Отложенная казнь

Анна Велес, 2022

Новая книга в популярной серии! Увлекательный роман для любителей мистики, ужасов, книг и фильмов в жанре городского фэнтези. Он позволит читателям окунуться в мистическую атмосферу, не отрываясь при этом от реальности. Существует ли потусторонний мир или это просто антураж для оставшихся в далеком прошлом готических романов? Герои остросюжетных книг Анны Велес точно знают ответ на этот вопрос. Они обладают магическими способностями и распутывают странные преступления, которые никак нельзя объяснить законами реального мира. Майор Кирилл Шорохов приезжает на место преступления, где обнаружено тело жертвы маньяка, за которым уже почти год охотится полиция. Осматривая убитую женщину, он вдруг вспоминает лицо совсем другой девушки по имени Леони. Кирилл точно знает, что никогда ее не видел, но почему-то он ее помнит! После этого у него начинают появляться и другие странные воспоминания. А еще Кириллу снятся кошмарные сны, в которых его все время пытаются убить. Причем это происходит то в Париже времен чумы, то во Флоренции XV века, то в средневековой Праге…

Глава 2

1

Наконец-то это все закончилось. Неделя кошмаров и нервотрепки. Она ведь уже почти поверила, что в этот раз они не смогут найти Карла в мире, который вдруг так изменился. Но им снова повезло. Они успели.

Май забралась в свою постель, свернулась калачиком и закрыла глаза, уже зная, что она увидит.

Тот же родной лес под Эксом. Она по-прежнему стоит на коленях рядом с телом Карла, и он все еще не открывает глаза. Сила не приходит, только все то же чуть заметное тепло в ладонях. Она его теряет. Из глаз потоком текут слезы, в горле застрял спазм. Она ничего не может сделать…

Наконец Мон продрался сквозь кусты, бурча под нос ругательства, за которые его отец всыпал бы сыну плеткой. Друг опускается рядом с ней на корточки, устало и отрешенно смотрит на Карла.

— Он тебе так нужен? — спрашивает Мон с деланым безразличием.

— Больше, чем я думала, — хрипло признается Май. — А я не могу…

В следующий момент Мон от души влепляет ей пощечину. Щеку обжигает болью, от незаслуженной обиды у нее мгновенно высыхают слезы и начинает пробуждаться злость.

Мон, будто и не замечая этого, принимается ножом срезать с Карла остатки окровавленного плаща.

— Еще и кольчуга, — ворчит он. — Одно название… Будто такое может помочь…

Кольчуга на самом деле была убогой, частично сплетенной, частично созданной из соединенных легких бляшек, которые можно пробить даже детскими игрушечными ножичками.

— Видишь? — сердито говорит друг, указывая на Карла. — Он еще дышит! Его сердце бьется. Нет повода для слез…

Она уже сама видит и благодарна Мону за оплеуху. Злость всегда способна вызвать силу. Май чувствует привычное синее сияние, разлитое в ладонях.

— Работай, — равнодушно бросает друг, отходя в сторону…

Он пришел в себя в белой пустой комнате. Тут и полицейским быть не надо, чтобы сообразить — больничная палата. Похоже, за окном еще ночь — в комнате темно. Кирилл прислушался к своим ощущениям. Он жив, что уже очевидно, но не здоров. Хотя пронизывающей боли в боку больше не было, как и холода. Но какое-то неприятное ощущение в том месте, куда его ударили ножом, осталось, как и слабость. Зато наконец-то выспался. Без сновидений.

Кирилл постарался осмотреть свои временные владения. Кровать, обычная, с пружинным матрасом и железным изголовьем, где прутья выкрашены в грязно-белый цвет. Тумбочка, убогая, незакрывающаяся, стул.

На этом стуле сейчас сидел человек. Мужчина. Высокий и массивный. Одет в белый халат, который ему явно мал. Вообще вся его фигура смотрелась как-то нескладно. Да еще это по-детски недовольное выражение лица и насупленные брови. Копна волос, черных, густых, вьющихся, выглядела так, будто ее расчесывали пальцами. Мужчина, казалось, был полностью сосредоточен на экране своего смартфона.

Сначала Кириллу показалось, что они не знакомы, но… Его «медбрат» засунул пятерню в волосы. Не поправил челку, а вцепился пальцами в свои кудри и взлохматил их, хотя они и так торчали в разные стороны без его помощи.

Кирилл, вернее, Карл, сразу вспомнил этот жест. Тогда он пришел в себя где-то в темноте, под каменным сводом. В пещере, в паре лиг от Экса. Он был укрыт шкурами, недавно выделанными, а потому еще не утратившими запах животных. В нескольких шагах от него горел огонь. У костра сидели Май, зябко кутающаяся в плащ с меховой подпушкой, и тот же мужчина, только на несколько лет моложе, тогда еще юноша, но такой же большой и нескладный.

— Зря мы не убили его, — сказал этот человек с сожалением.

— За что? — удивилась Май. — За то, что он не смог ничего сделать, потому что ни о чем не знал?

— Можно подумать, сделал бы, если б знал, — заспорил юноша.

— Кажется, ты забыл, — с упреком осадила его девушка. — Когда знал, то он ее спас.

Ее собеседник тоскливо вздохнул.

— Ладно, — признал он свое поражение. — Но по-моему, тебе просто нравится его смазливая мордашка.

— И это тоже, — весело усмехнулась Май.

Кирилл улыбнулся. Ему всегда становилось тепло от мысли, что его мордашка еще нравится Май… Пусть он вспомнил ее только несколько часов назад…

— Ты еще долго собираешься притворяться спящим? — осведомился у него псевдосанитар, не поднимая глаз от игры.

— Пока не пойму, являешься ли ты для меня угрозой, — иронично отозвался Кирилл. — Ведь тогда ты хотел меня убить. В лесу, дома…

— Карле! — Вот теперь мужчина отвлекся, чтобы неуклюже потянуться, но, правда, быстро передумал, сообразив, что халат может лопнуть по швам. — Ты всегда такой забавный, когда возвращаешься. Знаешь, сколько уже раз ты напоминал мне об этом?

Карле… Это не было издевкой. Именно так его имя звучало изначально. И этот человек всегда предпочитал называть его так. Этот человек…

— Мон, — Кирилл произнес его имя вслух. — А сколько раз я спрашивал тебя, почему ты этого хотел тогда?

