Наши ошибки – Слова

Анна Канюка, 2022

Слова. Как много мы не знаем о их силе. А ведь это сильное орудие, которое мы имеем, но которым не всегда владеем.На примере жизни лирического героя в этой книге показано, как словами можно не только созидать, но и разрушать.И так легко совершить неисправимую ошибку.

Глава 1

Не ложь, а будущая правда

В маленькой комнате студенческого общежития в Москве на Лиственничной аллее в это раннее весеннее утро две жительницы не могут проснуться. Каждая перед сном завела будильник на своем мобильном телефоне, но ни одна не услышала звона. Кровати стоят друг напротив друга вдоль стен и придвинуты к большому окну, свет из которого не мешает крепкому сну этих студенток Юридической Академии.

— Подсудимый, встаньте, — речь судьи, как всегда резка и строга, но Екатерину больше не пугает.

В этих стенах решаются судьбы людей. Судьбы разных людей: виновных и не виновных, молодых и не молодых, одиноких и не одиноких. Судьбы людей, которые прежде чем попасть в это помещение не один день провели в заточении, размышляя о содеянном.

Что такое вина? Человек, совершивший преступление, не всегда знает юридические термины, но он точно знает, что толкнуло его на запретное кодексом деяние. И смотря на солнце сквозь решётку, он вспоминает слова молитвы, которые когда-то читала мать перед сном, гладя дитя по голове.

Ещё вспоминает отца, который говорил о неверности друзей и о непредсказуемости жизни. Какое солнце! Почему, будучи на свободе, оно не казалось таким прекрасным? А теперь, когда оно в клеточку, так и хочется писать стихи и читать молитвы, лишь бы помогло… и оправдали… Но это поначалу. Кто здесь не в первый раз, тот уже не вспоминает слова молитвы, они наколоты у него на груди. С такими метками в определенных местах проще чувствовать своё превосходство: снял рубаху и наблюдай, как на лице окружающих проявляется страх и уважуха. На воле, конечно, тоже делают татуировки, но совсем не так. На воле к татуировке относятся, как к искусству, вырисовывая каждый контур профессиональной тату-машинкой с заточенной на заводе иглой и специальной краской. А тут всё из подручных средств. Колят тем, что может колоть и в основном тушью, которая под кожей принимает специфический синий оттенок и с годами растекается. Отчего татуировка теряет контуры и выдаёт всю историю хозяина, не спрашивая его разрешения.

Но бывает, люди попадают в это место по случайным стечениям обстоятельств. Как бы глупо это ни звучало. Обстоятельства разные: самооборона, месть, состояние аффекта… можно долго перечислять… Но итог один: люди заперты в четырёх каменных стенах с маленьким окошком в клеточку ждут своего суда и молятся… молятся, кто как может. А выходя в зал, радуются. Это праздник. Во-первых, сразу видно кому ты дорог. Приходят самые близкие, не считая потерпевших и журналистов. Во-вторых, наконец-таки кончился период ожидания. Ещё пару часов и подсудимый будет знать, как проживёт следующие несколько лет.

Именно в этом зале происходят самые душераздирающие сцены. Только здесь проливаются искренние слёзы: слёзы радости если оправдали, слёзы горя если осудили. Ведь судят ни одного человека. Наказание, конечно, предъявляют только ему, а сколько ещё людей страдают?! Первым делом — мать. Подсудимый в камере предварительного заключения всегда готовится к худшему и спокойно выслушивает приговор, а что творится с присутствующими… в театр ходить не нужно…

Екатерина, идя на работу, как обычно, оставила сердце на постели и накрыла его подушкой, чтоб не остыло до вечера.

Она уже привыкла держать эмоции на замке. Но когда на слова «подсудимый встаньте» с лавки поднялся он, в глубине души возникло чувство, что это далеко не посторонний человек. Почему? Не понятно. Она повернула голову в его сторону и попыталась рассмотреть, но несколько метров расстояния делали его облик размытым, а решетки, за которыми он находился стали существенным препятствием, непреодолимым для зрения. К тому же подсудимый низко опустил голову и втянул ее в поднятый воротник.

