Хтоны. Он придет за ней в воскресенье

Анна Джей Фуллер, 2023

В огромном мире потерялось маленькое одиночество. Сможет ли Вера найти друзей и обрести семью? Как ей сохранить свое хрупкое счастье, когда таинственное нечто наблюдает за ней из глубин ее подсознания.

Глава 5

Гибкая, как виноградная лоза, девочка сидела на подоконнике и беспокойно болтала ногой. Она пристально вглядывалась в затуманенные стекла окна, за которыми едва ли можно было что-то различить, кроме бесконечных струй мощного летнего ливня, заливающего все и вся вокруг. В ее зеленых кошачьих глазах легко читалось сомнение и беспокойство. Она кого-то явно ждала, прислушиваясь к каждому шороху. Но в дверь все не стучали, и девочка, прижав нос к стеклу, снова напряженно вглядывалась в мутную пелену за окном.

На кухне кто-то бойко постукивал ножом, а в комнату вплывал ароматный запах мясного бульона. На плите неспешно поспевал ужин.

— Майя, ну чего ты там сидишь? Лучше на кухню иди. Чашку чая с печеньем выпей. Ужин еще нескоро, — позвал ее озабоченный голос.

Майя молча помотала головой, не желая покидать свой пост на подоконнике. Потом осознала, что из кухни ее не видно, и озвучила свою позицию вслух:

— Мам, я попозже. Я еще тут чуть-чуть посижу.

— Ну, сиди, сиди. А так хоть с матерью бы поговорила, — недовольно согласилась с ней мать и с тяжелым вздохом добавила. — Я ведь тоже переживаю за нее. Куда она могла запропаститься в такую дождину.

Девочка легко спрыгнула с подоконника и, виновато кусая губы, торопливо прошла на кухню.

— Ну чего ты, мам? Ну ты же знаешь, что с твоим сердцем нельзя волноваться, — обнимая мать, успокаивала ее Майя, — Ну куда она денется? Придет скоро. Наверное, просто дождь пережидают где-нибудь.

— Ну кто знал, что ее заберут в такую рань. Говорила я Степан Степанычу, что в отпуск пораньше мне надо уйти. Так бы мы на прошлой неделе приехали и навестили ее в больнице, — горько жаловалась мать — А теперь ищи ее, свищи!

— А чего ее искать? Наталья Сергеевна сказала ведь, что ее забрали друзья. Значит, скоро привезут ее домой, — не веря самой себе, продолжала утешать свою маму девочка.

— Майя! Ее забрали часов в 10 утра! Сейчас половина пятого! Ну как это понимать!? — не успокаивалась мама. — Скоро и Петр придет с работы. Что я ему скажу?

— Твой Петр сам виноват, что Вера убежала. Никогда не поверю, чтобы он переживал! — зло отрезала девочка. — Ты же сама так говорила.

— Ну, говорила. В сердцах много чего можно наговорить, — неохотно согласилась мама. — Но он же помирился с нами, когда это случилось, и бабку выгнал.

— Ой, выгнал! Скажешь тоже. Такую кикимору фиг выгонишь, если сама не захочет, — недоверчиво фыркнула Майя.

— Ну, может, и сама ушла. Я этот вопрос сильно не поднимала. Главное, что уехала восвояси, — философски заключила мама.

Опустившись на стул, девочка ненадолго замолчала. И потом спросила:

— Мам, а почему вы с дядей Петей поссорились?

— Долгая это история. Обижал он Катю, хоть вроде и говорил, что любит, — неопределенно пожевала губами мать. — Ну и ревновал само собой. Из дома не выпускал.

— Тиранил, что ли? — задумчиво глядя на мать, спросила Майя.

— Ну, можно сказать и тиранил. Но морально больше. Без рукоприкладства, — утвердительно покачивая головой, согласилась мать. — Я пыталась с ним поговорить, чтобы он сильно ее не зажимал. А он бабку эту проклятую слушал больше. Так и разругались вдребезги.

— Ведьма она… Натуральная ведьма! — грустно продолжила она. — Всю жизнь Катерине заела. И Верочку с самого рождения невзлюбила.

— Вот я и говорю. Кикимора болотная! — сочувственно поддакнула Майя.

Тут в дверь коротко постучали, и Майя, радостно встрепенувшись, побежала отпирать щеколду.

Однако радость ее была недолгой. На пороге, старательно стряхивая капли дождя с потрепанного черного зонта, стоял дядя Петя.

Мрачный тяжелый взгляд из-под кустистых бровей неодобрительно окинул девочку с ног до головы, а квадратный, выступающий вперед подбородок слегка кивнул в качестве приветствия.

