Его Уязвимость

Анна Гур

Глава 8

Окидываю растерянным взглядом огромный кабинет. Здесь как-то многолюдно. Вижу несколько сотрудниц нашего предприятия, среди них три девушки стоят особняком. Они одеты иначе и в позах сквозит определенное высокомерие. Знаю их. Эти являются личными помощницами руководящего звена предприятия.

Понятно, почему общаются сугубо между собой.

Застываю у дверей, не особо понимаю, что от меня требуется.

— Катерина Елецкая, господин Кац. Последний сотрудник, в досье которого указано знание английского языка.

Отчитывается Олег Петрович, словно школьник. На что молодой блондин даже не реагирует, пока не раздается голос переводчика, слово в слово переводящего фразу бывшего главы всего завода, ставшего подчиненным Каца.

Перевожу взгляд в сторону кресла, где сидит щупленький и совсем незаметный рядом с боссом переводчик. Тот самый, что был рядом с Димитрием на сцене.

— Елецкая, подойди, что застыла! — раздается командный голос Петровича.

Бросаю взгляд на пузатого директора, который с молниеносным умением хамелеона мимикрировать под обстоятельства уже повелительным тоном обращается ко мне и сверлит острым взглядом.

Таким его видеть привычнее. Он у нас любит распинать рабочий состав на собраниях в общем зале. И, если бы он и с Кацем держался подобным образом, вызвал бы уважение, а сейчас едва удержалась, чтобы не поморщиться.

Только не желаю привлекать к себе ненужное внимание, поэтому подрываюсь с места и иду к знакомой девочке из отдела кадров, тихонечко останавливаюсь рядом, перехватывая ее доброжелательный взгляд, тоже улыбаюсь краешком губ в знак приветствия.

Присаживаться нам никто не предлагает, так что остаемся стоять, пока Кац, не поднимая головы, просматривает документы.

Пауза в кабинете повисает неопределенностью. А я… не удерживаюсь и мой взгляд останавливается на мужчине, что заполняет собой пространство, широкими плечами, кажется, рвет все в клочья, и его энергетика сшибает, подчиняет.

От него веет холодом, я буквально передергиваю плечами. Он весь как наточенная бритва. Острый. Резкий. Сейчас расслабленно-спокойный, но кажется, что Димитрий, как ртуть, способен перетечь из расслабленного состояния в иное — опасное, за доли секунды.

Отрываю взгляд от Каца и перевожу его на бывшего директора.

Мужчина за пятьдесят, с пузом и усами над широкой верхней губой, рядом с новым боссом выглядит мальчиком на побегушках, несмотря на седые виски.

Петрович стоит в то время, как Димитрий Иванович сидит в кресле, которое еще вчера принадлежало главе предприятия.

Мне как-то не по себе становится. Не к месту я здесь и аура у этого пространства темная, тяжелая, стальная.

Меня придавливает от волны, идущей от мужчины, на которого я стараюсь не смотреть, но так только хуже. Все тело покрывается мурашками. Меня штормит.

Казалось бы, незнакомый человек, который не удостоил меня и взгляда, а я так странно чувствую себя в его присутствии. Это ненормально. Но…

Смотрю на бледное лицо Киры, на выцветшие веснушки на всегда задорном лице рыженькой сотрудницы отдела кадров, которая частенько забегает к нам “на кофеек” и понимаю, что не я одна подпадаю под странную энергетику нового босса.

— Господин Кац, у нас есть три сотрудницы, прошедшие повышение квалификации в Москве. Мы подобрали их исходя из критериев профессионализма, опыта и знаний…

Пояснения моего начальника никак не действуют на мужчину в стальном костюме. Не реагирует. Не поднимает взгляда от бумаг, а я кошусь в сторону трех референтов.

Две блондинки и одна брюнетка. В чем-то они неуловимо похожи. Кажется, что даже черты лица одинаковые. Натянутая кожа на скулах немного блестит, и губы пухлые, почему-то одинаковые по форме.

Соцсети и у нас работаю, так что понимаю, что красавицы любят укольчики, но тем не менее даже взгляд, которым они стреляют в остальных при словах Петровича, говорит мне о том, что они так же, как и наш глава недоумевают — что делаем мы здесь.

