Поместье «Снигири»

Анна Дашевская, 2021

Вторая книга о Бюро расставаний и его работе. На сей раз в Бюро обращается старинный знакомый, который никак не может продать родовое гнездо. Март, подмосковное имение, отрезанное от дорог внезапным снегопадом, гости, приехавшие праздновать равноденствие… Может ли в таких условиях не случиться убийство? Алексей Верещагин не может приехать, но это не помешает ему расследовать преступление, в котором оказались замешаны его арендаторы.

Глава 2

20 марта 2186 года

«Дорогой дневник, ты остаёшься в доме, может, и не за главного, но наблюдателем. Через полчаса мы с А. сядем в экипаж, который довезёт нас до вокзала, и далее — поместье Снигири. Странное название, неправильное. И неправильная реакция А. на мои вопросы — почему, собственно, он не хочет рассказывать об истории своего знакомства с этим самым Вадимом? Вообще неясно, где они могли пересечься? Я знаю, что мой друг родился и вырос в Саратове, более того — там ещё его прадед жил! А пресловутый «старинный приятель» — коренной москвич…

Вообще много непонятного в этой истории. Если они такие уж давние знакомые, почему я никогда не слышала о Вадиме Снигирёве? Ведь точно запомнила бы такую… такую дурацкую фамилию. Как можно продавать «родовое гнездо»? И не оттого, что тебе жизненно необходима большая сумма, а просто так. Не чтобы было, а чтобы не было. Значит, клиент нам, как минимум, что-то недоговаривает?

Впрочем, клиенты всегда недоговаривают. Если не врут…»

Елена захлопнула тетрадь, положила её в ящик тумбочки и сделала несколько шагов к двери. Потом огляделась по сторонам, метнулась назад, вытащила дневник и сунула его в сумку, почти на дно, раскопав свитера и пакеты.

— Поедешь со мной! — сказала она сурово. — А то мало ли что! Мелания!

— Слушаю, — раздалось из-за шторы.

— Дневник я взяла с собой, Гай едет с нами, — при этих словах она услышала явственный вздох облегчения. — Здесь остаётся только Вренн…

— Да не волнуйся ты так, Елена Дмитриевна, накормлю я вашего секретаря! Иди уже. Экипаж у дверей.

* * *

Главный дом имения Снигири оказался неожиданно уютным и тёплым.

Елена заранее готовилась к тому, что будут колонны и парадное крыльцо, холодные анфилады и тесные жилые комнатки. Уговаривала себя, что, конце концов, они едут на пару-тройку дней, один раз погостить — и всё. И всё! Можно перетерпеть духоту, плохое освещение и общий нежилой запах.

Тьма его знает, в каком романе она вычитала такую обстановку…

Экипаж остановился, и она разлепила глаза. За окошком сиял голубым серебром снег, тяжёлые ветви мощных елей склонялись до земли под белыми шапками; солнце гладило щёку тёплой лапой. От главной дороги вправо вело ответвление, и, если верить указателю «Снигири», туда и надо было ехать.

— Проснулась? — весело спросил Андрей. — Гляди внимательно, Вадим говорил, что это нельзя пропустить.

— Угу, — вяло кивнула она. — Куда смотреть-то, вправо или влево?

— Смотри, — повторил напарник.

Медленно свернув, экипаж покатился по гладкому снежному накату. Давным-давно вдоль этой дороги высадили берёзы. Сейчас их толстые стволы почти не были заметны на фоне белого поля, только графика чёрных ветвей и розоватые тени на сугробах добавляли картинке объёма.

Ещё раз направо, ворота оказались распахнуты настежь, и гости въехали в регулярный парк. В конце длинной подъездной аллеи виднелся дом — двухэтажный, со светло-зелёными стенами и белыми наличниками. Были видны и колонны, числом четыре, но не нахальные толстопузые ионические с бараньими рогами поверху, и не надменные коринфские, отряхивающие пыль веков со своих акантовых завитков. Колонны были тонкие, сдвоенные, со скромными тосканскими капителями.

