словно дым. Я ведь заслужила эту ночь и не делаю ничего плохого. Я свободная девушка, мне давно исполнилось восемнадцать, а он свободный мужчина (ну или не сказал мне обратное, но я не могу думать о его подругах за него). Зачем терзаться угрызениями, хотя они все равно вспыхивают на задворках моей души? Я слишком привыкла быть хорошей девочкой. Настолько, что уже и не помню себя другой.

Глеб смотрит на меня из-под опущенных ресниц и почему-то медлит, затягивая паузу, которая вот-вот станет неловкой. А потом берется за край своей майки и снимает ее одним уверенным движением. Твою же мать… я видела таких мужиков только в своей ленте в «Инстаграм», куда добавляю разных спортсменов, как в копилочку. Примерно с этой же целью я френжу питомники мейн-кунов — пушистые ушастые котята радуют меня с утра за чашкой кофе, а накачанные мужики — перед сном. Но я и помыслить не могла, что однажды такой снимет майку для меня и именно меня будет пожирать жадным голодным взглядом, будто я самое красивое, что создала природа.

Дыхание перехватывает, я жадно изучаю совершенное тело Глеба, загорелый бронзовый торс и небольшую татуировку под грудью — абстрактный рисунок, линии которого хочется повторить пальцем. Кровь шумит в ушах, и у меня все плывет перед глазами. Я никогда в жизни никого не хотела так сильно. Я даже представить себе не могла, что буду буквально сгорать от страсти. Перестает иметь значение абсолютно все. Единственное, чего мне сейчас хочется — это снова очутиться в его объятиях и почувствовать опьяняющие поцелуи на губах.

Я откидываю в сторону туфли, достаточно закрытые, чтобы не мерзнуть в них в октябре, и достаточно открытые, чтобы обойтись без молнии и не называться ботинками. Сразу становлюсь значительно ниже. Теперь Глеб воспринимается еще более огромным, сильным и хищным. Я делаю шаг по направлению к нему. Между нами от напряжения, кажется, дрожит даже воздух.

Мужчина подается мне навстречу, но пока не обнимает. Его рука скользит по бедру, сминая ткань платья, подцепляет подол, и я поднимаю руки вверх, чтобы он снял мешающую тряпку. На губах улыбка. Я хорошо помню его вопрос и предвкушаю. Потому что на мне очень тонкие черные чулки, на ногах они смотрятся едва заметной паутинкой, и насыщенного цвета у них только резинка, микроскопические красные стринги с крохотными черными бантиками по бокам и лифчик из этого же комплекта. Алое кружево обнимает мою грудь и совсем не скрывает просвечивающих сосков.

— Это зашибенно… — шепчет Глеб, на миг отступая. — Можно, я тебя трахну в чулках? Кажется, у меня появился новый фетиш.

Мне никогда не говорили ничего такого грязно-порочного. Игорь вообще во время секса молчал, да и я тоже. Это казалось нормальным — зачем рушить волшебство момента словами? Но Глеб… В его хриплом, волнующем шепоте столько желания, что любое ругательство воспринимается как комплимент. Я чувствую себя желанной, сексуальной и смелой. Поэтому без сомнений расстегиваю застежку лифчика и откидываю его в сторону.

— Черт! — выдыхает Глеб и одним резким движением притягивает меня к себе за ягодицы, наклоняет голову и обхватывает губами мой сосок.

Касание губ и влажного языка заставляет задрожать. Меня будто прошибает электричество. Это рвет последние преграды. Я настолько сильно его хочу, что со стоном дергаю молнию на его джинсах, тяну их вниз вместе с трусами, не испытывая ни малейшего смущения или нерешительности. Глеб одновременно перешагивает через свою одежду и, не прекращая меня целовать, подхватывает на руки и куда-то несет. Я прихожу в себя, только когда ощущаю под спиной прохладные простыни, и то на миг. Вскидываю голову и ловлю жадный голодный взгляд, в котором нет места нежности. Руки блуждают по моему телу, медленно стаскивают с бедер трусики, но оставляют чулки.

— Хочу запомнить тебя такой, — хрипло шепчет Глеб, отстраняясь и разглядывая меня на своей кровати, порочную, с разведенными ногами и растрепанными волосами, разметавшимися по подушке.

— Точно фетиш, — шепчет он и проводит пальцами по резинке чулок. — Я бы хотел это делать всю ночь, — признается он. — Но мои яйца сейчас взорвутся. Прости.

Я даже оспорить это не могу, потому что слишком хорошо вижу, как сильно встал его член. Вижу набухшие вены и гладкую розовую головку, по которой хочется провести рукой, а лучше — языком. Я тоже хочу заниматься сексом всю ночь и тоже так возбуждена, что понимаю — не получится. Глеб падает на меня сверху, и мы сплетаемся руками ногами, телами. В какой миг он достает и надевает презерватив, я даже не совсем понимаю. Явно ощущается сноровка.

Чувствую натяжение у входа, и мужчина с тихим рычащим стоном погружается в меня. Сначала медленно, а потом резким рывком до отказа, до выгибающейся спины, до фейерверка перед глазами.

