Выхожу тебя искать

Анна Данилова

Желание найти и покарать убийцу любимой сестры приводит московского бизнесмена Олега Шонина в город, где совершено преступление. Вести крайне запутанное дело он поручает следователю частного сыскного агентства Юлии Земцовой. Одна за другой отпадают версии, сменяются догадки о непонятных мотивах столь жестокого убийства. И вот, кажется, Юлии удалось напасть на след, но неожиданно она сама попадает в хитро расставленную ловушку преступников…

Глава 4

18 июля

Рано утром Юля позвонила Чайкину и пригласила к телефону Надю.

— Привет, родная… Как ни странно, я себя прекрасно чувствую, но звоню тебе не для того, чтобы поделиться этой радостью, а для того, чтобы спросить, что же ты такого сказала Крымову, что он развез нас на моей машине — если я, конечно, ничего не путаю, — по домам? И куда делась его пассия?

— Ничего особенного я ему не сказала… Разве что намекнула, что у тебя при себе шонинские деньги, которые мы после выпитого шампанского можем потерять по дороге… Я ему напомнила о существовании ГАИ, о том, как трудно будет нам потом объяснить этим монстрам, что в Юлиной сумочке в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля находилось больше десяти тысяч долларов…

— Ты хочешь сказать, что Крымов остался Крымовым и в первую очередь заботился о сохранности денег, которых у меня, кстати, с собой, конечно же, не было, чем о наших грешных душах?

— Разумеется. А что касается его, как ты выразилась, пассии, то она осталась за столиком… Думаю, что он вернулся за ней позже…

— А ведь я совсем не так собиралась завершить вечер… Не знаю, что это на меня нашло и зачем мне было заказывать еще одну бутылку шампанского… Послушай, такое легкое, аристократическое вино, а во что может превратить двух интеллигентного вида и совсем неглупых девушек… Что с тобой сделал Леша, когда узнал, что ты провела вечер в ресторане?

— Видишь ли, он был в таком состоянии, что, даже если бы я сказала ему, что выхожу замуж за соседа, он вряд ли бы как-то прореагировал…

— Ты так свободно говоришь об этом… Его что, уже нет?

— Он на работе. Я накормила его завтраком и проводила. Сейчас вот приведу себя в порядок и тоже поеду в агентство, где надеюсь встретить в ближайшее время и тебя… Не забудь, кстати, прихватить деньги…

— А ты поговорила с Лешей о том, что мы запланировали с тобой на сегодняшний вечер?

— Поговорила, конечно. Более того, уже сегодня утром мне показалось, что этот вопрос в моей жизни должен занимать куда более важное место, чем он занимает сегодня… И я тебе благодарна за заботу о Чайкине…

— Он согласился?

— Согласился. Ты думаешь, что он ничего не понимает?

— А ты не знаешь, куда это он полетел так рано?

— Знаю. Ты же сама рассказала мне про девушку из теплицы…

После разговора с Надей на душе стало несколько спокойнее: она ни слова не сказала о пианисте, а ведь Юля прекрасно помнила, как подходила к нему после того, как потанцевала с Крымовым, и пригласила его к себе домой… Он вежливо отказался, сославшись на головную боль. Зато Юля увидела вблизи, прямо рядом со своим лицом, его лицо, глаза, губы и тонкую темную полоску, где он каждое утро сбривает свои почти мальчишечьи нежные темные усы… Если Надя промолчала, значит, ничего вызывающего по отношению к пианисту в тот вечер она не допустила. Уже это слава богу…

За окном шел дождь. Утро выдалось серо-фиолетовое, прохладное, будничное до мурашек… После душа Юля выпила чашку горячего какао, съела грушу и перед тем, как выйти из дома, достала из встроенного в стенку спальни сейфа шонинские деньги, доложила туда недостающие шесть тысяч с половиной рублей, которые потратила на покупку кольца у Иноземцева и на ужин в ресторане, затем разделила полученную, первоначальную, сумму пополам, одну часть вернула в сейф, а другую положила к себе в сумку, чтобы отдать Наде, и только после этого занялась собой.

Раз на улице дождь, решила она, то волосы надо бы уложить в прическу, а лицу придать более теплые, розово-оранжевые тона… Черные тонкие шерстяные брюки, красная трикотажная кофта и объемная, рыжей мягкой кожи, сумка, набитая фотоаппаратурой, блокнотами, ключами и прочими необходимыми вещами…

Машину она нашла у себя в гараже за домом и впервые подумала о Крымове более тепло. Зато чувство стыда за свое вчерашнее поведение жгло ее всю дорогу вплоть до агентства.