На невысоком крыльце стоял мужчина в длинном белом тулупе и меховой шапке. Он поспешно сбежал по ступенькам, распахнул дверцу остановившегося экипажа и подал гостье руку. Елена улыбнулась, оперлась на его ладонь, поставила ноги на утоптанный снег и глубоко вздохнула.

Воздух был совершенно другой. Лёгкий, чуть колючий, пахнущий свежестью…

Мужчина обнялись. Потом Андрей расплатился с водителем, экипаж развернулся, подняв тучу снежной пыли, и уехал.

— Лена, разреши тебе представить — Вадим Витальевич Снигирёв, мой давний знакомец, — компаньон улыбался во весь рот. — А это Елена Дмитриевна Асканова, мой компаньон, друг, соратник… и вообще.

Она пожала протянутую руку.

— Рада знакомству.

— Пойдёмте! — спохватился хозяин. — Что ж я вас на морозе держу, вы ж люди южные, непривычные.

— Ну, южные или нет, но в конце марта у нас в Саратове уже крокусы зацветают, — хмыкнул Андрей. — С другой стороны… Хоть и не замёрз я, а чаю бы выпил.

— Не вопрос! Обедать в три будем, а сейчас чайку… Наталья Петровна! — позвал Вадим, войдя в прихожую и стряхивая снег с сапог.

На зов появилась крупная немолодая женщина, будто с картины Машкова — румянец во всю щёку, серые небольшие глаза, волосы собраны в гульку на макушке, на плечах яркий платок.

— Самовар готов уже, — сказала она басом. — Проходите…

* * *

Доедая последнюю булочку с орехами, Андрей спросил:

— Слушай, а что-то твоя жена с нами не стала чай пить? Дел много?

— Жена? — растерянно спросил Вадим, потом сообразил и махнул рукой. — А, Наталья Петровна? Так это не жена, что ты! Это… ну, так скажем, домоправительница здесь. Без неё бы и дом давно развалился. А супруга моя, Лидочка, Лидия Аристарховна, она эти места не любит. Даже летом не приезжает.

— Что так?

Хозяин дома пожал плечами.

— Говорит, всё детство провела за городом, в неприспособленном доме, без удобств, и больше никогда не желает это повторять. Но Лидочка вообще человек южный, холод не любит, сразу болеть начинает, кашляет. Так что я её на зиму отправляю на юг, к морю. В этом году вот в Марсалию, а потом в Ниццу поехала.

Лена хотела расспросить поподробнее, но с улицы послышались голоса, что-то зазвенело и гулко упало на пол в прихожей, неразборчиво протрубила Наталья Петровна…

— О, ещё гости приехали! — светло улыбнулся Вадим. — Праздник всё-таки! Побегу встречать, вы чай допивайте и… погуляйте пока, что ли. Наталья Петровна вам потом вашу комнату покажет.

И он выскочил из гостиной.

Пару минут выждав, Лена подошла к двери, резко распахнула её, чтобы удостовериться, что ничьи уши возле замочной скважины не греются, и вернулась к столу.

— Гай! — негромко позвала она.

— Могли бы булочку и оставить, — немедленно материализовалась на ручке кресла фигурка в ярко-зелёной рубашке.

— Оставили. Вот, держи, — и Елена протянула ему слойку с шоколадом. — Сейчас остальных гостей будут расселять, ты сможешь посмотреть, кто там и как?

— Посмотреть, послушать и разобраться по возможности, — кивнул пикси, заталкивая в рот последний кусочек плюшки. — Что б вы без меня делали? — добавил он с выражением превосходства и тут же исчез.

— Ну что же, пойдём и в самом деле погуляем? На дом поглядим, сад осмотрим, — предложил Андрей.

— Что там осматривать, зимой-то? Снегу полно!

— Не скажи! Сад тут в основном яблоневый, и в конце марта уже столько всего должно быть сделано, ты и представить не можешь!

— Например?

— Например, обрезка. Стволы молодых деревьев должны быть побелены, — говоря всё это, Беланович помог подруге застегнуть сапоги и подал шубку. — Защита от заморозков должна стоять, магическая или естественная, кострища надо подготовить.

— Всё-всё-всё! — Лена подняла руки, сдаваясь. — Откуда только ты это знаешь?

