Глава первая. Начало
Лисьи тропы. Так называют устланные листвой узкие дорожки, покрытые сверху коркой инея. Не знаю, почему люди присвоили подобное название ими же истоптанным путям, но осенью от всюду я слышу: «Осторожно не забегайте на лисью тропу!»; «Там лисья тропа, идите вдоль нее, но поверх не наступайте» или вот, мое любимое «На тропку лисью коль выйдешь ты — чужие зубы схватят за штаны!».
Серьезно? И чьи же, интересно, зубы будут драть чужие портки? Мои? Фи! Как минимум это не гигиенично. Да и не охочусь я на двуногих. Слишком шумны и велики. А судя по выкрикам — и недалекие.
— Опять задумалась?
Ступив лапкой на хрустящую корочку льда, я невольно зажмурилась от приятного звучания. Ностальгия. В детстве мы любили с братьями прыгать по замерзшим лужам, а после обтираться о пахучий дерн. Мама за это нас всегда ругала, но после все равно отмывала и согревала горячим телом и пушистым хвостом. Да, у нее был чудесный хвост. Красней, длинней и набивней моего. Он всегда был для нас вроде маяка — куда он туда и мы.
— Ты на редкость молчалива.
А еще хвост помогал маме придаваться думам. Он не отвлекал ее и не создавал шум, позволяя потоку мыслей плыть степенно и ровно. Даже мы, будучи детьми всегда понимали, когда нужно было замолчать и прекратить ребячество. Возможно, это происходило на уровне инстинктов. Если мама замирала на месте и натягивала струной хвост — рядом опасность, а значит надо припасть к земле и дать родительнице поразмыслить.
— Эй, лиса, ты слышишь?
Недовольный голос сверху дополнился странным кряхтением. Что ж, пора, мой друг, проверить одну гипотезу.
Резко остановившись и приподняв свой хвостовой обрубок в предостерегательном положении, я прикрыла веки.
Густой аромат мускусной плоти, смешивающийся в единый дуэт с хвойной иглой, багульником и прелым мхом. Шумное дыхание, больше напоминающее фырканье и легкая дрожь от взбивающих травяной настил копыт. Даже без зрения можно было определить, кто рядом со мной нетерпеливо пучил землю и орошал конденсатом из носа воздух.
— Нет. Ты сегодня странней обычного. Неужели переживаешь из-за новой души?
Увы, гипотеза подтвердилась.
— Теперь понимаю, почему у вас, оленей, такие маленькие хвосты. — Обыденно хмыкнув, я продолжила движение, оставляя позади растерявшегося друга.
— Занятно. И почему же?
Вновь хрустнув уже кем-то надтреснутой ледяной корочкой, я усмехнулась:
— Потому, что боитесь тишины.
Олень резонно замолк. Думает. С такими рогами этот процесс у него должен протечь быстро.
— Не вижу связи.
Ошиблась. Рога лишь тормозят.
— Она самая прямая.
— Пояснишь?
— Зачем?
— Чтобы я понял.
— А тебе это нужно?
С волком в этом смысле общаться проще. Он всегда молчит. Люблю молчаливых.
— Мне нужно, чтобы ты сказала, что с тобой творится. — Сквозь густые ветвистые заросли внезапно пробился ослепляющий луч света. Олень зажмурился. — А хвост… Тишина… Я, если хочешь, могу подумать об этом после «проводов». Что скажешь?
Скажу, что сейчас с волком мне дружить больше нравится.
— Это моя последняя душа.
Волк промолчит.
…
— Только и всего? Чтобы ты перестал заваливать меня вопросами, нужно было всего лишь сказать эту фразу? — однако, ты меня удивил.
— Нужно было просто ответить на мой первый вопрос, а не игнорировать и воротить нос. — Надменно фыркнув, олень переступил через кривой корень, под которым я следом пролезла.
Туше.
— Устала?
— Можно и так сказать.
— Уйдешь в Небытие? — Оценив размер впереди лежащей лужи, олень перепрыгнул мокрое препятствие и боднул трухлявое хилое деревце. То с легким треском завалилось.
Болтливый, но заботливый.
— Скорей всего. Надо еще подумать. — Пройдясь по импровизированному мосту, я благодарно кивнула: — Переродиться или возложить свою миссию на кого-то еще и уйти в забвение. Дилемма не из простых.
Рубиновый луч восходящего солнца активней озарял лесной массив, заставляя все живое пробуждаться. Начало моего последнего цикла было цвета маминого хвоста. Красиво.
— Как определишься, поделишься со мной? — первым миновав кустистые заросли, олень шагнул на земляничную поляну. Окутанный ослепительным солнечным светом, он будто сам источал сияние.
Олень был прекрасен. Хоть и болтлив.
— Зачем?
— Понять — начинать мне по тебе скучать или нет.
Скажи это волк сочла бы за лесть.
— А у тебя есть время на простое скучание? — Выйдя на залитую светом опушку, я села напротив оленя и подставила нос к солнцу. Осень в этом году была как никогда теплая.
— На скучание по другу найду.
Скажи это волк, сочла бы за подхалимство.
— Лучше потрать это время на дружбу с новым хранителем.
Со стороны деревни послышался крик петуха. Какая польза от этих тщедушных? Курица ведь без них несется, а мяса на один зуб.
— Ты уже знаешь кто это?
— Да.
— Кого мне ждать?
— Девочку. Девять лет. Кажется, ее зовут Кэссадин, но это не точно. Знаешь ведь, что имена мне даются сложно.
Олень опустил голову и лизнул влажный от утреннего тумана камень. Я повторила за ним.
— Ты с ней общалась?
— Нет. Она пока спит в моей норе.
Сладковатая свежесть росы приятно осела на языке. Пожалуй, по этому вкусу я буду скучать. Хотя, глупости. Если выберу Небытие, я про этот вкус даже и не вспомню.
— Кто ее держит здесь?
— Отец. Бывший учитель местной школы. Перебрался недавно в охотничью сторожку своего давно почившего родителя. Знатный любитель охоты, — кивнула на короткий пучок вместо хвоста: — Занятно. Он отнял у меня хвост, а я его ребенка. Похоже на кармическую расплату.
— Но ведь это не так.
— Знаю. Но он так решил бы.
Со стороны деревни донеслись звуки барахлящего мотора. Утренняя пресса не заставляла долго ждать.
— У тебя неделя, лиса. Принимай решение, а я буду ждать.
Я кивнула, продолжая ловить носом теплые лучи.
— Волк, полагаю, в этот раз не придет?
Увы. Мне было бы, о чем с ним помолчать.
— Нет. Дитя умерло от воды в легких. Конечно, в том есть вина и водителя автобуса, в котором она ушла на дно озера, но бедолагу скоро итак приговорит самосуд и бутылка.
Теперь кивнул олень.
— Лиса?
— Что?
Приблизившись, он склонил свою голову к моей, опаляя горячим дыханием.
— Спасибо.
Наши носы коснулись друг друга. Так же, как это было при первой встрече. Его большой и влажный и мой аккуратный и сухой.
— И тебе.
Ударив копытом о землю, мой друг растворился в легкой дымке. По усам вслед пробежала ненавязчивая вибрация, раззадорившая обонятельные рецепторы. Чихнув, я вновь зажмурилась, отдаваясь власти небесного светила.
Погреюсь еще чуть-чуть, а дальше уже можно выдвигаться. В конце концов, меня ждут душа и охотник.