— Ну… — его собеседник сделал вид, что задумался. — Пару раз спрашивал.

— И что ты обычно мне отвечаешь? — тут же уточнил Карл.

— Все это началось из-за тебя, — уже совершенно серьезно отозвался Мон. — Из-за того, что Леони выбрала тебя. Пусть ты ничего не знал обо всем этом. Но… Ведь ты даже ее не помнишь.

— Помню, — признался Карл, легко вызывая в памяти личико той девочки. — На этот раз помню. Ее лицо, две косички, шаль на плечах и яркую зеленую кофту.

Мон отбросил смартфон, помолчал и склонил голову набок.

— Что-то новое, Карле, — заявил он. — И это интересно.

— Нет, Мон, и даже не забавно. — Карл покачал головой. — Мне это кажется логичным. Но вот непонятно, почему я так прекрасно помню ее лицо, волосы, вроде бы даже фигуру, но не испытываю в этих воспоминаниях никаких эмоций. Май… ее я просто ждал. Ты… вызываешь у меня смешанные чувства: желание врезать тебе или пригласить напиться. Почему я ничего не испытываю к Леони?

— Напиться — это здорово, Карле, — оценил Мон и вдруг улыбнулся, искренне: широко и непривычно задорно. Карл подумал, что вряд ли помнит такое, но его собеседник тут же снова стал замкнутым и серьезным. — Только пока не выйдет… А Леони… Чему удивляться, Карле? Как ты можешь испытывать к ней хоть что-то, если чувств у тебя к ней никогда не было? Пусть она и была самой красивой девочкой в Эксе, но… Когда ты впервые увидел Май, все было решено.

Он скорбно помолчал.

— К сожалению, тебя правда не в чем винить, — признал Мон. — Просто… Леони любила тебя. А я любил ее. Ты… с тобой и так все понятно.

— Мон. — Сейчас Кириллу, а может, и Карлу, было не до чужих трагедий. — Я помню очень мало. Скажи мне только, когда это было?

— В 1435 году, — послушно отозвался его собеседник. — Ты всегда слишком привязан к деталям. Место, время…

Кирилл собрался задать следующий вопрос, но Мон только отрицательно покачал головой.

— На сегодня хватит, — мужчина встал со своего стула. — Я вообще-то хочу спать. А врачи уверяли, что тебе нужен отдых. Не хватайся за мелочи, Карле. Не поможет. Все придет, когда будет нужно. Спи!

Мон просто приложил палец ко лбу Кирилла, и тот тут же почувствовал, что просто физически не в состоянии держать глаза открытыми. А ведь он даже не спросил… Но он уже спал.

2

Когда он очнулся в следующий раз, палата была залита дневным светом. Мона, естественно, не было. Зато тут суетилась молоденькая и в принципе симпатичная медсестра, для которой раненый преступником майор полиции был героем. Себя он героем не считал. Даже не знал теперь, кем является на данный момент. Но похоже, все-таки Карлом. Теперь уже окончательно. И с этим надо было смириться.

Аккуратно выставив сестричку, он постарался разобраться со своей памятью и хоть как-то ее подтолкнуть. Все же он полицейский или был им долгое время. Карл увидел на тумбочке свой смартфон, потянулся за ним. Движение почти не доставляло боли. Интересно, это результат действия обезболивающих или все же магия Май? Он знал, что она обладает магией, и относился к этому спокойно. Почти спокойно…

Карл взял аппарат в руки. Кажется, он зарегистрирован в какой-то из социальных сетей. Войдя в свой аккаунт, посмотрел плей-лист. Почти ничего из этого его больше не интересовало. Разве что… Даже удивительно, что здесь есть такой трек… Карл нажал кнопку воспроизведения, и по палате разнеслись первые аккорды «Марсельезы» в исполнении Пиаф.

Вообще он не любил эту мелодию. Скорее наоборот, она напоминала ему о пережитом страхе и злости. Но он и поставил ее, чтобы вспомнить Париж, но уже не чуму, а революцию, в которой для него не было ничего великого.

Карл будто снова увидел толпу, пьяную от свободы и явно чего-то горячительного. Вооруженные чем попало, с пустыми глазами. Просто свора. Карл бежал от них, таща за руку Май. По кривым грязным улицам и ужасающе воняющим переулкам. Спрятаться, затаиться. Хоть где-то, хоть на пару минут…

Май тогда дрожала от страха и отвращения. Она ничего не могла сделать против них. Никакая магия не способна остановить обезумевшую человеческую свору. Карл затащил ее в развалины какого-то дома, заставил пригнуться, затаиться в углу за кучей мусора и прижал к себе, надеясь унять ее дрожь. За ними ввалился Мон, как всегда насупленный, злой, с украденным где-то топором в руках и разбитой губой. В его глазах горела решимость убивать. Не этих обезумевших простолюдинов, а того, кто натравил толпу на них троих. Того, кто стоял за всем этим.

Карл нахмурился. Кажется, он вспомнил главное. Человек, стоящий всегда в тени. Тот, кого они убивают раз за разом. Тот, кто присутствует здесь и сейчас. Кто стоит за вчерашним нападением на Карла и убивает тех женщин. Тот, кого Карл ненавидит. Сильно, давно, кровно…

Дверь резко открылась, впуская в палату четверых посетителей. Серега, эксперт из отдела, с кем Карл, еще будучи Кириллом, ездил на место обнаружения трупа девушки, у которой было лицо Леони. Также его навестить пришли Славка и Макс, оперативники, с которыми Кирилл служил уже более пяти лет. И даже их непосредственный начальник Павел Семенович. Они радостно улыбались, старались подбодрить… Карл кивал, тоже улыбался и мучился вопросом, как снова, хоть на время, стать Кириллом.

— Ну ты счастливчик! — сказал ему Славка, известный на все управление любитель женского пола. — У тебя тут такие девочки…

— У меня тут рана в боку, — иронично напомнил ему Карл.

— Но ведь не в паху! — усмехнулся Макс. — И кровать вполне ничего. Но если серьезно, ты реально счастливчик. Между прочим, у тебя был очень жирный шанс до больнички не дожить.

— Почему? — искренне удивился раненый. — Колотое ранение в брюшную полость слева. Даже если задеты желудок или селезенка, у меня было около шести часов, чтобы получить медицинскую помощь. А смартфон с собой.

