Смерть во имя истины

Анна Велес, 2015

В далеком монастыре убит настоятель. Дело странное, но им могли бы заняться и местные власти. Однако Глава Церкви отправляет туда своего ближайшего соратника и родственника. Потому что в том монастыре скрыта тайна, способная подорвать сами основы церкви. И это – тайна семьи Главы. Посланнику предстоит раскрыть преступление и оставить тайное тайным, если получится. Хотя от этого зависит его жизнь. Мир, описанный в романе, равно как и существующие в книге религии, являются только фантазией автора.

Глава первая. Ночной разговор

Мир, описанный в романе,

равно как и существующие в книге религии,

являются только фантазией автора.

Хранитель имел привычку спать очень чутко, и стук сандалий вестника, его тихий разговор со стражем, разбудили его. Стремительно вошедший юноша застал его уже возле ложа, затягивающим тесемку на короткой воинской тунике ремов. Вестник хотел, было, традиционно пасть на колено перед высоким сановником и приложиться губами к перстню, но рука Хранителя остановила его, придержав за плечо. Рубин в перстне блеснул в полумраке, отразив блеск свечей.

— Глава призывает тебя, господин, — склонив голову, передал вестник.

Меж бровями Хранителя пролегла складка тревоги.

— О нет, господин, — поспешил успокоить его юноша. — Глава в здравии и безопасности. Но…он взволнован.

Хранитель чуть улыбнулся вестнику краем рта, выражая свое одобрение. Он сам выбирал вестников для службы Главе, он ценил в них наблюдательность и… верность ему. Высокий сановник, нагнувшись, подобрал клинок с широким лезвием, что лежал на полу возле его ложа, пристегнул оружие к простому ремню на поясе, кивнул юноше.

— Идем.

Он решительно покинул свои покои, миновал свою комнату для занятий, которую на самом деле посещал крайне редко, постоянно бывая в разъездах или подле Главы, вышел в длинный коридор, что соединял его половину с покоями Главы. Коридор был богато украшен статуями языческих героев и богинь, холстами, тускло блестевшими золотом, огромными витыми канделябрами. Он шел, молча кивая стражам, кто нес в эту августовскую ночь службу во дворце. Их он тоже выбирал сам. И это были те немногие воины, кому он мог доверять жизнь Главы. Наконец, он миновал большую часть пути, жестом отпустил сопровождавшего его вестника, отдернул полог, богато расшитый пурпуром и золотом, открыл массивную дверь, изукрашенную изразцами. И минуя этот порог, он, как всегда, не удержался от кривой улыбки. Эта богатая дверь была единственным украшением покоев, которые она скрывала.

Глава Земного царства Пастуха, истинного бога нашего, Феликс Второй чурался блеска и роскоши, и как Хранитель, предпочитал простоту в быту. Покои его были скромны, как у рядового воина. Сам Глава в этот поздний час, одетый так же в тунику, сидел на низком табурете за небольшим столом для письма. Ложе его было нетронуто, Свечи, расставленные по кругу комнаты, чадили, когда в открытое окно врывался ночной ветер.

— Не бережешь себя, брат, — неодобрительно заметил Хранитель, указывая на окно.

Глава встал из-за стола и улыбнулся.

— Должен же я хоть когда-то дышать свободно, брат, — ответил он, поживая Хранителю руку, по солдатскому обычаю, так не свойственному верховным сановникам Церкви.

На сановника был он похож, пожалуй, еще менее, чем его Хранитель. Глава больше напоминал языческого героя или легендарного царя древности. Руки его и тело были привычны к оружию, а не к пергаментам и скипетру. Но хоть раз заглянув в его глаза, никто бы уже не сомневался в его уме и силе, которые и привели его на самый верх — на трон всего земного царства Пастуха, истинного бога нашего.

— Пока ты посвящаешь себя своему любимому делу, — продолжал Глава с той же мальчишеской лукавой улыбкой. — Я могу жить, не чувствуя за свой спиной твоего дыхания и внимательного взгляда.

— Я рад за тебя, Феликс, — так же улыбнулся Хранитель. — Я лишь жалею, что ты упускаешь такие драгоценные минуты сна, что необходимы тебе еще более, чем мне.

— За все надо платить, Саймей, — напомнил Глава, запустив руку в копну волос цвета спелого колоса. — Зато ты спишь за двоих.

— Не часто, — возразил Хранитель. — Да и ты имеешь привычку мне мешать.

Феликс стал серьезным. Он одарил брата напряженным взглядом, а потом жестом позвал его к столу.

— Прочти, — протянув Хранителю пергамент, он начал шагать по комнате в тревоге и нетерпении.