— Такая горячая и узкая, — стонет он и немного выходит, чтобы на выдохе вбиться в меня снова, глубже, яростнее.

Он наклоняется ко мне и целует. Продолжая иметь меня еще и языком, подчиняет своим движениям, лишает воли и упивается властью над моим послушным телом. Хочется чувствовать его в себе глубже, хочется сильнее обнимать. Это какое-то безумное сумасшествие, которому нет разумного объяснения.

Я ощущаю его каждой клеточкой своего изголодавшего по сексу организма, чувствую, насколько ему хорошо и влажно во мне. Каждое движение, каждый звук, который издают наши тела, порождают новую волну порочного удовольствия.

Глеб крепко обнимает меня за бедра и буквально насаживает на себя с первобытной яростью, а я кайфую от его нетерпеливости, от жадности и от того, что контроль покинул нас обоих. Он не сдерживается. Кажется, не думает о том, могу ли я вынести столько его внутри себя, но меня это не обижает, а только заводит. Признаться, в первый раз мужчина настолько потерял контроль из-за меня. Хочется улететь вместе с ним. Я подстраиваюсь под длинные, рваные движения. Под нарастающий темп, под сбивающееся дыхание. Я понимаю, что Глеб даже перестал меня целовать, потому что задыхается от нетерпения, желания и приближающейся развязки, похоже, одной на двоих.

— Посмотрим на космос, Лика? — с трудом уточняет он и, поймав мой затуманенный взгляд, начинает двигаться резче, быстрее, пока не вбивается глубоким, мощным ударом до основания. Пальцами нащупывает мой клитор и, нажав на чувствительный бугорок, снова выходит и ударяет еще раз, не прекращая нежных поглаживаний. Из его губ вырывается стон, а я выгибаю спину и, кажется, кричу, потому что накрывает меня настолько сильно, волнующе и резко, что я действительно вижу космос. Более того, я успеваю там даже полетать, пока не падаю обратно на кровать, во влажные объятия Глеба. Я настолько опустошена, что какое-то время вообще не могу понять, где я, но сильное мужское тело, которое придавливает меня сверху, служит хорошим ответом.

— Если ты хочешь, чтобы я с тебя убрался, — стонет Глеб, — спихни сама, я даже пошевелиться не могу. Кто ты, женщина, и как ты умудрилась меня так оттрахать? Я будто марафон бежал.

— Я думала, это ты меня… — совершенно искренне выдаю я, споткнувшись на слове «трах», и под тихий смех осторожно вылезаю из-под Глеба, чтобы трусливо сбежать в ванную.

— Чистые полотенца в шкафу! — кричит он мне следом, а у меня запоздало от смущения начинают гореть щеки.

Я что, только что переспала с первым встреченным мужиком? Ну ты и дура, Лика.

Быстро принимаю душ, заворачиваюсь в полотенце и, надеясь, что щеки не пунцовые, выскальзываю в полумрак квартиры. Глеб здесь, в кухонной зоне, отгороженной высокой барной стойкой от гостиной, совмещенной со спальней — настоящее жилище холостяка. Модный стиль «лофт», много свободного места и мало вещей.

Я изучаю квартиру и понимаю, что, несмотря на дорогой район и пафосный подъезд, она не очень удобная и функциональная. Студия, в которой, скорее всего, просто ночуют. Площадь тут, конечно, не как в моей съемной однушке, расположенной на отшибе, но все равно я больше приверженка отдельных комнат, а не зон. Жить я бы тут не смогла. Хотя… если одна, то какая разница? А вот вдвоем уже некомфортно.

— Кофе? — уточняет парень, на котором только красные боксеры. Он смотрит на меня как ни в чем не бывало, а кофемашина уже вовсю работает. Я ему завидую, тоже хотела бы не испытывать неловкости и стыда. Ну подумаешь, переспали и нам было хорошо? И что дальше? Почему же хочется провалиться сквозь землю?

— Нет, спасибо, — мотаю головой я. — Мне нужно домой.

— Я вызвал такси, — отзывается он, и меня неприятно царапает тот факт, что Глеб умудрился меня выставить, пока я была в душе. «Ну а чего ты ждала от случайного секса, Лика?» — говорит внутренний голос. «Я и секса-то не ждала», — отвечаю сама себе.

— Спасибо, — я киваю, старательно изображая вежливость, и иду собирать с пола свои вещи. Боже, как же неловко! Я не думала, что будет так стыдно найти свой лифчик в прихожей, а трусики — в зоне спальни!

— Но они будут ехать полчаса. Поэтому ты успеешь попить кофе, — доносится мне в спину.

— Хорошо. — Я оборачиваюсь и вижу на барной стойке чашку. Лаконичную, черную, безликую, как и все это жилище богатого холостяка. — Еще раз спасибо.

— Ты слишком много благодаришь, — хмыкает Глеб и становится похожим на того Глеба, который привез меня сюда. И от его нахальной улыбки снова начинает разливаться тепло по телу. В этот момент главное — не смотреть на его пресс.