На лицах коллег появилось неприкрытое удивление, начальник нахмурился. Карл понял, что где-то совершил ошибку.

— Ну, — озадаченно выдал Серега. — Каким-то чудом жизненно важные органы оказались не задеты. Причем реально чудом… Врачи так сказали… Только вот интересно, откуда ты все это знаешь? Про желудок и селезенку?

Как же ему не знать! Он в том же Париже был чумным доктором и имел возможность вскрывать трупы. Пусть и тайно… Только вот Кирилл о таком, похоже, не подозревал.

— Это все можно нагуглить, — нашелся Карл.

— Это правильно, — закивал Макс с облегчением. — А то было бы, как в прошлый раз! Когда тебе в перестрелке плечо задело, ты нас спрашивал, есть ли там какие-то важные органы.

Да, это было три года назад в жизни Кирилла. По сути, все равно в жизни Карла. Только теперь эти воспоминания казались блеклыми и чужими. А их так необходимо вернуть…

— Ладно, — вдруг заговорил Павел Семенович. — Меня немного удивляет другое везение. На месте оказалась «Скорая помощь», причем частная. Они даже поработали бесплатно.

И шеф посмотрел на майора так выразительно, будто передавал ему слово.

— Вот тут мне реально повезло, — не растерялся Карл, выдав эту фразу с максимальной иронией. — Обычную приходится ждать, а тут частная и сразу на месте! Кстати, а что это была за «Скорая»?

Казалось, начальник им доволен. Но полковник даже не подозревал, насколько Карлу нужен этот ответ. Ведь он так и не успел спросить Мона, где найти Май.

— Это мы узнали, — радостно сообщил Серега. — Клиника «Май-медика». Кажется, занимаются нетрадиционной медициной. И похоже, успешно, если у них есть своя «Скорая помощь».

— Возможно, выезжали к кому-то на дом лечить от запоя, — выдал Карл, вспомнив манеру Кирилла. — Травками. Самое то!

— Только выезжала как раз сама Майя, — вкрадчиво заметил Павел Семенович. — Как-то слишком для запойного клиента. И тебе успела оказать помощь в этой самой «Скорой» очень профессионально.

Майя… так она себя называла здесь. Карл тут же вспомнил синий огонь в ладонях Май. Ее сила всегда светилась синим, когда она лечила. И бордовым — когда убивала… Мысль о том, что она может убивать, почему-то Карла не смущала. А ведь Кирилл должен был уже на этом моменте подбирать ей статью в УК РФ.

— Видимо, клиника больше похожа на частный кабинет, — как можно беззаботнее пожал плечами майор. — Но точно могу сказать: на меня напала не она. Кстати, пока я тут валялся, вы хотя бы установили, кто? Я там его приложил немного. Должны быть следы. Возможно, даже ДНК.

— Ты, Кира, и тут отличился, — усмехнулся Макс. — Хоть представляешь, что ты получил в неравном бою у своего противника?

Макс тут же протянул ему смартфон, на экране которого был снимок с места нападения. Карл кивнул. Конечно, он прекрасно знает этот кинжал. Раз пять точно видел…

— Ну да, — уверенно заявил он. — Тонкое лезвие, обоюдоострое, сантиметров 25–30. Подделка, конечно.

Вряд ли кто-то хранит это оружие у себя все пятьсот с гаком лет… Хотя думать сейчас об этом несвоевременно. И упоминать вслух тем более.

— Да уж вряд ли в тебя придут тыкать настоящим антиквариатом, — саркастично заявил его начальник. — Ты сам-то подумай, что это за оружие!

Тут Карл понял, что его спрашивают о чем-то другом. Так… Что он там говорил? Длинное, обоюдоострое и тонкое лезвие…

— Убийства женщин, — выпалил он с искренним удовлетворением, и не только оттого, что пока вроде бы удачно играет чужую роль. Все, что касалось этих убийств, интересовало Карла не меньше, чем Кирилла. — Серия… А я-то ему зачем?

— Хороший вопрос! — подтвердил Славка. — Но это точно то же самое орудие преступления.

— Представляешь! — радовался Серега. — Ты ценой своей крови продвинул расследование вперед. Только, может, не стоило так гореть на работе?

Коллеги усмехнулись.

— Но все же я не понимаю логики преступника, — вернулся к своему вопросу Карл. — Четыре женщины и вдруг я. С чего?

— Именно ты всего два дня назад расписывал нам психологический портрет убийцы, — напомнил ему Павел Семенович. — Уверенно так. Ты логически доказывал, что интервалы между преступлениями достаточно велики.

— Это потому, что убийца четко выбирает жертв, — подхватил Карл, которому сейчас самому было важно восстановить цепочку рассуждений Кирилла. — Это не спонтанные нападения. Он знает о них все. Наверняка выслеживает каждую из женщин. Убивали-то их буквально под окнами домов, у самого подъезда. И это не случайность. Он вел их до дома… И что? Я это говорил.

— Ну а подумать еще? — осведомился начальник. — Почему бы преступнику не закончить цикл? Не понаблюдать, как найдут тело? Такой тип убийц как раз может возвращаться на места преступлений.

— О! — подхватил Макс. — А ведь ты, Кира, на последние два трупа и выезжал. Он тебя запомнил. И вот!

— Возможно. — Карлу совсем не понравилась мысль, что незнакомец, которого он пока не вспомнил, похоже, намного лучше владеет информацией. И о самом Карле в том числе. А Май? Мон? Но пока нужно было играть роль майора. Только бы побыстрее…

— А что там с ДНК все-таки? — напомнил он.

— Оно есть, — удовлетворенно изрек Серега. — И даже опознано.

Карл позволил себе удивленно поднять брови.

— Маньяк в нашей базе?

— Пара приводов за драки и дебош, — рассказывал Макс. — Все больше в начале августа. Наш герой бывший десантник. Контрактник. Несколько заходов по горячим точкам. Зовут Чистяков Николай Вадимович. 42 года.

— Стоп, — радоваться пока, по мнению Карла, было нечему. — Он разменял четыре десятка без кровавых похождений. А потом — раз! — и четыре убийства. С чего?

— Горячие точки, — значительно напомнил начальник. — Это удобное место для кровавых приключений без последствий.

