Готика – Магнитосфера

Анна Ванская

«Готика-Магнитосфера» – сборник поэтических новелл о жизни Клинического городка и других обитателей Девичьего Поля в Москве в девяностых-двухтысячных годах. Книга о незримом, ускользающем, таинственном дыхании инобытия старинного города в обрамлении стремительно трансформирующегося мегаполиса.

Часть II. Функция

Концептуальные сновидения

Занятия по оперативной хирургии в морге института Склифосовского произвели на Веронику самое ужасающее впечатление за все годы учебы. В отличие от обычной анатомички, где проформалиненные и отпрепарированные человеческие останки больше походили на муляжи, в морге НИИ Скорой помощи, увы, это были самые что ни на есть реальные мертвые люди, и некоторые из них, что называется, еще даже не успели остыть.

Это был далеко не первый визит Вероники в настоящий морг, и она к этому моменту много раз бывала на вскрытиях, после которых всегда по нескольку дней не могла избавиться от ощущения жуткого трупного запаха. Однако до морга в институте Склифосовского она нигде не видела такого огромного количества молодых искалеченных тел, сваленных друг на друга: «лежаков» в морге не хватало.

«Ведь еще где-нибудь часа четыре назад он был жив…» — с ужасом думала Вероника, глядя на абсолютно голого парня лет двадцати пяти с раскуроченным пахом. Впрочем, в этом морге все мертвецы были голыми, и ни одно тело не было прикрыто хотя бы простыней.

«И она тоже совсем недавно была жива… И он… Господи, насколько же легко обрывается человеческая жизнь, в один миг… Все эти люди еще вчера вечером строили планы, готовились ко сну перед учебой и работой, а теперь они здесь, мертвые и голые, валяются друг на друге и на этих кошмарных полках-лежаках…»

Три или четыре недели студенты тренировали хирургические навыки в морге НИИ имени Склифосовского. Вероника вместе с сокурсниками делала трахеотомию, вырезала аппендикс, накладывала швы на тела мертвецов, еще совсем недавно бывших живыми, здоровыми и, вполне возможно, веселыми людьми… Именно в течение этих нескольких недель она увидела два очень важных сна.

КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СНОВИДЕНИЕ №1. Вероника описывала свой первый концептуальный сон так: «Я просыпаюсь среди ночи в своей кровати, рядом со мной лежит, растянувшись и похрапывая, моя собака. От открытой форточки по направлению к моей постели струится широкий луч желтого света. Такой же неестественный желтый свет освещает весь пейзаж за окном, однако луч проникает в комнату исключительно сквозь открытую форточку.

Из-за окна с уровня неба ко мне обращаются два приятных голоса — женский и мужской, голоса говорят одновременно, нараспев:

— Ника, тебе выпал уникальный шанс, ты избрана, чтобы узнать главную тайну мироздания. Идем с нами, мы покажем тебе потусторонний мир, ты узнаешь Тайну, затем вернешься к людям и расскажешь ее им. Это знание позволит человечеству решить проблему смерти, и в жизни людей больше не будет столько страданий.

— Да-да, это именно то, о чем я мечтала… — ответила я и прямо в горизонтальном положении стала подниматься над своей кроватью.

Я поднялась до такого уровня, чтобы можно было спокойно обогнуть лежащую вдоль края кровати собаку, проплыла над ней и с середины комнаты посмотрела на сестру, мирно спавшую на своем диване у противоположной стены. Оказавшись ровно в центре комнаты, то есть на пересечении ее диагоналей, я вдруг догадалась спросить:

— А какие гарантии вы можете мне дать, что я вернусь обратно? Вдруг я останусь на том свете навсегда, то есть фактически умру?

— Таких гарантий не существует, — нараспев ответили два приятных голоса.

— Ну нет… Смысл именно в том, чтобы вернуться и рассказать… Если гарантий не существует, то я от вашего предложения отказываюсь, — сказала я и так же легко поплыла обратно к своей кровати. Несколько мгновений голоса молчали, а я тем временем, левитируя, обогнула собаку и улеглась на свое место.