— Я настоятельно рекомендую…

Начинает опять вещать Петрович, а переводчик переводит начало фразы, как Кац резко вскидывает голову, заставляя бывшего главу подавиться воздухом и замолчать на полуслове.

Димитрий переводит свой равнодушный змеиный взгляд на застывших сотрудниц и у меня по спине словно эта самая змея проскальзывает — холодная, слизкая и до жути страшная.

Кажется, что я прочувствовала каждую пластинку на теле этой твари. Да, красивой. Да, грациозной. Но до ужаса опасной.

Биг босс мазнул взглядом по всем. На меня так же посмотрел равнодушно. Опять заставляя поразиться, насколько холодными могут быть человеческие глаза. У него они буквально ледяные, проскальзывающие в глубину моего теплого взгляда и вымораживающие всю меня изнутри.

Права была моя коллега. Таких красивых мужчин, пожалуй, можно увидеть только в рекламе. Но наш босс если и рекламировал бы что-то, то это, наверное, должно было быть оружие массового поражения. “Стелс"какой-нибудь, за штурвалом которого и сидел бы вот этот вот отстраненный красавец-блондин со льдом вместо глаз.

— Господин Кац…

Опять делает попытку вывести на разговор нового босса Петрович, и вновь остается без ответа.

В эту секунду Димитрий на мгновение смещает взгляд с моей коллеги в сторону и наши взгляды, словно оголенные рапиры, скрещиваются…

— Господин Кац, как вы и просили, все сотрудницы, владеющие английским языком, в сборе, — опять акцентирует на себе внимание наш глава.

Наконец, Димитрий Иванович отрывает взгляд от меня и проходится равнодушно — оценивающим сканером по замершим перед ним девушкам.

Окидывает взглядом трех помощниц, стоящих особняком чуть подальше от нас, словно приценивается, и я замечаю, как в пространстве сгущается воздух. Напряжение нарастает. Его буквально можно пощупать.

— Пусть представятся и расскажут о своем опыте работы, — спокойный голос, холодный и отстраненный.

Дает команду и переводит взгляд на самую первую и главную среди нас. Высокая красивая женщина ближе к тридцати спокойно отвечает:

— Нина Романова, являюсь…

— In English, — коротко обрубает.

Референт извиняется и начинает излагать свои мысли на английском. Хороший у нее уровень и опыт работы соответствующий. Понимаю, что вот она — будущая помощница Каца.

Уверена, что мужчина выберет ее. Она ему даже подходит. Высокая, с ровной спиной и осанкой балерины.

Взгляд уверенный, острый. Эта женщина похожа на хищницу, под стать такому матерому волку, как Димитрий.

Странно, но эта мысль и журчащий чуть хрипловатый голос секретаря меня злят.

И как-то брюнетка слишком ладно смотрится в моем воображении рядом с биг боссом, да и не только рядом, они бы красиво смотрелись вместе, как мужчина и женщина…

— Next, — обрубает референта на полуслове голос Каца, а я подмечаю в нем интересную черту — он не разбазаривает свое время и за несколько секунд составляет мнение о сотруднике.

Затем представляется следующая девушка из лидирующей тройки, и я начинаю тихо недоумевать, каким боком вообще оказалась на ковре у главного.

Переводчик подкладывает Кацу новые документы, и я понимаю, что это перевод, который подготовил сотрудник.

Не на русском же Димитрий читает. Замечаю, как Олег Петрович наблюдает, фиксирует все происходящее.

Понимаю, что директор волнуется, так как эти три референта явно его выбор и, судя по всему, достойный.

У третьей девушки я также подмечаю хорошее знание языка, но выговор определенных слов мне не нравится. Акцент более сильный, чем у Нины.

У нас ведь в русском языке не хватает определенных звуков, которые присутствуют в ряде других языков, поэтому акцент часто сильно заметен, если, конечно, не отшлифовывать владение речевым аппаратом.

Девушки сменяют друг друга, взгляд магната экранирует холодом все так же. Ни одну из нас он не выделяет, но на дне ярких зеленых глаз, пустых и холодных, я вижу оценку.

Скупую. Четкую. Ему плевать на сотрудниц, здесь он выбирает очередной лот, отвечающий его требованиям.