В любом случае, они не знакомы. Катя читала дело. Она не знает этого человека и никогда раньше с ним не встречалась. Но откуда это чувство?

«Может быть, мы ещё не познакомились?» — подумала она.

— Вы признаете себя виновным в гибели… — судье пришлось прерваться из-за раздавшегося телефонного звонка.

В зале судебного заседания стояла полнейшая тишина, и лишь тревожный громкий звонок её нарушал. Все с недоумением оглядывались по сторонам, надеясь найти виновного в прерывании хода судебного процесса, но безуспешно. Телефон не умолкал. Все с нетерпением ждут, что кто-нибудь в конце концов предпримет хоть какое-нибудь действие для его устранения. Но никто не шевелился.

«Может быть, это должна сделать я?» — посетила мысль Катю.

В полудреме девушка дотянулась до телефона, лежащего на полу возле кровати. Затем открыла глаза и поняла, что всё это приснилось.

— Алло.

— Здравствуй, доченька.

— Привет, мамуля.

— Ну что, сдала экзамен? Я вчера весь вечер не могла до тебя дозвониться! Всё нормально?

— Да, всё нормально. Сдала.

— Ты что ещё спишь? Уже девять часов! В институт не нужно?

— Мамуль, я праздновала и… слегка перебрала…

— Понятно. В общем, напилась вчера. Ладно, отсыпайся. Перезвони позже.

— Хорошо, целую.

— Пока.

С трудом, потянувшись, Катя бросила телефон обратно на пол.

— Опять врёшь? — подала голос Настя с кровати напротив.

— Не вру, а опережаю события.

— Нельзя врать родителям, — продолжала подруга, поднимаясь с кровати и, накидывая халат, — Не проще сказать правду? Мы завалили экзамен, потому и напились.

— Нет, не проще. Заваленный экзамен — не повод для пьянки. А отметить сдачу, совсем другое дело. К тому же мы всё равно его сдадим! Так зачем зря расстраивать маму?

— Поднимайся, философ, — блондинка подошла к кровати подруги и дернула за край одеяла.

— Не хочу!

— Давай давай, принимай вертикальное положение.

— Неее.

— Чай или кофе?

— Минералки со льдом.

— Хорошо, но сперва ты сходишь за ней в магазин.

— Чай, — сдалась Катя, — может, сегодня не пойдем в институт? Субботним утром принято спать!

— Но не нам. Вставай! Я в душ, а ты поставь чайник.

— Я думала, сделать чай, было твоё предложение.

— Так и есть. Ты поставь чайник, а я приготовлю чай.

— То есть зальёшь пакетик с заваркой кипятком?! — возмутилась Катя, но по хлопку двери ванной комнаты поняла, что её уже не слышат.

Тем временем по Кутузовскому проспекту, рассекая свежий утренний воздух, бесцельно накручивал пробег серебристый немецкий седан с шестью сотнями лошадей под капотом. Молодой водитель, выжимая газ, нагло маневрировал между попутными иномарками, но вот отечественный представитель автопрома перед ним оказался настолько медлителен, что получилось нечаянно подтолкнуть его в корму.

Гаишник прибыл на место аварии и осмотрел картину: вокруг помятой старой машины нервно топтался мужчина лет пятидесяти, чуть позади за рулём иномарки молодой водитель откинулся на спинку и выпускал дым сигареты, равнодушно устремив взгляд вдаль. На первый взгляд внешность молодого шумахера вполне обычна: средний рост, телосложение опять-таки среднее. Видно, что некоторое время занимался спортом, но, придав форму плечам, на том и остановился. Стрижка короткая, волос тёмно-русый, глаза серые. На нём хоть и дорогая, но простого покроя черная кожаная куртка, джинсы. Ничего особенного, но манеры и надменный взгляд показывали бесконечный эгоизм, безответственность и избалованность.

Блюститель закона недовольно скривился. Не любит он разбираться с представителями нынешней такой молодежи.

— Сержант ДПС… — произнёс он подойдя к иномарке.

