Меня зовут Джейн

Анна Данилова, 2012

Любовно-криминальные романы с элементами эротики признанного мастера психологического детектива Анны Даниловой. Суммарный тираж книг Анны Даниловой – 4,5 миллиона экземпляров!

4. 2009 г., Саратов

— Что с ней? — спросила Лиза недовольным тоном, какой бывает у человека, которого отвлекли от более важных дел, чем то, ради которого он пришел. — Амнезия, что ли?

Она, вся в шелках и на тоненьких шпильках, решительным шагом вошла в большую комнату, служившую им с Глафирой одновременно приемной, кабинетом и гостиной, уселась за свой большой письменный стол, на котором аккуратными стопками (усилиями Глаши) лежали пачки документов, толстые справочники и книги по юриспруденции, тряхнула своими длинными волосами, достала из сумочки пачку легких дамских сигарет и закурила.

— А… Валя? Привет.

Валентина с растерянным видом готова была сделать книксен, лишь бы задобрить Лизу. Она уже успела себя почувствовать виновной в том, что привлекла к своему делу такого серьезного и занятого человека, как Лиза.

— Валя, да расслабься ты, думаешь, не вижу, как ты напряглась? Девочки, давайте по порядку.

Начала Валентина, ее рассказ продолжила Глафира.

— Все как-то туманно, непонятно… Здесь помню, — Лиза провела пальцем по правой части своей прически, — здесь — не помню (по левой).

— Что же это получается? Что англичанка, молоденькая девушка, как я понимаю, зовут Джейн Чедвик, месяц тому назад отметила свой день рождения в городке Кобэм, по сути, в пригороде Лондона, причем отметила его в полном одиночестве, если не считать миндальных пирожных, после чего в ее памяти образовался провал. И вот во время этого провала она каким-то немыслимым образом оказалась в России, в поезде, следовавшем из Москвы в Саратов, откуда ее и высадили, как бы по ее же просьбе, в Татищеве. И все бы ничего, если бы она выглядела так, как и должна выглядеть англичанка, имеющая свой дом и владеющая русским языком на базе Кембриджа… Однако по вашему рассказу я поняла, что она избита, ограблена, что у нее нет ни документов, ни денег…

— Ты доктора позвала? — спросила Глаша.

— Да.

— Кофе хочешь?

— Хочу.

Глафира отправилась на кухню готовить кофе.

— Так жалко ее, — сказала Валентина, — вся избитая… Может, ее даже изнасиловали. Не знаю, она ни о чем таком и не заикалась. Может, стеснялась. Но постоянно твердила, что у нее все болит. Да, вот еще что. У нее есть кузен — Юрий Александров, это сын ее родной тетки Эстер.

— Ну, вот, уже теплее.

— Только адреса она не знает, а Александровых в Москве, сама понимаешь сколько…

— Не думаю, что много женщин по имени Эстер. И что, думаешь, стоит этим заняться?

— Да я уж и не знаю…

— Хорошо, посмотрим.

Вернулась Глафира с подносом, на котором стояли три чашки кофе, кувшинчик с молоком и вазочка с печеньем.

— А я хотела сегодня отоспаться. Знаете, я вдруг поняла, что неправильно живу, — задумчиво произнесла Лиза. — Что занимаюсь устройством чужих жизней, кого-то вытаскиваю из тюрьмы, кому-то помогаю, наоборот, туда не попасть. Ищу людей, провожу много довольно-таки странной работы, чтобы помочь разыскать убийцу или насильника. И что в конечном итоге?

— Лиза, что за пессимизм! — воскликнула Глаша. — Тебя послушать, так ты жалеешь о том, что спасла стольких людей!

— Да я не об этом.

— Значит, Гурьев… — вздохнула Валентина. — Понятно.

Дмитрий Гурьев, коллега Лизы, еще весной намеревался жениться на ней, и были сделаны последние приготовления к свадьбе, как вдруг у него появился один таинственный клиент, который заставил Диму отправиться по делам в Марокко. С тех пор они с Лизой общались только по Интернету. Вроде бы и не поссорились, но и о свадьбе как-то забылось. Все, кто знал Лизу, переживали за нее и сочувствовали ей.

— Он вчера, например, — оживилась Лиза, — вообще не вышел на связь! Я проторчала перед компьютером битых два часа, у меня уже глаза слипались, а он так и не вышел.

— Успокойся, Лиза, ты же прекрасно знаешь, что у него там, в Марокко, дела. Что он денежки зарабатывает.

— Да я сама ему денег заработаю, только бы он поскорее вернулся. Если бы вы только знали, сколько раз я примеряла свое платье… Мне кажется, еще месяц-другой, и я его подарю какой-нибудь своей подружке.

— Жаль, что я уже замужем и мне это не грозит, — засмеялась Глафира, хрустя печеньем. — Хотя ради такого платья можно было бы развестись и снова выйти замуж.