— Да, — согласился Карл, стараясь не отвлекаться на собственные воспоминания, особенно о Второй мировой. — Но когда это было? Сколько лет назад? Что заставило его сорваться сейчас? И почему женщины? Вообще обычно у людей такого склада другой выбор жертв. Они привыкли к равным соперникам. Или считают себя санитарами леса.

Последние слова заставили его нахмуриться. Знак на щеках убитых женщин. Метка, клеймо, наказание… У Карла появилось уже знакомое раздражающее предчувствие воспоминания.

— Почему у кого-то едет крыша, когда нормальному человеку не понять, — обиженно заявил Макс. — Поймаем, спросим.

— А ловим? — скептически осведомился Карл.

— Вообще с момента идентификации его личности прошло всего несколько часов, — напомнил ему начальник генеральским тоном. — А в остальное время мы были сильно заняты переживаниями о твоем здоровье.

Карл намек понял. Это ему надо спешить, узнать, поймать… Кого-то в тени, которого он еще не вспомнил. И даже не понял, почему у него этого самого времени мало. Но все же интуитивно чувствовал эту гонку… Хотя теперь чего ломать голову? Человек из тени знает о нем. Может быть, уже ищет Май…

Он заметил выражение недоумения на лице Славика. Он что-то пропустил.

— Кир! — буквально гаркнул Макс.

— Ты чего кричишь? — удивился Карл.

— Да я тебя уже три раза зову! — возмутился коллега.

Карл нахмурился. Это была большая ошибка. За своими мыслями он совсем забывает быть Кириллом. Они могут почувствовать неладное. А эти люди ему нужны.

— Прости, — повинился он. — Я еще не в себе.

Если бы Макс знал, насколько правдивы его слова!

— Оно и понятно, — сочувственно подхватил Серега. — Ты давай, выкарабкивайся. А то Иван там один бегает по пропискам этого нашего десантника, без боевого прикрытия.

Иван — лучший друг Кирилла. Как ни странно, Карл испытывал к этому человеку чувство приязни, близости и доверия.

— Ага, — выдал он иронично. — Я-то думаю, что это он не с вами? Совсем загрустил о моем здоровье?

— Сильнее всех, — кивнул Павел Семенович. — Сказал: хоть кто-то должен за тебя отомстить. Но, скорее всего, не найдет он твоего обидчика. Обещал прийти вечером.

— Будет не мне сочувствовать, а ныть, что никого не нашел. — Карл помнил все привычки напарника Кирилла. — Он у нас еще тот меланхолик.

— Главное, чтобы ты с него пример не брал, — решил Славка. — Ладно. Мы поедем тоже искать следы маньяка. А ты давай лечись! И вот тебе для нервов.

Он аккуратно положил на край кровати пачку сигарет. Карл брезгливо поморщился. Он не переносил запаха табачного дыма.

— Я бросил, — чопорно сообщил он.

— Давно? — удивился за всех начальник.

— С неделю уже, — не соврал Карл. Он не курил с того дня, как вспомнил Леони.

— Теперь понятно, чего ты такой сердитый, — решил Серега, забирая пачку. — Это от никотиновой ломки. Но ты держись. Мы тебе и апельсинов принесли. Традиционно.

Карл кивнул. Апельсины он любил. Особенно запах апельсиновых цветов. Он помнил его так хорошо… Чем-то этот аромат ассоциировался с домом. С Эксом. С родным небом, горами и озером…

— Что-нибудь еще хочешь? — спросил Славик. — Можем вечером с Ванькой передать.

— Гранаты! — тут же выпалил Карл.

От одного воспоминания о вкусе любимых фруктов у него рот наполнялся слюной. Гранаты с горячим хлебом и молодым сыром…

В палате снова повисло недоуменное молчание.

— Вы чего? — Он понял, что опять сказал лишнее.

— Кир, ты же ненавидишь гранаты, — напомнил Макс.

— Ну да. — Карл изобразил кислую мину, надеясь исправить положение. — Но эта кислятина с кучей костей лучше, чем таблетки. Если уж мой желудок чудом не пострадал от удара извне, не надо пытаться заработать язву изнутри.

— Это ты к чему? — осведомился сбитый с толку Серега.

— У меня была большая потеря крови, — устало разъяснил ему раненый, которому окончательно надоело выкручиваться. — Понижено содержание железа. Его надо восполнить. Нужны продукты специальные. Или таблетки. Они в облатках, и эта оболочка плохо действует на слизистую желудка. Так и до язвы недалеко. Продукты лучше!

— Ладно, мучайся гранатами, — решил Славка. — Держись, мужик.

Они все по очереди пожали ему руку. Карл не мог дождаться, когда же они наконец уйдут. Ребята неплохие, во многом ему помогают, но… Ему прямо сейчас надо постараться узнать как можно больше. О себе, о человеке в тени. О том, с чего началось все это безумие.

3

Телефоны клиники «Май-медика» в Интернете нашлись всего за пару минут. Один из них обещал связь с некоей «приемной». То есть это место ближе всего к тому, где можно найти Май. А значит, и Мона.

На вызов ответил приятный молодой женский голос, официально радостный. Секретарь прилежно выдавала положенные фразы, но Карл решил ее перебить.

— Девушка, подождите, — решительно приказал он.

Она замолчала, кажется, удивленно.

— У меня к вам простая просьба, — продолжал он. — Просто передайте Мону, что он мне срочно нужен.

— Мон… — упоминание этого имени ввело даму в полный ступор. — Он никогда…

— Не общается ни с кем из пациентов, — Карл прекрасно знал характер этого человека. — И не надо. Просто скажите ему, звонил Карл.

— Но я не уверена… — начала растерянно девушка.

— Что он ответит? — следующая догадка звучала уже саркастично. — Я не прошу найти его и передать трубку. Просто донесите до него мое сообщение.

— Я не знаю, где он, — жалобно призналась секретарь.

— Зато я точно знаю, что у него есть смартфон, — парировал Карл. — Как и у всех. Если вы просто напишете ему сообщение, это сэкономит вам и мне время. А заодно спасет вас от его дурного настроения.

— Хорошо, — после паузы сдалась она.

Карл, не прощаясь, прервал вызов.

Мон появился в его палате через десять минут. В это время Карл изучал картинки из Яндекса. Точнее, фото Экс-ле-Бен.

— Глупая мысль, — как всегда мрачновато буркнул Мон, кинув взгляд на экран. — Тебе это не поможет. Там все изменилось.

Похоже, на этот раз злился он не из-за Карла, а именно из-за этих перемен.

