Моя золотая клетка

Анна Вэрр, 2020

Уже почти отчаявшись подыскать работу, Алекса находит объявление о том, что в одно богатое поместье требуется сиделка для присмотра за пожилой женщиной. Хозяева дома кажутся доброжелательными, и ничто не предвещает беды. Но что на самом деле таится в стенах старого особняка? Какие тайны скрывает их прикованная к постели мать? Кого они держат на чердаке? Сможет ли героиня разгадать тайны семейства и спастись?..

Глава 3.

Проснулась я оттого, что кто-то мягко, но настойчиво толкал меня в плечо. Я разлепила глаза, и увидела перед собой вчерашнюю горничную.

— Дэйна? Что случилось? — сонно пробормотала я.

Она молча указала на часы. Без пятнадцати десять. Внутри у меня все похолодело, я мигом проснулась и подскочила. Быстро умывшись и облачившись в одно из простеньких платьиц, висевших в шкафу, я выскочила из комнаты и устремилась к Вивианн. По пути я сообразила, что оставила в спальне пузырек с лекарством. Мысленно выругавшись, я помчалась обратно. Опоздать с исполнением обязанностей в первый же рабочий день, только этого не хватало. Перед дверью в комнату женщины, я остановилась, чтобы немного отдышаться. Постучавшись, я вошла.

Вивианн лежала в постели и безразлично смотрела в потолок. Когда я вошла, и поздоровалась, она даже не повернула голову в мою сторону.

На подносе возле кровати уже стоял завтрак. Миска какой-то каши и напиток в кружке, похожий на чай. Вспомнив вчерашний роскошный ужин, я испытала стыд перед этой женщиной.

Я осторожно приблизилась к ней.

— Сейчас я помогу вам сесть, чтобы было удобнее завтракать, — сказала я. Она совершенно мне не помогала, все также равнодушно глядя в одну точку. Я пыталась понять, почему она так себя ведет, но задавать ей вопросы не решалась. Я вытащила из кармана пузырек, и наполнила взятую с подноса чайную ложку. Но едва я поднесла лекарство к ее рту, как она дико вытаращила глаза, замотала головой, и принялась меня отталкивать. Я удивилась тому, какая сила таилась в этом хрупком дряхлом теле.

— Вивианн, прошу вас, — прошептала я, безуспешно пытаясь влить лекарство ей в рот. Она вцепилась мне в руки и намертво сжала челюсти.

— Пожалуйста, отпустите меня, мне больно, — попросила я, вырываясь из ее захвата. Но женщина словно обезумела. Она смотрела на меня круглыми глазами и яростно мотала головой.

Спустя несколько минут отчаянной борьбы, я сдалась.

— Хорошо, хорошо, вы победили. Отпустите меня.

Ее хватка тут же ослабла, она устало опустила голову на подушку и снова уставилась в потолок. Я смотрела на нее, думая, что мне делать дальше.

— Вивианн, — сказала я наконец, — я просто выполняю свою работу. Если вы не выпьете сами, мне придется позвать Марцелла, понимаете?

Она медленно повернула голову и уставилась на меня. Я всматривалась в ее лицо, продолжая говорить:

— Пожалуйста… Я очень хочу вам помочь, правда. Это лекарство для вашего же блага…

Она посмотрела на меня некоторое время и снова отвернулась. Я только сейчас заметила, что у нее были удивительные для женщины ее возраста глаза. Обычно глаза стариков блеклые, выцветшие от времени, но у Вивианн они были совсем другими. Они были насыщенно-карими, и казались единственным живым пятном на ее мертвенно-белом лице.

— Вивианн, я хочу вам помочь. Позвольте мне это сделать, — я вновь наполнила ложку, поскольку предыдущую порцию благополучно пролила во время борьбы с ней. В этот раз она не сопротивлялась. Я поднесла ложку к ее рту, и она послушно проглотила лекарство. В ее глазах читалась безмолвная покорность судьбе.

— Спасибо, — выдохнула я, — а теперь, давайте завтракать.

Ела она неохотно, мне удалось впихнуть в нее всего несколько ложек каши.

Закончив с этим, я вытащила из кармана бумажку с распорядком дня, которую выдал мне Марцелл. Теперь мне предстояло ее одеть и отвезти на прогулку. К счастью, в мои обязанности не входило выносить за ней утку, этим занималась другая прислуга. Я распахнула шкаф, выуживая из него вещи. Они были совершенно обычными, длинные юбки и мешковатые кофты. Но я была рада, что не придется возиться с многослойными платьями.

Выбрав несколько вещей, я вновь приблизилась к ней.

