Грех и немножко нежно

Анна Данилова, 2016

Тихий городок на берегу Волги кажется уголком рая – ничего серьезнее курортного флирта здесь просто не может случиться. Об изнанке этого рая никто бы не догадался, если бы Маша не решила провести здесь каникулы и не узнала о кладе, зарытом на старом немецком кладбище. Тайна, которой больше ста лет, словно запускает разрушительный механизм: измены, ссоры, кражи, предательства сотрясают город, не привыкший к такому накалу страстей. Убиты две девушки, на очереди Маша – такое ощущение, будто не человеческая рука, а сам ненасытный рок, обидевшись на тех, кто потревожил древние секреты, мстит за них людям…

6. Кира

Вечером Кира подошла к дому, в котором жил Ланг. В сумерках окна дома светились леденцово-желтым, розовым, оранжевым светом. Она нашла желтые окна Ланга, дождалась, когда за занавесками появится его силуэт, и лишь после этого вошла в подъезд.

Если днем в нем было темно, прохладно и пахло кошками, то сейчас на каждом этаже горела лампочка, и кошачья вонь заглушалась запахами жареной капусты и крепким укропно-чесночным духом, как если бы где-то консервировали помидоры, огурцы.

Труп девушки ей не привиделся, поскольку Кира днем реально отстирывала пятна с одежды, замывала свои балетки. Но сейчас она была уверена — трупа в подъезде нет. Его просто не могло быть, потому что наступил вечер, все жильцы вернулись после работы домой и уже обнаружили труп. Или…

Вынести его Юрий Михайлович не смог бы — рискованно, да и машины у него нет. Значит, втащил в квартиру и спрятал, чтобы вынести ночью.

Или же он затащил его на чердак.

Кира поднялась на площадку перед дверью в квартиру Ланга. Вот здесь, упираясь ногами в порог, и лежал труп девушки.

Она позвонила. Долгое время было тихо, потом раздались какие-то неопределенные звуки. И снова все стихло. Кира позвонила еще раз, потом приблизилась вплотную к двери и прошептала в замочную скважину:

— Юрий Михайлович, это я, Кира.

Дверь почти сразу же распахнулась. Она увидела Юрия, одетого словно для выхода из дома. Чистый, опрятный, в белой рубашке, обутый в светлые ботинки.

— А… Это вы… — он насупился и замолчал, явно думая о чем-то своем.

— Юрий Михайлович, давайте поговорим.

— Не самое удачное время вы выбрали для разговора… — сказал он и поджал губы.

— Вы так и будете держать меня на пороге?

— Ну… хорошо… — он нехотя впустил Киру в квартиру, и она сама проворно заперлась за все замки. Посмотрела ему прямо в глаза. — Где она?

— Кто?

— Эта девушка… мертвая… Я видела сегодня. Она лежала прямо на вашем пороге. А до этого вы с ней ругались. Она оскорбила вас, я все слышала. Это вы ее… убили?

Последнее слово она произнесла шепотом.

— Вы что такое несете? — он перешел на шелестящий фальцет.

— Тсс… Только не вздумайте убивать меня. Моя близкая подруга знает, где я.

— Да вы не в своем уме! Уходите!

— Я не уйду, пока вы не ответите мне, куда ее дели. Если же она где-то здесь, в вашей квартире…

С этими словами Кира бросилась осматривать всю квартиру, Ланг следовал, молча, пыхтя, за ней, как паровоз.

Труп девушки она обнаружила под кухонным столом, покрытым новой, сильно пахнущей клеенкой, концы которой свисали почти до пола.

— Сильно воняет… — сказала она, приоткрыв клеенчатый «занавес» и разглядывая покойницу.

— Это не она пахнет, это клеенка, так воняет поливинилхлорид, — находясь на пике волнения, зачем-то пояснил Ланг. Его просто колотило.

— Юрий Михайлович, так за что вы убили эту девушку? За оскорбления? И кто она вам?

— Я ее не убивал… — дрогнувшим голосом ответил Ланг, сел за стол и заплакал. — Ее кто-то застрелил. У нее огнестрельная рана в груди.

— Да, я видела. Но прежде она была у вас, и вы с ней ругались. Она оскорбляла вас, я же слышала. Она обвиняла вас, говорила, что вы импотент, что приставали к ней… Это правда?