— Дорогая, ты не забыла, что год назад я унаследовал похожее имение? Конечно, там управляющий всем занимается. Но проверять-то я должен!

— Ах, вот оно что…

Андрей осмотрел сад, порой хмыкая. Кое-что было сделано, но в целом за деревьями явно не ухаживали. Впрочем, скорая весна зальёт яблони цветом, а осень должна принести хороший урожай. Интересно, а кто им распряжается? И вообще, может ли поместье жить собственной продукцией, или в него надо вкладывать и вкладывать, словно в пасть прожорливому псу? С этим вопросом он подошёл к Елене, но напарница его не слушала. Прищурившись, она оглядывала дом.

— Интересно, а эта самая Наталья Петровна тут же в доме живёт? — спросила она. — А если дом всё-таки продадут, то что с ней будет?

— Пойдёт как предмет обстановки. Недвижимый. Вроде камина или голландской печи, — пошутил Андрей и поёжился: по спине пробежал холодок. — Пойдём назад, замёрз я.

* * *

Приехавших оказалось три пары с двумя довесками, плюс одинокий путник. Имена напарник Елене перечислил, пока они скидывали шубы и переобувались.

Алексей Борисович Левинсон, адвокат. Седая львиная грива, усталый прищур, твидовый пиджак с кожаными нашлёпками на локтях. При нём жена, Софья Яковлевна — кругленькая, уютная, с пышными белоснежными волосами.

Владимир и Алла Марковы, странно похожие между собой высокие худые блондины с неподвижными улыбками, какие бывают на архаической скульптуре. Они привезли с собой восьмилетнего сына Николая, от одного взгляда на которого у Лены заныли зубы, так явственно она вспомнила давнюю практику в детской инспекции. Мальчик обещал неприятности…

Художник Корнелий Васильев, обширный и кудлатый, с подругой Стеллой, сопровождаемые племянницей дамы по имени Лиана.

Юрий Сергеевич Тороканов, кузен хозяина дома, удивительно на него похожий.

Вся эта толпа клубилась в большой гостиной, обнималась, разливала по кружкам исходящую паром жидкость и беспрерывно болтала.

— Дорогие мои, — громко сказал Вадим. — Разрешите вас познакомить с моими давними друзьями, Андреем и Леной.

Гости чуть примолкли, смерили более или менее рассеянными взглядами незнакомцев и вернулись к болтовне. А хозяин дома всё не унимался.

— Давайте, ребята, присоединяйтесь! Юра, налей им грогу! Стелла, ты споёшь?

— Позже, Вадик, позже!

Голос у неё оказался низкий и чуточку хриплый.

Бегло улыбнувшись всем, Лена взяла кружку с горячим напитком и отошла в сторонку. Осмотреться.

Господин Левинсон устроился в большом кожаном кресле и благосклонно улыбался чему-то, что с горячностью говорил ему Юрий. Софья Яковлевна стояла за спиной супруга и поглаживала его по плечу. Марковы беседовали с Корнелием… Уже даже не беседовали, художник достал откуда-то довольно большой альбом и переворачивал его листы, демонстрируя рисунки. Мальчик Коля задумчиво грыз семечки, собирая очистки в кулачок. Андрей и Стелла что-то обсуждали, глядя в окно.

Все при деле. Все давно знакомы. Мило, уютно, по-домашнему.

Отчего у неё внутри тоненько звенит струна, будто призывая не расслабляться?

* * *

Обедали «на скорую руку», как заявила Наталья Петровна, закусками, супом и пирогами. Глядя на длинный стол, уставленный блюдами, Лена подумала, что, наверное, здесь живёт свой собственный домовой, и неплохо было бы с ним побеседовать. Вот только как?

Она глянула на экономку, как раз в этот момент разливавшую по тарелкам кислые щи. Суповая тарелка вполне могла претендовать на почётное звание миски, в ней горкой лежала тонко нарезанная капуста, под капустой прятались размякшие в бульоне белые грибы, а сверху ледяной шапкой поблескивала густая сметана.

— Ой, мне половину, пожалуйста, — тоненько пискнула девица, приехавшая с художником.

