Фея желаний

Анна Гаврилова, 2021

Моя жизнь была радостной и спокойной, но судьба подбросила неприятную задачку. Грэм Эйнардс – новый глава городской стражи – начал устанавливать свои правила, а вместо одной из столичных красавиц ему приглянулась я. Такой интерес, конечно, польстил, но я давно решила, что с романтикой покончено. Хватит с меня всех этих потных, вонючих, волосатых! Тут и без них проблем полно, ведь я последняя фея этого мира. Исчезну, и ещё одной каплей волшебства станет меньше… И как тогда жить?

Глава 4

За что я не люблю мужчин? Объективно — причин много. Если перечислять все, язык отвалится. Если записать, получится сотня томов.

Они ужасны. Все. Но Грэм Эйнардс оказался ужасным в высшей степени!

Начать с того, что, невзирая на протесты, он всё-таки сожрал кусок пирога, а потом совершил ещё более оскорбительный поступок — попытался оплатить мой счёт.

Будто я немощная. Словно у меня ни рук, ни головы, ни собственного торгового дела за плечами. Будто я не я, а какая-то финтифлюшка продажная. Кокетка, ждущая милости от «сильных мира сего».

И если покушение на пирог я стерпела, то, когда Грэм вытащил кошелёк, у меня глаз задёргался. Шипение было ответом! Новоявленный начальник Департамента стражи, столкнувшись с такой реакцией, растерялся, а я сделала ход конём.

Подскочив, накинула плащ, схватила корзину и помчалась к стойке, за которой важно протирал кружки хозяин. Бросила ему две монеты, круто развернулась, и…

— Не понял, — бухнул Грэм.

Отвечать я не собиралась. Продолжать наше «свидание» — тем более. Независимая и решительная шагнула к двери, и всё чудесно, но в проёме меня поймали за локоть.

— Так, подожди.

Голос Эйнардса прозвучал сурово. И никаких больше улыбок, кстати. Лишь набежавшая на лицо нехорошая тень.

— Всего доброго, — отчеканила я, пытаясь выдернуть локоть из захвата.

Но освободиться не удалось. В ночную тьму я шагнула вместе с Грэмом, по ступенькам спустилась в его же компании.

Потом у меня отняли корзину, и в таком очень неприятном состоянии повели прочь от заведения. Причём направление выбрали занятное — мы шли именно в ту сторону, где находился мой дом.

Пять шагов, десять… Ночная тьма сгустилась, и я не выдержала:

— А ну прекрати! — сказала строго.

Остановилась, всё-таки вернула свободу своему локтю и потянулась за корзиной. А Грэм подался вперёд, чуть не тараня меня своей широкой грудью, и произнёс:

— Это ты прекрати.

Я не то чтоб растерялась, но для ответа нужен воздух, а его не было, и пока я вдыхала…

— Что происходит, Ами? Что за дела? Я какой-то кривой, пьяный, урод?

Пьяным он не был, хотя вином попахивал. Кривым и уродом тоже, но…

— При чём тут это?

— Да при том! — выпалил Грэм.

Он злился всерьёз, и это охладило. Нет, я не боялась, хотя габариты мужчины располагали, просто послышалось в его возгласе что-то очень искреннее.

— С чего относишься ко мне как к какому-то отбросу? Откуда такая неприязнь?

Я подумала, и решила простить пирог, чтобы не мешался. Не портил своей незначительностью глобальную картину моей нелюбви к мужскому полу.

Ну и лично Грэм, в общем-то, не имел к теме особого отношения. Неприязнь к нему как насморк при простуде — следствие, а не причина. Разумно ли злиться на насморк? Точно нет.

Новый глубокий вдох, и я взяла себя в руки. Улыбнулась искренне и сказала:

— Давай я не буду объяснять? — Пауза и продолжение: — С тобой всё хорошо. Ты симпатичный, просто мне это не нужно. Все эти заигрывания, ухаживания и прочие намёки не для меня. Не приставай, и я не буду рычать.