— Какая глупость! — стали комментировать мой отказ голоса. — Тебе, Ника, выпал уникальный шанс, ты была избрана, от тебя так много зависит. Если ты не узнаешь Тайну и не сообщишь ее людям, то еще неизвестно, когда и как это произойдет без твоего участия. Конечно, это решение можешь принять только ты сама. Но отказываться от такой возможности очень глупо.

«Это правда, — задумалась я, наблюдая удивительную дорожку желтого света, льющуюся от форточки до моей кровати. — Это невероятная возможность… Мне действительно повезло быть избранной для выполнения этой миссии… Что может быть прекраснее, чем подарить человечеству информацию, которая поможет решить основные его проблемы, прежде всего проблему смерти… Хоть это, очевидно, сопряжено с опасностью для меня, но я все же должна выполнить свое предназначение, иначе моя жизнь не состоится и не будет иметь смысла…»

Я вновь приподнялась над кроватью, обогнула собаку, проплыла мимо спящей на диване сестры и оказалась в центре комнаты примерно на середине дорожки света. Мне осталось проделась такой же по длине путь, чтобы через открытую форточку выплыть из комнаты на улицу.

Вдруг я представила себе потрясенные лица родителей, когда они обнаружат мое бездыханное тело… «А ведь они стольким пожертвовали ради меня, отдавали последние деньги на мое образование… И что же… вместо благодарности я их бросаю в такое тяжелое время, обрекаю на нищую старость (наличие младшей сестры я почему-то не приняла во внимание). Это страшный эгоизм и черная неблагодарность. Я так не могу с ними поступить…»

— Нет, не могу, — сказала я голосам, и тут же моя левитация повторилась в обратном порядке: я проплыла сначала мимо спящей сестры, потом над собакой и улеглась на свое место. Коснувшись постели, я проснулась. Наяву все выглядело ровно так же: с краю моей кровати спала собака, на диване — в той же позе, что и в сновидении — сестра. Только желтый свет за окном исчез, и форточка была лишь слегка приоткрыта».

КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СНОВИДЕНИЕ №2. Второе концептуальное сновидение Вероника пережила через пару недель после первого. О нем она рассказывала так:

«Просыпаюсь в собственной постели — мне 30 лет! О-о-очень много то есть. Вокруг меня стоит толпа моих родственников и хором скандирует:

— Тебе уже 30 лет. Так ничего из тебя и не получилось. Читала-читала свои никому не нужные книжки, учила-учила бесполезные языки, и что? Так специалистом и не стала, семью не завела! Все, хватит уже ерундой заниматься, выходи замуж и рожай детей. Может быть, что-нибудь полезное из тебя еще получится.

Я в шоке, не понимаю, как же время могло так быстро пролететь, а я действительно так ничего важного и не сделала… Ужас! Но сил прямо вот встать и пойти искать мужа нет совсем.

— Ладно, ладно, — отвечаю родственникам. — Сейчас еще немного посплю, сил наберусь и выйду замуж.

Опять просыпаюсь в своей постели. Мне уже 50 лет! Невероятная цифра… Та же толпа вокруг, но поредевшая. Опять упреки хором:

— Уже 50! Так никого и не родила и в профессии все равно ничего не достигла. Только и делала, что книжки читала без толку. Ладно, у тебя все еще есть физические силы, иди в дом престарелых, ухаживай за больными, хоть так оправдаешь свою никчемную жизнь!

Я в еще большем шоке. Отвечаю им:

— Сейчас, сейчас. Посплю еще немного, сил подкоплю и прямо сразу на работу в дом престарелых пойду устраиваться.

Закрываю глаза… Просыпаюсь снова — мне 70 лет. Вокруг никого. Жизнь кончена…»

Свобода и…

Просторное кафе на втором этаже ультрасовременного офисного центра благоухало ароматами сливочного пэйстри и кенийского кофе. Посетителей, представленных в основном молодыми сотрудниками одной из крупных интернет-компаний, было немного: до обеденного перерыва оставался еще час.