«Как же её зовут? — думала Елена, примеряясь, чтобы не плеснуть бульоном себе за шиворот, очень уж было горячо. — А, Лиана! Я ж помню, что какое-то растительное имя…»

— Что не съешь, выкинем, — сурово сообщила Наталья Петровна.

Девушка с ужасом глядела на поданные ей щи, даже пирожок надкушенный отложила в сторону.

Быстро доев, Лена встала из-за стола и пошла на кухню. Там домоправительница загружала тарелки от закуски в моечный агрегат. На пришедшую гостью глянула искоса, повернулась спиной и стала выгружать из холодильного ларя сверкающие боками тушки рыбы. Потом распрямилась и спросила:

— Не так что-то?

— Всё так, — пожала плечами Лена. — Давно такие вкусные щи не ела. Разве что когда-то у бабушки.

— То-то же.

— Спросить хотела. Вы сами всё готовите, или помощники есть?

Экономка прищурилась:

— А вам зачем? Хозяйство у каждого своё, кто как приспособился, так и делает.

— Наталья Петровна, — Елена вздохнула. — Вам Вадим не говорил, зачем мы приехали? Он попросил нас, моего партнера и меня, выяснить, почему не удаётся продать имение.

— Говорил, — пока шла беседа, женщина споро начала чистить карасей. — Глупость это, госпожа Асканова, вот я вам что скажу. Триста лет Снигири семье принадлежали, а теперь вдруг продавать удумал! Я-то не пропаду, меня давно зовут и Юшковские, и Кладневы, а вот что Вадим Витальевич со своей фифой делать будет? В Ниццу шататься? Да тьфу!

— Даже если я с вами согласна целиком и полностью, поделать ничего не могу. Работа есть работа, вы же понимаете.

— Ну вот и идите, работайте. А мне не мешайте.

И она поставила точку, бросив с размаху последнюю вычищенную рыбину в таз.

«Ладно, — думала Лена, возвращаясь в столовую. — Не больно-то и хотелось. Домового мы вечером выманим, найдём уж чем и как. И тётка-то права, грех продавать такое хозяйство. Я ж вижу, что Вадиму тут хорошо! Ничего, будем работать по заказу и присматриваться…»

Обедавшие уже расползались по своим комнатам. На лестнице хозяин дома говорил громко, так, чтобы слышали все гости:

— Часок отдохнём, и гулять, дышать свежим воздухом, а там и к ужину готовиться пора! А после ужина пойдём на горку! Покатаемся, горка в этом году отличная получилась, длинная.

— Кататься-то на чём будем, как в прошлом году, на собственной пятой точке? — громыхнул Васильев.

— Санки сделали, на всех хватит!

Оставшись в столовой одна, Лена завернула в салфетку несколько пирогов с грибами и с зелёным луком: пребывание в доме пикси пока не легализовали, а поесть он любил.

— Гай, ты здесь? — позвала она, войдя в отведённую им с Андреем комнату.

Никто не откликнулся, не было и Белановича.

«Небось дегустирует коньяк с Вадимом, — догадалась Елена. — Ну и ладно, а я в самом деле подремлю».

Она улеглась, не раздеваясь, поверх одеяла, закуталась в пушистый плед и заснула крепко-крепко, как можно заснуть только зимой на даче.

Разбудил её взгляд в упор.

— Ты во мне дыру просверлишь, — сказала Лена, натягивая плед на голову. — Уйди. Я спать хочу.

— Просыпайся! — зазвенел возмущённый голосок. — Вставай немедленно, иначе я вылью тебе на голову кувшин холодного компота, не будь я Галлитрап Бидли!

— Что случилось? — она села и потрясла головой. — Что-то с Андреем?

— Вообще-то я уже принял душ и даже галстук повязал, — ответил голос напарника откуда-то сбоку. — Ты заспалась, Лен, через полчаса ужин.

— Вот именно! — вмешался Гай. — Ужин! А у меня и обеда не было!