— Вижу, — сухо заметил Карл, откладывая смартфон. — Кое-что осталось. Наша пещера, например.

То место, где его выхаживали после самого первого нападения, где в углу лежали вонючие шкуры, где он услышал разговор Мона и Май.

— Теперь она чистенькая и чужая, — не согласился Мон. — И туда водят туристов.

— Как и в монастырь, — теперь и Карл почему-то болезненно поморщился. Это место ему интуитивно не нравилось.

— Забудь, — коротко распорядился его собеседник. — Нашего дома просто больше нет.

Карл кивнул. Он это понимал, и ему было больно. Пусть об их Эксе он вспомнил только пару дней назад.

— Ты тут прописался, что ли? — сменил он тему.

— Я просто спал, — в тоне Мона появились надменные нотки. — Ты же не возомнил себе, что я буду твоим телохранителем?

— Моя мания величия еще не столь развита, — усмехнулся Карл.

— Надо же! — картинно удивился его товарищ. — У тебя вдруг появилось чувство юмора, Карле!

— Это самоирония, — поправил его Карл. Ему нравились эти перебранки.

— Тем интереснее. — Мон склонил голову набок, как делал всегда, слыша что-то новое. — Но пока еще интереснее узнать, зачем ты меня звал? И почему меня, а не Май?

— Пока у меня вопросы именно к тебе, — перешел Карл на деловой тон. — Кстати, больше не смей проделывать со мной свои фокусы. Твоя магия не так сильна, как у Май, но все же… Я даже не успел узнать у тебя номер телефона!

— Зачем? — философски изрек Мон. — Ты же все равно меня нашел.

— Да, причем легко, — согласился Карл. — А ты не думал, насколько легко это мог сделать и кто-то другой? И в этом случае нам всем хорошо бы быть рядом. Или хотя бы предупредить друг друга об опасности.

— Он не полезет к Май!

Это прозвучало с каким-то детским вызовом, будто Мон очень хотел бы верить, но…

— Ты говоришь, что я изменился, — напомнил Карл. — Почему ты думаешь, что он не изменится?

Мон упрямо поджал губы, потом рывком забрал его смартфон и вбил туда свой номер.

— Только не доставай меня по пустякам! — велел он. — И хватит уже трепа! Зачем ты меня позвал?

— Из-за Леони, — признался Карл. — Ты сам сказал, это странно, но сейчас первой я вспомнил именно ее.

— Да, — серьезно подтвердил его товарищ. — Ты вообще никогда ее не вспоминал. Я уже сказал тебе, что, по сути, тебе нечего было вспоминать.

— Я это запомнил с первого раза, — раздраженно заметил Карл. — Но сейчас мне важно знать… Я помню ее девчонкой. Ей всего-то лет одиннадцать–двенадцать. Но ты говорил, она меня любила. А ты ее… Она же ребенок!

— В тебе слишком много от этого поганого времени, — решил Мон. — Тогда тебе самому было всего шестнадцать. А Леони двенадцать, да. Но она уже могла…

Он замялся в смущении.

— Тогда взрослели раньше, — понял Карл.

— Типа того, — буркнул Мон.

— Но почему я могу вспомнить тебя в более старшем возрасте, могу вспомнить Май… любой. А Леони… — Он развел руками.

Его собеседник на миг отвернулся и ссутулился, будто его ударили.

— Ты и не вспомнишь, — нехотя признал он. — Леони никогда не исполнилось тринадцать. Она умерла.

— Черт! — Карл реально пожалел, что спросил. — Извини.

Мон посмотрел на него удивленно. Похоже, его поразила искренность Карла.

— Ее убили, — пояснил он раньше, чем его собеседник придумал, как спросить об этом тактично. — Ее, а также их с Май отца и мать. Сожгли на костре. А потом и моего отца… Он был палачом. Вслед за ними…

Карл прикрыл глаза. Почему-то ему было больно так, будто он потерял родных. Это была застарелая, привычная скорбь, которая накрыла его снова.

— Я не должен был тебя спрашивать, — нехотя признал он.

В палате повисло тяжелое молчание.

— Ты правда изменился, Карле, — заметил вдруг Мон непривычно спокойно. — Возможно, так и должно быть. А может, это все снова ни к чему не приведет. Но ты пытайся, спрашивай, делай хоть что-нибудь. Мне надоела наша бесконечная, разорванная на куски жизнь. Я хочу спокойно уйти за Леони, зная, что Май останется с тобой. Пусть ты ее не очень-то достоин…

Он хотел сказать что-то еще, но просто постоял несколько секунд, а потом вышел из палаты. Карл получил больше, чем хотел. Но от этого стало несравнимо хуже.

4

Он наблюдал за дверями больницы. Слишком много суеты из-за глупого деревенского мальчишки. Май давно его подлатала. Рана несерьезна. Но сколько шума! От этих людей, кто стережет здесь закон. Полиция… странный и малозначимый элемент в его деле. Они никогда не поймают его. Они ничтожны, как и сам Карл. Тем более что он в этот раз один из них.

Он пришел сюда не для того, чтобы снова видеть своего врага. Он пришел насладиться другим — его возвращением. Несмышленый щенок будет теперь мучиться от головных болей и снов. Будет бороться со своей памятью, капризно желая получить все и сразу, как всегда. Хоть немного можно насладиться его страданиями, пусть и на расстоянии.

О! Он усмехнулся. В двери отделения заходил Джако. К этому человеку он не испытывал ничего, кроме презрения. Жалкий, вечно обиженный на судьбу, по мелочи подлый. Но он даже может быть полезен, потому что ненавидит Карла так же сильно, как и он сам. Интересно, наступит ли тот день, когда Джако все же решится убить Карла? Это сразу решило бы столько проблем…

Он вздохнул. Ничего. Нужно только подождать. В этот раз все так идеально, удобно… Он найдет способ наказать своих врагов и избавиться от них навсегда. Предать их тела и души очищающему огню, как он всегда мечтал.

Он бросил последний взгляд на окна палаты Карла и побрел прочь. Шел и представлял себе их всех — избитых, сломанных, измученных, привязанных к позорным столбам. Представил пламя, рождающееся прямо из его ладоней и ползущее к эшафоту. И… вот уже огонь заполняет все, охватывает тела, рвет их, заставляет вопить от нестерпимой муки. Убивает и очищает. Да! Так и будет. Он найдет способ очистить их.