— Послушайте, я повторяю еще раз: я ее не убивал. Да, мы с ней разругались. Это верно. Но я к ней не приставал. Это не то, что вы подумали… Все очень сложно… Мы поругались, она вышла от меня, потом я услышал звук… такой… как это сказать… Как если бросить монету с силой в жестяное ведро… Короткий металлический звук. Пистолет, я предполагаю… Кто-то знал, что она у меня, подкараулил и убил ее, тем самым подставив меня.

— Она была вашей любовницей, ведь так?

— Это вышло случайно.

— У вас была с ней связь… сегодня? Была, можете не отвечать, я же все слышала…

— Вы что же это, подслушивали?

— Я приходила к вам утром, вы как раз ругались… У вас и дверь была не до конца закрыта… Она сказала, что вы противны ей, что она жалеет, что это произошло, что она чувствует себя грязной… — она намеренно озвучивала самые болезненные для него слова, готовя Ланга к самому главному, к своей цели.

— Прекратите! Что вам нужно от меня?

— Сначала объясните мне, что вас связывало. Кто она такая?

— Приезжая. У нее здесь тетка живет. Она искала семейный склеп. Прилипла ко мне, вцепилась мертвой хваткой, попросила меня найти сведения о семье, о склепе…

— И что? Вы помогли ей? Нашли склеп?

— Да не знаю я уже ничего… Она мне ничего не рассказывала… Я обманул ее… Мне не нужны были от нее деньги, я хотел, чтобы она была со мной… Вот так… — его дрожащие руки едва касались клеенки. — Я нехорошо с ней поступил, потому что все это несерьезно… Все эти склепы, истории о кладах… Бред!

— Как вы ее обманули?

— Это вообще неважно…

— Почему вы не вызвали полицию?

— Потому что я не идиот. Она была со мной утром… вы же сами все слышали… Я подумал, что в ее организме остались мои биологические следы… Кира, не смотрите на меня так… Уж так случилось, что мы с вами стали близкими людьми… Думаю, что я должен извиниться перед вами за Новый год… Получается, что я изнасиловал вас.

— Глупости! — Кира почувствовала приятное волнение, что было совершенно несвоевременно и даже противоестественно в данной ситуации. — Еще неизвестно, кто кого изнасиловал. Тоже мне, насильник нашелся…

— Но если проведут экспертизу, то найдут мои следы в ее теле… Я же не дурак, фильмы смотрю, книжки читаю… Да и убили ее прямо у моей двери. Меня посадят, если я вызову полицию и расскажу всю правду. Я не отмоюсь. Это будет позор на весь город. Как после этого жить? Гнить в тюрьме за чужое убийство?

— И что вы решили?

— Мне надо избавиться от трупа.

Кира приблизилась к Лангу, обошла его сзади и положила ему руки на плечи. Мягко коснулась губами волос на его затылке. От них пахло мужской туалетной водой — горьковато-сладкий аромат.

— Юрий Михайлович, я готова помочь вам, но при одном условии.

Он закрыл глаза. Напрягся.

— Если все закончится благополучно, вы женитесь на мне?

— Зачем вам я? И что значит, «закончится благополучно»? Где гарантии, что меня оставят в покое, даже если мы спрячем труп на Марсе? Ее могли видеть входящей в подъезд…

— А вы просто дайте честное слово — и все.

— Вам нужна свадьба или… Я что-то совсем уже ничего не понимаю…

— Я хочу, чтобы вы были моим мужем. Я буду заботиться о вас, кормить вас, стирать ваши рубашки, я сделаю в вашей квартире ремонт!

— Да вы же меня совсем не знаете!

— Так вы согласны? Если да, то я помогу вам спрятать труп и буду молчать. Я стану вам самым близким другом!

— А вы не обманете меня? — спросил Ланг, тихонько завывая. Конечно, в этот момент Кира видела перед собой совершенно раздавленного страхами, запутавшегося человека, даже уже не дающего себе труд скрывать эту свою слабость от нее, от женщины.

— Я буду любить вас.

— Хорошо. Я женюсь на вас, — прошептал он тихо, как если бы давал страшную клятву.

— Прямо сейчас.

— Как это?

— Ну… так, что я теперь всегда уже буду с вами, словно мы поженились. Дело же не в печати.

— А вы странная.

— Вы согласны?

— Хорошо. И что мы теперь будем делать?

— Дождемся, когда все в доме заснут, я подгоню отцовскую старую машину, мы погрузим тело и отвезем на Графское озеро. Вот и весь план.

— И вы реально можете его осуществить?

— Юрий Михайлович, у нас маленький город… Ночью вы не увидите на дорогах ни одного полицейского. Да и вообще — все свои! Обещаю, что все закончится самым наилучшим образом. Главное ведь, что вы не убивали!

