Призрак Монро

Анна Данилова, 2019

Подруги Дина Плетнева и Светлана Рысина обнаруживают на пляже труп красивого молодого мужчины. Проезжавшие мимо Марк Садовников и его жена, художница Рита, сообщают о происшествии в милицию. Девушек задерживают как подозреваемых в убийстве Александра Сажина. Марк Садовников, следователь прокуратуры, пытается уложить разрозненные кусочки в стройный логичный узор, но новые данные постоянно изменяют картинку, словно в калейдоскопе. Ясно одно – без Риты у него ничего не получится. Но между ними неожиданно выросла стена взаимного отчуждения и непонимания. Впервые расследование убийства оказывается личным делом для Марка Садовникова и Риты. И еще неизвестно, чем все это закончится…

6

Адвокат, Грушин Михаил Львович, сидел в кабинете следователя прокуратуры Виноградова и задавал ему вопросы, касающиеся нового дела об убийстве Сажина. Прозвучавшее в рассказе Виноградова знакомое имя несколько оживило его, настроило на самый оптимистический лад. Марк! Вот, значит, как. Оказался в нужное время в нужном месте. Точнее — в ненужное время и в ненужном месте. Вез свою красавицу жену Риту из Пристанного в Саратов, услышал крики, доносившиеся с пляжа, свернул с дороги и увидел в камышах двух девиц в обществе трупа. Ничего себе утро началось! Грушин понимал, что следователь не знает абсолютно ничего, но решил до конца выполнить свою миссию и продолжал уже практически формально беседовать с ним, пока не понял, что сыт этой скучнейшей беседой по горло. Даже кофе ему Виноградов не предложил! Он ненавидит адвокатов, зачастую сводящих «на нет» следовательскую работу. И это написано на его лице — непроницаемом и одновременно тоскливом. Другое дело — Марк Садовников. Душка! С ним приятно иметь любое дело. Он азартен, его интересует только истина. К тому же он прекрасно ладит с людьми, умен, уверен в себе, а это дорогого стоит. Да и кофе в его кабинете всегда хороший, Рита сама покупает.

Михаил Львович вдруг представил себе, как он приходит к Марку домой и как Рита угощает его чем-то вкусным, щебечет, улыбается, и вся холостяцкая жизнь Грушина наполняется новыми красками, и ему хочется жить, хочется снова начать встречаться с Варей, проводить с ней вечера, позволять ей ухаживать за ним, готовить и даже говорить о своих чувствах. Но у Вари отвратительный характер. С ней так тяжело, просто невыносимо!

— Хорошо. Спасибо, Николай Петрович, за помощь. Надеюсь, что завтра вы позволите мне с утра навестить мою подопечную?

— Приходите, — холодновато ответил Виноградов.

Грушин позвонил Марку из машины:

— Марк, это Грушин. Помнишь такого? Послушай, у меня к тебе разговор. Я понимаю, уже вечер, знаю, что Рита вернулась в город и вам не до меня, но тут такое дело… Прошу тебя, удели мне хотя бы полчаса. Я по поводу того происшествия. Не знаю, как это и назвать. Речь идет о вашей утренней прогулке по берегу Волги. Труп в камышах. Вот-вот! Да, меня попросил один давний знакомый за своего приятеля. Плетнева Дина — тебе это имя о чем-нибудь говорит? Да-да, я буду защищать ее. Понимаю, все это чушь собачья, но раз уж попросили, надо работать. К тому же адвоката ноги кормят. Так я к вам подъеду? Спасибо.

Дверь открыл Марк. Вид уставший, но глаза сияют. Сразу видно, что он рад встрече. Хотя, быть может, он так светится от радости вовсе не по поводу прихода незваного гостя.

В дверях появилась Рита. В длинной мятой медного цвета юбке, мятой блузке.

— Заходи, Миша. Вот полюбуйся, что продают в наших магазинах! И все это мятое хозяйство стоит две тысячи у.е.! Скажи, зачем эту красивую перламутровую ткань мнут?

У него от сердца отлегло. Рита узнала его и обратилась по-свойски — Миша. Значит, его накормят ужином.

— А ты зачем покупала? Надеялась отгладить?

— Представляешь — надеялась! — расхохоталась она.

Рита — такая красивая, просто восхитительная, кудри словно из чистого золота, кожа розовая, свежая, как у ребенка. Она же в прошлом году родила и сама переродилась. А вот у Грушина детей нет и, наверное, уже не будет. Какая мать из Вари? Вспыльчивая, нервная, обидчивая, не умеющая прощать, может не разговаривать неделями. Хотя… Может, ей тоже следует родить, тогда она изменится?

— На самом деле в этом магазине у меня работает знакомая — она разрешила это примерить и показать Марку. Но ему не понравилось. И мне, честно говоря, тоже. Ну же, проходи, что стоишь? Марк мне сказал, что ты будешь защищать Дину Плетневу. Вот только интересно — от кого?

На ужин подали буженину, какие-то немыслимые салаты, пирог с капустой и печенье с сушеной черешней.

— Марк, когда я бываю у вас, мне потом всегда хочется жениться. Но где взять такую жену, как твоя Рита?

— Посмотри по соседству, ведь Рита — моя бывшая соседка, — улыбнулся Марк. — Так что ты хочешь от меня услышать?

— Марк, неужели ты не понимаешь? — Рита тронула его за руку. — Миша хочет узнать во всех подробностях, что там произошло, чтобы понять, может ли его подзащитная быть виновной или нет. Давай-ка я сама расскажу тебе, Миша, как было дело.