— Здрасти, дядя Петя! — пискнула вмиг сникшая Майя. — А мы тут Веру ждем. А она все не идет.

Кустистые брови еще больше нахмурились, а взгляд сменился на недоверчивое недоумение.

— Как это не идет? А вы разве из больницы ее не забрали? Мать где? — отрывисто пробасил он, проходя на кухню.

— Здравствуй, Петр, — озабоченно закивала ему мать девочки.

— Здорово, Марина! А где Вера? — обратил он на нее вопрошающий взгляд.

— Мы приехали за ней к обеду, а ее уже забрали, — развела руками Марина.

— Кто ее мог забрать? У нее никого, кроме нас, нет, — непонимающе уставился на нее Петр.

— По словам старшей медсестры, это были ее друзья, — пожала плечами Марина. — А ты разве не ходил к Вере? Не предупредил, что мы приедем?

Петр дернул плечом и отвернулся.

— Не ходил, — коротко буркнул он. — Мне нечего ей сказать.

— Но она же твоя дочь, — изумилась Марина. — Как же так случилось, что ты не разу ее не навестил?

— Еще не факт, что моя, — холодно возразил он.

— О, пожалуйста. Не начинай эту шарманку, Петр, — раздраженно сказала Марина. — Мы не за этим сюда приехали.

— Ладно, было — не было. Все уже пройденный этап. Отболело уже давно, — неохотно согласился Петр. — По документам моя, значит, мне за нее и отвечать.

Петр однозначно лукавил перед своими гостями. Но еще в большей степени он обманывал самого себя. Это было очевидно, что он никогда не испытывал особого расположения к Вере — своей дочери. Но было запрятано где-то глубоко внутри его грубоватой души странное чувство жалости, к которому примешивалось саднящее чувство вины за смерть Кати. Мать девочки, которая любила ее, как волчица своего единственного ненаглядного щенка, погибла, когда Вере было одиннадцать. С тех пор девочка бродила как неприкаянная, не знающая, к кому прислониться и найти хоть какую-нибудь точку опоры. Именно поэтому, когда Вера потерялась, он крепко поскандалил с не скрывающей свое злорадство бабкой. Та откровенно надеялась, что Вера сбежала с концами и ей теперь будет меньше хлопот присматривать за нелюбимой внучкой. Бабка была так ошеломлена, что он стал заступаться и переживать за Веру, что в сердцах убежала в свою комнату. Весь вечер верещала, что ноги ее больше не будет в этом неблагодарном доме, что уезжает она навсегда к своим родным, которые давно ее заждались. А он пусть теперь сам, как хочет, так и смотрит за своей замухрышкой. Через пару дней она и отчалила восвояси.

Мысль, что девочку нужно навестить в больнице, грызла его, как назойливая муха. Но пропасть отчуждения, выросшую между ними за эти годы, было не так-то легко переступить. Да и что он мог сказать ей? Он, не сказавший ни единого теплого слова за все двенадцать лет ее маленькой жизни.

Какое-то время все молчали. Майя с интересом наблюдала за лицом дяди Пети, по которому одна за другой пробегали темные и печальные тени, слегка смягчая его вечно сердитый и угрюмый вид. Но вот он встряхнул головой, как это обычно делала его дочь, отгоняя непрошеные воспоминания, и поднял тяжелый взгляд на мать девочки.

— Ладно. На улице льет как из ведра. Я доеду до больницы и узнаю, кто ее забрал, — с мрачной решимостью сказал он и добавил. — В прошлый раз не искал. В этот раз найду.

Не произнеся больше ни звука, он развернулся и решительными шагами пошел к двери. Не успела Майя и слова пискнуть на прощание, как дверь уже с глухим звуком захлопнулась за его широкой спиной.

— Вот он всегда такой. Неотесанный какой-то, — грустно посмотрела на дверь Марина. — И что в нем Катя нашла.

— А, по-моему, он переживает за Веру, — неуверенно сказала ее дочь.

— Может и так. Я его никогда не понимала, — вздохнула мать и добавила невпопад. — Может, чая попьем?

— Давай! Я сейчас поставлю чайник, — снова вскакивая со стула, поддержала ее Майя. Она рада была сделать хоть что-то, чтобы помочь матери и отвлечь себя от тягостного ожидания.

Вскоре на плите весело запел и забулькал чайник. На кухне сразу стало как-то теплее и уютнее. Майя поставила на стол вазочку с малиновым вареньем, корзинку со свежим хлебом, домашнее масло и молочник со сливками.