Он ускорил шаг. Так хотелось еще немного помечтать… Немного лекарства, блаженство и грезы. Всего одна ампула. В его кабинете. Надо поспешить…

5

Мон давно ушел, но тягостное впечатление осталось. Карл помнил эту скорбь. Именно она стала той силой, что превратила их жизнь в странный отрывочный бег. Сначала была боль. Та же пещера, где Май просто лежала на шкурах, отвернувшись к стене, отказываясь от еды, без сна. Мон, сгорбившийся у костра, иногда сердито вытирающий слезы драным грязным рукавом. И его собственная злость, порождаемая бессилием. А потом они просто стали мстить…

Тогда Карл видел свой дом в последний раз. И дом, и весь Экс — таким, каким он его запомнил. Дом, которого больше нет… Карл в это не верил. Пусть прошло время, изменились люди, а на улицах вместо серо-коричневых стен из простого известняка теперь стоят яркие и красивые здания. Но там их озеро. Их горы. И может быть, частичка их леса. Такое не умирает. Земля помнит. И камень. Так говорила Май.

Май… Он отчаянно скучал по ней. До головокружения. Так хотелось еще раз просто увидеть ее лицо, глаза, всегда смотрящие на мир с вызовом и легкой насмешкой. Ее запах совсем не изменился. Все тот же чудесный тонкий букет ароматов знакомых трав. Ее волосы, по-прежнему густые и непослушные… Май осталась собой, как и Мон. А Карл… Он понимал, что с каждым возвращением меняется. Но его преданность этим двоим неизменна. Как и любовь к дому, к Май…

Он заснул, вспоминая Прагу, их маленький дом у реки. Это был длинный и почти спокойный год. И тот вечер, когда они сидели у костра, жарили мясо, пили вино. Тот вечер, когда он впервые сказал ей о своих чувствах. И их первая ночь…

Карл проснулся около шести вечера, когда ему принесли скудный больничный ужин. Он совсем не был привередлив в еде. Им редко удавалось жить комфортно и есть вдоволь. Так что тут не до капризов.

В семь часов дверь палаты широко открылась, и на пороге появился он… Карл знал, что этого человека зовут Иван, и опасался его прихода. Они дружили с Кириллом еще с университета, уже более 15 лет. Такого не проведешь. Да… Карл умудрился раза три ошибиться при остальных, а уж тут…

Иван улыбался широко и как-то шкодливо. Он был высоким, плечистым, но удивительно худым — темно-каштановые волосы коротко острижены, кожа на вытянутом лице почему-то всегда смуглая, будто парень большую часть жизни провел на югах. И глаза — темные, как две оливки, какие всегда подавали за столом в доме отца. Большие, чуть вытянутой формы. В принципе, как и у самого Карла. Как и у их отца…

Узнавание было резким. Оно прокатилось волной, принеся облегчение и… нет, радость — слишком слабое слово. Тут были все эмоции, какие можно испытать, только когда встречаешь старого и верного друга. Карл улыбнулся в ответ, искренне и тепло.

— Что? Загораешь тут? — Иван устроился на стуле, где давеча сидел Мон. Карлу очень хотелось прямо сейчас об этом другу и сообщить, но…

— Это очень утомительное занятие, — вместо этого иронично заметил он. — А ты, говорят, сегодня искал того, кого вряд ли так легко поймать.

— Вообще нереально, — тут же подтвердил напарник, и на его лице появилось жалобное выражение. — По месту прописки не видели уже года два. Телефонов на него не зарегистрировано, банковских карт тоже. Друзей нет, родственников тем более. При такой паранойе не удивительно, что он серийный убийца.

— Все как я и говорил, — пожал Карл плечами. — Ты ноешь даже когда это положено делать мне.

— Это кому это ты такое говорил? — тут же с вызовом поинтересовался друг.

— Нашим, — весело пояснил его напарник. — Когда заходили с обязательным визитом.

— О да! — усмехнулся Иван. — Наслышан. По их мнению, тебя тут обкололи болеутоляющими до такого состояния, что у тебя крыша поехала. Так что они твоим сказкам обо мне просто не поверят.

— Чем же я их так поразил? — Вопрос был не праздным. Карл хотел знать, насколько сильно коллеги Кирилла отреагировали на его ошибки.

— Ну, то, что ты курить бросил, мелочь. — Друг еще пытался держать веселый тон, но было понятно, что ситуация его нервирует. — И твои вдруг открывшиеся познания в медицине? Но самым масштабным потрясением стали гранаты.

Карл позволил себе усмехнуться. Играть дальше он не собирался.

— Принес? — В его тоне слышались требовательные нотки.

Друг раскрыл пакет-майку, висящую на его запястье.

— Конечно, — сообщил он чуть ворчливо. — Ты, кстати, в курсе, сколько они здесь стоят?

Это «здесь» решило все… Карл принял у него первый крупный фрукт. Не такой красивый, с помятостями, и не ярко-красный, а розовый с чуть заметными крапинками на кожуре.

— То, что надо, — почти ликующе сообщил он и посмотрел на друга. — Ты всегда умел их выбирать. Там, дома. В нашей кладовой за кухней, куда мы ходили ловить пауков. Помнишь, Джако?

Друг, вернее, брат, замер на какой-то еле заметный миг. Потом он поднял голову от пакета, забыв про второй гранат. Сначала был взгляд — цепкий, даже немного злой. Потом его лицо разгладилось, будто по нему прошла волна облегчения. Улыбка стала широкой, даже ликующей.

— Карле, — произнес Джако, как и всегда растягивая звуки в имени брата. — Ты вернулся.

Он привстал, потянулся вперед. Они с Карлом неуклюже обнялись. Потом Джако прошел к двери и аккуратно повернул ключ в замке.

— Это может выглядеть странным, — заметил брат. — Там сестричка бойкая. Разволнуется.

— Но нам много времени и не надо, — отозвался Джако со странной беспечностью.

— Что-то ты в этот раз поздно, Карле, — продолжил он. — Я начал бояться, что ты вообще ничего не вспомнишь. Но теперь все в порядке.

— Не совсем, — честно признался Карл. — На самом деле я еще помню очень мало. Так, урывками. И пытаюсь все сложить воедино.

— Как всегда торопишься, — с еле заметным злорадством заметил Джако. — Но в этом ты весь. А первой, конечно, была Май? Ты всегда сначала вспоминаешь ее.