— Привет, сержант, — лениво ответил парень и повернул голову в сторону беспокоившего.

Гаишник, увидев красные глаза с узкими зрачками, тяжело вздохнул.

— Документы, пожалуйста.

— На, — парень передал через открытое окно кожаную папку.

— Владимир Михайлович, — прочитал гаишник, — пройдёмте.

— Щас, — согласился Вова и чуть подался вперед, чтобы выйти из машины. Он никогда не боялся людей в форме. Но в этот момент глаза его непроизвольно закрылись, и парень медленно откинулся обратно на сиденье.

Когда глаза открылись, картина вокруг была иной. Вова медленно привстал с твердого дивана и осмотрелся. Дверь, стеллаж, стеллаж, бумаги, стеллаж, кулер, окно, стол.

–Доброе утро, — сказал человек за столом, лицо которого не удавалось рассмотреть из-за ярких лучей света за его спиной, пробивающихся сквозь щели жалюзи.

— Ну не знаю… — произнес Вова, потерев глаза.

— Вон вода, — человек махнул рукой в сторону кулера.

— Вижу.

Вова медленно встал, сделал пару шагов по протертому линолеуму, набрал воды в пластиковый стакан и одним глотком выпил. После чего снова открыл краник и начал набирать новую порцию воды. Человек за столом терпеливо наблюдал, как Вова утоляет жажду, вливая в себя один за одним стакан. После чего, смял стаканчик в руке и сел за стол. Человек протянул ему его же мобильный телефон.

— Вы можете позвонить.

Вова взял телефон и нажал на вызов, конечно же, отца. Начались длинные не прекращающиеся гудки. Ответа нет. Вова снова набрал вызов и уже с волнением начал считать гудки.

— Да, — наконец-таки послышался в трубке голос.

— Отец, я тут…

— Знаю. Уже сообщили. Короче так, сынок, не прошло и месяца со дня последней аварии, а ты опять за старое! Так вот, чтобы ты осознал всю серьёзность дела, на этот раз я не стану тебя вытаскивать. Пора преподать тебе урок. Иначе в следующий раз, не дай Бог, ещё и жертвы будут. Так что посиди и подумай, следует ли в таком состоянии садиться за руль.

— В каком состоянии? Я трезвый!

— Да, в этом я и не сомневаюсь, — суровый голос усмехнулся, — трезвый он! Опять нанюхался какой-то дряни и шлялся по городу.

— Неправда! Отец, ты должен мне помочь.

— Всё что должен, я уже сделал. В остальном закон разберётся. Всё.

В трубке снова послышались гудки, а Вова не мог поверить услышанному и принять ситуацию.

В кабинет кто-то вошел и человек, сидящей в собственной тени за столом встал. Он взял папку со стола и пошел к двери. Вова сидел неподвижно, в голове путались мысли. Он не оборачивался, а лишь слышал, как за его спиной заговорили.

— Чё ты с ним так возишься?

— А ты его фамилию знаешь?

— И чё? На него правила не распространяются?

— Думаю, что нет. Скорее всего, через час уже дома будет.

«Да, — подумал Вова, — наверное, так и будет. Отец не оставит меня здесь». На душе сразу стало легче. Хорошо когда есть на кого надеяться

Когда Настя, обёрнутая в полотенце и с мокрыми волосами, вернулась в комнату, Катя, сидела на подоконнике, покуривая тонкую сигарету. На столе в углу комнаты красовались две чашки чая, ваза с печеньем и блюдо с бутербродами.

— Ты не перестаралась? — спросила она, усаживаясь за стол.

— Есть идея, — ответила подруга, выпуская дым изо рта в открытую форточку окна.