Остановив машину прямо у подъезда, она выключила «дворники», которые не успевали справляться с прозрачной толстой пеленой дождя, обрушившегося с неба на город и за одно утро превратившего его почти в Венецию… За несколько секунд, которые ей понадобились, чтобы добежать до двери, она успела промокнуть.

— Что же это происходит в природе?.. И откуда берется столько воды?.. — спросила она наслаждавшуюся покоем и комфортом Надю, заходя в приемную и с ходу наливая себе чашку горячего кофе, аромат которого она услышала еще в коридоре.

— Звонила Орешина и спрашивала, заносить ли тебя в список приглашенных на похороны…

— Список? — удивилась Юля. — Они что, собираются устроить закрытые похороны?

— Не знаю… Все люди разные.

— Мне кажется, я начинаю кое-что понимать… Она хотела узнать, приду ли я на похороны, чтобы посмотреть на тех, кто придет попрощаться с Таней… Мне кажется, она хочет мне рассказать о том парне, вернее, мужчине, с которым встречалась ее дочь… Знаешь, может, она и права, что не хочет видеть на кладбище посторонних… Похороны — это не всегда что-то общественное…

Она позвонила Орешиной.

— Юлечка, — совсем по-родственному, чуть ли не по-домашнему обратилась к ней Галина Викторовна, словно бы обрадовавшись ее звонку, — мне бы хотелось с вами встретиться и поговорить… Я знаю, что у вас свои методы, но выслушайте, пожалуйста, меня… Я не могу сейчас к вам приехать, поскольку у меня здесь столько дел, связанных с погребением Танечки, но кое-что, самое важное, на мой взгляд, я вам все же скажу или даже… посоветую… Я знаю практически всех подруг Тани, друзей по школе, двору… Я никого из них не подозреваю. Но она в последнее время встречалась с мужчиной… И, пожалуй, впервые она мне ничего не рассказывала… Вы понимаете, что я хочу сказать? Я не видела этого человека, но думаю, что он может прийти попрощаться с ней… Мне кажется, вам стоило бы с ним поговорить…

— Но если вы его не видели, то как же я узнаю его среди остальных?.. Или вы хотите сказать, что этого мужчину видел кто-то из подруг Тани?

— Нет, его видела только одна женщина, с которой я знакома, и она должна сегодня после обеда вернуться…

— Ее зовут Валентина?

— Да, а вам откуда это известно? — удивилась она вполне искренне.

— Так я же работаю… Это тетка Вари, у меня запланирован разговор с ней… Вот только я не уверена, что Варя в тот момент, когда ее тетка объявится, найдет меня…

— Найдет. Она хорошая девочка и понимает, насколько это важно… Вы уж извините меня, что о таких вещах я говорю с вами по телефону, но у меня действительно нет времени…

Надя, прослушавшая этот разговор, покачала головой.

— Какой ужас… Такая молоденькая… А ты знаешь, кстати, что она была беременна?

Юля чуть не выронила чашку из рук.

— Это тебе Леша рассказал?

— Да. Ты хочешь поговорить с ним? Тебе набрать его номер?

— Нет, я сама к нему съезжу, ты можешь только позвонить ему и предупредить о моем визите… А пока у меня к тебе целый ворох дел… Доставай свою записную книжку и пиши… Итак, начнем со слайдов… — Она достала из сумки коробку и выложила ее на стол, следом показался пакет с веревкой. — Надо найти девушек, которые здесь засняты… А веревку отдай на экспертизу — пусть скажут, что это за шерсть… Дальше. Меня, конечно же, интересуют результаты экспертиз, проведенных в квартире Оленина. Отпечатки пальцев… Знаешь, у меня из головы не идут эти следы туфель на шпильках… Я все-таки склонна предположить, что это всего лишь совпадение. Вот пока и все. — Она отметила что-то в своем блокноте и вздохнула: — Когда следствие только начинается, так все трудно и запутанно, что даже страшновато как-то становится… Но Сазонов обещал помочь в поисках женщины по имени Вера… А теперь прими у меня деньги. Пересчитай и все оформи чин чином.

Пока Надя пересчитывала деньги и записывала в реестровый журнал, который ее заставил завести Крымов и за чтением которого он мог проводить часы напролет, что-то выписывая, пересчитывая и анализируя, Юля сама позвонила Чайкину и предупредила о своем визите.

