Поместье «Снигири»

Анна Дашевская, 2021

Вторая книга о Бюро расставаний и его работе. На сей раз в Бюро обращается старинный знакомый, который никак не может продать родовое гнездо. Март, подмосковное имение, отрезанное от дорог внезапным снегопадом, гости, приехавшие праздновать равноденствие… Может ли в таких условиях не случиться убийство? Алексей Верещагин не может приехать, но это не помешает ему расследовать преступление, в котором оказались замешаны его арендаторы.

Глава 4

21 марта 2186 года, продолжение.

Дверь гостиной была чуть приоткрыта, и оттуда доносился мужской голос. Лена остановилась и прислушалась.

— Весь мой опыт говорит, что оперативники из провинциальной стражи бывают двух разновидностей, — говорил Левинсон. — Они или очень талантливы, и тогда пребывание здесь даже надоесть нам не успеет, или…

Тут адвокат сделал нарочитую паузу.

— Или? — лениво переспросил женский голос.

«Ага, это Маркова» — отметила Елена.

— Или же окажутся совершенно тупы, вследствие чего мы застрянем среди сугробов на несколько дней.

— Да ну, это вряд ли, — тенор принадлежал Юрию Тороканову. — Лично мне нужно не позднее двадцать седьмого быть в Самаре, так что пусть делают что хотят, а я уеду.

— Ну и запрут тебя, — хмыкнула всё та же Алла Маркова. — Будешь смотреть на небо в клеточку.

«Они разговаривают, как люди, хорошо знакомые. Интересно, давно ли? Или чужое несчастье так сближает?»

— Интересно, как там Корнелий? — вмешался в разговор Владимир Марков. — Может, сходить, посмотреть?

— Тебя просили быть в гостиной до допроса, — напомнила ему жена.

— Опроса, Аллочка, — поправил её адвокат. — Допрашивают задержанных, а мы свидетели.

— Это временно, Лев Борисович! — хохотнул Марков.

— Как вы можете! — врезался в беседу истерический возглас Лианы. — Тётю убили, а вы смеётесь тут!

В гостиной повисло молчание. Елена толкнула дверь, вошла, окинула взглядом комнату. Левинсон стоял у камина с трубкой в руках, его жена сидела, протянув руки к огню. Чета Марковых расположилась в дальнем углу возле книжных полок, и вид у них был такой, будто супруги вот только что обсуждали подготовку заговора, ну, или спорили о подарке сыну на именины. Мальчик лежал на диване, перелистывая толстую и явно не детскую книгу. Заплаканная Лиана сжалась в кресле у окна; кто-то сердобольный накрыл её плечи пледом, но всё равно девушка была бледна до синевы и казалась замёрзшей и усталой. Кузен хозяина дома возле журнального столика разливал по стопкам тёмно-красную наливку, в воздухе пахло вишней.

— Итак, господа, — Лена прошла на середину комнаты и нажала в кармане на записывающий кристалл. — Давайте поговорим.

— Ну, давайте попробуем, — хмыкнул Юрий. — Вишнёвочки хотите?

— Рановато для меня, а вы не стесняйтесь, всё равно день не задался.

— Это уж точно, — пробормотал Левинсон, и потом добавил погромче. — Да вы спрашивайте, что уж тут. Полномочия ваши мы видели, ответим, как на духу.

— Хорошо… Итак, прошу вас рассказать, кто когда в последний раз видел Стеллу и при каких обстоятельствах?

Гости переглянулись, будто успели всё это обсудить и даже выработали некий общий план действий.

Начал Юрий:

— Лично я встретил её вечером, когда пошёл в душ. Стелла поднималась по лестнице, я пожелал ей спокойной ночи, получил ответ… и, собственно, всё.

— И что она сказала?

— Да я даже не запомнил! Вроде тоже спокойной ночи пожелала, а может, послала к Тёмному. Вид у неё был недовольный. Это точно.

— Недовольный или расстроенный?

Тороканов только развёл руками.

— Я не физиономист, не возмусь судить.

— И в какое примерно время это было?

— До полуночи точно! У меня в комнате хорошо слышно их бой, — он показал в сторону старинных напольных часов, которые, словно в ответ, громко и важно ударили один раз. — Вот, сами слышите, сейчас половина одиннадцатого. А полночь било, когда я уже в постели лежал.

— Хорошо, — кивнула Лена. — Спасибо.

— Мы вернулись раньше вас, — сообщил Левинсон. — И сразу ушли в свою комнату, больше не выходили.

— Что, и зубы не чистили? — хохотнул Марков.

— Зубы — чистили, но госпожа Гогнадзе при сём не присутствовала, и в коридоре мы её не встретили, — с достоинством парировал адвокат.

— Лев Борисович, может быть, ночью от чего-то просыпались? Меня, например, что-то разбудило, а вот что — не знаю, — Лена попыталась чуть подтолкнуть его.