Это предположение вымораживает душу. Неприятно себя ощущать товаром на прилавке, который могут купить, если навыки подойдут.

Странное собеседование, конечно. Так и проводят, наверное, экстренный отбор, когда у босса каждая секунда времени на вес золота.

Однако уже сейчас для меня итог ясен — Нина Романова явный фаворит. Знания, внешность, уверенность и опыт — все на ее стороне.

Женские голоса сменяют друг друга, а Кац изредка бросает взгляды на каждую последующую, словно сканер запускает.

Все больше нервничаю с приближением моей очереди, и чтобы не сойти сума от напряжения, углубляюсь в рассматривание кабинета и чувствую диссонанс.

Димитрий выглядит в этом кабинете инородно. Это пространство долгие годы принадлежало нашему руководителю и… оно совсем не подходит мужчине, который сидит за массивным глянцево блестящим столом.

Кац у меня сразу ассоциируется с мрачным деловым стилем, лаконичным и строгим. А здесь светлые тона, пастель, обтекаемость линий и на стенах еще рамки с фотографиями чужой семьи висят…

Снять не успели…

Двоякое и обманчивое впечатление.

Когда приходит моя очередь, Димитрий поднимает взгляд на меня, словно простреливает насквозь, за секунду фотографирует, в самую душу смотрит, трогает ее на ощупь и высасывает своей тьмой, проникает внутрь, затапливает, давит.

Не могу вдохнуть. Легкие начинает жечь. Не понимаю, что за чертовщина творится под прицелом равнодушных глаз.

— Introduce yourself.

Бросает коротко, подстегивает, чтобы представилась и словно мне кислород открывают.

Как на экзамене собираюсь, отключаю все эмоции. Мне наплевать, где я сейчас и перед кем. Главное — не быть жалкой, не стушеваться на фоне остальных девушек.

Врожденная гордость — это то, что всегда заставляло меня выкладываться на все сто, чтобы не быть хуже остальных.

По мере того, как я излагаю свои мысли, замечаю, что девушки, что стоят рядом, в недоумении оглядываются на меня.

Упорно не смотрю в сторону Каца. Начинаю выдавать информацию и бросаю взгляд на Олега Петровича, который выглядит изумленным и немного обескураженным.

Не ожидали от серой мышки знаний?!

Не мои проблемы.

Что сказать, английский я знаю в совершенстве. И причина не в том, что учусь в инязе. С юных лет моими друзьями были книги. Я обожала читать Шарлотту Бронте и Джейн Остин в оригинале, а еще смотрела первые экранизации их романов.

Прекрасные актеры золотого века Голливуда обладали феноменальной дикцией, которую я с маниакальностью копировала, походя на героиню Одри Хепберн — Элизу Дулитл с ее знаменитым монологом про дождливую погоду.

На мгновение улыбаюсь, вспоминая, как смотрела “Мою прекрасную леди” по мотивам пьесы Шоу, и великолепного профессора Хиггинса, буквально вынимавшего душу из Элизы, чтобы она научилась подобному уровню владения речи. Читала, что сама Хепберн очень долго тренировалась, чтобы суметь повторить вот такой вот аристократический прононс.

И я не помню, сколько тысяч раз я вместе с несчастной Элизой проговаривала:

The rain in Spain

Stays mainly in the plain…*

Погруженная в мысли, в какой-то момент я перевожу взгляд на красавца-босса и понимаю, что именно сейчас по-настоящему привлекла внимание не только Каца, а абсолютно всех собравшихся к своей сверхскромной персоне…

Закончив свою речь, замолкаю.

Димитрий, окинув меня с ног до головы своим фирменным пренебрежением, словно еще раз зафиксировал мой внешней вид, считал меня и остался абсолютно равнодушным.

Его отстраненность задела.

А вот почему?

Вопрос.

Мне должно быть ровно от отношения руководителя, но его пустой взгляд зацепил. Вмиг захотелось увидеть, какими могут быть эти глаза под воздействием эмоций.

Кац опять приступил к изучению документов, раздумывая, а я принялась изучать его. Меня он манит, как магнитом тянет рассмотреть по лучше.

Высокий он, широк в плечах и лицо правильное, но… отталкивающее своей жесткостью.