— Ты уезжаешь надолго? — спросила Надя после того, как все формальности были соблюдены и гонорар Шонина перекочевал в сейф агентства.

— Сначала к Чайкину, затем к Сазонову, дальше постараюсь выйти на тетю Валю, и хорошо хотя бы к концу этого дня разыскать Веру… Да, кстати, совсем забыла, как дела у Саши? Он показывал Танину фотографию в магазинах?

И словно нарочно в коридоре послышались легкие и быстрые шаги, распахнулась дверь, и Юля увидела худенького, мокрого как мышь паренька в черной болоньевой курточке, джинсах и огромных смешных кроссовках. Это и был Сашок. По лицу его стекала вода.

— Я принес то, что вы просили, — сказал он, обращаясь одновременно и к Наде, и к Юле, поскольку понимал, что в основном-то он собирал информацию для Юли. — Я записал все магазины, где она была… У продавщиц на редкость хорошая память… Везде, где в центре города продаются пляжные широкополые шляпы из соломки (а я так понял, что эта девушка не станет покупать себе шляпы из лески и прочей ерунды), Орешина была, и ее запомнили.

— Запомнили? Но почему?

— Да потому, что она везде подолгу примеряла шляпы, и, как ни странно, они все ей шли… Но вот купила она шляпу на Набережной…

— Ты и там был? — спросила Юля, в душе восхищаясь мальчишкой, который с таким усердием выполнял ее поручение. Кроме того, она вспомнила, что на Набережной действительно есть магазинчик итальянской одежды, где она и сама недавно видела большой выбор летних шляп…

— Конечно, был и даже зарисовал шляпу, которую она купила. Из соломки оранжевого оттенка с желтым газовым бантом… — И Саша достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, который оказался почти детским карандашным рисунком, на котором была изображена шляпа.

— Спасибо тебе. Держи. — Она достала деньги и отсчитала ему пятьдесят рублей.

— Нет, я работаю с Шубиным, вот он приедет и со мной расплатится… А этих денег все равно много… Еще что-нибудь нужно? — Он нехотя достал из другого кармана сотовый телефон. — Я вас не нашел вчера вечером…

— Оставь его пока себе, носи с собой, если понадобишься, я сама тебе позвоню, идет? — Юля похлопала его по плечу. — А пока посиди, обсохни, тебе Надя сейчас нальет кофе или чаю…

— Нет, мне некогда. Я пойду?

И он ушел. А Юля еще некоторое время рассматривала рисунок шляпы.

— Надо бы узнать, была ли шляпа в Затоне, где нашли Таню Орешину…

* * *

Чайкин выглядел на редкость хорошо. Он встретил Юлю улыбкой, которая ну никак не вязалась с его голубым застиранным хлопчатобумажным костюмом, напоминающим пижаму, и, главное, с длинным, до пола, жестким, некогда белым фартуком, забрызганным мертвой кровью не одного десятка трупов и ставшим по этой причине бурым, в рыжих разводах…

— Работаешь?.. Проходи. У меня есть кое-что для тебя…

— Если ты собрался острить на некрофильские темы, то лучше не надо… Погода — дрянь, настроение — тоже. Что там у тебя?

Она прошла в зал и увидела застывшее белое тело девушки, в которой с трудом узнала Таню Орешину. Вскрытую грудину Чайкин едва успел прикрыть желтой, в пятнах, клеенкой…

— Надя сказала, что она была беременная…

— Да, но срок маленький, всего четыре недели…

— Ее не изнасиловали?

— Нет, я же вчера говорил… Ничего такого, просто избили… Но смертельный удар пришелся на голову. Вернее, несколько ударов… Видишь, что у нее с ухом? Сбоку ударили, в ухо, в висок, а лицо почти не попортили… Зато раки постарались… Ничего не понимаю, кому это понадобилось… А… — он махнул рукой и отвернулся.

— Никто не понимает. Леша, где ее одежда?

— Ее увезли на экспертизу.

— Там была шляпа… такая… новая, оранжевая с желтым газовым бантом?..

— Нет, конечно… Если и была, то мне-то ее сюда зачем привозить? Это ты спроси у своих друзей из уголовного розыска…

— А цепочки золотой с кулончиком в форме сердца, рубинового, не было?

— Нет, ни цепочки, ни часов, ничего такого…

— Понятно…

— Ты, кажется, просила меня узнать, что ел Оленин перед смертью, так?

