Вспомни обо мне

Анна Данилова

5

Целый день он находился под впечатлением ночного разговора с Леней Охрименко, а вечером к нему заявилась чета Маевых — Олег и Татьяна, друзья семьи. Анатолий только что вышел из ванной комнаты, был в халате, красный, распаренный, утомленный… Увидев Олега, он сразу почему-то понял, что что-то случилось. После смерти Веры они заходили к нему изредка и всегда ненадолго, словно отдавали дань вежливости — не больше. Татьяна же, обычно разговорчивая, активная, выглядела на этот раз подавленной, даже больной.

— Ужасно рад, что вы пришли… сто лет вас не видел… Ну, заходите же!

Он хотел казаться обрадованным этой встречей, даже веселым, но у него даже рот не слушался и улыбка, он это чувствовал, не получалась. Со стороны, как ему казалось, эта улыбка скорее напоминала судорогу…

— У меня есть отличный куриный рулет… Жаль, что я не успел приготовить ужин, только картошки начистил…

— Толя, не суетись, я сама пожарю картошку, — сказала Татьяна, раздеваясь. — На улице так противно холодно, дождь со снегом… Да и весной совсем не пахнет…

От них пахло дождем, да и лица были влажными, не говоря уже о промокшей одежде.

— А еще у меня есть коньяк… Как хорошо, что вы пришли… Нет, на самом деле, я ужасно рад… Посидим, согреемся… Я хоть и принял горячий душ, все равно чувствую себя как-то неуютно… Вы только подождите, я пойду переоденусь…

Он вернулся в домашних широких брюках, теплой толстовке, с высушенными феном волосами. Татьяна уже нарезала картошку, на сковороде шипело масло…

— Вы прямо жизнь вдохнули в мою холостяцкую берлогу… Таня, какая же ты молодец…

— Да брось, Толя… Картошка же почищена была…

— Ты сядь, Толя, у нас к тебе разговор есть, — выдал, наконец, Олег.

Высокий, светловолосый, румяный, полноватый Олег был полной противоположностью Концевича. Он, физик по образованию, руководил крупной компьютерной фирмой, слыл человеком небедным, хотя и скуповатым. Однако, когда на него находило, мог быть щедрым, расточительным, легкомысленным… Как правило, эти метаморфозы происходили с ним под влиянием алкоголя, и Татьяна, знавшая характер и привычки мужа, старалась внушить ему, что пить ему нельзя, что когда он выпьет, то выглядит как полный идиот, что если его подчиненные увидят его в таком виде, то перестанут его уважать, больше того, станут презирать… И все, кто знал эту семью, понимали, что Татьяне жаль не денег, которые он выбрасывал на ветер, угощая всех подряд и раздавая беспроцентные кредиты. Проблема заключалась в склонности Олега в подвыпившем состоянии приударять за женщинами. Все его романы начинались, как правило, на вечеринках, и подружек своих он находил на банкетах и застольях.

— Да я сяду… — занервничал Анатолий. — Вот только стаканы принесу…

Они выпили и, пока Татьяна была на кухне, Олег показал сделанные ею на рынке снимки.

— Смотри…

— Что это?

— Если хочешь, давай увеличим эти снимки на компьютере… — настаивал Олег. — Мне кажется, ты знаешь эту женщину…

Он уже понимал причину визита Маевых и то, почему они себя так странно ведут. Они не знали, как рассказать ему, что увидели в городе женщину, так сильно похожую на Веру.

На экране компьютера появилось довольно-таки четкое изображение — лицо молодой женщины точь-в-точь как у Веры.

— Ну? Узнаешь?

— Да… Это Вера, — сказал, побледнев, Концевич. — Откуда у вас этот снимок?

В кабинет вошла, распространяя вокруг себя запах жареной картошки, Таня.

— Толя, этот снимок я сделала сегодня… На рынке. Я увидела, как эта женщина покупает виноград… Она была не одна, с молодым человеком весьма приятной наружности…

— Ну и что? Вы же понимаете, что это не Вера, что это не может быть Вера… — с трудом сдерживая свое раздражение, сказал Концевич. — Моя Вера умерла…

— Но это была она, поверь мне… — Таня состроила страдательную гримасу. Она жалела Концевича, и это ему не нравилось. — Видишь эту родинку? Вот честно тебе говорю, если увижу этот фантом еще раз, то обязательно попытаюсь стереть эту родинку… И если окажется, что она нарисована…

— Таня, ты что, спятила? — заорал на нее муж. — Что такое ты несешь? Удивительно, как ты сумела сделать эти снимки… Надо все проверить осторожно, чтоб эта особа ничего не заметила и не поняла…

— Да что вы такое все говорите?! Вы что, на самом деле считаете, что Вера могла после всего, что с ней стало, остаться живой? Да она точно умерла…

— Книг ты не читаешь и фильмов не смотришь… — шумно вздохнула Татьяна, считая, что раз это она встретила двойника Веры, то и прав порассуждать на эту щекотливую тему у нее больше, чем у кого-либо. — Да ее могли похоронить заживо, ты понимаешь или нет? Сколько случаев известно…

— Мне лично — неизвестно… — пожал плечами Концевич. — И вообще, Таня, ты чего меня пугаешь? Ты что, хочешь сказать, что я похоронил свою жену заживо?