Карл уже хотел возразить, но почему-то промолчал. Что-то было не так.

— Это же она спасла тебя вчера ночью? — почти требовательно спросил брат. — Успела, значит.

— Как и всегда, — осторожно заметил Карл. Все это вызывало в нем беспокойство. — Май… она совсем не изменилась. Ты ее уже видел?

— Пока только издали. — Тон брата становился все более холодным, а взгляд… решительным и жестким. — Но теперь точно успею и повидаться, и поболтать вдоволь.

Он вытащил из заплечной кобуры свой табельный, снял оружие с предохранителя и направил пистолет на Карла.

Это был странный момент. Карл не испугался. Скорее он был разочарован или обижен. Боли предательства еще не было. Все же он вспомнил брата буквально пять минут назад. Но… Ведь он доверял ему. Всегда. Когда был Кириллом и когда — Карлом. И он, и Май, и Мон… Была злость. Привычная. Даже привычно усталая. Ведь они раньше часто ссорились с братом. И пусть Джако старше, Карл часто брал над ним верх.

Карл не стал делать резких движений. Бесполезно. Комната слишком мала. Прятаться негде, да и не успеть. Помощи тоже не предвидится. Ладно, сто́ит тогда просто узнать: за что? Карл видел, что Джако ждет этого вопроса. Предвкушает его. Брат всегда был таким. Они часто ссорились именно из-за раздражающей манеры Джако кидать обвинение или вызов и ждать, когда младший братишка начнет выспрашивать, в чем на этот раз его вина. Карл перестал играть по этим правилам, когда ему было семь лет.

— Знаешь, — наигранно доверительно сообщил он брату. — Во всем твоем плане, Джако, есть один нюанс… ошибка… Нет, провал! Катастрофический провал. — Он специально тянул время, стараясь разозлить бывшего напарника еще сильнее. Все равно помирать, так хоть оттянется за его счет. — Приходить убивать меня из собственного табельного совсем глупо.

— Ты снова пытаешься доказать свое превосходство надо мной! — Вот это разозлило его по-настоящему, как в детстве. — Но все это не имеет значения!

— Ты готов сесть за мое убийство? — глумливо осведомился Карл. — Нет, я в целом не против. Твое дело. Но почему все так топорно! Мог бы пожить.

— Поживу! — Джако вдруг снова расплылся в улыбке. — Долго это не продлится. Без тебя в этот раз Энрика убьет Май. Даже скорее Мон, пока она будет оплакивать тебя. Мы, как всегда, исчезнем. А в следующий раз… тебя не будет! И она станет моей!

Карл удерживал на лице выражение вежливо-насмешливого любопытства, а сам старался быстро переварить полученную информацию и новую порцию воспоминаний. Энрик… Тот, кто всегда в тени… Теперь Карл знал его имя, и… Нет, наверное, этого слишком мало. Все, что сейчас всплывало в памяти, — худой долговязый подросток с невыразительным лицом, почему-то очень бледный для их климата. Зато с роскошной шевелюрой и тонкими пальцами, которые в другую эпоху могли бы стать пальцами музыканта. Тогда этому мальчишке было всего шестнадцать. Как Мону. Но… Этого мало!

— Ок. — Карл решил вытянуть из ситуации по максимуму. — Ты хочешь, чтобы Май стала твоей. Я даже не удивлен. В этой истории все хотят женщин. Причем именно тех, которых не могут получить. Это ясно…

— Не ясно, — тут же завелся Джако. — Ничего тебе не ясно. Как всегда, высокомерный ублюдок.

— Ну, во-первых, у меня-то семья полная, перед богом и людьми, как говорят, — продолжал практически издеваться Карл. — А во-вторых, даже если ублюдок, то явно еще и удачливый. Иначе ты бы тут не размахивал пистолетом.

А в голове снова мелькали воспоминания, на этот раз такие дорогие и теплые. Наконец-то Карл вспомнил лицо матери. Она не была так уж красива по общепринятым меркам, но для своего сына казалась прекрасной. Высокая, с пышными формами, с открытым лицом такой формы, какую сейчас называют «сердечком», с четкими чертами лица, но почему-то не грубыми, а удивительно женственными, и такими добрыми светлыми глазами. Не голубыми, нет. В их краю такое — редкость. Но глаза матери были как мед с лугов, как янтарь и с веселыми зеленоватыми прожилками. Она всегда улыбалась, когда смотрела на сына.

— А ведь в чем-то ты прав, Карле, — вдруг успокоился Джако. Он перехватил пистолет и чуть склонил голову, рассматривая брата. — Думаешь, почему я не убил тебя раньше? Хотя бы неделю назад? Я хотел, чтобы ты все вспомнил, в том числе свою удачливость. Ведь мало кому так везет: получить сразу и самую красивую девчонку в Эксе, и самую сильную ведьму. Да и отец всегда выделял тебя. Хотя я старший.

— Отец вообще никого и никогда не выделял, — холодновато напомнил ему Карл.

Отца он тоже вспомнил. Высокого, ширококостного. Именно в него братья пошли ростом и фигурой. У отца были темные курчавые волосы, обычные для тех мест, и почти круглое лицо, которое наследовал старший. Карл больше пошел в мать, с ее четкими чертами и высокими скулами. Но никто из детей не унаследовал холодный характер отца. Нет, он любил детей. Но в силу своей чопорности никогда не показывал своих чувств. Он давал им все, что положено: воспитание, кое-какое образование, место в деле. Но не любовь и тепло.

— И все же тебе всегда давалось больше, — не сдавался Джако. — Ладно отец. Но… тогда, в Эксе, все смотрели только на тебя, и мои друзья сразу становились твоими. В учебе тебе все давалось легко. Май и Мон — они тоже выбрали тебя. Особенно Май. Даже Энрик и тот считается с тобой, боится тебя. Уже тогда боялся. В поединках побеждал ты, хотя именно я был лучшим воином. Счет поручали тебе, переговоры тоже.

— Потому что ты всегда давал волю эмоциям и пропускал простейшие удары, — напомнил Карл. — А счет… Надо было меньше проводить времени с этими самыми друзьями в таверне. Что до Мона и Май… Тут ты тоже никогда не рвался вперед. Ни в одно из наших возвращений ты даже не пытался убить Энрика. И кстати, с чего бы это при таком раскладе ему тебя бояться?