— Поверьте мне, я на самом деле никого не убивал… Конечно, если вы слышали, какими словами она меня… унижала… Я бы мог ее, скажем, ударить, это да, хотя… Признаюсь, я ни разу в жизни никого и пальцем не тронул… Просто мог бы инстинктивно, чтобы поставить ее на место, дать ей, например, пощечину… Но убить, да еще и застрелить! У меня и оружия-то нет.

— Я верю вам, Юрий Михайлович.

Она чувствовала, как наполняется силами. Машина ее отца стояла в гараже и была на ходу, это она отлично знала, да только водила она крайне неуверенно. Вот разве что ночью, когда улицы пустые… Тем более что отец и учил ее вождению ночью.

Теперь — труп. Труп они постараются уложить между сиденьями, передними и задними, девушка худенькая, должно все получиться. Сверху она уложит картонные коробки, которых полным-полно в гараже. Словом, так замаскирует тело, что, даже если их остановят, его не заметят.

Удивительным было и отсутствие страха. Она совершенно ничего не боялась. Быть может, она чувствовала себя такой уверенной потому, что это не она убила девушку, да и Ланг тоже, по всей видимости, ее не убивал, а потому она как бы собиралась сделать доброе дело, помогая ему выпутаться из опасной истории. Он был прав, стоило ему позвонить в полицию, как его сразу же задержали бы. А если бы еще узнали, что незадолго до смерти девушка с ним переспала, так он точно не выпутался бы. Бедный Ланг. Похоже, он был влюблен в эту молодую особу. Он сказал, что обманул ее. Кира предположила, что этот обман мог быть связан с той информацией, которую он подкидывал небольшими порциями девушке в обмен на любовь. Быть может, выдавал ей копии архивных документов, которые не имели никакого отношения к той фамилии, которая ее интересовала. Да мало ли чего можно было придумать, чтобы напустить туману, чтобы привязать ее к себе хотя бы на время…

— Так я пошла? — она ободряюще улыбнулась Лангу, собираясь за машиной.

— Хорошо, я буду вас ждать. — Он судорожным движением ребенка, которого собираются оставить одного, схватился за ее запястье.

Кира бежала, летела по городу, мысленно начиная супружескую жизнь. Перед ней проплывали картины ее уже сегодняшнего прекрасного будущего, определенного, наполненного новым смыслом. Конечно, она понимала, что те чувства, которые она испытывает к Лангу, лишены приторного романтического флера, каким подернуты миллионы любовных романов и историй, зато она уже не одна, у нее есть муж! Она нисколько не сомневалась, что Ланг сдержит свое слово и женится на ней. Конечно, с ее стороны это было давление или даже шантаж, но иначе разве бы он женился на ней? Да ни за что! А вот сейчас, когда он испугался, смертельно испугался, он увидит в ней свою спасительницу, друга, и сделает для нее все, что она ни попросит.

Кира понимала, что она всегда будет напоминать ему о пережитом им кошмаре, связанном с убийством этой девушки. Однако и эти неприятные воспоминания рано или поздно выветрятся. Вероятно, все было бы иначе, и призрак убитой девушки преследовал бы его всю жизнь, если бы он на самом деле ее убил. А поскольку его просто подставили, то ему и беспокоиться как будто бы не о чем. Разве что о том, что он в последние часы ее жизни, находясь с ней в близости, проявил себя не лучшим образом. Но и эту беду она от него отведет, даст ему почувствовать, что он сильный мужчина. Она постарается.

Необычайный прилив сил позволил Кире в короткий срок добраться до отцовского гаража, вывезти машину и приехать к дому Ланга.

Совсем стемнело, единственный фонарь освещал небольшое пространство двора и ближайшие деревья. Однако круг света не касался теневой полоски, примыкавшей непосредственно к дому, то есть два крыльца двух подъездов были в полной темноте. А это означало, что тело можно вынести незаметно, прижавшись к стене дома. Затем, повернув за угол, где стоит машина, можно будет уже совершенно спокойно уложить туда труп, завалить его пустыми картонными коробками, которые она предусмотрительно взяла с собой, и все, дело сделано!

Ланга она нашла белым и мокрым, находящимся в полуобморочном состоянии.

— Юра, соберитесь, — сказала она, поглаживая его ладонями по плечам и глядя ему в глаза. — Я одна ее не дотащу.