«Какие красивые люди… — подумала Вероника, осматривая зал в поисках подходящего столика и ожидая, пока улыбчивый экзотически одетый бариста приготовит ей раф-кофе. — Такие разумные, здоровые лица… Спокойные, благополучные…»

Это было поколение, с которым Вероника практически не встречалась до сих пор, поскольку оно выросло в период, проведенный Верой в детских кружках и садах, в школах и в рабочем кабинете. Разумеется, среди родителей одноклассников и одногруппников ее детей многие формально принадлежали к следующему поколению. Однако в действительности «хор бабушек», донимавший Веронику во втором концептуальном сне, звучал в головах последних с той же интенсивностью, что и в головах ее ровесников, включая ее саму.

А молодые люди в кафе были по-настоящему свободны, то есть их свобода не являлась пресловутой осознанной необходимостью. Именно эта свобода выбора собственных предпочтений и жизненных ценностей делала их столь прекрасными и привлекательными.

«Ох… Если бы у меня в юности был такой выбор…» — думала Вероника, присаживаясь за столик у окна.

Из окна кафе открывался идеальный вид на столетнюю клинику, небольшой парк вокруг нее, широкий проезд и еще ряд корпусов старинного Клинического городка. Вероника обратила внимание на звучавший в кафе мелодичный трек с очень подходившим ее внутреннему состоянию рефреном — champagne supernova. Глядя в окно под эту легкую размеренную музыку, она погрузилась в воспоминания.

* * *

…Вот после занятий из дверей столетней клиники выходит компания неказистых сокурсников Вероники в скособоченных куртках и отвислых штанах-полушароварах. Выражения лиц практически у всех серьезные — парни без пяти минут члены авторитетной корпорации «врачи»…

…Вслед за ними появляются значительно более ухоженные и внешне привлекательные девушки-студентки и начинают игриво подкалывать своих не слишком любезных и совершенно не галантных однокашников. Далеко не все из последних способны хотя бы с улыбкой отреагировать на шутки красавиц, не говоря уже о более изысканном и остроумном ответе. Зачем тратить время и силы на куртуазный флирт, если в природе существует спирт «Рояль»? В конце концов веселый нрав и внешняя привлекательность женщины в поддержании квартирно-дачного хозяйственного комплекса не столь уж и важны. «Может, оно и неплохо бы… Да вдруг сосед позарится на эдакую мандулу…»

…А вот двадцатилетняя Вероника стоит в одиночестве возле своей шестой модели жигулей и смотрит на спустившееся колесо. Весит оно относительно немного, и Вера может его заменить за пятнадцать минут. Она знает это совершенно точно, поскольку ей приходится этим регулярно заниматься из-за неизвестного соседа-маньяка, орудующего шилом по ночам. Однако… в этот раз Вероника решила обратиться за помощью к своему сокурснику Саше.

Простые решения

Проснувшись в холодном поту после второго концептуального сна, Вероника пришла к естественному выводу, что пора наконец принять взрослое решение. Перспективы научной карьеры туманны и неопределенны, поэтому стоит активировать вторую опцию — начать встречаться уже хоть с кем-нибудь.

Ситуация способствовала. После того как отец девушки попал в аварию на случайно приобретенном автомобиле, Вере пришлось самой сесть за руль: машина была нужна семье для регулярных поездок на дачу. Девушка за рулем была редчайшим природным явлением в Москве начала девяностых. По этой причине замкнутая и нервная Вера неожиданно для себя стала объектом внимания самых популярных сокурсников-мужчин. К последним относился и Саша, окликнувший ее однажды в библиотеке.

— Привет, Ника! Я слышал, что тебе не достался учебник по детским болезням. Хочешь, я отдам тебе свой? — обратился к Вере высокий статный юноша, с которым она была едва знакома, так как он учился в параллельном потоке. — Так получилось, что у меня есть два, второй достался от друга-шестикурсника.

— Ох, огромное спасибо, хм…

— Александр, — подсказал он.

— Спасибо, Александр! Я просто не представляла, что мне теперь делать и где можно этот учебник взять… — Вероника была очень рада неожиданной помощи, так как в те годы учебники практически невозможно было купить в магазинах.