— Вивианн, вы хотите помочь мне с нарядом для вас?

Она, как я и ожидала, проигнорировала меня. Я отложила вещи в сторону. Выглянула в окно. На улице было прохладно, поэтому я решила выбрать для нее одежду потеплее. Я помогла ей сесть, осторожно сняла с нее ночную рубашку и принялась облачать в прогулочный костюм. Периодически я поглядывала на ее лицо, но она совсем не обращала на меня внимания. С большим трудом мне удалось усадить ее в инвалидное кресло. Вся взмокшая от усилий, я накрыла ее пледом, чтобы она не замерзла, и вытолкала коляску через черную лестницу. Она была снабжена специальными рельсами, по которым я без усилий спустила Вивианн на первый этаж.

Когда мы оказались на улице, я с наслаждением вдохнула утренний воздух. Солнце только начинало приятно пригревать, и я плотнее закуталась в кофту, которую прихватила и для себя из ее гардероба.

Мы совершили небольшой объезд территории. Я искренне любовалась пейзажами. Недалеко виднелось озеро, но я не смогла к нему пробраться из-за насаженных повсюду кустарников. Я остановила коляску и наклонилась к Вивианн, чтобы убедиться, что она в порядке. И с удивлением обнаружила, что она уснула. Ее руки были сложены на груди, голова наклонилась в бок, а рот был приоткрыт. Казалось, что она спала очень крепко. Я еще некоторое время смотрела на нее с изумлением, после чего вновь вытащила свой листок. Следующим значился обед в два часа дня. Я посмотрела на наручные часы, и поняла, что у меня есть пара свободных часов. Внезапно сообразив, что не позавтракала, я решила оставить женщину на свежем воздухе, и перекусить. Я поправила на ней плед, и, направилась в сторону дома. Я не была уверена, что могу оставить ее на улице. Но и прямых запретов на это я не получила. Подходя к особняку, я успела заметить чью-то тень, мелькнувшую у одного из окон на втором этаже.

Зайдя в столовую, я увидела там Эмметта. Он сидел, склонившись над столом и что-то сосредоточенно делал. Когда я подошла ближе и поздоровалась, он поднял голову.

— Алекса, доброе утро, — он улыбнулся. Кажется, его настроение снова было хорошим. Подойдя ближе, я увидела, что перед ним на куске пенопласта лежит красивая ярко-голубая бабочка. Он осторожно поправлял ее крылышки булавками, — ну как тебе твое первое рабочее утро? Справляешься?

— Да, все в порядке, — ответила я, завороженно наблюдая за его действиями. Он закрепил булавками тонкую полоску бумаги на крылышке своей пленницы, и снова поднял на меня глаза. Они были такого же невероятного голубого цвета, что и бабочка.

— Это для моей коллекции, — ответил он, всматриваясь в мое лицо. Удивительно, на его губах играла улыбка, но глаза оставались холодными. Эти ледяные глаза составляли странный контраст с его доброжелательностью, отчего она казалась наигранной. Странно, что я не замечала этого прежде.

По моей спине побежал холодок от этих мыслей, и я ответа взгляд.

— Ты коллекционируешь бабочек?

— Да, — он вновь склонился над столом, продолжая работу, — посмотри, разве она не прекрасна?

— Да, но… мне кажется, она лучше смотрелась бы на цветке, чем на иголке, — заметила я. Кажется, мои слова его позабавили.

— Подумай сама, срок жизни многих бабочек составляет всего несколько дней. Я же дарю им вечность в моей коллекции. Я уверен, ты поймешь меня, если сама попробуешь поймать одну. Это такое удивительное чувство — держать чью-то хрупкую жизнь в своих руках.

— Не думаю, что мне бы это понравилось, — я нахмурилась. Он смотрел на меня с нескрываемым интересом и явно получал удовольствие от моей реакции, — кроме того, есть много других вещей, которые можно собирать.

— Да, ты права, — он нежно улыбнулся, — есть и другие хрупкие прекрасные вещи, которые гораздо интереснее бабочек. И я их тоже коллекционирую.

Я вздохнула, поняв, что спорить с ним бесполезно. Он откровенно потешался надо мной.

— Я бы хотела перекусить, — сказала я.

— Мы очень огорчились, что ты не спустилась к нам на завтрак. Но повар, конечно, оставил для тебя еду. Я немного занят, найдешь его сама, ладно?

В этот момент в столовой появился Родерик. Он держал в руках тарелку с остатками вчерашнего мяса и небольшую корзинку.

— Доброе утро, — растерянно сказала я, глядя на предметы в его руках.

— Род кормит бездомных котят и щенков, — пояснил Эмметт, — уж не знаю, где он каждый раз их находит. Он очень любит животных. Верно, Род?