— Да, так. И что же?

— Хлеб с сыром и чай, еще немного клубники. Вообще-то он был мужчина здоровый, ничем не злоупотреблял… Легкие чистые, печень как у ребенка… Если и пил, то совсем мало и что-то легкое…

— Скажи, а ты можешь определить, к примеру, группу спермы Оленина на тот случай, если вдруг окажется, что в его смерти замешана женщина… Я, быть может, туманно выражаюсь, но мне бы хотелось, чтобы ты взял какие-то образцы ткани Оленина, его сперму, кровь… Я чувствую, что в его жизни женщины занимали не последнее место, и то, как он погиб, запросто могло быть связано с одной из его любовниц… Кроме того, у него могли быть дети… Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Хорошо, я все понял. Но тогда мне надо бы оставить и образцы волокон ткани, кровь и содержимое матки Орешиной… В нашем городе сейчас появилась новая лаборатория, где определяют отцовство на генетическом уровне… Ты же именно это имеешь в виду?

— Она была беременна, ее убили… А почему бы и нет?.. За Олениным так никто и не приехал? Никто не звонил?

— Абсолютно никто. Я его отправил в холодильник, вот теперь поработаю над ним, а уж потом придется звонить в похоронную службу и сообщать о том, что за ним так никто и не пришел…

— Леш, ты погоди звонить в похоронную службу…

— Никак ты сама решила заняться его похоронами?

— Я? А при чем здесь я? Просто у него была или есть женщина, для которой он был… всем… Я читала ее письма, записки… Она наверняка сейчас в командировке и ничего не знает о том, что с ним произошло… Представь, она приезжает и вдруг узнает о его смерти… Судя по всему, женщина она состоятельная и уж если возьмется его похоронить, то хорошо, если не закажет золотой гроб…

— Счастливчик… — кивнул в сторону холодильной камеры Чайкин и усмехнулся.

— А что ты нашел в желудке Тани Орешиной?

— Представь себе, почти то же самое, что и у Оленина: сыр, хлеб, чай и клубнику. Но не советую тебе делать поспешные выводы… Если ты разрежешь сейчас меня, то найдешь то же самое…

— А у меня, в отличие от вас, внутри груша… — Она усмехнулась и покачала головой, словно сама не веря, что в подобном месте уместны такие вот черные шутки.

Оказавшись на мокнущей под ливнем улице, она все же успела надышаться свежим воздухом, очистила свои легкие от мерзкого трупного запаха и, добежав до машины, села и сразу же связалась с Сашей. Он почти тотчас откликнулся.

— Александров на проводе, — отчеканил он так, словно находился на боевом посту. — Юлия Александровна, это вы?

— Я, а ты откуда знаешь?

— Чувствую.

— Саша, ты сейчас далеко?

— Сижу в кафе возле университета и читаю газеты. Шубин учил меня быть в курсе…

— Это верно. Ты в каком кафе? Я бы могла к тебе приехать, у меня есть одно дело… Вот только карточки закажу напечатать… Это недолго, у меня есть знакомые на Театральной площади в фотомастерской…

Через полтора часа она уже входила в маленькое кафе под названием «Буратино». Саша сидел за угловым столиком и усиленно наблюдал за входящими в кафе посетителями.

— Привет. Как ты хорошо здесь устроился: тепло, пахнет кофе и горячими булочками… Ты, наверно, Сименона начитался?

— Начитался, — сознался Сашок и покраснел, словно его уличили в какой-то слабости. — У них там все так красиво, просто и понятно…

— Что верно, то верно… Смотри… — Юля достала из сумки большой толстый конверт и высыпала на столик пачку цветных снимков с изображением разных вещичек — подарков, как ей думалось, Веры… — Видишь: часы, брелок, перочинный ножик, ручка с золотым пером… Да здесь полно всего… Тебе нужно обойти все центральные магазины, где могли продаваться такие вещи, и попытаться узнать, кто и когда покупал их и за сколько… Задание трудное, сразу предупреждаю… Больше того, тебя могут просто попросить выйти из магазина, чтобы ты не отпугивал покупателей и не привлекал к себе внимания… Найди такой тон разговора, чтобы к тебе прислушались и поняли, что ты делаешь все это не из праздного интереса, а что ты из… милиции… Ведь Шубин тебе сделал удостоверение помощника следователя?

Сашок покраснел еще больше.