Мать тихо улыбалась, наблюдая за хлопочущей дочерью. Как же она выросла, ее малютка Майя. А ведь этой осенью ей уже исполняется четырнадцать. Просто с ума сойти, как быстро бежит время. Она задумчиво смотрела на нее, вспоминая, как на этой же самой кухне десять лет назад маленькая Майя и Вера сидели за столом и лепили пельмени. Возили муку по столу и размазывали повсюду липкое тесто. Это был тот редкий момент, когда бабка уехала на неделю к своим родственникам, и по этому поводу в доме царил покой и счастливая безмятежность. Даже Петр казался не таким мрачным, как обычно, временами улыбаясь своей редкой скупой улыбкой. Ей было невдомек, отчего эта странная женщина так цеплялась за Петра. Почему не уехала домой после смерти его отца? Кто знает, может быть, ей просто нравилась та безграничная власть, которую она обрела над пасынком и его семьей? Да и разве важно это теперь. Катя погибла. Дочка ее, можно сказать, практически сирота при живом отце. Да и где она запропастилась в такую жуткую непогоду? Уже все сердце изболелось.

Как напоминание о том, что гроза и не думала стихать, за окном прогремел оглушительный раскат грома, а ливень с еще большей яростью забарабанил по крыше. Майя невольно поежилась и бросила боязливый взгляд на мать, не в силах скрыть тревогу, занозой сидевшую в ее маленьком добром сердце.

Мать ободряюще улыбнулась ей и глазами пригласила к столу, мол, ничего, все будет хорошо. А сейчас давай просто посидим и выпьем горячего чая.

Майя улыбнулась в ответ, с любовью глядя на свою мудрую, сильную маму. Конечно же, все будет хорошо, а как же иначе.

Ручка двери энергично задергалась. Кто-то без стука, по-хозяйски стремился проникнуть в дом.

«Ой, а я дверь забыла запереть», — только и успела открыть рот Майя, как дверь широко распахнулась, и на пороге появились двое. Один высокий, широкоплечий в насквозь промокшей футболке и огромным рюкзаком на плечах. Другая — маленькая, с виду еще совсем ребенок, заботливо упакованная в непромокаемый дождевик, из-под которого виднелось пляжное полотенце.

Майя изумленно уставилась на нелепую парочку, немного сердясь на новоприбывших за грязные следы и капли, щедро стекающие на чисто вымытые ее руками половицы. Вы еще отряхнитесь, как собака после купания в луже, и так все уже забрызгали вокруг. Да еще и чаю не дали попить, с досадой подумала она, уже совсем позабыв, что они кого-то ждут.

Мать ее, напротив, рассматривала ребят с большим интересом и надеждой. Хрупкая девочка в дождевике, должно быть, Вера? Или все-таки нет? Не слишком уж она маленькая для двенадцати лет?

И все-таки она выступила вперед и подошла поближе к ребятам, пристально вглядываясь в их лица. А затем неуверенно спросила:

— Вера?

— Да, меня зовут Вера, — ответила девочка, глядя на нее недоверчивыми глазами. — А Вы кто?

— А я твоя тетя, сестра твоей мамы, — ответила она. — Меня зовут тетя Марина.

— А где папа и бабушка? — напряженно спросила Вера.

— Бабушка уехала, а папа скоро приедет домой. Это он меня попросил приехать, — пояснила тетя Марина.

— А куда уехала? Вообще уехала или скоро вернется? — продолжала выуживать информацию Вера.

— Думаю, что вообще уехала! — ободряюще улыбнулась тетя Марина, которой был понятен интерес и проблески надежды, что, как огоньки вспыхнули в глазах девочки.

— Ну чего же вы стоите на пороге? Вы же совсем промокли. Разувайтесь и посмотрим, во что вас можно переодеть, — опомнилась тетя Марина.

Серегу не нужно было просить дважды. Он быстро сгрузил свой рюкзак на пол и повернувшись к Вере помог ей развязать тесемки дождевика.

— Давайте мне дождевик и полотенце. Повесим пока здесь на крючок. А рюкзак лучше сюда поставить, подальше от порога, — деловито распоряжалась тетя Марина. — Теперь проходите в дом, найдем вам сухую одежду.

Через минут пятнадцать вся компания сидела на кухне и согревалась горячим питьем. Серега красовался в мужском банном халате, а Вера надела домашнее платье, поверх которого накинула теплую вязанную материнскую кофту. В руках она держала чашку с горячим молоком и грела об него свои иззябшие тоненькие пальчики.

Серега, расслабившись в тепле после напряжения последней пары часов, весело рассказывал о приключениях прошедшего дня.