Тот молча кивнул, аккуратно перекладывая мясо в корзинку.

— Почему не завести котенка или щенка в поместье? — спросила я.

— Он иногда их притаскивает сюда, — Эмметт снова склонился над бабочкой.

Меня так и подмывало спросить, почему же я не увидела до сих пор ни одного из них, но я промолчала. Мой желудок издал протяжный голодный стон.

— Род, покажешь ей, где у нас кухня? Ты все равно идешь в ту сторону, — не отвлекаясь от своего занятия, попросил Эмметт.

— Да, — Родерик бросил на меня короткий взгляд, и вышел из столовой. Я последовала за ним.

Пока мы шли, я снова задумалась о Вивианн. Она не показалась мне совсем уж немощной, когда отталкивала меня утром. Почему же в ней такое безразличие к жизни? И что за лекарство я ей дала?

— О чем думаешь? — я вздрогнула от неожиданности, и перевела взгляд на Родерика. Его синие глаза смотрели на меня внимательно и грустно.

— О… предстоящей работе, — уклончиво сказала я.

Он замолчал, и какое-то время мы шли в тишине.

— Значит, ты любишь животных? — спросила я, — Это здорово.

— Ты тоже их любишь?

— Ну… не скажу, что так, — честно ответила я.

— Они ласковые и теплые, — сказал Родерик, — с ними весело проводить время.

— Да, я согласна. Они милые. Но заботиться о них — это ответственность.

— Ты ведь ухаживаешь за нашей мамой. Разве это не ответственность?

Этот вопрос поставил меня в тупик.

— Это моя работа. И, по-моему, такое сравнение не совсем уместно, — осторожно сказала я. Он снова поднял на меня глаза. В них читалось любопытство.

Наконец, мы подошли к кухне. Родерик распахнул дверь и прошел внутрь. Я нерешительно побрела за ним.

Кухня была выдержанна в том же стиле, что и весь особняк. Старинные навесные полки из черного дерева обрамляли помещение. Сквозь стеклянные дверцы в них тускло маячили сервизы. С потолка свисала тяжелая люстра. Кухонная техника, впрочем, была весьма современной. Родерик подошел к большому черному холодильнику.

— Здесь есть запеканка, овсяная каша и суфле, — сообщил он, заглянув внутрь. Я попросила суфле, растерянно глядя на его спину. Вчера он заставил меня вырядиться в бальное платье к ужину, а сегодня по-хозяйски вручает мне еду из холодильника на кухне. Я взяла огромное блюдо с подрагивающей розовой субстанцией и поблагодарила.

— Накрой на стол для нее и приготовь какао, — сказал он. До меня не сразу дошло, что это было адресовано повару, который все это время молча сортировал овощи в углу. Он был таким неприметным, что я заметила его только сейчас. Едва Родерик обратился к нему, он учтиво кивнул и взвился со своего место, спеша исполнить приказ.

— Хочешь пойти со мной?

Я снова повернулась к младшему брату. Он смотрел на меня, чуть склонив голову. Его большие печальные глаза внимательно следили за моим лицом.

— Ну… я не знаю, — растерянно ответила я. Единственным моим желанием было как можно быстрее утолить голод и вернуться к работе, — я не уверена, что успею. Мне нужно поесть и потом идти к Вивианн.

— Жаль, — он склонил голову на бок и опустил глаза.

— Ничего не поделать, — я пожала плечами, и поудобней перехватила блюдо.

— Я мог бы подождать тебя. Кажется, после обеда ты свободна?

Его настойчивость меня немного обескуражила.

— Э… Ну да, — неуверенно протянула я, — но мне нельзя отлучаться за пределы дома.

— Ты же будешь со мной.

Я помолчала несколько секунд, растерянно глядя на него.

— Но у меня могут быть проблемы. Вивианн может что-то понадобиться…

— Не беспокойся, маме уже давно ничего не нужно.

Я замолчала. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Наконец, я подала голос:

— Хорошо.

— Спасибо, — сказал он, — пойдем сразу после обеда.

Я молча кивнула и вышла в коридор. Добравшись до столовой, я увидела, что Эмметта уже там нет. Пропала и бабочка, булавки, и все остальное, что он использовал во время своей работы. Вместо этого на столе возник набор столовых приборов, тарелка и небольшой фарфоровый кофейник.

Усевшись, я принялась за еду. Зачерпывая вилкой нежное суфле, я снова испытала угрызения совести перед Вивианн. Судя по всему, ей оставалось жить не так уж долго. Неужели нельзя было сделать ее последние дни счастливыми?