Канарейка для ястреба

Анна Гур, 2022

ОН – холодный, бездушный, властный. Прирожденный манипулятор, привыкший играть судьбами людей. ЕГО главная цель – МЕСТЬ. Провидение одарило меня сильным и красивым голосом, который, на мою беду, привлек ЕГО… Содержит нецензурную брань

Глава 6

Новый мир

Стоя у огромных кованных ворот школы, увитых железными цветами и растениями, я пыталась разглядеть постройки в глубине, но моему взору была открыта лишь часть главного административного комплекса. Белокаменное строение с колоннами возвышалось вдали.

От ворот к этому зданию вела каменная тропа, с обеих сторон утопающая в подстриженном, аккуратном газоне. Вдали так же виднелись и другие тропинки со скамьями по бокам, которые располагались в тени нависающих над ними деревьев.

Мы с мамой стояли замерев, наблюдая. За этими воротами был другой мир, неизвестный и от того настолько притягательный. Чувства переполняли меня. Было и страшно, и невыносимо приятно от легкой эйфории и восторга, которые жили в моем сердце. Легкие мурашки предвкушения и волнения пробегали вдоль спины. Я словно внутренне все решила и уже видела себя ученицей в этих стенах. Мне казалось, что это я там, под сенью деревьев, сижу и изучаю заданный материал.

Я надеялась и верила всем сердцем в детскую мечту, в возможность чуда. Наивный ребенок, не теряющий веру в сказки, но сказки не всегда прекрасны и волшебны как описываются.

Даже в животном мире самыми завораживающе прекрасными бывают те создания, которые смертоносны. Иногда под лучезарной кожурой прячется нечто настолько опасное, что стоит не раз подумать прежде, чем осмелиться дотронуться до подобного чуда.

— С Богом! — произнесла Ивет, и мягко потянула меня к пропускному пункту. — Пошли.

Мощные мужчины в костюмах осмотрели нас вдоль и поперек, изучили содержимое моего рюкзака и только после вручили пропуска, позволив пройти на территорию школы. Ощущение было, словно в закрытый форт попали.

Сегодняшний конкурсный день был целиком и полностью отведен для участников в области культуры. Я, конечно, предполагала, что будет много претендентов, но и близко не подозревала о подобном количестве народа, столпившегося у здания со шпилями и с сияющей позолотой надписью Marshal Raven Hall.

Впервые я видела подобный ажиотаж. Все это огромное скопление людей контролировали строгие секьюрити, которые переговаривались по специальным устройствам, так же я заметила полицейских, рассредоточенных по периметру и держащих ситуацию под контролем. Чуть поодаль дежурили бригады скорой помощи и пожарных.

Слаженная работа профессионалов препятствовала возникновению давки и неразберихи. Так же я заметила журналистов с камерами наперевес, проскальзывающих сквозь толпу.

От осознания всей масштабности события в горле пересохло, и я с трудом смогла проглотить вязкую слюну. Еще никогда в жизни я не испытывала подобного волнения. У меня затряслись руки, наверное, я побледнела, потому что в следующую секунду увидела склоненное обеспокоенное лицо матери:

— Прекрати панику! Дыши!

Командный голос Ивет привел меня в чувство и заставил собраться. Я пыталась, честно пыталась бороться со своим страхом. Казалось, я только сейчас начала осознавать весь масштаб этого мероприятия.

Толпа гудела и шумела, и чем больше я вливалась в эту массу людей, тем более неуверенной становилась. Руки тряслись, страх заползал под кожу, отравляя и подрывая мою веру в себя, в собственные силы. Мое состояние не могло оставаться незамеченным для Ивет, и в ответ мать крепко сжала мою руку. Отступать нельзя. Нужно идти только вперед.

Когда нам, в числе других претендентов, удалось войти в здание, нас разделили. Мать направилась в зрительный зал, напоследок шепнув:

— Не подведи меня, Адель!

На что я ничего не ответила. Губы дрожали и колени подгибались. Волнение не давало сконцентрироваться. Маленькая девочка из трущоб, впервые увидевшая нечто помимо своего захолустья, окунулась с головой в другой, новый для себя мир и оказалась не готова ко всему происходящему.

Все было слишком странным. Я прошла за кулисы и затерялась среди огромного количества претендентов. Я наблюдала за конкурсантами, играющими на различных инструментах, за танцорами и певцами. От разнообразия в глазах рябило, а в душе продолжала набирать обороты паника. Я не могла понять, как из подобного разнообразия можно выбрать лишь двух?

С трудом нашла свободное местечко на огромной территории закулисья и забилась в самый угол, закрыла глаза, пытаясь отдышаться и привести свои мысли и чувства в порядок.

Я проигрывала терзающим меня сомнениям и страхам. Все было слишком непривычным, и я оказалась не готова ко всему. Меня поглощала паника.

Внезапно я почувствовала, как кто-то сжал мою руку. Я распахнула глаза, обернулась и увидела, что другая девочка, белая как мел, смотрит на меня своими огромными черными глазами.

— Мне страшно… — прошептала она.

— И мне… — в нерешительности ответила я.

Девочка смущенно улыбнулась, словно извиняясь за свой порыв, и отошла от меня. Все мы здесь были равны и каждый испытывал примерно одинаковые чувства волнения и надежды. Последняя, к слову, начала меня покидать.

Ожидание было долгим. Спустя часы ко мне подошла девушка-координатор и попросила пройти с ней. Мы прошли в глубь залы, где оставшиеся конкурсанты распевались и разминались перед исполнением.

Девушка оставила меня у входа на сцену и наказала ждать, когда меня позовут. Все это проходило вскользь, едва могла сконцентрироваться на чем-нибудь. Руки были холодными и неприятно липкими, пришлось вытереть их об себя, ломала пальцы в нервном жесте, пытаясь хоть как-то отыскать душевное равновесие.

— Адель Соммерсье, — доходит до меня голос, усиленный микрофоном, и вздрагиваю. Как никогда близка к обмороку. Но потерять контроль, значит, потерять себя, а я не готова сдаваться без боя.

Знала, как бы ни волновалась, все это будет до выхода на сцену. Как только выйду к публике, все мои переживания останутся за моей спиной. Сцена всегда была моим миром, где проживала другую жизнь. Во мне всегда жила любовь к музыке и сцене…

Я ее никогда не боялась.

С каждым шагом, который приближал меня к сцене, я странным образом успокаивалась. Мне казалось, что даже сердце, что до этого пойманной птицей билось в груди, стало отбивать четкий, спокойный ритм.

Уже тогда сцена была моим наркотиком. Она заставляла меня отключаться от всего и погружала в иную реальность.