— Да все и всегда давалось тебе, — будто и не слыша его, продолжал брат. — Каждый раз! В Париже ты был аристократом, когда я почему-то обычным мясником. Когда мы вошли в Польшу, ты был уже лейтенантом, а я только старшиной. Даже здесь ты — майор, а я — капитан.

— Это смешно, Джако. — Карл начал раздражаться. — В Париже я был чумным доктором и пахал как проклятый. Второй раз из-за моего якобы происхождения нас чуть не растерзала толпа. Великая Отечественная… не думаю, что тебе хотелось бы поднимать людей за собой в атаку. И вообще, чего тебе не хватало, брат? Я же все и всегда делил с тобой!

— А я не хочу, чтобы со мной делились. — Он потрясал пистолетом, похоже, забыв, что оружие снято с предохранителя. Карл подумал, как бы этот придурок не ранил себя. — Я хочу всем владеть один. Понимаешь? Мне не нужен брат. Тогда в Эксе… Знаешь, я только один раз был счастлив: когда стоял на площади и смотрел на смерть Леони и ее родителей. Ты этого лишался! Навсегда! И я так верил, что в этот момент там, в лесу, наемники Энрика смогут убить тебя… Но не вышло. Жаль…

Он чуть успокоился.

— Я вписался во все это, чтобы найти возможность убить тебя, — снова холодно и жестко сообщил Джако. — Там, когда вы первый раз убили его и поняли, что он проклят и возродится. Тогда я стоял рядом с вами и давал эту чертову клятву на крови. Чтобы просто дождаться момента!

Вот оно! Вот ради чего стоило слушать все это! Карл с трудом сохранил лицо. Он вспомнил того же подростка, лежащего на земле, прямо в пыли улицы Экса, чуть скорчившегося и жалкого. Из живота Энрика торчал меч. Его, Карла, любимый клинок. Вспомнил Май, еще совсем молоденькую. Ведь тогда ей было всего четырнадцать. Вспомнил, как она чуть поморщилась, проливая на рану убитого свою кровь. Следом это сделали Мон и сам Карл. И да, четвертым был Джако. Потом Май говорила какие-то слова, шепотом, речитативом. Заклятье на крови. Карл мало что понимал, он только очень боялся за нее — магия отнимала у нее все силы. Когда Май закончила обряд, то просто потеряла сознание. Карл успел подхватить ее и… И все. В следующий раз он очнулся во Флоренции недалеко от дома алхимика.

— Джако, ты совсем не меняешься, — устало заметил Карл. — Столько лишних слов… Ты остался, чтобы убить меня. Но почему тогда тянул так долго? Только не надо говорить, что не было другой возможности.

Брат вызывал в нем раздражение и неприятное, почти брезгливое чувство жалости, как это часто бывало раньше. Что-то в Джако всегда было не так. Карл подумал, что ему как-то не хочется умирать от руки такого человека.

— Дело не в возможности, — увлекшись, брат почти опустил оружие. — Дело в другом. Ты даже не заметил этого, да? Тебя ранят из раза в раз. Это часть вашей обычной схемы. Каждый раз Май бежит тебя спасать и трясется над тобой. А сколько раз ты сам вытаскивал Мона из передряг и штопал его раны? И ты даже не заметил, что ни разу такого не было, чтобы кто-то из вас умирал. А этого никак нельзя допустить. Потому что мы смертны, Карл. Все вчетвером. Если кто-то из нас умрет, это будет конечная смерть, чего вы так желаете Энрику, хотя раз от раза не можете достичь. Мне понадобилось время, чтобы аккуратно уточнить именно этот нюанс. И вот теперь мне реально наплевать, что случится со мной после того, как я разнесу тебе голову выстрелом. Я подожду, и в следующий раз буду с ними вместо тебя. Но ты не воскреснешь.

Карл понимал, что сказанное сейчас братом более чем ценно. Но это так не вовремя… Надо сначала спасти самого себя, а уж потом думать. Если останется чем.

— Отлично, — наигранно равнодушно заявил он. — И сколько еще ты собираешься трепаться? Машешь оружием, толкаешь речи. Ты в своем обычном репертуаре, Джако. А ведь все дело в том, что тебе просто не хватает мужества убить брата.

И Карл уставился ему в глаза — четко, холодно, с вызовом. Джако поднял оружие, вытянул руку с пистолетом вперед и замер. Карл подумал, что оказался прав: брату не так-то просто убить. Ведь он никогда и не убивал. Джако поднял вторую руку, вцепился ею в рукоять пистолета. Так точнее — с двух рук. Карл продолжал играть с ним в гляделки. Он знал одно: в последний момент, перед выстрелом, на который брат все-таки решится, Джако зажмурится. Тогда есть шанс.

В палате висело молчание, атмосфера была напряженной, если не сказать гнетущей. Карл боялся, что не выдержит первым. И тогда он просто решил поторопить события.

— С тобой одни проблемы, брат, — язвительно сообщил он. — Давай по команде, а то вообще не решишься. Пли!

Джако вскрикнул от злости. И… выстрел прозвучал, только у двери. Кто-то снаружи вынес замок пулей. Брат дернулся, пистолет чуть отклонился в сторону. Карл использовал этот момент, чтобы просто запустить в него подушкой.

Когда летящий предмет взмыл в воздух, Джако все же выстрелил. Просто по инерции, не ожидая какого-либо нападения или вообще движения. Подушку разорвало, перья облаком зависли перед лицом несостоявшегося убийцы. Карл, пользуясь случаем, скатился с кровати. План был прост: добраться до стула и долбануть им брата. Возможно, при этом он все же схлопочет пулю, в какую-нибудь из важных частей тела. Но они в больнице — шанс на спасение велик.

Пока он полз до стула, Джако успел вслепую всадить в кровать еще две пули. А потом кто-то от открывшейся настежь двери выстрелил в самого Джако. Брат вскрикнул от боли, но именно в этот момент Карл добрался до стула и каким-то образом умудрился метнуть предмет мебели в свихнувшегося родственника. Он даже попал — Джако рухнул вместе со стулом вниз в том же безумном хороводе перьев.

— Полный сюрреализм, — устало прокомментировал Карл, тяжело поднимаясь с пола.

— Полный дебилизм, — раздраженно поправил его Павел Семенович, убирая оружие.