— Я же тебе принесла пирожков…

— Пирожков… — пикси надулся. — Между прочим, я нормальное разумное существо, а не ворона какая-нибудь. Мне нужна правильная еда, первое, второе…

— И компот, — фыркнула Елена, нашаривая тапочки. — Пока не получилось у меня договориться с кухаркой. И домового ещё не нашла, потерпи.

— В конце концов, мы здесь ненадолго, послезавтра уедем, — подключился Андрей. — Расскажи пока, что тебе удалось выяснить. Кстати, вон в том шкафу в коробке шоколадные эклеры. Закрыты стазисом, так что мы уйдём ужинать, а они достанулся тебе, все четыре.

— От Филиппова? — пикси принюхался.

— Из «Laduree».

— Ладно. Тогда рассказываю. Значит, адвокат.

— Левинсон?

— А что, тут другой есть? — фыркнул Гай. — Левинсон, конечно. Приехал он по делу, а вовсе не отдыхать. У господина Снигирёва судебный процесс, и судится он с соседом из-за дубовой рощи площадью полтора гектара.

— Про дубовую рощу мы уже где-то слышали… — Лена отложила кисточку, которой подкрашивала глаза, и потянулась к папке с записями.

— Потом посмотришь, рисуй лицо и не отвлекайся! — остановил ей Андрей. — Продолжай, Гай.

— Продолжаю. Ещё Левинсон посмеялся, когда жена его спросила, какой смысл нанимать такого дорогого адвоката из-за грошового дела. Сказал, что на данный момент роща оценивается в сорок тысяч дукатов.

— Нехило, — присвистнула Лена.

— Дальше, художник с его дамой ссорились. Я там проторчал минут двадцать, но так и не понял, из-за чего — то ли она от него хотела уйти, то ли он от неё. Понял только, что он очень недоволен тем. что с ними приехала племянница Стеллы.

— А племянница в это время?..

— Племянница в это время трепалась по коммуникатору с подружкой. Слушать не стал, потому что они перемывали косточки кому-то неизвестному. Далее, семья с мальчишкой… Слушайте, это какой-то выкормыш Тьмы, а не ребёнок! Он отыскал на подоконнике пару спящих мух и оторвал им лапки, потом отцовской бритвой изрезал обивку кресла, а материной губной помадой изрисовал обои. Потом стащил у матери пудру, стал подбрасывать её вверх и орать «Облака, облака!», стучал в стены каблуком ботинка… И всё это время не переставал ныть, что ему скучно! Какое счастье, что у вас обоих нету детей!

И писки преданно уставился на компаньонов.

— А родители что в это время делали?

— Примерно то же, что вы сейчас, — Гай ехидно усмехнулся. — Мадам красилась, господин Марков брился, на ребёнка обращали примерно столько же внимания, сколько на лай соседской собаки.

— Ясно. Кто у нас остался? — Елена за время рассказа успела докраситься и сейчас переодевалась за ширмой в коктейльное платье в стиле «великого Гэтсби», тёмно-золотое с отделкой полосой синего бархата.

— Остался кузен, — ответил Андрей. — Тёмная лошадка, вообще говоря, я-то считал, что у Вадима не осталось живых родственников.

— Кузен спал, — отчитался Гай. — Я заглянул к нему ещё раз перед тем, как сюда вернуться — ну, он уже проснулся и пил.

— Что?

— Аква-виту, судя по запаху.

— Ясно. Ну что же, я готова, только туфли надеть, — сообщила Лена, выходя из своего укрытия.

— Ого! — пикси бесцеремонно подскочил и пощупал ткань платья. — Мягкая, а я думал, колоться будет. Ты ничего, выглядишь получше остальных тёток!

Усмехнувшись, Беланович достал из шкафа коробку с логотипом знаменитого кондитера, жестом снял стазис и открыл крышку. Невыносимо запахло шоколадом.

— Наслаждайся, заслужил!

Елена взяла его под руку, они вышли из комнаты, и Андрей тщательно запер дверь.

* * *

В середине ужина, когда гости расслабились, голоса стали громче, а разговоры — свободнее, Лена тихонько выскользнула из столовой и поднялась на второй этаж. В комнате она сбросила туфли, села в кресло и сказала негромко:

— Уважаемый домовой! Московский главный, Лавр Корнеевич, передавал привет здешнему старшему, Порфирию Никодимовичу, а вас просил поговорить со мной.