— Классно, что у меня есть такие отличные друзья, которым на фиг не нужны учебники по детским болезням, правда, Ника? — расхохотался Саша. — Я вот, например, ни с одной из моих книжек не могу расстаться, а вдруг самому пригодится?

— Конечно, это такая ценность… — поддакнула Вера.

— Ну, нам с тобой повезло. Здорово ведь, а, Ника! — продолжал заливаться веселым смехом новый знакомый Веры. — Ты, главное, не потеряй библиотечный учебник, ведь он все-таки на меня оформлен.

— Это такая ответственность… Если у тебя есть время, давай переоформим книгу на меня… — забеспокоилась девушка, ни разу в жизни не потерявшая ни одного учебника.

— Да ладно… Просто в конце года сдашь за меня, и все дела… Мне уже пора бежать. Пока, Ника! Рад был помочь.

«Наверняка, у него есть заботливая бабушка», — подумала Вероника, впечатленная непринужденной веселостью и аккуратно выглаженной белой рубашкой Александра, столь нетипичными для сыновей вечно работающих женщин. Она угадала, красивого мальчика холили-лелеяли не только обе бабушки, но и, главное, домохозяйка-мама.

В течение последующего семестра большинство занятий курса Вероники переместилось из лекционных аудиторий в клиники, и девушка стала регулярно встречать Александра в рамках, так сказать, учебного процесса, а еще точнее — во время перекуров.

Молодой человек всегда был ей рад, старался блеснуть перед ней остроумием, молниеносно подносил зажигалку.

Наконец, в начале февраля ситуацию подытожила Маша — грузная, но симпатичная одногруппница Вероники:

— Не понимаю тебя, Вера. Почему ты игнорируешь этого красавчика? Ты ему явно нравишься. А ведь такие мужчины на дороге на валяются. Оглянись вокруг…

— Возможно, я ему и нравлюсь, — Вера удивилась упреку своей приятельницы-отличницы, которая до этого момента ей казалась еще более отрешенной от повседневной реальности, чем она сама. — Но, знаешь, никаких предложений от него не поступает, так что игнорировать в общем-то нечего.

— Ха-ха, Верочка! Предложений или приглашений ты от него никогда не дождешься, не надейся. Инициативу надо проявлять самой. И куй железо, пока горячо, а то вон сколько вокруг него красоток вьется…

Любительнице рыцарских романов Веронике идея об инициативе показалась противоестественной:

— Что ты, Машенька, понимаешь под проявлением инициативы? Я должна пригласить его в театр или в кино? Если бы он меня пригласил, то я бы с удовольствием пошла, но чего нет, того нет…

— Под инициативой я понимаю все что угодно, что могло бы перевести ваши отношения на следующий уровень. В твоем случае это вообще элементарно. Попроси его починить какую-нибудь ерунду в машине, а потом типа в благодарность подвези его до дома. Ни минуты не сомневаюсь, что его папаша ездит на жигулях, и уж наверняка сыночек в курсе, что к чему в них прикручивается. Он тебе с удовольствием поможет, вот увидишь.

Как оказалось, Маша была абсолютно права. Реалии студенческой жизни в Москве начала девяностых разительно отличались от англо-французских рыцарских романов, и проявление инициативы со стороны однокурсниц Вероники было вполне повседневным явлением. Позднее, когда она стала регулярно ночевать у Саши дома, ей пришлось убедиться в этом — телефон в его комнате не смолкал и приглашения от девушек молодому человеку поступали практически ежедневно. При этом большинство звонивших как минимум слышали о существовании Вероники, а с некоторыми она была даже в дружеских отношениях, а некоторые из некоторых к тому же были замужем.

«И все-таки я тогда очень правильно поступила, что дождалась его с этим колесом, — размышляла Вера, рассматривая панорамный вид на столетнюю клинику из окна кофейни под бодрый трек Hush-hush. — А так и вспомнить было бы нечего… М-да… Теперь, конечно, слова завистливых подружек о том, что ничего хорошего не могло получиться из отношений, инициированных женщиной, кажутся очень жалкими… Прекрасно все получилось…»

— Привет, Ника! — прозвучал в голове Вероники звонкий голос красивого мальчика, бежавшего к ней через широкий проезд двадцать лет назад.

