Пожиратели таланта

Анна Данилова, 2012

Бледная светлая кожа, огненно-рыжие длинные волосы, красивое вечернее платье и ужасные кровоподтеки по всему телу – такой увидели известную поэтессу Любовь Горохову сотрудники полиции, прибывшие на место преступления... Она писала о любви и смысле жизни, о предназначении поэта и поэзии – а ее жестоко убили в замызганном грязном подвале жилого дома. А чуть позже в квартире Любови обнаруживают еще два трупа: ее друга-мецената, помогавшего издаваться, Северцева, и его старинного приятеля, поэта Мещерского. Создается впечатление, что кто-то задался целью убить самых талантливых литераторов в городе! Но в этом расследовании стихи и рифмы переплетаются с огромными суммами денег, пропавшими у нелегальных наркобаронов. Адвокат Лиза Травина и ее бессменная помощница Глафира ищут кровавые миллионы и тех, кто бы мог пролить свет на эту литературную загадку...

8

Дверь открыла маленькая полная женщина с аккуратно уложенными золотистыми кудряшками. Гладкий лоб, незначительное количество мимических морщин, маленький нос и очень характерный разрез широко поставленных глаз. Перед Лизой стояла, кутаясь в желтый шелковый халат, известная на весь город травести — Лора Брит.

Это имя всплыло в ее памяти вместе с шелестом цветных слайдов прошлого: синий полумрак зрительного зала, освещенная сцена, маленький мальчик с женскими глазами странным тоненьким голоском разговаривает с дамой в черном; нежные бисквитно-кремовые пирожные в тесном буфете старого ТЮЗа, пузырьки на внутренних стенках тонкого стакана с дюшесом… И еще это слово, хрупкое, как яичная скорлупа, — травести. Сколько же тайн в этом слове! Сколько природной интриги.

Неужели эта маленькая женщина — мать самобытной поэтессы Любы Гороховой?

— Здравствуйте, меня зовут Елизавета Сергеевна Травина. Я вам звонила.

— Да-да, проходите, пожалуйста.

Это была старая большая квартира, слегка захламленная, как это бывает в домах, где хозяева не спешат расставаться с дорогими сердцу вещами. В прихожей, к примеру, в коричневом полумраке сонно поблескивал спицами старый велосипед, а вся стена была просто увешана огромным количеством вешалок, и на каждом крючке висела какая-то одежда, начиная от пижамной куртки и заканчивая меховой горжеткой.

— Проходите, проходите, — увядшая Лора Брит как-то смешно семенила по направлению к гостиной, то и дело оглядываясь, и руками, головой, всем телом как бы подзывая гостью, чтобы та следовала за ней. — Сейчас будем пить чай. С мелиссой. Вы любите чай с мелиссой? Люба, я надеюсь, нашлась?

— Вы же Лора Брит? — спросила Лиза, обращаясь к спине женщины.

* * *

И сразу стало как-то очень тихо. Женщина повернулась, и ее маленькие глазки расширились, словно одним из многочисленных талантов актрисы, ее природным свойством было умение так распахивать глаза.

— Вы знали меня? — спросила она, затаив дыхание.

— Конечно! Вы же играли все ведущие роли в нашем ТЮЗе! Да вы почти не изменились! Стоит вам только сменить халат на джинсы и рубашку, как вы тотчас превратитесь в мальчика. Я, кстати говоря, долгое время и не знала, что мальчиков играет женщина… Правда.

— Пусть уже много лет прошло, но все равно, мне, знаете ли, приятно. Проходите, дорогая. Усаживайтесь вот сюда, — Лора провела Лизу в гостиную с длинным, покрытым кружевной скатертью столом, на котором стояла ваза с апельсинами, и села напротив. И тотчас, словно очнувшись, метнулась, забыв про свой возраст, по-мальчишески резко, к двери, на ходу объяснив: — Мне же надо приготовить чай!

* * *

«И вот как я скажу ей сейчас о смерти ее дочери?» — думала Лиза, дожидаясь возвращения хозяйки.

* * *

Наконец она вернулась с подносом, на котором стояли фарфоровый чайник, чашки, сахарница. И принялась все это расставлять на столе.

— Знаете, у вас такое сейчас нехорошее лицо… — вдруг сказала она, не глядя Лизе в глаза. — Вы же пришли ко мне не для того, чтобы поговорить о Любе как о поэтессе. Это вы могли бы сделать и раньше. Думаю, с Любой что-то случилось. Что-то страшное. И вы просто не знаете, как мне об этом сообщить.

— Я не уверена…

— Она пропала. Не звонит, ничего о себе не сообщает. При том что у нас с ней были очень сложные отношения и я не разделяю некоторые ее взгляды на жизнь — в частности, не люблю я все эти сомнительные группы, клубы, тусовки, как это сейчас принято называть, — тем не менее у нас с ней была какая-то внутренняя, что ли, договоренность: мы всегда должны знать друг о друге все. И уж конечно, где кто находится. Я тоже не сижу дома, постоянно куда-то езжу, чаще всего в Крым, у меня там сестра. И в Москве бываю часто, у своих друзей. Покупаю самый дешевый билет — и вперед! Ту-ту! И Люба всегда знает, где я. И я всегда знаю, точнее, знала, где она бывает. Но ее нет уже третий день подряд!

Конец ознакомительного фрагмента.