Несколько мгновений было тихо, потом колыхнулась тяжёлая штора, и бородатый мужичок в локоть ростом появился на подлокотнике второго кресла.

— Ну, и о чём говорить хочешь?

— Меня зовут Елена, моего партнера — Андрей. А вас?

— Мефодий Варламович я. А этот ваш рыжий, который по всему дому шастает, он кто?

Мысленно выругав Гая и пообешав выдрать ему рыжие патлы, если он успел поссориться и с этим домовым, она спокойно ответила:

— Это наш помощник, он пикси. Его зовут Галлитрап.

— Галлитрап, — фыркнул домовой. — Ладно, спрашивай.

— Хозяин дома нанял нас, чтобы разобраться, почему ему не удаётся продать имение.

— Да потому что нельзя! — раздражённо ответил Мефодий Варламович.

— Почему нельзя?

Но объяснять он не пожелал — фыркал, плевался, дёргал себя за бороду, но дальше сказанного не шёл. Наконец Елена отступилась.

— Ладно, — сердито выдохнула она. — Нельзя. Будем работать сами. Но если что, вы нам поможете?

— Можно будет — помогу, — неуступчиво ответил домовой. — Если тебе Лавр Корнеевич доверяет, мне перечить не след, а только есть и посильнее меня сила. Видно будет. Всё, за тобой идут.

И он исчез, будто и не было.

В дверь и в самом деле постучали. На пороге стояла Софья Яковлевна Левинсон, смотрела с тревогой:

— Леночка, с вами всё в порядке? Вы так надолго пропали…

«Вот интересно, — зло подумала Елена. — А если бы у меня приступ поноса случился, ты бы тоже пришла выяснять?»

— Спасибо, — вымученно улыбнулась она. — Никаких проблем, просто получила магвестник, пришлось срочно отвечать.

Софья Яковлевна окинула взглядом комнату, не увидела ни бумаги, ни пера, и понимающе поджала губы.

— Да, конечно. Дела. Я понимаю.

— Пойдёмте, я уже всё закончила.

«И дверь теперь не запрёшь, уходя, начнёт ведь подозревать не пойми в чём. Такая уютная пожилая леди, а смотрит — и жутко делается».

Нежно улыбаясь друг другу, дамы бок о бок спустились по лестнице…

* * *

После десерта хозяин дома, радостно потирая руки, спросил:

— На прогулку? Смотрите, какой снег идёт, словно в сказке! И не холодно вроде бы…

— Мокро только, так что горка отпадает, — поёжилась Алла Маркова. — Кто-нибудь проверял прогноз погоды?

— Завтра обещали потепление, — ответила Софья Яковлевна. — Так что если гулять — то сейчас.

Толкаясь и посмеиваясь, все отправились переодеваться.

Конечно, это заняло какое-то время, и на крыльцо вывалились уже ближе к полуночи. Небо было затянуто тучами, снег всё сыпал, прямо на лету слипаясь в громадные комья. Запрокинув голову, Лена поймала такую снежинищу на язык и замерла.

— Вкусно? — спросил кто-то из мужчин.

— Лучше любого мороженого, — ответила она.

— Пройдёмся до рощи? — предложил Вадим.

Накатанная дорога была ещё различима под свежим снегом, но ноги гуляющих проваливались глубоко, а под подошвами хлюпало.

— Пожалуй, я вернусь, — сказал Левинсон недовольным голосом. — Соня, пойдём! Ноги промочишь.

— Лёвушка, но я хотела прогуляться перед сном…

— Соня, — повторил супруг с нажимом. — Пойдём!

Пожав плечами, Софья Яковлевна повлеклась следом за повелителем. Дождавшись, пока их фигуры закроет снегопад, Стелла фыркнула:

— Бежит следом по свистку, словно собачка.

— А может быть, она просто с ним согласна? — возразила Маркова.

— И тебе не мешало бы иногда считаться с моим мнением, хотя бы для разнообразия, — добавил Корнелий весёлым голосом.