Матрица

Роман Вероники и Александра складывался вполне благополучно и продолжался в общей сложности около двух лет. Саша был уравновешенным и покладистым юношей, совершенно не склонным к так называемым поискам себя и самокопаниям. Хотя молодой человек и позволял себе отзываться о своих прошлых подругах едко и уничижительно, к своей женщине он относился уважительно и нежно.

Родители молодого человека приняли новую девушку единственного сына благосклонно. Спокойная и молчаливая мама Саши безропотно готовила еду и решала все хозяйственные проблемы, поэтому причин для конфликтов на бытовой почве у молодой пары не было.

Сашин папа выражал Веронике свое одобрение таким же способом, как и позднее ее будущий свекор, задавая ей время от времени абсолютно тупиковый вопрос:

— Верочка, почему ты выбрала нашего дуралея? Ты такая умница, а он ведь совсем без мозгов… Зачем он тебе нужен?

В обоих случаях правдивый ответ был бы: «Так сложились обстоятельства просто…». Однако Веронике приходилось рассыпаться в комплиментах с ключевым словом «умный», и этот ответ всем нравился.

Большую часть времени пара проводила дома у Саши, чему способствовали регулярные отъезды его родителей на дачу в любое время года: отец Саши не мог спать в городе. А в родительском доме Веры жизнь всегда кипела, здесь часто происходили многолюдные празднования, к ее отцу приезжали интересные и полезные люди со всей страны, гости нередко оставались ночевать в гостиной. По сути, два совместных года Вероники и Саши можно было бы описать так: будни они проводили у комфортного, но очень скучного семейного очага молодого человека, а праздники — в родительском доме Вероники.

После временного затишья, обусловленного общей удовлетворенностью тем, что наконец-то Вера стала встречаться хоть с кем-нибудь, да к тому же еще и «с очень неплохим вариантом», давление возобновилось с новой силой.

— Хочу дожить до вашей с Сашей свадьбы, — тяжко вздыхала бабушка Вера. — Но вы так тянете, что, боюсь, не доживу.

— Запомни, Верунчик, что если в первые два года женщине не удается женить на себе мужчину, потом уже его уломать будет практически невозможно, — назидательно делилась с Вероникой богатым опытом ее пятидесятилетняя тетя, никогда не состоявшая в официальном браке.

— Я бы на твоем месте не тянула с замужеством, — вторила им Таня, школьная подружка Вероники. Татьяна выскочила замуж за одноклассника сразу после школы, что не мешало ей безбожно заигрывать со всеми подряд бойфрендами своих подруг, иногда вполне результативно.

«Ну уж нет, — мысленно отвечала им всем Вероника, наблюдая, как ее красавец-возлюбленный укладывает волосы с помощью фена и специальных косметических средств. — Пока он будет наводить изысканный марафет и бороться с формирующимися залысинами, мне придется тянуть на себе дом и детей, и я превращусь в конце концов в молчунью-кухарку-уборщицу, такую же как его мама. Это в лучшем случае, если сокровище соизволит обеспечивать семью… Ну уж нет, спасибо…» К тому же Вероника осознавала, что в случае Саши измены — это вопрос времени.

Примерно через год после начала их отношений Вероника готовилась к тяжелому экзамену, и Саше якобы пришлось ехать на дачу одному, чтобы помочь отцу. В действительности же он пригласил к себе домой старую зазнобу, профессионально красивую тридцатилетнюю женщину, жившую на содержании у богатого семейного мужчины. Об измене Вероника узнала совершенно случайно, набрав по ошибке номер домашнего телефона Саши вместо номера сокурсницы. Женщина сняла трубку и позвала Сашу к телефону…

Мама, папа, бабушка и дедушка Саши, и даже их соседи по даче хором уверяли потрясенную Веронику, что он постоянно и неотлучно был здесь, у всех на виду, так что это какая-то ошибка.