Саймей погрузился в чтение, быстро пробегая взглядом по строчкам письма. Оно было написано на койне, но часто встречались здесь и фарсские слова.

— Убийство…. — брови Хранителя взлетели, выражая его удивление. — Странно….Брат, окажи мне услугу. Сядь. У меня путаются мысли, пока ты мечешься.

— Ты бы давно был мертв за свое непочтение, если бы Главой был не я, — проворчал Феликс, усаживаясь на край ложа.

— Меня бы здесь не было, если бы ты не занял трон, — напомнил Саймей, усевшись на табурет. — Странное дело. Убит настоятель общины…Но не могу понять, либо его секретарь, что пишет тебе, так напуган, что все путает, либо это дело загадочно. Он убит странным оружием, которое не было найдено, а тело лежало в закрытой комнате…Очень странно. Как удивляет и то, что письмо доставили тебе, а не Главе Храма в Шалеме.

— Мне переслали его из Шалема, — пояснил Феликс. — По особым причинам.

Хранитель оторвался от чтения и внимательно смотрел на брата.

— Только ли это тебя удивляет, Сай? — спросил его Глава. — Ты любишь Шалем и знаешь его, как свои пять пальцев. Как и любой из нас — отцов Церкви. Шалем — Истинный город, где каждый камень помнит славу Пастуха, Истинного бога нашего. И каждая община там хранит вещественную память о днях его земной жизни. Как ив Лехеме…

— Городе, где он был рожден, — Хранитель смотрел на пергамент в задумчивости. — А эта обитель?

— Она расположена под самыми стенами Лехема, — кивнул Глава, давая понять, что Саймей мыслит верно. — Но ты бывал там?

— Нет, — без колебаний признал Хранитель. — И даже не видел упоминаний о ней в летописях.

— Потому что их там нет, — объяснил Феликс. — Но между тем известно, что обитель эта возникла раньше, чем храмы в самом Лехеме и спорит по старине своей со многими обителями Шалема.

— И там убийство, — напомнил Саймей. — Что же могло там храниться….

— Теперь я объясню тебе, брат, почему я так осведомлен об этой обители и ее покойном ныне настоятеле. Почему это письмо переслали мне из Шалема, — Феликс понизил голос. — Брат наш по вере Иоким был человеком умным и склонным к поиску истины. Он тоже задался вопросом, как случилось, что не осталось ни одного документа, где бы рассказано было об основании их общины. И не раз обращался он с такими вопросами в главный Храм в Шалеме. А позже… — Феликс поманил Саймея к себе, и перешел на шепот. — Позже он пришел с другими вопросами.…О другом храме.

Хранитель понимающе кивнул и нахмурился. Такие вещи, что в тайне обсуждали они с Феликсом, всегда тревожили его и даже пугали.

— Ты помнишь базилику в Рэме? — как бы не в тему поинтересовался Феликс. — И что было под ней?

Саймей опять кивнул и отвел взгляд.

— Ты уверен? — спросил он брата.

— Надеюсь, что нет, — Феликс вздохнул тяжело, поднялся с ложа и опять принялся ходить по комнате. — Но ты же знаешь, мы оттуда…

Саймей не ответил. Они молчали, каждый погрузившись в свои мысли. Глава продолжал мерить комнату шагами. По старой детской привычке он при этом крутил тяжелый перстень на указательном пальце, то поворачивая камень к ладони, по возвращая его на привычное место.

— Мешает? — не выдержал Саймей, указывая на перстень взглядом.

— Он все же должен был быть твоим, — без улыбки ответил ему брат.

— Нет, Феликс, — Хранитель поднялся на ноги. — Он твой…хотя бы по праву имени.

Глава поморщился.

— Знаешь, о чем я часто молюсь, брат, — сказал ему Саймей. — О том, чтобы ты меньше походил на нашего деда.

Напряжение разом оставило Феликса.

— Ну, знаешь ли! — воскликнул он. — По крайней мере, я принял истинную веру раньше его.

Они были внуками Великого императора Конста, кто собрал своей волей первый всемирный собор и объединил земнее царство Пастуха, истинного бога нашего под дланью Церкви. Но сам же он, что знали немногие, обращен был в веру истинную только на смертном ложе. И возможно, не по своей воле, так как последние часы свои пребывал император в бреду.

— Вот грамота Посланника на твое имя, — Феликс передал ему готовый пергамент со своей печатью. — Корабль уже ждет тебя в гавани.

— Мне пора, — Саймей направился к двери.

— Я буду ждать, брат…

Феликс проводил его долгим напряженным взглядом.