Раздался звонок — пришел доктор. Немолодой, суховатый мужчина в светлом костюме и с саквояжем. Шапка седых волос, крупный нос, очки в золоченой оправе. Если бы актера готовили на роль доктора, то одели бы его именно так и загримировали тоже. И даже очки подобрали примерно в такой же интеллигентной оправе. Словом, настоящий доктор, которому хочется доверить все свои болезни и тайны.

— Доброе всем утро, — произнес он, пытаясь улыбнуться открывшей ему Глафире. — Надеюсь, Глашенька, помощь требуется все же не тебе? Ты, надо сказать, чудесно выглядишь. И кожа у тебя словно персик…

— Здравствуйте, Виктор Сергеевич, проходите, пожалуйста. И спасибо за комплимент. А что касается моей кожи, так это от масла…

— От какого? — Он, склонив голову набок, продолжал внимательно рассматривать ее.

— Сливочного, Виктор Сергеевич. Я много масла ем. Вот и весь секрет.

— Лиза? — Виктор Сергеевич посмотрел поверх Глашиной головы на сидящую за письменным столом Лизу. — А с тобой-то? На тебе просто лица нет.

— Так, ничего особенного. Просто жених бросил. Думаю вот, кому платье подвенечное продать. Или, может, пустить на занавески?

— Вот-вот, отличная мысль, на занавески! — улыбнулся Виктор Сергеевич, подходя к Лизе. — То-то Гурьев обрадуется, когда узнает, что ты сделала с платьем. Успокойся, Лизавета, он вернется, и вы поженитесь. Уж я-то Диму отлично знаю. Просто ему деньги нужны. Я не знаю ни одного адвоката, который отказался бы от предложения заработать на одном только, кстати, не очень-то и сложном деле такую сумму. Вся сложность как раз и состояла в том, чтобы он какое-то время пожил в Марокко.

— Виктор Сергеевич, но всех денег все равно не заработаешь, — вздохнула Лиза. — Ладно, пойдемте, я покажу вам нашу пациентку. Она сейчас спит, но, думаю, ее лучше разбудить, чтобы поскорее выяснить, что с ней случилось.

После их ухода Валентина какое-то время смотрела на дверь, за которой они скрылись, после чего сказала:

— Ну, скажи, я правильно сделала, что обратила на нее внимание?

— Конечно, правильно. Но ты все равно уникальная личность. Да, конечно, не только ты одна заметила, что с ней что-то не так. И ваша соседка по купе, и проводница тоже, конечно же. Но почему-то никому не пришло в голову оставить ее в поезде и хотя бы предложить обратиться в милицию. Нет, просто ссадили с поезда лишь по той причине, что она сама сказала проводнице, что едет до Татищева, вероятно, и деньги за проезд заплатила соответственно этому расстоянию.

— А ты как поступила бы на моем месте?

— Думаю, я поступила бы так же, как и… твоя соседка по купе. Не уверена, что попыталась бы помочь этой девушке. И не потому, что такая равнодушная и бессердечная. Скорее всего, просто попробовала бы убедить себя в том, что все нормально и что девушке на самом деле надо в Татищево. Ведь она сама озвучила название этой станции. Это она открывала, грубо говоря, рот и произносила это слово. Ее никто не заставлял. Значит, ее конечный пункт следования был именно этот — Татищево. Другое дело, почему она оказалась в таком плачевном состоянии. И без документов. И без денег. И почему она разговаривает то на русском, то на английском и несет всякий бред про графство Суррей! Согласись, что выгляди она иначе, более презентабельно, то и тебе не пришло бы в голову, что она нуждается в помощи.

— Да, жалко будет, если окажется, что она обыкновенная сумасшедшая, которая в детстве хорошо училась в школе и поэтому прилично знает английский язык. Не думаю, что Лизе понравится такой поворот. Получится, что я только отвлекла ее от дел. Потратила ее драгоценное время.

Вернулась Лиза. Вид у нее был крайне растерянным.

— Ну, что? — спросила Глафира.

— Знаешь, мне как-то неудобно стало, когда он начал ее осматривать…

— Она хотя бы проснулась?

— Да, конечно. Лежит, красная вся… Стыдно ей, что ее осматривают. Это я к тому, что она отлично понимает, что происходит. Понимает, где она находится, что ее осматривает доктор. Я просто хочу сказать, что она как бы вполне адекватна. Правда, жалко ее… Я успела заметить на ее теле синяки и кровоподтеки. На плечах, руках, животе, бедрах… Трудно предположить, что с ней случилось. Ни одного живого места. Думаю, что ее все-таки били. А что еще? Если бы она попала в катастрофу, то следы от ударов были бы иными. Атак… словно ее пинали ногами. Еще у нее рана на виске и, кажется, на голове. Да и лицо тоже. Такое впечатление, будто бы сначала девушка обладала нежной и холеной кожей, а потом ей пришлось долгое время обходиться без горячей воды, мыла, крема. Обветренное все, шелушится, словом, кожа сильно огрубела. Хотя черты лица очень правильные. Да и взгляд, скажем так, умный. Не похожа она на дуру и уж тем более на сумасшедшую.