Вера умилилась их стараниям и всех простила. К тому же голос у профессиональной красавицы был очень низким и грубым, и вкупе с ее намеренно провокационным поступком свидетельствовал о не слишком изысканных манерах и небольшом уме. А какой смысл ревновать к дуре?

После дачного эпизода Саша произвел переоценку приоритетов и стал ставить отношения с Вероникой выше «абсолютного права мужчины на личную свободу и независимость». Теперь молодые люди почти не расставались, Саша все чаще описывал свои планы на будущее с ключевым словом «мы», все реже ему звонили другие девушки.

На осенние каникулы пара отправилась в Петербург, где была возможность остановиться у тети Вероники, преподававшей в музыкальном училище. Тетя сообщила, что с недавнего времени в книжном магазине на Невском появился большой выбор нот.

— Давай зайдем сюда. Я хочу тебе сделать подарок, Ника, — Саша нежно приобнял свою девушку за плечи во время прогулки по Невскому, и молодые люди зашли в двухэтажный и очень просторный книжный магазин.

В нотном отделе Саша сказал:

— Мне нравится смотреть, как ты играешь, моя Ника… Я бы хотел, чтобы ты продолжала заниматься музыкой. Выбери ноты, которые тебе нужны, я хочу их тебе подарить.

Веронику тронуло такое проявление чувств со стороны Саши, казавшегося ей до этого момента не просто абсолютно прагматичным, а к тому же еще и циничным. Самым удивительным открытием для нее было то, что ее возлюбленный ценит в ней качества, которые многие ее близкие воспринимают как чудачество. Хотя у Вероники было достаточно нот и практически не было возможности играть, она с благодарностью выбрала пару сборников на память об этом выдающемся дне.

Пресс любви

В отличие от некоторых своих подруг, юная Вероника не могла себя представить в роли жены или матери: ни той, ни другой она просто-напросто не хотела быть. Она не могла ответить на вопрос «Каким бы ты хотела видеть своего мужа?». Даже идеальных Мэта или Рагнара она не могла себе вообразить в архаичном формате «мой муж». О, да, она хотела бы иметь с одним из таких мужчин романтические отношения. Но «муж» в ее сознании был чем-то вроде третьей руки. Может, оно и неплохо в чем-то, но вообще-то… не дай бог…

Однако отношения, образ жизни молодых людей с каждым днем все больше напоминали гражданский брак. И Веронике поневоле пришлось задуматься над тем, что, вероятно, в конце концов встанет вопрос об узаконивании, так сказать, статус кво.

«По-видимому, это мой крест…» — размышляла теперь Вероника, глядя на Сашу, стоящего перед зеркалом и с отчаянием в голосе описывающего свои планы по борьбе с залысинами. Большим умом Саша не блистал, увы, и Вероника это понимала.

Вскоре она с ужасом выяснила, что беременна.

«Какой кошмар! Теперь ничего хорошего меня в жизни уже не ждет… Мне придется безвылазно сидеть дома с ребенком, а Саша будет беззаботно порхать, как и прежде, и помощи от него не дождешься…»

Ужасно было все. И сам процесс беременности с отрастанием уродливого живота, и необходимость прервать учебу на период родов и кормления, и все потом… Юная Вероника абсолютно не представляла себя в роли матери и категорически не хотела ею становиться. Было ясно, что надо быстрее бежать к врачу и делать аборт. Вероника не могла не поставить Сашу в известность, хотя бы потому что они теперь постоянно жили вместе. А когда Саша и его папа узнают о беременности, они, конечно же, начнут ее уговаривать оставить ребенка… А как она сможет им отказать? Тогда придется признаться, что она категорически не хочет иметь детей… и уж тем более от не слишком надежного Саши… Это так неудобно… Значит, придется уступить… Какой ужас!

Услышав про беременность, Саша сказал:

— Сейчас быстро метнусь к отцу, а то он вечером уедет на дачу.

Через пару часов Саша вернулся с деньгами на аборт.

