Проснувшийся

Анна Викторовна Черных, 2020

Когда я очнулся, вокруг была тьма. Густая, беспросветная… вечная. На секунду мне показалось, что я ослеп. Я умер, я это знал. Такое невозможно забыть или перепутать, как ни пытайся. Мертвые не должны видеть. Мертвые не должны слышать. Мертвые не должны ничего чувствовать. Так почему же у меня так нестерпимо чешется лодыжка, а в нос забивается древесная пыль и запах дешевого клея? За мертвыми не охотятся. Мертвые не умирают второй раз. Но, кажется, они об этом не знали.

Когда я очнулся, вокруг была тьма. Густая, беспросветная… вечная. На секунду мне показалось, что я ослеп. Я попытался коснуться глаз, но, когда я поднял руки, они наткнулись на деревянную раму.

У тьмы есть границы.

Моргнув, я увидел краем глаза движение. Я замер и постарался не дышать. Кто-то медленно ходил вокруг, карябая пол когтями.

Внутренности сковало ужасом. Лучше бы я ослеп.Зажмурившись, я лежал почти недвижно. Так прошло несколько часов, а может и дней — время здесь ощущалось иначе.

Я бы мог подумать, что я умер. Но я помнил мгновение своей смерти.

Яркое солнце, очки, чашка кофе со льдом и Джесси. Она смеялась. Мы должны были успеть на тот чертов сеанс в кино. Успели бы, если бы не грузовик, который на полной скорости снес меня. Это я помню так же хорошо, как хотел бы забыть: удар, глухой стук и длинный гудок. Боли не было, страха тоже. По крайней мере я их не чувствовал.

Хорошо, что я шёл первый. Надеюсь, ее не задело.

Это не смерть. Это я понял. Тогда это то, что должно быть после. Рай? Ад? Либо наши представления о загробной жизни в корне неверны, либо что-то пошло не так. Вряд ли в Раю ходят когтистые мрази. Ад? Тогда это не может быть просто тьма. Ну хорошо, тьма с рамками и какими-то тварями. Все равно слишком просто.

Мои сомнения развеялись, когда стали пробиваться тусклые косые лучи. Щурясь и напрягаясь изо всех сил, я смог разглядеть очертания своих рук. Уже неплохо.

Через некоторое время света стало больше. Его источником оказалось небольшое окошко над моим лицом — такое маленькое и грязное, что его было почти незаметно. Я попытался подняться к нему, но только уткнулся щекой в грязь.

И ничего не почувствовал.

Полагаю, это не слишком нормально для живого.

На месте, куда я уткнулся щекой, смазалась грязь и появилось небольшое светлое пятно. Я прильнул к нему, пытаясь разглядеть что-то.

Каменные стены, темная низкая крыша. Прислушавшись, я уловил, как на пол капает вода. Где-то вдалеке шуршали летучие мыши. Сбоку на стене было что-то написано. Раза с пятого мне удалось рассмотреть имена. Они покрывали всю стену. Некоторые были такие старые, что от времени истлели и стёрлись, оставив на своём месте лишь небольшие царапины.

Внизу было два свежих:

Маркус и Джеймс.

Маркус… так вот как меня зовут. Надо же, а я забыл. Джеймс? Джеймс тоже звучало подозрительно знакомо. Джеймс, Джеймс, Джеймс…

Отец. Так звали моего отца. Он умер лет 15 назад, когда у меня едва начала пробиваться борода.

Что ж… хотя бы ясно, где я нахожусь. Это наш фамильный склеп. А у тьмы есть вполне определённое имя — гроб. Как было мило выбить мне окошко, чтобы я наблюдал за миром в случае внезапного недо-воскрешения.

Почему так пыльно? И слишком здесь грязно, будто…

От дальнейших мыслей меня отвлёк звук перекатывающихся костей. По телу прокатилась новая волна ужаса. А я ведь на секунду даже забыл о моих посетителях. В этот момент я окончательно осознал, что мертв. Я их скорее не слышал, я их чувствовал.

И, к своему ужасу, понял, кому могли принадлежать кости.

В мире живых им нет названия, ибо нет и места. А из мира мертвых весточки передавать не принято.

Пожиратели душ — мерзкие твари, которым нет места нигде, ни в одном мире. Мрази, которые питаются сущностью человека, его чувствами, эмоциями и памятью — всем тем, что мы называем душой.

И они пришли за мной. Прямо сейчас они ищут меня. Огромные волосатые твари со смрадным дыханием, длинными желтыми когтями и полным отсутствием жалости, понимания, сочувствия. Хоть чего-то живого.

Они слышали мое дыхание, я это знал. Нужно просто не дышать, задержать дыхание, не шевелиться, и пожиратели просто пройдут мимо. Вряд ли я один такой.

По крайней мере я на это надеялся, как бы жалко это не звучало.

Но у меня включилась паника. Я стал задыхаться. Я кричал себе, своему сознанию, что я мертв, что, черт возьми, трупу дышать не нужно, а сам задыхался. Мне бы заткнуть рот рукой, вдыхать через раз, но я не мог пошевелиться.

И дышал. Дышал, дышал, дышал, дышал.

Они услышали. В тот же момент я смог наконец-то задержать дыхание. Какая ирония.

Мне оставалось надеяться… да не на что мне было надеяться. Разве что, что гроб мне выбрали покрепче, и у меня есть ещё пара минут. Я не хотел быть сожранным. А потом стёртым. Я знал, что после я просто исчезну.

Как и все упоминания обо мне. Меня просто больше не будет существовать.