— Я ничего не знаю, — Юля сложила кисти рук крест-накрест, — иди и спокойно работай. Да, кстати, ты не знаешь, когда Игорь возвращается?

— Сегодня вечером, из Москвы…

— Вот и отлично. У меня к нему тоже уйма дел… Ну давай, счастливо! Потом позвонишь, хорошо? В любое время дня или ночи…

Сазонова она нашла деятельным и серьезным донельзя. Услышав его хриплое и лающее «Войдите!», она поняла, что рискует попасться ему под горячую руку.

— Петр Васильевич, какой дождь… — Она улыбнулась, вспомнив, как вчера, в самую жару ее выручило холодное пиво, которым Сазонов утолил жажду, а она получила под это пиво информацию. — Что-то сегодня вы такой… жесткий, я бы сказала…

— Давай не будем про жесткое… Я сегодня с женой разругался… рано утром… А тут еще эти новые убийства… Зашиваемся, зашиваемся, понимаешь ты или нет? Впору хоть в Москву за помощью обращаться. Девочку убили, Орешину, в Затоне нашли, это ты, наверно, уже знаешь… А вчера в теплице еще один женский труп… Кто-то истребляет вашего брата…

— Ее опознали? — Юля решила сделать вид, что не в курсе этого убийства в теплице.

— Опознали. Ее же товарки, работницы теплицы… Наталия Рыжова, всего-то двадцати лет от роду… Убита выстрелом в упор.

Сазонов говорил, а она слушала. Слушала и думала о том, что Сазонов устал. Что у него семейные неприятности, что он скандалит с женой из-за того, что его постоянно нет дома, а когда наконец является, то почти всегда под мухой, что он ругается матом, много курит… А сейчас вот мужик словно бы жаловался Юле на то, что у него нет таких средств, какими располагало их агентство, что не хватает машин, нет средств на бензин и оплату агентуре, что многие сотрудники болеют, даже лежат в больницах с инфарктами и гипертонией… И ни слова не сказал о том, что в теплице влажная земля, на которой отлично просматриваются следы женских туфель на шпильке… И что точно такие же следы обнаружены на квартире Оленина… Почему? Ну почему он скрывает это от нее? И ведь не он сообщил об этом вездесущему Крымову, а какая-нибудь девица-эксперт, которая влюблена в Женьку без памяти… Но зато, если агентство во главе с Крымовым раскрутит дело Шониных, Сазонов получит свои проценты, причем немалые…

— Петр Васильевич, я бы хотела узнать, не нашли ли вы женщину по имени Вера… Помните, я вчера оставляла вам листок с датами… У вас кто-нибудь занимался ею?

— Этот, что ли? — Сазонов как бы между прочим достал из-под папки листок с подколотым к нему другим, голубым листком с отпечатанным на нем небольшим текстом.

Юля пробежала глазами текст и сразу же простила Сазонову и плохое настроение, и вообще все на свете. В списках пассажиров, вылетевших в указанные дни в Москву, была только одна пассажирка с именем Вера. Вера Лаврова. Больше того, следователь уголовного розыска, некая Никитина, подписавшаяся под текстом справки, проанализировав рейсы на Москву в течение последних трех месяцев, выяснила, что Лаврова летает в Москву иногда даже по два раза в неделю. К справке прилагались и паспортные данные Лавровой. Оставалось только найти место ее работы и разыскать ее по указанному в паспорте адресу…

— Вы себе представить не можете, Петр Васильевич, как я вам благодарна… Вы не переживайте. Если вам потребуется моя личная помощь или транспорт, вы только позвоните… А сейчас мне некогда… Ведь вы же нашли женщину… ну, чуть ли не жену Оленина… Если вы не возражаете, я сейчас сделаю копию этой справки и сразу же поеду ее искать, а вечером позвоню, и мы сможем скоординировать наши действия…

— Земцова, что-то я ничего не понял… Зачем тебе Оленин? Ты же, кажется, занимаешься Шониным…

Юля удивилась тому, как крепко вошла фамилия состоятельного клиента в память Сазонова. Но почему-то эта же память предательски позволила позабыть ему о том, что убитый Оленин являлся женихом убитой Инны Шониной…

— Понимаете, у нас хоть и миллионный город, а все равно все почти друг друга знают… Оленин был женихом Инны Шониной…

— Понятно. Вспомнил. Значит, ты практически Олениным не занимаешься, а копаешь под Инну?