Я протянула руку, предлагая отдать мне корзину. Это был жест примирения, финал разговора, но Грэм не внял.

— Мужененавистница? — в лоб спросил он.

Я закатила глаза. Да нет же. Ничего подобного!

— Я нормально отношусь к мужчинам. Просто не люблю, когда они подходят ближе, чем следует.

И вроде понятно объяснила, но…

— А в чём проблема-то? — Точно стражник, они все, независимо от рангов, туповаты.

— В том, что мне это не нужно, — повторила терпеливо и взялась за ручку корзины. Заодно вспомнила, что там записки, посвящённые этому барану.

А Грэм оказался действительно непробиваемым. Дёрнул корзину на себя и спросил:

— Что конкретно «не нужно»?

Р-р-р! Моя выдержка сдохла.

— Да вот это всё! — Я указала на его массивное тело. — Оно… там… вот это… Потное, вонючее, храпящее! Подмышки волосатые, — я ткнула пальцем в обозначенную область, потом поменяла направление и ткнула в сторону паха: — и там! Неприятное, неэстетичное. Этот ваш… грустный слоник. Фу!

Грэм, который как раз поднял руку и озадаченно принюхивался к собственной подмышке, изумился. Хлопнул глазами, открыл рот, закрыл.

Миг, и он возмутился:

— А почему сразу «грустный»?! Может у меня весёлый?!

— Отстань! — рявкнула я.

Перед глазами пусть на секунду, но возникло видение упомянутого «добра», и меня аж перекосило.

— Ясно, — процедил Грэм сквозь зубы.

Нахмурился, окинул взглядом с головы до ног, словно выискивая изъяны, а потом заявил:

— Пойдём, идеальная моя. Провожу до дома.

— Я сама чудесно дойду! — Аж кулаки сжались.

— Ага. Надорвёшься ещё, — он демонстративно взвесил в руке корзину, — а нас со «слоником» потом совесть замучает. Не хочу жить с таким грузом. Так что давай, шустрей.

Я думала, что день сегодня ужасный, а оказалось — отвратительный. Вынужденная прогулка в компании Грэма Эйнардса убила остатки настроения, и лишь одно успокаивало — судя по выражению мужского лица, общались мы во второй и последний раз.

На прощание, уже перед дверью моей лавки, Грэм спросил:

— Слушай, а что там? — он тряхнул благополучно донесённой корзиной: — Булыжники что ли?

После этого провожатый попытался заглянуть под укрывавшее корзину полотенце, и я стукнула его по руке.

На этой чудной ноте мы и расстались. Я развернулась, вошла в лавку и заперлась на все замки. Потом облегчённо вздохнула и выбросила глупого мужчину из головы.

Корзину запихнула под прилавок — послания почитаю завтра, — и отправилась в жилую часть дома. Хотелось ванну с пеной. Срочно. А ещё раздеться и вина.

От одежды я начала избавляться ещё в лавке — есть такая привычка. Путь до ванной оказался усеян предметами гардероба, от плаща до кружевных панталон. Причёску тоже разбирала и переделывала на ходу — вытащила шпильки и закрутила волосы в высокий узел.

Едва разделась, сразу стало легче. Всё-таки сложно быть феей в мире, где все так и норовят тебя упаковать.

Когда я только перебралась к людям, мучалась ужасно. Но вот прошло почти пять веков, а привыкнуть до сих пор не могу. Аж чешусь иногда! Все эти многослойные юбки, длинные рубашки, широкие, имитирующие корсеты кожаные пояса…

Из ужасов человеческой моды мне только каблуки нравились. От них ноги сразу длиннее, соблазнительней. Правда носила я каблуки редко, во избежание проблем.

Открытый кран, полфлакона пены и я шагнула к зеркалу. Под шум воды принялась разглядывать своё утомлённое нервной жизнью лицо.

Я мало изменилась за последние годы, хотя возраст всё-таки проявлялся. Три века назад мне давали лет восемнадцать, а сейчас все двадцать пять. Эх…

Оптимистичная улыбка-оскал, и я отправилась в гостиную — к шкафу, где хранились напитки и бокалы. Раздобыла необходимое и уже собралась вернуться в ванную, как откуда-то с пола донеслось хриплое:

— Кхе-кхе!