Она нашла нужные слова, чтобы убедить его в том, что на улице темно и никого нет, что даже если предположить, кто-то из жильцов дома не спит, то все равно они физически не смогут увидеть то, что происходит прямо возле стены дома.

— Главное, держаться в тени, понимаете?

— Мне как будто страшный сон снится… — прошептал он, косясь на кухонный стол, под которым лежал труп.

Уговаривая Ланга, как ребенка перед кабинетом стоматолога, Кира заставила его вытянуть тело за ноги из-под стола…

Дальше все происходило так, как она и задумала. И вскоре они уже сидели в машине, Ланг рядом с ней, а сзади, прикрытый коробками, лежал труп девушки Маши.

Город был оранжевым от света уличных фонарей и, к счастью, совершенно пустынным и даже каким-то нереальным, призрачным в этой своей тихой пустоте. Такие города, подумала Кира, люди видят в своих спокойных снах.

— У меня есть два сюрприза, если их, конечно, можно так назвать, — сказала она, когда машина подъехала к берегу черного, в лунных бликах, Графского озера, расположенного в двух километрах от Зульштата.

Кира вышла из машины, достала из кармана куртки фонарик, открыла багажник машины и посветила внутрь.

— Сидите и не выходите из машины! — шепотом прикрикнула она, видя, что Ланг уже заносит ноги над травой. — Вот, это папины старые ботинки, надевайте, а я уже в его калошах… Думаю, вы просто не обратили внимания.

— На самом деле сюрприз… — сказал Ланг. Здесь, на озере, когда их уж точно никто не мог увидеть или услышать, он словно ожил. — Давайте сюда ваши ботинки! Скажу честно, я просто в восхищении…

И хотя он все еще продолжал дрожать, все равно чувствовалось, что ему стало намного легче.

— Мы что, бросим труп в воду? — спросил он, оглядываясь на черные бархатные кусты, росшие на берегу.

— Сюрприз номер два — камень, вот, видите, в багажнике… Хотя, с другой стороны, может, не стоит так поступать с ней… Пусть уж ее найдут да и похоронят по-человечески? — Эта мысль пришла Кире только что и очень понравилась. Она показалась ей человечной, насколько вообще можно было думать об этом в создавшейся сложной и двусмысленной ситуации.

— Да, вы правы… В сущности, она была неплохой девушкой. Не преступница какая… И мне ее жаль. А с другой стороны, она была, конечно, злая… Хоть и не принято говорить о покойниках плохо. Но вы сами тому свидетель — она так оскорбляла меня… А что я ей сделал? Она же сама ко мне пришла… Да, согласен, я решил воспользоваться ее доступностью, но она, повторяю, сама мне все это предложила. Она была испорченная и сама уже не знала, чего хотела. Я же не насиловал ее.

— Ладно, бог с ней… Честно говоря, мне все это неприятно слушать.

— Ох да, извините меня, пожалуйста. Итак. Что мы решим?

Как же согрело ее душу это «мы решим». Захотелось обнять Ланга и поцеловать.

— Думаю, ее надо оставить прямо здесь, рядом с кустами… Это место облюбовали местные рыбаки, вы знаете. Вот рано утром ее и обнаружат. Вызовут полицию, и начнется расследование… Одно дело, если бы это вы вызвали полицию, вы, хозяин квартиры, возле которой ее убили, и другое дело, если ее найдут у озера…

— Кира… А следы протекторов вашей машины… Как в этом случае поступим? Место преступления будет оцеплено… Непременно сделают слепок…

— Машина моего отца стоит на приколе, им просто не с чем будет сравнить этот след… Да и вообще, я не боюсь. Честно. Я тут ни при чем, я даже не была с ней знакома! Сейчас вернемся в город, я поставлю машину в гараж, и мы вернемся домой пешком. Все! История эта для нас будет закончена.

Они вытащили труп из машины, перенесли поближе к кустам, уложили коробки на заднее сиденье и поехали в город. Добрались до гаража, Кира поставила машину на место, и они пешком, узкими улочками, добрели до дома Ланга.

Она нервничала, боясь, что Ланг вот сейчас, когда они приблизятся к его дому, скажет ей: «Спасибо вам, Кирочка, спокойной ночи», — или что-нибудь в этом роде.

Но ничего подобного не произошло. Они поднялись к нему, и Ланг сам, собственноручно запер двери на все замки.

— Что, чайку? — спросил он.

— А покрепче ничего нет?

— Есть, конечно! Виски устроит?

Кира подумала, что виски он покупал наверняка для Маши. Хотя откуда ей знать, какие напитки он вообще предпочитает.

