Спасти эльфа

Анна Жнец, 2022

Чтобы спасти от надругательства эльфийского воина, попавшего в плен, я вынуждена объявить его своим трофеем и привести к себе в шатер. Красавчик ненавидит меня и ждет, когда его возьмут против воли, напоив особым возбуждающим зельем. Он не верит в мои благие намерения. И неудивительно. Ведь я – знаменитая злодейка из Сумеречных земель. И неважно, что прилетевший в голову магический шар лишил меня памяти, превратив в совершенно другую личность.

Глава 3

Несколько секунд эльф смотрел на меня затравленно, не в силах сдержать ужаса. Наверное, вспоминал, какой кошмар ему пришлось пережить и всей душой противился его повторению. Голубая венка пульсировала на его виске. Кадык судорожно ходил под широкой полосой ошейника. Эльф плотнее прижал ладонь к паху в инстинктивном желании защитить от посягательств свои измученные органы.

Однако усилием воли ему удалось взять эмоции под контроль. Этот воин не забыл, что такое гордость. Уже в следующую минуту он выпрямил спину, развел плечи и взглянул на меня совершенно по-другому — без страха, высокомерно, словно это не он сейчас сидел на цепи, голый и избитый. Цепи, звякнув, легли на землю у его ног. Эльф вздернул подбородок и спокойно встретил мой взгляд. Каким-то образом ему, грязному пленнику в ошейнике и кандалах, удавалось смотреть на меня, свою хозяйку, сверху вниз и не терять достоинства.

— Не знал, что Чудовище из Сумрака предпочитает доедать за своими солдатами.

Чудовище из Сумрака? Так Иданн Окайро называли в эльфийских землях?

Выплюнув эту оскорбительную колкость, пленник даже нашел в себе силы усмехнуться. Его окровавленные губы с треснувшими уголками искривились в презрительной гримасе.

«Вчера я могла взять его к себе в шатер. И этого ужаса с ним бы не случилось».

На грубость я промолчала, и эльф напрягся, не зная, чего ожидать. На некоторое время повисла тягостная тишина, затем нервы пленника сдали.

Он снова заговорил. Зло. Саркастично.

— Боюсь, ничем не смогу тебе помочь. По крайней мере, ближайшие несколько дней. Даже если ты вольешь в меня литр возбуждающего зелья. — С протяжным вздохом он убрал руку от паха, чтобы показать мне, во что превратилось его мужское достоинство. Этот жест явно дался ему с трудом. — Нравится?

Мне не нравилось. Глаза защипало от навернувшихся слез, но, разумеется, Иданн Окайро не могла позволить себе такой роскоши — заплакать.

Гордый эльф старался выглядеть невозмутимым, но от моего острого слуха не укрылось тихое болезненное шипение, когда его рука вернулась на место — снова накрыла пах. Похоже, любое, даже легчайшее прикосновение к натертой плоти причиняло ему страдания.

Если сегодня кто-то попытается овладеть пленником, то наверняка превратит его в калеку.

Этого нельзя допустить.

Если единственный способ спасти несчастного от дальнейших надругательств — объявить его своим трофеем, я так и сделаю.

— Вставай, — сказала я и подумала, насколько сложно будет пленнику выполнить эту просьбу — просто подняться на ноги. Мысль о том, чтобы подать ему руку, была сразу отброшена как абсурдная. Не примет эльф мою помощь. Ничью не примет. Скорее, посчитает такой жест дополнительным унижением.

— Зачем? Мне и здесь неплохо.

Пленник отчаянно пытался удержать на лице маску хладнокровия, но та расползалась по швам, шла трещинами, и сквозь щели начинали бить ключом страх и паника.

— Встань, — повторила я. — Никто тебя не тронет и пальцем.

Он не верил моим обещаниям, ожидал подвоха, и тем не менее подчинился.

Загремели цепи. Поднимаясь с земли, эльф до скрипа стиснул зубы, чтобы не дать крику боли вырваться наружу. Его тело превратилось в сплошной синяк, возможно, какие-то кости были сломаны, но он встал на ноги без единого стона, не морщась.

На короткий миг мне показалось, что эльф не справится, не сможет разогнуться, но спустя пять мучительно долгих минут ему все же удалось принять вертикальное положение, пусть для этого и пришлось унизительно цепляться за столб, к которому крепились оковы.

— Что теперь? — спросил эльф, слегка пошатываясь. Его голос охрип и напоминал карканье ворона.

— Теперь я расстегну твои кандалы, а ты не попытаешься на меня напасть.

Судя по тому, как блеснули его глаза, именно это пленник и собирался сделать.

— Ты же помнишь, кто такая Иданн Окайро? — терпеливо продолжила я. — Чудовище из Сумрака. Сильнейшая колдунья, способная оборачиваться драконом. Пожалуйста, без глупостей. Сбежать все равно не получится, а я буду вынуждена тебя наказать.

Осторожно, стараясь не травмировать поврежденную кожу, я сняла с пленника наручники и массивный ошейник. За моими манипуляциями эльф следил с тщательно скрываемым изумлением, словно до последнего не верил, что его освободят от цепей.

— Видишь, тот шатер? — я показала в сторону самой большой палатки из темно-зеленой ткани. — Иди туда, я буду позади.

— Хочешь поиметь меня с комфортом? На шкуре, а не на земле?

— Ступай.