— А как только мы добежали до остановки, так тут дождь и хлынул. Повезло, что успели, — сверкая глазами, делился он своими впечатлениями — Там мы с Верой в угол забились и сидели, пока автобус не подъехал.

— Долго ждали автобус? — спрашивала заинтересованная их приключениями Майя.

— Ну, не знаю точно, но с час, наверное, ждали, — прикидывал про себя Серега. — Да, что там. Он вообще хотел мимо проехать. Это я выскочил под дождь и стал руками размахивать!

— Да. Там такой сильный дождь шел, ничего толком не видно. А около остановки огромная лужа, — подтвердила его слова Вера.

— Точно, точно! Я прямо в эту лужу и прыгнул, и стал водителю сигналить, чтобы остановился, — закивал головой Серега. — Вы уж извините, мы тут пришли и наследили.

— Да ничего, я уже все протерла, — добродушно махнула рукой Майя.

— Ну а потом доехали и марш-бросок от остановки до дома, — завершил свой рассказ Серега.

— Ну вот и хорошо, что все хорошо закончилось! — сказала тетя Марина. — Мы все тут переживали. Приехали в обед забрать Веру, а ее нет.

— Ну, я же не знала, что вы за мной приедете, — пожимая плечами, оправдывалась Вера.

–Да, конечно, я знаю. Надо было позвонить в больницу. Но я думала, что папа тебя предупредил, что мы приезжаем и заберем тебя, — успокаивающе пояснила тетя Марина.

— Ко мне никто не приходил, кроме Сереги и Лены. У меня кроме них никого нет, — грустно сказала Вера.

–Теперь у тебя есть мы! Я и Майя! — с сочувствием глядя на девочку, утешила ее тетя Марина.

— А вы надолго приехали? — поинтересовалась Вера.

— Пока не прогонят, — попробовала пошутить Майя.

— Твой папа попросил нас приехать и помочь по хозяйству. Присмотреть за тобой, — объяснила тетя Марина. — Поэтому думаю, что это надолго.

Вера молча кивнула. Она еще не разобралась, нравится ли ей это перемена в ее домашней жизни или нет. Кто знает эту тетю Марину. Вроде бы на первый взгляд ничего, но разве поймешь сразу, что за человек. Она ее и не помнит совсем. Если и видела, то только когда была совсем маленькой. Хотя, с другой стороны, что может быть хуже ее бабки? По всему выходит, что это перемены к лучшему.

Тетя Марина понимала, что Вере нужно дать время привыкнуть к новой реальности. Она и не ожидала, что девочка прыгнет к ней на шею. Со временем все наладится. В этом она была уверена. Главное, чтобы сестры нашли общий язык и подружились.

— Твой папа сказал, что Майя может спать в твоей комнате. Ты не возражаешь? — внимательно глядя на девочку, спросила тетя Марина.

— Да нет. Там есть запасной диванчик, — просто ответила Вера.

Она действительно совсем не возражала против компании.

— Я не люблю оставаться одна, — неожиданно призналась она и смущенно улыбнулась.

— Ну вот и отлично, — просияла ответной улыбкой тетя Марина. — Может быть, покажешь ей свою комнату? И место, где она может положить свои вещи?

— Да, конечно, — с готовностью помотала головой Вера и кивнула Майе. — Пойдем, я тебе все покажу.

Поднявшись по узкой деревянной лестнице в свою маленькую комнату на мансарде, Вера пригласила Майю войти и извиняющимся тоном сказала:

— Только осторожно. Здесь очень пыльно. Меня не было пару недель. Никто здесь не убирался.

— Это ничего. Мы тут марафет быстренько наведем, — бодро ответила Майя. — Только сбегаю вниз за ведром и шваброй.

— Не знаю. Это такая необычная комната. Сколько не пытаюсь убраться, а пыль все равно остается, — развела руками Вера. — И запах пыли стоит в воздухе.

Майя втянула ноздрями воздух:

— Да нет. Вроде ничем таким не пахнет. Только пыль на полу лежит и все.

— Мне часто кажется, что я вижу пыль в воздухе. Она как будто танцует, — неохотно призналась Вера. — А еще иногда мне кажется, что я схожу с ума и вижу глаза.

— Какие еще глаза? — не удержавшись, хихикнула Майя. — Только не обижайся, пожалуйста.

— Да нет, я не обижаюсь. Я знаю, что это звучит странно, — терпеливо сказала Вера. — Мне просто временами кажется, что за мной кто-то наблюдает. И тогда я прячусь под одеяло и говорю свою молитву. А еще прошу маму защитить меня.

— И что, помогает? — уже без смеха спросила Майя.