Но не выходит. Парень наблюдает за моим взглядом и чуть отступает.

— Пожалуй, до такси мы не успеем, — отзывается он. — А зажигать всю ночь я, увы, не могу. Завтра с утра дела.

— У меня тоже, — пересохшими губами отвечаю я и двигаюсь к барной стойке.

— А, шоколад! — вспоминает Глеб, лезет в шкафчик и, к моему удивлению, достает «милку». Вот самую обычную «милку» с цельным фундуком.

Видимо, мой взгляд красноречивее слов, так как парень пожимает плечами и отзывается:

— Ну а что? Это алкоголь и кофе должны быть дорогими, а шоколадки я люблю со вкусом детства. «Милка» и большие орехи — хороший вариант.

— Согласна, — невольно улыбаюсь я. — Но «Ритер спорт» лучше. Там концентрация орехов на квадратный сантиметр шоколадки выше.

— Да. — Глеб смеется. — Но его я уже доел. А сейчас прости, я все же в душ. Там о приезде такси позвонят из холла на городской! — кричит он уже из ванной. — Платить ничего не нужно, это бесплатная услуга для гостей комплекса. Просто назовешь адрес.

— Спасибо… — отзываюсь я, но мои слова заглушает льющаяся вода. Зря я сюда приехала. Я не такая, как Наташка. Если меня мужик зацепил, то он зацепил. А просто секс вызывает боль в груди, потому что я с ужасом понимаю, что очень хочу это повторить с Глебом. Но он даже не попросил мой номер телефона. Он к мимолетным ночным увлечениям, в отличие от меня, относится правильно.

Глеб

Струи бьют по обнаженным плечам, а я касаюсь кафеля лбом и чувствую себя смесью идиота и мудака. Вообще, обычно я чувствую себя просто мудаком и привык к этому. А вот чувствовать себя идиотом мне как-то совсем не нравится. Впервые я сбежал от женщины, с которой у меня только что был секс. Обычно мне хватает выдержки и такта поцеловать их в щеку и посадить в такси. Даже если я пьян. А ведь сегодня я не сделал ни глотка. Просто понадобилась вся выдержка, чтобы не трахнуть ее еще раз. Этот глубокий взгляд ореховых глаз, которым она жадно скользнула по моему торсу, подействовал, как долбаная «Виагра», и снова начался стояк.

А ведь я изначально даже трахать ее не хотел. Просто посмотреть, поговорить и составить план действий на дальнейшее. Но как увидел ее в этом чертовом платье, мозг отключился, включился член. Дальше пелена, наслаждение, и вот я уже прячусь от Лики в душе, потому что близок к тому, чтобы вообще не дать ей уйти этой ночью. Взять ее, например, прямо тут, под струями воды, потом на кухонном столе, потом, так и быть, еще раз в кровати. Ну а дальше? С утра нам с ней нужно быть в одном и том же месте за городом, и приехать мы должны каждый со своей стороны.

Интересно, трахнуть нанятого братом специалиста — это так же плохо, как подкупить, или хуже? Впрочем, какая разница, если эффект такой же, но вышло дешевле? Да и, признаться, приятнее. Хотя по отношению к Лике подло. Интересно, если бы я не знал, что увижу ее завтра с утра, взял бы у нее телефон? И почему мне немного стыдно за содеянное? Хотя какая разница, как добиться желаемого? Теперь она точно не будет работать на Сашку. Я завтра приложу все усилия, а у меня был просто крышесносный секс. Яйца поджимаются от одних только воспоминаний. Лика не из тех, кто свободно относится к сексу. Я видел — у нее давно никого не было, и готов поспорить, это ее первый секс на одну ночь. Рядом со мной ей будет неловко, и совсем несложно сделать так, чтобы она просто сбежала из нашего загородного дома, ну и от работы, на которую по незнанию согласилась. Потому что мало ли с кем я сплю и насколько мне это нравится, я совершенно не готов пускать кого-либо в старую часть дома и говнякать мои воспоминания. О том, что воспоминания и так-то уже давно изговняканы, мной в том числе, я предпочитаю не думать.

Когда выхожу из душа в одном полотенце, Лики уже нет. Все правильно. Я рассчитал верно. В комнате остался запах ее духов. Недоеденная плитка шоколада, от которой я с удовольствием отламываю ломтик и отправляю в рот, по-прежнему лежит на барной стойке, а вот чашка из-под кофе вымыта и стоит на краю раковины. Я перекатываю во рту тающий шоколад и думаю о длинноногой брюнетке, у которой слишком хорошая задница для художницы, реставраторши или как там называется ее профессия. Короче, для той, кто хочет испоганить дорогой моему сердцу кусок дома.

Когда падаю на подушку, все еще чувствую ее запах, вспоминаю, что мы тут творили, и матерюсь, потому что опять ее хочу. И да, если бы я не знал, что завтра увижу ее снова, обязательно взял бы телефон. И мне насрать, как сильно разозлится на меня Лика и как быстро сбежит, потому что я твердо намерен ее трахнуть. Ну хотя бы еще один раз. И это не обсуждается.

С этими мыслями я и засыпаю.