— Нет, госпожа Асканова, я сплю спокойно всю ночь, и вам советую…

И он, положив руку на плечо жены, слегка сжал пальцы. Софья Яковлевна, открывшая было рот, тут же его захлопнула и отвернулась. «Надо будет как-то отловить её одну и порасспрашивать», — постановила для себя Лена, поворачиваясь к Марковым.

— Владимир, а вы?

Супруги переглянулись, и он неспешно ответил:

— После того, как все возвратились с прогулки, мы Стеллу не видели.

— Мы очень устали и сразу легли спать, — добавила Алла.

— Погоди-ка, Володя, разве я с тобой не столкнулся на кухне? — удивлённо спросил Юрий. — Я за водой спускался, а ты что-то искал в аптечке.

— Ну, да, я и забыл… — неохотно кивнул Марков. — У Аллочки голова разболелась, а аспирина мы с собой не взяли.

— Вы же маг-медик, Владимир! — вскинул брови Левинсон. — Неужели даже головную боль снять не можете? И амулет с собой не носите?

Стиснув зубы, Марков отвернулся.

Оставалась Лиана, племянница убитой. Девушка сидела, сплетя пальцы, и ни на что не реагировала, и Елена решила поговорить с ней наедине. Разумеется, потом нужно будет опросить и всех остальных по отдельности, но… вдруг случится такое счастье, и местная стража сумеет-таки перебраться через овраг? Вот они пусть и опрашивают.

Ладно.

— Господа, спасибо, — вежливо произнесла Лена. — Пока все свободны…

— Что, и уехать можно? — жизнерадостным идиотом подпрыгнул Тороканов.

— Уехать нельзя. Да и гулять я бы вам не советовала, там очень гадко. Где не лед, там лужи, а под ними снова лёд. Поэтому советую разойтись по своим комнатам и отдохнуть до обеда. Если кто-то вспомнит что-то важное, я буду или здесь, или внизу на кухне.

Недлинной цепочкой гости потянулись к двери. Кто-то неопознанный буркнул:

— Дёрнул меня Тёмный сюда вообще отправиться…

Наконец вышел последний, Елена выждала пару секунд и подошла к девушке, всё также сидевшей молча.

— Лиана, — сказала она негромко. — Поговорите со мной, пожалуйста. Лиана!

— Да…

— Расскажите, как вы провели вчерашний вечер?

— Гуляла вместе со всеми, — пожала та плечами. — Вернулись, я умылась, почитала и легла спать.

— Ваша комната рядом с тётиной?

— Да.

— И ничего оттуда не слышали? Может, ссора какая-то была?

Девушка вздохнула:

— Не было никакой ссоры. Понимаете… — она чуть оживилась, даже повернулась к Елене. — Корнелий очень её любил, всегда делал всё, что она просила. Вообще всё, даже совсем глупости! Ну, или соглашался, а потом поступал по-своему. Она всё равно не помнила, что хотела полчаса назад…

«Похоже, что большой любви между тёткой и племянницей не было, — подумала Лена. — Даже по имени Стеллу не называет. Надо чуть нажать в этом месте…»

— Лиана, а вы давно с ними вместе живёте?

— Полтора года. Я приехала поступать в университет, и поступила, на романо-германскую филологию и рунную магию. Ну, и они решили, что нечего снимать квартиру, комната свободная есть. Я согласилась.

— Расскажите мне о Стелле, пожалуйста.

— Что рассказать? — почему-то Лиана оставалась заторможенной, будто не могла отойти от снотворного.

«Может, она сидит на каких-то препаратах? Зрачки вроде нормальные. Надо будет намекнуть стражникам, чтобы проверили. И Алекса попросить узнать, какая в этом смысле ситуация в университете».

— Ну, какая она была, Стелла, — терпеливо повторила Лена. — Я ведь её совсем не знала, даже не в курсе, чем она занималась — работала, преподавала, дома сидела?

— Не-ет, дома она не сидела, — покачала головой девушка. — Работала… что-то связанное с театром. Мы никогда об этом не говорили. Собственно, — тут она хихикнула, — мы вообще почти не разговаривали. Знаете, даже странно. Вроде жили в одной квартире, а виделись только по выходным. И то не каждый раз. У неё всё время какие-то встречи были, дела, переговоры, иной раз дома-то появлялась далеко за полночь. Моя комната первая от входной двери, так что я слышала, когда кто приходил.

— Каких-то знакомых Стеллы вы знаете?

— Знакомых… Нет… Между прочим, никакая она не Стелла! Не Стелла! — с нажимом повторила Лиана и разрыдалась. — Мама очень на неё сердилась, потому что имя её сестры — Сакварела, любимая! А тётка решила, что для Москвы это имя не подходит…

Сев рядом, Елена обняла девушку, поглаживала её по голове и тихонько шептала что-то успокаивающее. Впрочем, плакала Лиана недолго. Высвободившись, она высморкалась, утёрла слёзы и решительно повернулась к собеседнице:

— Значит, так. Я сейчас расскажу, что знаю, надо будет — спросите ещё. Тётка крутила какие-то свои дела, и никому о них не рассказывала. Вроде бы и деньги иной раз с этих дел получала неплохие, но ни Корнелий, ни тем более я этих денег не видели. Пару раз она попадала в неприятности, откупался от них Корнелий. Он её и в самом деле очень любил, правда, поверьте! И никогда бы ей ничего плохого не сделал. Сюда ехать он не хотел, у него выставка скоро, и надо было готовиться, это тётка нас потащила. Ей нужно было с кем-то из гостей встретиться и переговорить, вроде как случайно.