— Я ищу людей, знавших Оленина… — Она хотела что-то спросить об отпечатках пальцев в квартире Оленина, но, не желая лишний раз надоедать своими вопросами Сазонову, решила выведать всю информацию по этому делу у Нади. — Я вам позвоню, Петр Васильевич… И если почувствую, что эта Вера Лаврова может быть причастна к смерти Оленина, непременно передам все сведения…

С этими словами, забрав справку, она вышла из кабинета и со всех ног бросилась вниз, к машине. Она так и не поняла, почему никто из службы Сазонова никак не отреагировал на появление в деле нового лица — любовницы убитого Оленина. Неужели у них, недоумевала она, так много работы, что не хватает сил даже на то, чтобы просто скоординировать работу своих же следователей и агентов — не тратить время попусту, а двигаться в разных направлениях, проверяя одну версию за другой?..

* * *

Ей пришлось заехать к себе в агентство, чтобы снять копию справки о Лавровой, поскольку во всем здании не нашлось ни одного исправного ксерокса.

— Надя, тебе, наверное, придется самой вернуть первый экземпляр Сазонову. И сделать это поскорее, чтобы этот ворчун не смог упрекнуть меня, что, мол, я использую его службы в своих корыстных целях… С ним сейчас лучше не связываться. А я помчусь к Лавровой. Если ее вдруг не окажется дома, то порасспрашиваю соседей…

— Да уж, будь Сазонов в другом расположении духа, ты бы через ту же Никитину и узнала, где работает Лаврова.

— А ты скажи Крымову, чтобы он поговорил с Никитиной. По-моему, это новый следователь, но уже по одной справке видно — человек ответственный и мыслит логически…

— А почему эта «хорошая» не выяснила сразу, где работает Лаврова?

— Значит, не было таких указаний. Это во-первых, а во-вторых, откуда мы знаем, может, Сазонов только притворился, что его не больно заинтересовала Лаврова… Ты ему подсказала с аэропортовскими рейсами, и он использовал твою идею…

— Может, и так… У тебя есть что-нибудь новое?

— Был тут один человек, журналист, мой хороший знакомый, он как раз занимается проблемой проституции в городе… Я отдала ему твои слайды и попросила уже сегодня вечером привезти их обратно с фамилиями и адресами.

— А Крымов в курсе?

— Конечно, в курсе. Стала бы я расплачиваться из своего кармана…

— Хорошо, подождем. Шубин не звонил? Саша сказал, что он должен вот-вот приехать… Мне кажется, что я не видела его тысячу лет. Как появится, пусть позвонит мне, хорошо? Мы с ним встретимся где-нибудь в городе, я введу его в курс дела…

— Это если Крымов тебя не опередит и не отправит его еще в какую-нибудь тмутаракань. Хочешь кофейку?

— Нет, ничего не хочу, хочу только увидеть Лаврову. Знаешь, я даже немного представляю ее себе… Высокая, худощавая, стройная женщина, скорее всего брюнетка с красивыми зелеными глазами… Оленин бы не стал встречаться с сорокадвухлетней кочергой…

— Сколько ей лет?

— Сорок два.

— Да уж… наверно, действительно красивая, раз сумела окрутить такого парня, как этот ваш Оленин…

— Ты так говоришь, словно видела его… — засмеялась Юля, собирая сумку и поправляя прическу. — Даже я и то видела его уже в холодном виде… Смотрела фильм «Холодные закуски»?

— Смотрела-смотрела…

* * *

Лаврова жила на Большой Горной в новом девятиэтажном доме на третьем этаже. Дом прятался почти в сквере, возле старинной арки, ведущей прямо в городской парк. Место — лучше не бывает: тишина, близость пруда с плавающими в нем лебедями и утками, зелень и свежий воздух… Все в городе знали стоимость квартир в этом доме, как знали и то, кто именно имел возможность здесь поселиться. Быть может, поэтому весь район городского парка, который постепенно застраивался элитными дорогими особняками и вот такими аккуратными многоэтажками с двухуровневыми шикарными квартирами, горожане и прозвали «Воруй-город».

Юля долгое время не могла проникнуть в подъезд, поскольку не знала, естественно, кода, позволяющего открыть парадное, пока на ее стук не вышла приятная молодая женщина, консьержка, она и впустила Юлю.