— Еще есть коньяк, водка…

— А закуска есть?

— Если честно, то нет… Вчера купил на базаре помидоры, перец…

— А яйца есть?

— Этого добра у меня много, я покупаю у соседки, она из деревни от матери привозит деревенские, такие хорошие…

— Тогда, если вы не против, я приготовлю яичницу и салат. Посидим, поужинаем.

— Я рад… Господи, как же хорошо, что вы, Кира, ко мне пришли. Я бы погорел, точно погорел. Меня посадили бы. Ведь многие видели, как она ко мне приходит. Как можно не заметить такую девушку, входящую в наш подъезд… Остается надеяться, что меня потревожат сейчас исключительно как свидетеля. И я расскажу им все, как есть. Про склеп, про то, что она хотела побольше узнать о своей семье…

— Думаю, вам не о чем беспокоиться. Уж у вас, Юрий Михайлович…

— Можно просто Юра, — его взгляд потеплел. — Да и вообще, надо бы перейти на «ты», если уж мы решили пожениться…

Вот теперь его лицо стало красным.

— Хорошо… — она улыбнулась. — Значит, ты не передумал?

— Что? Жениться на вас… на тебе? Да нет, конечно… Я ужасно рад, что ты сейчас здесь. Нет, ты не подумай, я все понимаю, что происходит… Да и ты тоже понимаешь. Страх… Он такой… опасный, что ли. Но когда ты рядом, мне не страшно. Я ужасно рад, повторяю, что ты здесь. К тому же мы не чужие. Сама понимаешь, о чем я. Да и не только в этом дело. Ты сколько раз приходила ко мне… Признаюсь, я вел себя по отношению к тебе не очень-то… Но это не со зла…

Она слушала его, уже разбивая яйца на сковороду с шипящим маслом.

— Просто я никак не мог представить себе брак. Брак… Такое слово… Вот просто не мог представить себе, что рядом со мной еще кто-то живет. Нет, я не к тому, что боюсь женщин или что-нибудь такое… Нет! Женщины приходят, но потом уходят, это все понятно. Но чтобы жить тут, у меня… Как спать с женщиной? Может, будет тесно и я нечаянно ее толкну коленом или локтем… Вот такие глупости лезли в голову, когда я смотрел на тебя и представлял себя твоим мужем.

— Так ты все-таки представлял меня здесь, у тебя? — от счастья ей хотелось заплакать. Или же она просто перенервничала. В любом случае тут, на просторной кухне Ланга, она чувствовала себя спокойно.

— Конечно, представлял. Ту еду, что ты приносила, я потом съедал, и мне казалось тогда, что это просто немыслимо, невозможно, чтобы мне вот так каждый день кто-нибудь готовил такие вкусности… Что это какой-то незаслуженный разврат.

— Значит, ты не жалеешь…

— Нет-нет… Ты ведь уже, наверное, поняла, что со мной не просто. Может, только таким вот странным, шоковым способом меня и можно было заставить жениться… И пусть тебя не смущает это слово «заставить». Это в хорошем смысле. Вот детей тоже заставляют выпить лекарство, и тоже в хорошем смысле. Для их же блага. Словом, я воспринимаю создавшуюся ситуацию именно так! И я рад, нет, честно, рад, что ты здесь, со мной…

Он достал из холодильника бутылку водки и разлил по рюмкам.

— Пока ты готовишь, может, выпьем? Для храбрости. Ну и для того, чтобы мне окончательно расслабиться. А потом, когда накроешь на стол, выпьем уже за нас.

Она с удовольствием выпила с ним.

Ай да Юрий Михайлович! Его было просто не узнать. Получается, что она на самом деле его практически не знала! А что, если он милый, приятный в общении? Это с виду он такой сухой и даже колючий, а может, когда расслабится, когда привыкнет к ней или вообще полюбит, то у них сложится прекрасная семья?

Кира разложила полыхающую жаром яичницу по тарелкам, поставила салатницу, полную помидоров и красного сладкого перца в центр стола, попросила Ланга нарезать хлеб. Чем не семейный ужин?

Позже, глубокой ночью, когда они оба, уставшие от свалившихся на них событий и впечатлений, легли наконец спать, Ланг, охваченный не свойственным ему порывом обрести покой и умиротворение, прижавшись к женскому телу, закрыл глаза и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Кира была теплая, мягкая и большая. Как мама.

И он впервые за многие годы почувствовал себя совершенно защищенным.