Я привычная, но я подпрыгнула! Чуть не выронила бокал и схватилась за сердце:

— Габи! Как ты меня напугала!

— Ну прости, — проскрежетала большая покрытая цветной эмалью шкатулка для украшений. Тяжело переставляя изогнутые ножки, она выползла из-под софы и, окинув меня взглядом, спросила: — По какому поводу пьянство?

— Да так.

Габи… Она появилась в моей жизни лет сто назад, и вышло это в целом случайно. Один из артефактов пришёл в негодность — треснул за древностью лет, и так как контур оказался нарушен, начал рассыпаться в труху.

Я уже собиралась применить пламя, уничтожить его, но тут остатки артефакта заверещали. Оказалось, в волшебном предмете заключена настоящая душа.

Явление это редкое, и обычно души гибнут вместе с предметом привязки. Однако эта душа умирать не желала, а у меня ещё и настроение было сумрачное — грусть накатывала волнами, одиночество душило в тисках.

Вот я и пошла на риск.

Просто это запрещено. Артефакты — предметы, в которых лучше не копаться. Разбирать готовый, особенно старый, артефакт на компоненты — вообще самоубийство, но мне так хотелось вытащить бедняжку.

На пятые сутки удалось. Я была абсолютно вымотана и запихнула извлечённую душу в первое, что попалось под руку. Этим чем-то оказалась шкатулка для украшений.

Когда обе пришли в себя, осознали произошедшее, Габи очень обрадовалась. Теперь она была «богата», имела возможность передвигаться и ворчать.

Себя прошлую, включая расовую принадлежность, Габи не помнила, но мне казалось, это было что-то зловредное. Может гоблинша, может кобальт. Вариант с феей, кстати, тоже возможен — и среди нас водились те, что не без греха.

Ну да ладно. Не важно. Главное, в тот вечер у меня появилась подруга, с которой можно быть полностью откровенной.

Другое дело, что эта подруга считала себя наставницей и даже воспитательницей, но не суть.

Вот и сейчас…

— Понятно-понятно, — прицокнула крышкой шкатулка и потащилась за мною в ванную.

Я была быстрее, но Габи и не спешила. В миг, когда я опустилась в пенную воду и сделала первый глоток из бокала, шкатулка протиснулась в приоткрытую дверь и заявила:

— Я слышала, в городе переполох?

Вот умеет она под руку сказать.

Я немного захлебнулась, закашлялась, а потом сказала:

— Грэм Эйнардс. Взбаламутил всё женское общество.

— М-м-м… И как он? — в скрипучем голосе Габи прозвучал интерес.

— Если объективно, то очень даже.

— А если субъективно? — не удовлетворилась шкатулка. — По твоим личным меркам?

— Ноль из десяти, — объявила я обычную оценку.

Будь у Габи глаза, она бы их закатила. Увы, тут подруга была солидарна с другой подругой, с Полли.

— Мужика тебе надо, Ами. Мужика! Такого, чтобы ух! Чтоб забросил на плечо, и…

Я скривилась — кажется, плечи сегодня уже упоминались. Залпом осушив бокал, я наполнила его снова, а Габи добавила ворчливо:

— Ну ничего, найдётся и на тебя управа. В смысле своя доля счастья. — И уже строго, безапелляционно, словно нож к горлу приставила: — Ты ведь хочешь простого женского счастья, Ами?

Не в силах спорить, я погрузилась в воду с головой.

Грэм

Столица встретила меня в целом приветливо — сдержанными взглядами мужчин и кокетливыми улыбками женщин. За день я успел заселиться в гостиницу, пройтись по городу с «неофициальным визитом», встретиться с подчинёнными, выслушать доклад об обстановке и начать принимать дела.

Хорошего не ждал. Я был наслышан о городе и принципах работы предыдущего начальника Департамента столичной стражи, и картина не радовала. Тем не менее, многие считали моё «повышение» удачей. Ну да, ну да.