— Вы к Лавровой? А ее нет дома. Не вижу ее что-то около недели… В командировке, наверно… Вы бы ей позвонили сначала…

— Да вот телефон записала на листочке и потеряла…

— А вы кто ей будете? Я почему спрашиваю… словом, женщина она крайне необщительная, замкнутая, гости к ней не ходят, она тихая как мышь…

— А мужчины к ней ходят?

— Вы из милиции? Я угадала?

— Почти. Я из частного сыскного агентства. Мне надо задать ей несколько вопросов… Вы не знаете, кстати, где она работает?

— Нет, не знаю. Слышала, что в одной частной фирме, но чем именно она занимается, не скажу… Но могу вам кое-что подсказать. Я вот говорила, что она необщительная… Но у нее здесь, в доме, есть одна приятельница, к которой она иногда ходит… Мне же из окна видно. Она живет в соседнем подъезде на первом этаже, и зовут ее Лорой. Вот она, в отличие от Веры Васильевны, любит поговорить. Уверена, что она вам все про Лаврову расскажет. Код 365. Первый этаж, квартира 38.

Юля оставила консьержке свою визитку и, поблагодарив ее, отправилась на встречу с Лорой.

Лора — холеная розовотелая женщина в прозрачном пеньюаре — встретила ее с пирожным в руках. И сама была похожа на свежее пирожное с кремом — пухлая, нежная и соблазнительная. Юля, заметив, как легко и без вопросов она открыла дверь постороннему человеку, сделала вывод, что Лора ищет на свою голову (а скорее всего на тело) приключений.

— Извините… Я сразу же представлюсь, чтобы у вас не возникло ко мне предубеждения… Меня зовут Юлия Земцова, вот мои документы, я из частного сыскного бюро… Мне надо с вами поговорить…

Лора смахнула с чистого гладкого лба непослушный рыжеватый локон и, склонив голову набок, словно пытаясь получше разглядеть посетительницу, пожала плечами и наконец отошла в сторону, впуская ее в квартиру. Удостоверение так и осталось в ее руках неразвернутым…

— Ладно, входите… У вас работа такая, я понимаю… Но я и представления не имею, чем смогу быть вам полезной… Я нигде не работаю, практически ни с кем не встречаюсь, веду совершенно паразитический образ жизни, чем, в принципе, страшно горжусь… Проходите, можете не разуваться… Представьте, я даже полы не мою… Толстеть вот стала…

Видно было, что ей очень хочется, чтобы Юля задала вопрос: как же это вам так удается жить в огромной шикарной квартире и при этом ничего не делать? Но такие вопросы задавать не принято, потому она промолчала.

Лора любила белый цвет, ее апартаменты словно светились изнутри чистым молочным светом… Бело-розовые пушистые ковры под ногами, белая лестница, ведущая на второй этаж, белый, мягкий даже на вид ворсистый диван, такие же кресла, белые жалюзи… Даже розы на прозрачном стеклянном столике стояли белые.

— Хотите чаю с тортом?

— Да не отказалась бы… Только чуть позже, хорошо?

— Пожалуйста… Но вот торт я пекла сама, так что не бойтесь, свежайший…

— Лора, это ничего, если я буду вас так и называть?

— Пожалуйста. Меня так все называют. Так что у вас ко мне за дело?

— Меня интересует одна ваша приятельница по фамилии Лаврова. Вера Лаврова.

— Вера? С ней что-нибудь случилось? — Лора по-настоящему испугалась.

— Я не знаю… Дело в том, что она встречалась с мужчиной, которого звали Захар Оленин…

— Захар? Но почему встречалась? Она и сейчас с ним встречается, просто она уехала куда-то неожиданно, наверное, в командировку… Так и что?

— Захара убили. Его, знаете ли, даже похоронить некому… Вот я и пришла к Вере, чтобы сообщить ей эту страшную новость…

— Господи, какой ужас! Но как хорошо, что вы не застали Верочку!

— Это почему же?

— Да потому, что это бы ее убило… Вы бы не смогли сказать ей это так… Короче, ее надо как-то подготовить… В отличие от меня, вы уж извините…

— Возможно, вы и правы. Так, значит, вы не знаете, где сейчас Вера?

— К сожалению, нет. Обычно она мне всегда говорит, что, мол, Лора, завтра лечу в Москву… У нее же фирма, фармацевтическая… А Вера — заместитель директора. Вы себе не представляете, что с ней будет, когда она узнает о Захаре… И как же он погиб?

— Я же сказала — его убили.

— Но кто?!

— Вот этим мы как раз и занимаемся.