Настя недовольно посмотрела, но возражать не стала. Не любит она её идеи. Их взгляды являются полной противоположностью друг друга. Девушки слишком разные и, наверное, именно поэтому и дружат уже пять лет. Настя, перемешав сахар в чашке, подняла взгляд на подругу. Катя, как всегда, хорошо выглядит в утреннем свете. Её прямые черные волосы сами собой ровно ложатся, не требуя расчески. А взгляд темно-карих глаз выразителен и не требует косметики. В этом, нужно признаться, Настя ей завидует, так как сама имеет светло-русый цвет волос, который делает её серой мышкой, поэтому приходится их постоянно обесцвечивать. Выглядит это не так естественно, но зато в сочетании с большими голубыми глазами очень эффектно. Только, в отличие от Кати, она без косметики даже в магазин не выходит, понимая, что если не нарисовать контуры, то кто-то может не найти на её лице, хоть и больших, но светлых глаз. Ну, а по размеру они как близнецы — сорок второй. Блондинка, правда, чуть стройнее и выше брюнетки, но это не мешает им в случае необходимости делить гардероб.

— Ну, выкладывай, — на выдохе произнесла Настя не из любопытства, а скорее от безысходности. Ведь Катя всё равно выскажет задуманное.

— На счет заваленного экзамена. У меня, есть один знакомый, который за денежку может договориться с преподавателем. Встретимся с ним завтра, дадим денег, а уже послезавтра в наших зачётках будет стоять оценка.

— Какая оценка?

— Какая разница какая? Даже если удовлетворительно, всё равно это значит, что мы закрыли сессию и допущены к гос экзамену.

— Я так не хочу. Сколько бы это ни стоило. Я знаю этот предмет и могу сама сдать. Это дело принципа.

— Ну и зря, — Катя выбросила окурок в окно и, спрыгнув с подоконника, уселась за столом напротив подруги, — не хочу тебя обидеть, но эта глупая принципиальность тебя тормозит. Я тоже знаю и могу сдать, но не хочу тратить свои нервы и время.

— А я считаю наоборот, глупо платить там, где можно всё решить своим умом. Сама сдам этот экзамен, и это будет значить, что я умнее.

— Я тоже не считаю себя дурой, и доказательством тому будет моя дальнейшая жизнь, а не отметки во вкладыше диплома.

— Ой, слушай, у каждой своё мнение. Давай больше не будем спорить. Ты меня не переубедишь. Ну а я не собираюсь переубеждать тебя.

— Хорошо. Я просто предложила, — сдалась Катя.

— А я отказалась, — обрезала Настя и, чуть задумавшись, добавила, — интересно, какие из нас выйдут юристы?

— Не знаю, но суды мне уже снятся.

— Да они тебе с первого курса снятся, — добавила Настя, затем сняла с бутерброда ломтик колбасы и положила в миску под столом, где крутилась белая пушистая кошка, — Комендантша больше не приходила?

— Вроде нет. Но она же сказала, что ждёт до конца месяца. И если опять увидит здесь твою персидскую радость, то выселит нас. Ты решилась отвести её к моим родителям?

— Да, — как всегда неуверенно ответила Настя, наблюдая за кошкой, с аппетитом поедающей колбасу.

— Тот же ответ, что и месяц назад.

— Катя, — девушка чуть повысила голос, — Ты знаешь, что мне очень тяжело расстаться с Элис. Жили бы мои родители где-то не далеко, то я бы уже отвезла её, — воинственный тон Настя сменила на жалостливый и, взяв кошечку на руки, продолжила, — Но мы же целый год её прятали и никто не знал. Неужели нельзя что-то придумать?

— Мы это уже не раз обсуждали. У комендантши нет чувств. Она поставила нам условие, и мы должны его выполнить. И опять-таки, зря ты обо мне так плохо думаешь! Я тоже люблю Элис. Но считаю, что и для нас и для неё будет лучше, если мы отвезем её к моим родителям в Сергиев-Посад. Там и воздух почище и свободы больше. Весна на улице. Она погуляет с котами… почувствует себя женщиной…

— Ладно, — согласилась подруга. И, отпуская кошку, добавила, — Пойдём одеваться.

— Иди. А я ещё посплю.

— Как это? — не поняла Настя, сочтя сказанное за шутку.

— Ты забыла о чем я говорила пять минут назад? Я не буду сдавать. Смысл мне туда ходить? Я лучше посплю. Тем более, что вечером нужно на работу.

— Ладно, отдыхай.