Я не спешил ломать копья — улыбался, шутил и присматривался. Сразу отыскал мисс, с которой так мечтал познакомиться, а вечером пригласил избранных офицеров обмыть мой приезд.

Это было не по правилам. Меня ждали высшие чины — настороженные, важные, разжиревшие под крылом предшественника. Они заметно злились, ведь моё назначение произошло внезапно, без их ведома, а сам назначенец был совершенно незнаком.

Меня хотели прощупать, привлечь, а я не собирался танцевать эти танцы.

У меня свой путь, и решать проблемы буду по-своему.

Так, как я хочу!

В итоге вот — пригласил офицеров из числа тех, кто понравился и кого посчитал перспективным. Мы отправились не в ресторацию — терпеть не могу этот пафос, где ни рыгнуть, ни посмеяться, — а в самый обыкновенный кабак.

Еда была отличная, вино отменное, компаньоны тоже.

Я ел, слушал разговоры и размышлял обо всём сразу. Дел и планов было невпроворот.

В какой-то момент полностью погрузился в размышления, а вынырнул из них, ощутив этакое лёгкое дуновение ветра над головою.

Или это были щекотные мурашки? Или что-то другое? Впрочем, не важно. Главное — сам факт. Почувствовал, и всё.

Я сделал глубокий вдох, украдкой огляделся.

Знакомая фигурка обнаружилась совсем рядом, и я удивился, а парни, словно почуяв, завели обычный для подобных посиделок разговор. Женщины, женщины… Ох, какие они разные, и какие подчас необходимые. Вдохновляющие, волнительные, жгучие!

А ещё ревнивые, брюзжащие и сжирающие мозг.

Кто-то вспомнил про мою неженатость — пришлось сказать, что на заставе девушек хватало. Дальше слово за слово, и я не удержался. Повысив голос так, чтобы хозяйка «антикварной» лавки уж точно услышала, заявил, что Амирин в моём вкусе.

Между прочим, не лгал.

Правда ничего. Симпатичная. Фигурка точёная, грудь большая, волосы густые, а губы как два лепестка розы. Глаза удивительные, огромные. А этот идеальный тонкий нос?

Одна беда — нос постоянно наморщен, и характер у мисс паршивый. Жениться на такой глупо, зато к телу прижать — вполне.

Появление мисс Ами в кабаке было совпадением, и я сначала собирался «не заметить», но охота оказалась пуще неволи. Спустя четверть часа я огляделся снова и произнёс:

— Так, погодите. Мне чудится или…

Махнув товарищам рукой, отправился к её столу.

— Мисс Ами? Вот так сюрприз!

Но настоящий сюрприз заключался в другом — она съела гуся. Целого! Вот уж не подозревал, что у таких тощих бывает настолько острый аппетит.

Потом я заметил два кувшина, один из которых был уже пуст, но этого мало, девушке ещё и пирог тащили. Ах ты золотце моё голодное… Разве могу я бросить тебя в такой беде?

Я уселся за её стол, и сюрпризы посыплись как тараканы из решета — причём один неприятнее другого. Меня не просто послали, а сделали это так, что я челюсть потерял.

Но дальше — больше. Когда вышли на улицу, я услышал много интересного. Озадаченный, понюхал собственную подмышку — да вроде нормально, не воняет. Про «слоника» вообще обидно получилось — почему слоник? Слон!

Ами неприятно брызгала ядом, но я был выше этого. Проводил мисс Злючку до её лавки, а когда Амирин обернулась, и на её лицо упал лунный лучик, моё сердце споткнулось. Та-ак…

А пойду-ка я, пока не пропал!

То, что Амирин может зацепить, было понятно ещё утром, но романтика в мои планы не входила. Да и зачем мне такая шипящая? Если и влюбляться, то в какую-нибудь другую, нормальную.

Чтобы ласковая была. Обнимала, целовала, гладила…

Чтобы спускалась всё ниже и ниже, и…

Так, стоп. Слоник, усни!