— Ой, подождите… Картошка… Она уже готова…

Татьяна накрыла на стол. Принесла маринованные грибы, соленые огурцы, копченое сало, черный хлеб.

— Ба, откуда все это? — удивился Анатолий.

— Из соседнего супермаркета, — отмахнулась она. — Давай по делу… Расскажи, ты видел, как умирала Вера? Разговаривал с доктором?

— Господи, какая же ты жестокая, Таня! — извиняющимся тоном произнес, испытывая неловкость перед другом, Олег. — Разве можно задавать такие вопросы?

— Можно… Я вот как рассуждаю, — Татьяну было уже не остановить. — Прошло все-таки три года. Не секрет, что даже такое горе притупляется со временем… Мы все не чужие друг другу люди и знаем, что Толя уже давно пришел в себя настолько, что пытается даже наладить личную жизнь, в чем я его, кстати говоря, всячески поддерживаю.

— Ты имеешь в виду Ларку? — Сощурил глаза Концевич. Хоть он любил и уважал своих друзей, но сейчас ему было неприятно, что они говорят о его любовнице, ему почудилось даже, что в их словах кроется если не осуждение, то презрение. Вот, мол, как быстро восстановился после смерти жены…

— Да, Ларису… Но дело-то не в ней, а в тебе… В том, что ты сейчас находишься в том состоянии, когда с тобой можно спокойно говорить о смерти твоей жены, что ты уже не так болеешь, как в первые недели и месяцы после похорон… Поэтому-то я и спрашиваю, ты уверен, что Вера действительно умерла? Ты дотрагивался до нее, когда она была мертвой?

— Таня, возьми себя в руки… — Олег даже поймал ее за кисть и сильно сжал, так, что жена вскрикнула. — Тебя что, выпороть, что ли? Вот дурища! Ты извини ее, она и сама не понимает, что говорит…

— Да пусть… Я понимаю, о чем она… Хочет исключить возможность того, что Вера осталась живой… Хочу тебя успокоить, Таня, доктор показал мне ее тело сразу после того, как перестало биться сердце. Да, это правда, я до нее не дотрагивался, и меня предупредили, что она больна гепатитом… И вообще, этот доктор, циник по образованию (как я всегда говорю о врачах), предупредил меня, что мне не следует целовать ее… Господи, да, верно, прошло три года, и мне казалось, что я смогу говорить об этом спокойно, но я не могу… Так больно…

— И вы тоже поймите меня, — уже более спокойно произнесла Татьяна. — Ведь это не вы, а я видела эту женщину. Вот ты представь себе, Толя, что идешь ты, к примеру, по улице, а тебе навстречу — я. Ты здороваешься со мной, а я делаю вид, что вижу тебя в первый раз… Разве на тебя это не произведет впечатления?

— Произведет…

— И что ты будешь делать?

— Подойду к тебе, разверну, чтобы внимательно рассмотреть…

— Вот! И когда ты, предположим, сделаешь это и увидишь, что я — это я, но говорю, что это не я, твои действия?

— Позвоню твоему мужу, вот этому, Олегу, и спрошу, где ты.

— А если он тебе скажет, что я, к примеру, в командировке…

— Значит, я обознался…

— Нет, все это не то… Понимаешь? Не та степень удивления, потрясения, шока, как сегодня, когда я увидела Веру, которая умерла три года тому назад… Поверь мне — это одно лицо. И прическа и стиль ее одежды… — Она как будто бы расстроилась, когда поняла, что ей никто не поверил. Даже снимки не произвели должного впечатления.

И вдруг Концевич сказал:

— Мне Леня звонил вчера ночью из «Европы»… Сказал, что тоже видел Веру. За соседним столиком, представляете? А сегодня вот вы… Значит, на самом деле есть женщина, похожая на Веру. Но это все равно не она… потому что ее нет.

— Вот бы тебе самому ее увидеть… — всплеснула руками Татьяна.

В дверь позвонили. Вошла шумная, в каплях дождя, роскошная в своем румянце и сияющих глазах Лариса. Кудри не развились даже под дождем. Как кукла, дорого одетая, яркая, шикарная. В руках — большой золотистый пакет.

— Привет компании! — произнесла она, улыбаясь во весь рот. — А я, между прочим, Толик, купила то, о чем говорила тебе еще утром! Но показывать пока не стану, когда все уйдут, тогда…

И она на глазах у Маевых подошла к нему и бухнулась на колени. Анатолий, покраснев, стащил ее со своих ног, усадил на диван.

— Лара…

— А что такое? — она состроила уморительную гримаску, надула губки. — Ну, что вы здесь кисните?! Подумаешь, дождь идет и холодно… Когда у человека есть цель и интерес к жизни, он никогда не замерзнет, правда ведь, зайка?

Татьяна Маева смотрела на Ларису широко раскрытыми глазами, словно увидела перед собой призрак.. Хотя призрак она видела много раньше…