Как раз в этот момент тучи разошлись на миг, и на лицо художника упал лунный луч. Елена даже вздрогнула, настолько не соответствовали его мрачному взгляду этот голос и широкая улыбка.

Тут откуда-то ударил порыв ветра со снежным зарядом, и Андрей озабоченно произнёс:

— А господин Левинсон был прав! Надо возвращаться, похоже, снег теперь с дождём…

Дорога к дому, такая нарядная и праздничная каких-то десять минут назад, стала превращаться в сплошной каток, гладкий и скользкий, словно зеркало. Цепляясь друг за друга, падая и хохоча, компания доползла до крыльца, и все упали в изнеможении.

Хозяин дома, с сожалением оглядывая их, сказал:

— А я ещё хотел предложить поиграть в лото…

— Нет-нет, никаких игр! Горячий душ и тёплое одеяло, это я вам как врач говорю! — воскликнул Владимир Марков. — Иначе ты рискуешь завтра получить лазарет на десять коек.

Елена сразу же отправилась наверх, чтобы поскорее попасть в душ: она и в самом деле замёрзла и промочила ноги, а ванных комнат было всего две. Отогревшись под горячей водой, она надела пижаму, завернулась в тёплый халат, замотала волосы полотенцем и уступила место Стелле. Та буркнула что-то вроде благодарности.

В комнате у них был гость. Точнее, хозяин — Вадим сидел у разожжённого камина, на журнальном столике стояла бутылка коньяку и три бокала.

— Будешь? — спросил Андрей.

— Конечно. Но вам, Вадим, придётся простить мой разобранный вид.

— Ничего, я понимаю, все промокли.

Коньяк был хорош. Лена устроилась в кресле с ногами, отпивала по глоточку, слушала…

Начал разговор Андрей.

— Скажи, — спросил он, подливая Снигирёву в почти опустевший бокал. — Скажи, зачем ты собрал такую странную компанию? Видно ведь, что эти люди не дружат между собой. Вон, Алла Маркова чету Левинсонов вообще еле терпит.

— Это да-а… — ответил Вадим чуть медленнее, чем обычно. — Но тут дело в том, что Лев Борисович отказался заниматься процессом, который затеял Володя Марков. Там какая-то неприятная история с пациенткой, которой стало хуже после лечения, Левинсон почитал материалы и сказал, что процесс заведомо проигрышный.

— Ясное дело, что у него дело, — скаламбурил Андрей. — Но зачем было звать их вместе?

В ответь приятель лишь пожал плечами:

— Да я и не думал об этом. Дом большой, можно за весь день ни разу и не встретиться.

— Ладно, а художник этот и его семейство?

— Корнелий? Он хотел писать зимние этюды, вот как раз и снег нападал.

Вытянув шею, Елена посмотрела в окно.

— По-моему, по стёклам лупит дождь, — сказала она.

— Ну, значит, напишет «Грачи прилетели», ничего страшного, — заржал Вадим. — Да нет, ребята, всё нормально! Замечательные всё люди, мои друзья, завтра праздник устроим! Юрка, конечно, приехал без приглашения, да мне не жалко. Не так много у меня родни, а места полно, сами видите, — и он широким жестом обвёл комнату.

— Иди уж спать, — вздохнул Андрей. — Завтра будет день, посмотрим, как и что делать.

* * *

Когда не слишком трезвый хозяин дома ушёл, Лена забралась под одеяло на своей кровати и закрыла глаза.

— Нас с тобой, между прочим, считают супружеской парой, — сказал напарник, переодеваясь за ширмой.

— Ты, по-моему, не стал их разубеждать…

— Не стал. А зачем, кому какое дело?

— И то правда. Заметил, какая тишина вокруг?

— Дождь только слышно.

— Дождь, и ветка где-то там стучит о подоконник. Давай спать, что-то устала я сегодня…

Среди ночи Елена проснулась. Что-то странное ворвалось в её сон, какой-то звук, которого не должно было быть в этой предутренней мгле. Крик, стон? Что-то разбилось?

«Да и Тьма с вами», — подумала она, поворачиваясь на другой бок.