— Да. Если крепко зажмуриться, ты как будто прячешься внутрь себя. Так оно не может тебя найти и уходит, — серьезно объяснила Вера. — А потом меньше пахнет пылью и можно почитать или порисовать.

Майя молчала, не зная, что и сказать. Здесь попахивало серьезными проблемами.

— Но это случается только когда я совсем одна. Поэтому я рада, что ты будешь спать в моей комнате, — несмело улыбаясь, добавила Вера.

— Ну и здорово! Я тоже рада, что мы приехали, — ободряюще сказала Майя и прошла к шкафчику. — У тебя есть пара свободных полок для моих вещей?

— Да найдется. Там еще в комоде место есть. Я свои вещи уберу, — закивала головой Вера.

— Ну ладно, ты пока вещами займись, а я вниз сгоняю за ведром и тряпками, — по старшинству распорядилась Майя и сбежала вниз по лестнице.

Вера разбирала свои вещи и довольно улыбалась. Как ей везет в последнее время! В палате подружилась с Ленкой, а тут еще и двоюродная сестра приехала. А самое главное с горизонта исчезла ненавистная бабка!

За окном с визгом затормозила машина, а за ней подъехала еще одна. Обеспокоенная Вера выглянула из окна. На въезде стояла машина отца. Рядом припарковался старенький жигуленок Якова Васильевича. Вера смотрела вниз и кусала губы. Хорошее настроение, как корова языком слизнула. Ну и влетит им сейчас с Серегой по первое число. Однозначно влетит. Жалко, что отец не отправился вслед за старой кикиморой и желательно насовсем, чтобы не портить своим присутствием новую жизнь Веры! Она решила пока не спускаться вниз. Может быть и малодушие, но ей было все равно, что о ней подумают. Серега сильный, он все объяснит, а она тут пока вещи разберет. Успокоенная спасительной мыслью, девочка вернулась к комоду и неторопливо продолжила свое занятие.

Шло время, а Майя все не возвращалась, предпочитая торчать внизу и наблюдать за развитием событий. Вере было боязно и в то же время любопытно узнать, что происходит на кухне. Она совсем близко подошла к дверному проему, но, увидев внизу высокую фигуру отца, торопливо захлопнула дверь и замерла, надеясь, что он ее не заметил. Ступеньки деревянной лестницы отчетливо заскрипели под грузными тяжелыми шагами. Вера в страхе отступила к окну. Наткнувшись на диванчик, слабыми дрожащими ногами, она бессильно опустилась на его пружинистое сиденье. В дверь осторожно постучали.

«Войдите», — охрипшим от волнения голосом сказала Вера.

Дверь открылась, и в проеме показался тот, кого она меньше всего хотела видеть. Ее отец.

Минуту он неподвижно стоял в дверном проеме, немигающим взглядом смотрел на ее испуганное лицо. Затем шагнул в комнату. Сел на диван рядом с ней и видимым трудом разжимая зубы, выдавил: «Здравствуй, Вера! Я знаю, что ты не хочешь меня видеть. Но мне нужно сказать тебе пару слов».

Какое-то время он сидел молча, склонив голову и рассматривая разноцветные квадратики на стареньком потертом паласе. Затем нервно хрустнул пальцами и продолжил: «Я виноват перед тобой, я знаю. Я не уделял тебе никакого внимания, а теперь, наверное, я тебе уже и не нужен совсем».

Он глянул на молчавшую дочь, и холодное, замкнутое выражение ее лица полностью подтвердило его догадки.

Вздохнув, он продолжил: «Как ты уже знаешь, я попросил тетю Марину переехать на время к нам и присмотреть за тобой. Сам я уезжаю на работу в другой город. Это все, что я хотел тебе сказать».

Он еще сидел пару секунд, надеясь, что Вера скажет хоть что-нибудь, но она молчала. Тогда он поднялся, шагнул к дверям, но, остановившись на полпути, напряженно обернулся и добавил: «Прости меня за мать, если сможешь. Я не хотел. Бог свидетель, я не хотел…»

Широкими шагами он дошел до двери и исчез в дверном проеме. Проскрипел вниз по лестнице, и несколькими минутами позднее его машина заурчала, отъезжая от дома.

Она оцепенело сидела на диване. В ошеломлении глядя на темный прямоугольник дверного проема. Но время шло, а он не возвращался. По ступенькам застучали чьи-то легкие шаги. В комнату вбежала Майя.

«Ну чего ты здесь сидишь? Там Серега уже уезжает. Было бы неплохо попрощаться», — весело посоветовала она.

Вера опомнилась, подскочила с дивана и летящей птицей бросилась вниз по лестнице.