Расправив плечи, эльф двинулся в обозначенном направлении. Он старался держать спину прямо, но его движения были скованными, походка — неуклюжей. Он шел, прикрывая ладонью срам, широко раздвигая бедра, наверное, оттого что в паху у него все было травмировано и горело от боли. А может, и не только в паху. Возможно, его повреждения были куда серьезнее и унизительнее, чем я думала.

«Что бы с ним ни сделали, какую бы ненависть он ко мне ни испытывал, я должна его спасти. Хотя бы его. А где, кстати, остальные пленники? Почему я их не вижу?»

На поляне среди лежащих вповалку людей эльфов не было. Не заметила я их и под деревьями, к которым обычно привязывают захваченных воинов на ночь. Возможно, несчастных разобрали по палаткам, где и оставили до утра после того, как вдоволь ими попользовались.

Озаботиться судьбой других четырех невольников я решила позже, а пока распахнула полог шатра для пятого, самого наглого из плененных мужчин.

— Как тебя зовут?

Я наблюдала за тем, как эльф погружается в тень моего убежища и неуверенно осматривается.

— Зачем тебе мое имя, Чудовище из Сумрака? — Мужчина остановился в центре шатра. Неестественно прямой, стыдливо прикрывающий свою наготу, он то и дело косился в сторону разобранной кровати.

— При знакомстве принято представляться. — Я понимала, что несу чушь, но ничего лучше не смогла придумать.

Эльф усмехнулся разбитыми губами, а потом взгляд голубых глаз сверкнул сталью.

— Я не дамся тебе, монстр. Буду сопротивляться до последнего. Пусть ты сильнее и у меня нет ни шанса на победу, я лучше погибну как воин, сражаясь, чем продолжу жить как калека и подстилка. Клянусь, ты меня не возьмешь, — и договорив, он решительно вздернул подбородок.

— Садись, — кивнула я на раскладной деревянный стул. — Никто пока не посягает на твою честь.

Эльф вздрогнул, и я сообразила, что сморозила глупость — второй раз за последние пять минут: сегодняшняя ночь оставила от чести бедолаги одни лохмотья.

— Здесь ты в безопасности, — поспешила я исправить свою оплошность. — То, что принадлежит эйхарри, не трогают. А сама я не опущусь до насилия.

Плечи воина немного расслабились, но на лице по-прежнему читалось недоверие.

— Прошу, сядь. И скажи, как к тебе обращаться.

С видом, будто делает одолжение, эльф опустился на стул, на самый его краешек. Он сел осторожно, но его зубы все равно сжались от боли: я заметила, как напряглись, отчетливо проступив под кожей, желваки.

Свое имя пленник так и не назвал. Спустя минуту молчания стало окончательно ясно, что ждать ответа нет смысла.

— Надо бы раздобыть тебе одежду, — сказала я, и светлая бровь пленника дернулась в удивлении.

— Желаешь прикрыть все эти уродливые следы, которые оставили на мне твои люди? А я был уверен, что Чудовищу из Сумрака нравится вид крови.

Голос эльфа сочился ядом, а еще он скрипел, словно сухая галька под ногами, и это напомнило мне о том, как несчастный тянулся к осколку глиняного кувшина, в котором сохранилось немного жидкости.

— Хочешь пить.

Я не спрашивала — утверждала. Глаза эльфа расширились. Подобравшись, он тяжело сглотнул и облизал губы, шершавые, как листы папируса.

— Что ты хочешь за кружку воды? — тихо спросил он, опустив взгляд, и добавил, прежде чем я успела вставить хотя бы слово: — Что ты хочешь, кроме моего тела?

Острые скулы порозовели. Гордость не позволила эльфу опуститься до унизительной просьбы. Он выбрал меньшее из зол — предложил сделку, видимо, не просто хотел пить — умирал от жажды.

Покачав головой, я вытащила из сундука флягу и протянула пленнику. Перед тем как взять ее в руки, он подозрительно прищурился:

— Что я буду должен за это?

Каким же бессердечным монстром он меня считал, если даже мысли не допускал, что его могут напоить бесплатно.

В ожидании ответа эльф нетерпеливо поглядывал на флягу. Его исцарапанная грудь, вся в разводах от грязи и крови, тяжело вздымалась. Один из маленьких сосков — левый — был прокушен. Только сейчас я заметила вокруг него отпечатки зубов.

— За это, — сказала я, и пленник посмотрел на меня с болью, обреченно, будто заранее ожидал, что в обмен на воду от него потребуют что-то недопустимое, что-то до крайности унизительное — словом, потребуют то, на что он не сможет согласиться, и ему придется и дальше мучиться жаждой. — За это ты позволишь мне исцелить твои повреждения.

Мой взгляд упал на руку, прикрывающую искалеченный пах. Я говорила о всех травмах эльфа, не только об интимных, но почему-то в первую очередь посмотрела не на его разбитые губы, не на царапины на плечах, не на синяки, усыпавшие бедра, а пленнику между ног. Эльф тоже это заметил и сделал выводы — вне всякого сомнения, ошибочные.

— Ясно, — усмехнулся он с горечью, а потом прижался губами к горлышку фляжки и начал жадно глотать. Он пил, пока на дне фляги не осталось ни капли воды, после поставил ее пустую на пол и вытер губы невыносимо изящным жестом. — Хочешь убрать с моего тела следы чужих зверств, чтобы заменить их следами зверств собственных? Или хочешь, чтобы я снова стал работоспособен? Чтобы снова можно было часами меня… — Не закончив, он отвернулся и свел брови на переносице.

Я не стала его разубеждать. Напомнила об уговоре и попросила убрать ладонь с паха, чтобы можно было заняться его травмами.