***

Их когти драли мой гроб, пытаясь добраться до меня. Я чувствовал, как его стенки прогибаются, как вибрация распространяется вокруг меня. Я чувствовал отвратительный смрад их дыхания, я чувствовал их ледяные объятия и когти, что с таким изощрением разорвут мою плоть.

Нога дернулась, и я ударил в основание гроба. Оно скрипнуло и прогнулось, а в следующую секунду его кусок отвалился. Косые лучи света наполнили пространство вокруг меня.

То место, где должно быть сердце, оборвалось.

Я услышал их душераздирающий визг, эхом отдающийся у меня в голове. В следующую секунду меня ослепил яркий солнечный свет, а где-то в стороне упала крышка.

Я почувствовал касание их лап, прежде чем что-то утянуло меня во тьму.

Что-то снова пошло не так.

На прощание я услышал ещё один душераздирающий визг.

***

Я долго падал во тьме. Вокруг меня проносился воздух, бьющий по лицу холодными потоками. У меня леденели пальцы, а губы немели. Сил кричать не было, пошевелить я мог разве что только головой. Да и помогло ли мне это? Здесь не было ничего, за что можно было бы хоть как-то уцепиться. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась пустота. И тьма.

И все же у меня было ощущение, что я не один. Кто-то наблюдал за мной. Иногда рук касались чьи-то кожистые крылья. Кажется, я слышал какие-то звуки: обрывки голосов, протяжный стон, но чаще просто шум.

В какой-то момент я встретился глазами с существом. Оно смотрело на меня из глубины пустых глазниц, прожигая взглядом, вглядываясь в самую душу.

Я пытался понять что это, но оно закричало так пронзительно, что мне пришлось зажмуриться и зажать уши, чтобы не оглохнуть.

Громкий хлопок, новый поток воздуха, и ничего. Что бы это не было, я оказался не тем, что ему было нужно.

***

Что-то (или кто-то) выдернуло меня из тьмы, и в следующее мгновение я стоял посреди комнаты.

Старой, пошарпанной комнаты, чьи окна были наспех заколочены гнилыми досками. В воздухе пахло сыростью, плесенью и землей. Стоило мне сделать шаг, как пол под ногами заскрипел и опасно просел. Я остановился. Если я здесь не один, не стоит раньше времени выдавать свое присутствие.

Облизнув пересохшие губы, я попытался осмотреться. Стараясь не шевелиться, я все-таки повернул голову.

Ощущение чужого присутствия усилилось. Казалось, я буквально кожей чувствую, как меня рассматривают, прощупывают взглядом. Что ж, было глупо надеяться на одиночество.

Через заколоченное окно слабо пробивался свет. Я подошёл к нему, надеясь понять, где я. Стоять и дальше столбом просто не имело смысла.

Но как только мои пальцы коснулись мокрого дерева, тело пронзила обжигающая боль.

Отпрыгнув, я прижал к себе травмированную руку и наконец-то увидел их.

Пятеро девочек стояли напротив меня, наклонив головы. В руках одной из них было что-то наподобие хлыста.

— Что происходит? Кто вы такие? — спросил я, прижимая к себе обожжённую руку, на которой вздувался алый волдырь, наполненный мутной жидкостью. Видимо здесь никому не сказали, что мертвым не больно, и такого происходить не должно.

Они смотрели на меня. Стояли, смотрели и не шевелились. На секунду закралось подозрение, что это жутковатого вида куклы. Я повторил вопрос:

— Кто вы такие?

Ответом мне вновь стало молчание. Ладно. Я медленно протянул руку к оконной раме. В тот же момент одна из них предупреждающе зашипела, перехватывая хлыст. Я убрал руку.

Я рассматривал их, пока они рассматривали меня. Почему-то вся эта ситуация напомнила мне одну из тех программ про животных на Дискавери, которые Джесси любила смотреть по выходным. Охотник охотится на жертву. Осталось определиться кто есть кто.

Интересно они думают об этом? Едва ли. Не похоже, чтоб они вообще умели думать. Прошло уже минут… черт его знает, сколько. Время здесь идет иначе. Свет за окном изменился. Но они так ничего и не делали. Стояли и смотрели. Будто выжидали, на сколько меня хватит.

Я попробовал снова наладить контакт. Выставив вперед руку, я медленно шагнул вперед, повторяя вопрос. Ответом снова стала тишина. Будь я человеком, я бы в ужасе пытался убежать. Но я больше не человек. Медленно, но верно расстояние между нами сокращалось. Еще пару шагов, и я наконец-то смог отчетливо различить их лица (или то, что ими должно быть).

Они напоминали неудачную игрушку Франкенштейна. Глубоко посаженные черные глаза смотрели из-под густых бровей, нависающих над ними. Их нос чем-то напоминал лисий — сужающийся к концу, он был покрыт чем-то вроде… чешуи. У всех, кроме одной — у нее тут и там пробивалась темная шерсть. Звери тяжело дышали, так что мутная слюна скатывалась по длинным тонким зубам, капая на пол. От человека осталось разве что тело, так нелепо одетое в праздничные платьица. Чертовы выпускницы школы благородных девиц Ада.

Я приближался к ним, не отводя взгляда. Но в какой-то момент и здесь все пошло не так. На очередном шаге я наступил на особенно гнилую половицу. Послышался скрип, треск, а после моя нога по колено ушла в пол. Контакт разорвался, и в этот же момент я услышал крик, и мне в шею вцепились миллионы острых иголок.

Конец ознакомительного фрагмента.