— А можно узнать, как его убили? Его застрелили? — Лора обняла себя руками и вся сжалась, гримасничая, как плохая актриса.

— Нет, Лора, его убили иначе… Зарубили топором.

— Ах! — вскрикнула она и зажала рукой рот. — Вы простите мне мою эксцентричность, но просто надо знать Веру и их отношения с Захаром, чтобы понять мою реакцию… Они обожали друг друга… И если бы не великодушие Захара, не его желание сделать Верочку счастливой, они давно бы поженились… Но он не такой человек, чтобы лишать женщину радостей жизни… Они любили друг друга, заботились друг о друге, проводили вместе не так уж и много времени, поскольку Вера, как я уже говорила, страшно занята… Но это были настоящие чувства. Сейчас таких уже и не встретишь… А может, это было простое ограбление? Ведь Вера такой щедрый человек! Она без конца ему что-то дарила, возила ему все из Москвы, из самых дорогих магазинов… Она одевала его как игрушку…

— Послушайте, Лора, но зачем она это делала? Разве Захар не мог сам одеваться и покупать себе все сам?

— Ой, что вы! Во-первых, он долгое время не мог устроиться на работу… Уж не знаю, кто он по специальности, но, как говорит Вера, он мечтал найти работу по душе, а в нашем городе это сделать не так-то просто… Вот Верочка ему и помогала… Мне же сейчас тоже вот помогают… Согласна, что это не самый лучший способ устраиваться в жизни, но и у нас существует духовная близость и гармония…

— Вы содержанка? — спросила Юля ее прямо в лоб и, не давая опомниться, сразу же добавила: — У вас прекрасная квартира…

Лора покраснела.

— Если бы… — Лицо ее наливалось кровью прямо на глазах. — Об этом я могла бы только мечтать…

В это время раздался телефонный звонок, и Лора буквально подскочила на месте, схватила трубку:

— Да, слушаю… Это ты? С кем? Да, хорошо, я все поняла… Но у меня ничего нет, если хотите поужинать, то привезите из ресторана…

Она положила трубку.

— Ну вот и поговорили… Сейчас ко мне приедут… — Лицо ее приняло несколько растерянное выражение. — Они приезжают, знаете ли, когда им только заблагорассудится. Им все равно, здорова я или больна… В любое время дня и ночи… И каждый раз — или почти каждый раз — это разные люди… Есть, конечно, и постоянные, но в основном-то командированные… Так сказать, делегации… И ведь все семейные, а многие так и вовсе известные в городе, да и в стране люди… Но если бы вы только знали, какие же это скоты, когда им перепадает женщина вроде меня… Они разве что не подвешивают меня к потолку… Вы извините, но мне надо принять ванну…

Юля слушала ее и не верила своим ушам. А она-то приняла ее сначала за жену бизнесмена, затем за содержанку, а теперь оказывается, что она проститутка? И что общего у нее могло быть с Верой Лавровой?

— Скажите, Лора, к вам можно еще прийти… когда вы освободитесь?

— Приходите… Часа через четыре, у них самолет ночью, так что они не задержатся…

* * *

Варя позвонила очень вовремя — Юля как раз собиралась связаться с ней или с Орешиной, чтобы справиться, не приехала ли из деревни «тетя Валя».

— Юлия Александровна, она приехала, моя тетя… Мы можем подъехать к вам… Правда, она все время плачет, но все равно, она обещала помочь найти этого парня…

— Варечка, спасибо, что позвонила, подъезжай ко мне на Абрамовскую, в агентство, знаешь где?

— Знаю. Мы будем там где-то минут через тридцать пять — сорок.

Юля вспомнила, что так и не пообедала. Она позвонила Наде:

— Щукина, у тебя остался тот кусок говядины? Я чувствую, что теряю силы… У меня встреча в агентстве через сорок минут, а я голодная… Что посоветуешь?

— Ресторан «Европа». Конечно, для пианиста рановато, но зато пообедаешь, вспомнишь вчерашний вечер, глядишь, и всплакнешь…

— Ничего не поняла. Зачем мне обедать в ресторане?

— А почему бы и нет? Кстати, я могу назвать тебе имя твоего очаровательного музыканта…

— Ну и как же его зовут?

— У него прекрасное имя. Такое же прекрасное, как и он сам. Угадай.

— Представления не имею.

— Герман. Герман Кленов. Лучше и не придумаешь…

— Ну что ж, поеду в «Европу»… А вдруг он там… репетирует?