— Похоже на то, что она действительно все про себя помнит и знает, за исключением какого-то определенного временного отрезка. И именно тогда с ней что-то произошло. Причем в России, — рассуждала Глафира.

— Не в Лондоне, конечно… — не сразу ответила Лиза. Она стояла посреди комнаты и прислушивалась к звукам, доносящимся из-за двери. — Ничего не слышно. Ладно, скоро все узнаем.

У Глаши проснулся телефон. Звонил муж, Адам.

— Адамчик, я на работе. Мы с Лизой. Я жива и здорова. Потом перезвоню.

Она отключила телефон:

— Обещала же ему позвонить и сказать, где я, но так и не позвонила. Свинья, одним словом.

— Это я во всем виновата, — снова запричитала Валентина.

— Валя, говорю же тебе, успокойся, — нахмурившись, сказала Лиза. — Дело-то и вправду начинает вырисовываться интересное. И, конечно же, трудное. Вот только сначала надо будет определиться, какую именно ставить перед собой цель: либо попытаться заставить нашу гостью все вспомнить, либо — просто доставить домой и забыть о ней навсегда.

— Думаю, что с последним будет проще всего, — сказала Валентина. — Раз она все помнит: и свой адрес, и кто она такая, надо будет купить ей билет и отправить домой. Хорошо бы, конечно, сопроводить ее туда…

— Валя, но это же не так просто, когда нет документов! — воскликнула Глафира. — И как она докажет, что она и есть Джейн… как ее…

— Чедвик.

— Вот именно! Ни билета купить, ни в Англию попасть без документов не получится. Разве что обратиться в английское посольство с заявлением о пропаже документов.

— Чувствую сердцем, что мне придется поехать в Москву, — сказала Лиза. — Может, это и к лучшему. Во всяком случае, я прекращу эти бдения перед компьютером в ожидании, когда появится в скайпе Дима. Займусь делом, которое отвлечет меня от него. И, если понадобится, поеду даже в Лондон. А когда Гурьев вернется, то пусть тогда он меня ждет. Месяц-два, сколько придется. А не дождется — тем лучше. Уж лучше сразу все расставить по своим местам, чем так мучиться, переживать…

— И все равно, — сказала Глафира, — можно же себе представить, каким образом Джейн попала в Россию. Самолетом. Это однозначно. Значит, надо будет сделать запрос в информационный центр и попытаться выяснить, когда и каким рейсом она летела.

— Да, конечно, мы это непременно сделаем. Но для начала надо подождать, что скажет Виктор Сергеевич.

Глафира уже помыла чашки и вернулась в комнату, когда там появился Виктор Сергеевич.

— Ну, что с ней такое? — спросила Лиза. — Присаживайтесь, пожалуйста. Хотите чаю?

— Можно.

— Виктор Сергеевич, не томите.

— Состояние вашей подопечной требует помещения ее в больницу. Но поскольку вы пригласили меня, а я знаю, что это значит, стало быть, будем приводить ее в норму в домашних, так сказать, условиях. Так?

— Так-так.

— Она что, серьезно больна?

— Скажу так. Ее серьезно избили дней семь-пять тому назад. Два сильных удара пришлись на голову — по теменной области и в висок. Девушка к тому же еще истощена. Организм ее ослаблен. Прибавьте к этому нервное состояние, вызванное шоком, и вы получите полную картину ее недомоганий. Что же касается ее адекватности, то здесь все намного легче. Она вполне нормальна, хорошо понимает, что с ней произошло нечто, о чем она забыла, но помнит свое имя, откуда она родом, чем занималась и все такое. Судя по тому, что мне удалось у нее узнать, она живет в Англии, приехала в Россию по каким-то делам, с ней что-то произошло, в результате чего она потеряла документы, деньги и частично — память. Возможно, это было простое ограбление.

— Какое лечение ей необходимо?

— В первую очередь — покой. Я сам привезу ей все необходимые лекарства, витамины, распишу ее диету. Поделаем ей системы. Если хотите, приглашу хорошего психиатра, он попробует восстановить ей память при помощи гипноза. Словом, как пожелаете. И насколько вам все это нужно.

— Спасибо, Виктор Сергеевич. Думаю, что нам нужно будет попробовать гипноз, может, она и вспомнит, что с ней произошло.

— Хорошо, я все понял. Сегодня вечером приеду, чтобы забрать кровь на анализы, постараюсь провести некоторое более глубокое обследование, привезу, как я уже сказал, лекарства, а завтра утром, если получится, мы организуем сеанс гипноза.

— Спасибо вам, Виктор Сергеевич. — Лиза сердечно поблагодарила своего доктора и пожала ему руку. — Родина вас не забудет.

После ухода доктора Валентина вдруг вспомнила о каком-то неотложном деле и ушла, а Лиза и Глафира устремились в комнату к Джейн.

Она лежала на кровати, глаза ее были заплаканы. Растрепанные волосы разметались по подушке.

— I want home, — прошептала она и, спрятав в ладонях лицо, разрыдалась.