— С кем?

— Не знаю, — Лиана помотала головой. — Но о встрече она сказала Корнелию, а я недалеко была и услышала.

* * *

Тщательно заперев сарай с лопатами, где разместили накрытый мешковиной труп, Беланович добавил к хорошему амбарному замку ещё и запирающее заклинание. Просто так, на всякий случай. Пусть будет. Потом вымыл руки, поднялся на второй этаж и постучал в спальню, которая была отведена Корнелию Васильеву и его покойной подруге. Пока Лена разговаривала с остальными гостями, он должен был попытаться вытянуть информацию из художника.

Неразборчивый отклик из комнаты Андрей решил считать приглашением, толкнул дверь и вошёл.

Васильев стоял возле окна и, казалось, вглядывался в пейзаж. На визитёра он внимания не обратил. Беланович подошёл ближе, протянул руку, чтобы тронуть хозяина комнаты за плечо и остановился. Нет, вовсе не заоконная картинка занимала художника, глаза его были плотно зажмурены, а по щекам катились слёзы.

— Корнелий, — негромко окликнул Андрей.

Тот вздрогнул, открыл глаза и непонимающе посмотрел на гостя.

— А, это ты… — Корнелий шмыгнул носом, вытянул из кармана платок, вытер лицо и попытался улыбнуться. Получилось плохо. — Проходи… впрочем, ты уже прошёл. Ну, тогда присаживайся. Я могу чем-то помочь?

— Можешь.

— Чем?

— Так вышло, что городская стража сюда доберётся только к концу дня. Они попросили нас с Леной пока… заняться телом и поговорить с присутствующими, расспросить о Стелле. А кто ж её знал лучше, чем ты?

— Тело, да… — он глубоко вздохнул и кивнул. — Наверное, надо перенести куда-то.

— Мы это уже сделали. Ты мне расскажи о ней, пожалуйста, какая она была — Стелла Гогнадзе?

— Вообще-то не Стелла Гогнадзе, — улыбка у художника вышла уже лучше. — Сакварела Гогнадзе по паспорту, или Стелла Горская — по псевдониму. Она смешная такая была, ей не нравилось имя «Сакварела», казалось… деревенским.

— А по-моему, красиво… — осторожно поддакнул Андрей.

— И мне так казалось. Но ей хотелось чего-то необыкновенного, вот и стала называться псевдонимом всегда, а не только на сцене.

— На сцене? — Андрей удивился. — Она была актрисой?

— Ну, не совсем. Она считала себя больше чем актрисой, Стелла ставила иммерсивные спектакли и сама в них участвовала.

Тут Беланович с трудом подавил вздох: словом «иммерсивный» модно было называть всё что угодно, от ресторана до циркового шоу.

— И как, успешно?

— О да! — с гордостью кивнул Корнелий. — Знаешь, что написал о её спектакле обозреватель одного журнала? «Прекрасный вечер в аду, нужно только привыкнуть», вот как!

— То есть, её спектакли всем нравились?

— Ну, не всем… Это были такие… провокации, понимаешь? И уходил кто-то, и гадости писали. Пару раз даже в суд подавали за… как это… «унижение достоинства разумного», вот.

— В суд, — задумчиво повторил Андрей. — Случаем, не Левинсон дело вёл?

— Ну что ты, куда нам до таких высот! — Корнелий хохотнул. — Чтобы нанять милейшего Льва Борисовича, надо быть очень богатым. Или расплачиваться иным способом.

— Каким?

— А, неважно, — художник снова стал вялым, махнул рукой. — Всё уже неважно, мы проиграли.

— Ладно, расскажи о ней самой, — попытался растормошить его Беланович. — Как вы жили, какая она была? Зачем в этот раз привезла с собой Лиану?

— Жили… хорошо мы жили. Я зарабатываю, вот выставка откроется — с десяток картин точно уйдёт, а я за дёшево не продаю. Понимаешь, старомодная классическая живопись из моды не выйдет никогда. Что бы там ни говорили исскуствоведы, пока московский обыватель желает повесить в гостиной пейзаж, а в столовой натюрморт, хватит денежек на кусок хлеба с маслом и мне, и другим, таким как я. А то, что для себя пишу… Ну, это я почти и не выставляю. Да вот, погляди!

С этими словами Корнелий стянул белую ткань с мольберта, и глазам Андрея предстал лист белой бумаги, покрытый изломанными чёрными линиями, словно ветками мёртвых деревьев на снегу, с единственной красной кляксой в верхней трети.

Конец ознакомительного фрагмента.