И она, дав возможность Марку спокойно поесть, рассказала Грушину обо всем, что увидела в то утро, и даже прокомментировала это происшествие.

— Как видишь, дело странное, непонятное. Если бы они не кричали и мы оказались бы на этом берегу случайно, скажем, спустились к пляжу, чтобы искупаться или набрать воды… Да мало ли! Так вот, окажись мы там случайно и заметили этих девиц в камышах, а рядом — труп, тогда можно было бы легко предположить, что они имеют к убийству Сажина самое непосредственное отношение. Это стало бы одной из версий. А так… Зачем они, спрашивается, так орали, если были виновны?

— Значит, они не виноваты, — пожал плечами Грушин, промокая губы салфеткой. — Буженина превосходна! Рита, сказать, что я, грубо говоря, напросился к вам на ужин, — это чистейшая правда.

— Миша, не отвлекайся. Скажи лучше, как ты будешь защищать Плетневу? Есть какие-нибудь соображения?

— Начнем с того, что машина не ее.

— Тоже правильно. Но этого мало.

— Марк, насколько я понял, Сажин был убит машиной? Попросту — сбит.

— Да, странная смерть, как и сам случай в целом. Эксперт сказал, что характер гематом и разрывов внутренних органов, ран и ссадин, плюс повреждение черепа, — все свидетельствует о том, что сначала его ударили машиной, и он упал навзничь, но был еще жив и вполне способен двигаться. А когда он приподнялся над землей и голова его оказалась на уровне капота…

— И это называется приподнялся? — удивилась Рита. — Получается, что он просто вскинул голову.

— Может, и так. В общем, машина наехала на него еще раз, и удар пришелся в голову. Потом произошел наезд. Борис… Ты, Михаил, наверное, знаешь его — Борис Григорьевич Анджан, эксперт.

— Нет, по правде говоря, не знаю, — признался Грушин.

— Словом, Борис предположил, что машина кружила вокруг Сажина, подминая его под себя: кто-то, сидевший за рулем, очень хотел его смерти. Однако круто резко наехать и прокатиться колесами по телу убийца не сумел, думаю, здесь сработал психологический фактор. Это отнюдь не хладнокровный убийца.

— Ничего себе — не хладнокровный! — покачала головой Рита. — Так измываться над человеком! В том-то и дело, что раздавить, наехав один раз, было бы проще и быстрее. А тут чувствуется, что Сажина изрядно помучили перед смертью. Женский почерк… Это женщина мстила!

— Откуда такая уверенность? — спросил Грушин.

— Это не уверенность, а предположение. Не знаю. Интуиция. Постарайся выпытать у этой Плетневой побольше. Что она знает о Светлане. Выпотроши все-все, касающееся личной жизни этой блондинки.

— Блондинка — это у нас кто? — поинтересовался адвокат.

— Это Рысина, — ответил за жену Марк.

— Рысина Светлана, хозяйка машины, понимаешь? Возможно, она хотела подставить подругу. Знаешь, Миша, я говорю тебе это, а самой не верится. Думаю, все-таки — девчонки ни при чем. Но надо постараться, чтобы это доказать.

— Жаль, что ты — кормящая мать и у тебя нет времени помочь следствию, — попытался пошутить Грушин.

— Нет, я уже не кормящая мать, у меня есть время, к тому же мне это интересно. Но Марк не позволит мне вмешиваться в это дело. К тому же он сам не имеет к нему никакого отношения. Мы с ним проходим как свидетели, не больше.

— Жаль.

— Знаете, о чем я сейчас подумал? — Марк пристально посмотрел на Риту. — А что они вообще делали в камышах?

— Кто? Девчонки? — Грушин напрягся, надеясь услышать что-то крайне важное, что впоследствии пригодится ему для защиты Плетневой.

— Ну да! Что они там забыли? Под ногами грязь, да и вообще опасно, как в болоте.

— Там песок. А они сказали, что искали хворост. Вернее, не хворост, а старый сухой камыш, словом, топливо для костра. У них и котелок с рыбой был приготовлен. Они действительно собирались варить уху, иначе как объяснить этих лещей, карпов, сам костер. Они не могли приготовить все нарочно для кого-то, я имею в виду для свидетелей вроде нас: вот, мол, мы просто варим рыбный супчик. На этом берегу вообще мог никто не объявиться.

— Это ты к чему, Рита? — спросил Марк.

— К тому, что ты тоже прав: что они делали в камышах, если костер у них уже горел, да и какое в этих зарослях топливо? Разве что сам камыш? Не знаю. Никогда не клала в костер камыш. А если они приволокли труп туда, и в эту минуту появились мы? Вот они, чтобы их поведение показалось нам естественным, и заорали? На публику.

— Но они же не знали, что в машине именно мы! Это мог быть кто угодно. Необязательно, что пассажиры случайной машины сразу же отправились бы осматривать эти камыши.

— Получается, их крики — естественная реакция на обнаружение трупа, — заключил Грушин. — Что и требовалось доказать. Значит, моя подзащитная ни в чем не виновата. Да и вообще, если бы эти девчонки убили Сажина, то их бы с пляжа как ветром сдуло — не дуры же они?

— Тоже правильно, — сказал Марк. — Тем более что смерть Сажина наступила…

— Да, кстати! А когда же наступила смерть этого парня? — быстро спросил Грушин.

— Ночью, приблизительно между часом и тремя.

— Значит, это точно не они. Не стали бы они дожидаться, пока их увидят на месте преступления! Думаю, моя защита будет строиться именно на этом.

Рита взглянула на него и с трудом скрыла усмешку.

— Ну что, чаю или кофе? — спросила она, убирая со стола тарелки.