Мое разглядывание нарушает его взгляд, когда Димитрий поднимает голову и смотрит на собравшихся. В эту секунду я забываю, что человеку, чтобы не умереть, нужен кислород.

— Это все кадры со знанием языка, я правильно понял? — спрашивает Кац, обращаясь к Олегу Петровичу.

Секундная заминка на перевод и директор бодро отчитывается:

— Господин Кац, здесь лучшие сотрудницы, лично подбирал под все ваши требования и критерии.

Фраза про “критерии” режет слух, царапает подтекстом, смыслом, который ускользает от меня, но понятен магнату.

Двойственность фразы оставляет неприятный осадок.

Димитрий Иванович выглядит расслабленно, откинувшись в кресле и демонстрируя широкую грудную клетку в обтянувшем его мощную фигуру пиджаке. Рядом с ним, как мальчик на побегушках, замерев в ожидании решения, стоит бывший директор нашего завода.

И мне все больше не по себе становится. Непривычно Петровича видеть таким лоснящимся от заискивающей улыбки, от учтивости, в которой он застыл, готовый выполнять малейшую команду молодого мужчины, занявшего его место.

Как-то мерзко становится от всего этого лживого лицемерия.

Димитрий, словно в раздумьях, начинает постукивать подушечками крупных пальцев по столу.

Меня пробивает странным импульсом. Током бьет. Зеленые глаза — как экраны, сканируют и абсолютно не передают никаких эмоций.

Что-то в мужчине меня цепляет и я, как завороженный зверек, замираю. По спине бегут неприятные мурашки, ладошки потеют и тело цепенеет. Я взгляда не могу отвести от тягучей, непробиваемой зелени его глаз.

Замираю, задыхаюсь, падаю в бездну и в груди начинает нестерпимо стучать сердце, оно бьется о ребра со всей силы и сходит сума.

Никогда ничего подобного не испытывала. Так, наверное, лань в саванне перед хищником замирает, ощущая близость собственной смерти, только я почему-то замираю, завороженная той зияющей пустотой, в которую меня на мгновение впускают.

Магнат медленно моргает и волшебство моего момента рушится, понимаю, что это все мое буйное воображение и чувства, которые в присутствии мужчины вырываются из-под контроля.

Мне показалось, что я целую вечность смотрела в изумрудную гладь, а по факту биг босс бросил на меня короткий взгляд, равнодушный, острый, цепкий, безразличный.

Такой же, каким секундами ранее были удостоены остальные сотрудницы.

Непонятные реакции у меня и безумно хочется убежать отсюда, разрыдавшись где-нибудь в туалете.

— Еще раз. Как тебя зовут?

Димтрий обращается ко мне, безжалостно обрубая поток моих мыслей.

— Катерина Елецкая.

На долю секунды, пока я называю свое имя и фамилию, мне кажется, что на этот краткий миг в глазах мужчины проскальзывает что-то хищное, враждебное и крайне опасное, но стоит моргнуть, как морок развеивается, оставляя после себя напряжение.

— Довольно, — голос Каца тверд, не сводя с меня своего изумрудного взгляда, Димитрий продолжает: — Марк, на сегодня я более не нуждаюсь в твоих услугах. Все свободны.

Властный голос, не терпящий неподчинения, взгляд в сторону кресла, где сидит щупленький и совсем не заметный рядом с боссом переводчик.

Подчиненный резко вскакивает и, улыбаясь, по-деловому обращается к Олегу Петровичу, извещая, что магнат просит всех освободить кабинет.

— Всего хорошего, Димитрий Иванович, — натянуто и очень подобострастно выговаривает бывший глава завода, а потом вдруг смотрит на меня.

Странный у него взгляд. Словно его что-то сильно шокирует.

Так как Кац ничего конкретного никому не сказал и указаний не последовало, кроме как освободить кабинет, девушки направляются на выход.

Выдохнув с облегчением, я тоже разворачиваюсь, чтобы вместе со всеми наконец-то покинуть это странное собеседование. Не готова я к подобной эмоциональной встряске все же.

Делаю несколько шагов в сторону выхода, как властный голос Димитрия бьет с силой в спину:

— Елецкая, стоять.

___

В Испании дождь

Идет только над равниной.