* * *

Оба кетаминовых наркоза, сопровождавших неудачный вакуумный аборт и последующую чистку, были ужасными. Во время отчетливых и последовательных галлюцинаций Вероника поднялась по перетекающим из одной в другую трубам на Крышу Мироздания, откуда попыталась установить контакт со ставшими абсолютно абстрактными папой, мамой и сестрой. В то же время понятия «Мир», «Любовь», «Аборт» материализовались и сформировали отдельные отсеки — помещения на этой самой Крыше, находившейся, по ощущениям Ники, в верхних слоях атмосферы.

Самым тяжелым внутринаркозным переживанием было отсутствие Тела. Она ощущала себя некой духовной сущностью, осознающей Мироздание, но полностью утратившей способность на него воздействовать. Это было невыносимо… Вероника хотела только одного — как можно быстрее вернуться в собственное тело, стать прежним материальным полноценным существом… Выходя из второго наркоза, Ника увидела человека в формате «кубических» портретов Пикассо. Портрет всхлипывал и утирал рукавом глаза и нос. Еще несколько минут, и сознание Вероники полностью восстановилось — это был плачущий Саша.

* * *

Вероника перевела взгляд от проезда у детской клиники на открывавшееся в перспективе здание гинекологического центра и немного брезгливо поморщилась при воспоминании об эпизоде, происшедшем в его стенах много лет назад. В кафе в этот момент звучал вполне подходивший воспоминанию трек «Karma Police».

Через несколько месяцев после эпопеи с абортом заботливый Саша отвел двух своих женщин — Веронику и маму — на консультацию в это учреждение, которое недавно открылось после многолетнего ремонта.

— У меня здесь появился блат, — деловито сообщил молодой человек, сейчас больше обычного походивший на своего суетливо-занудливого отца. — Надо им как можно быстрее воспользоваться. Если сегодня на вас обеих завести по карте, то в дальнейшем вы сможете здесь наблюдаться. Надо торопиться, а то очень скоро эта злачная лазейка закроется.

Трагикомичность ситуации заключалась в том, что после регистратуры обе дамы одновременно отправились в один и тот же кабинет, в котором вели прием сразу два врача. Вероника чувствовала себя крайне дискомфортно, так как считала, что Сашина мама не знает про аборт, и девушке совершенно не хотелось обсуждать при ней эту неприятную историю.

В то же время мама Саши совершенно спокойно сообщила своему доктору, что сделала двенадцать абортов и имеет одного сына. Услышав такое, Вероника чуть не упала со стула. «Так вот что меня ждет…» — не без оснований заключила она…

«Господи, какой идиотизм, — подумала сорокалетняя женщина, вспоминая самовлюбленное и глупое лицо Сашиного отца. — И это медицинская семья… заведующий отделением и патронажная сестра, на минуточку. Дикари какие-то…»

* * *

Примерно через месяц после посещения гинекологического центра Вероника сказала Саше, что больше не может его видеть. Она была измучена посленаркозными флешбэками и была возмущена той легкостью, с которой недалекие и бессердечные отец и сын отправляют своих женщин в абортарии. Она просто не могла представить дальнейшую жизнь со слабовольным человеком, целиком и полностью ориентированным на установки своих примитивных родителей.

Саша снова прослезился и сказал Вере, что следующий ее парень обязательно будет занудой, потому что такого, как он, весельчака и балагура, ей найти уже не удастся; что она будет сильно скучать по нему; но если он сейчас уйдет, то уже больше никогда не вернется.

— Уходи, — сказала совершенно опустошенная Вероника.

И он ушел. У Саши был большой опыт расставаний с женщинами, и он знал, о чем говорил. После его ухода Веронике стало еще хуже, и еще много лет она мечтала, чтобы Саша вернулся… Но в то же время ей совершенно не хотелось иметь дело с мужчиной, похожим на Сашиного отца.

* * *

За исключением госэкзаменов и выпускного, Вероника и Саша больше нигде и никогда не встречались. Первые два года после окончания института Вероника слышала о нем от своей приятельницы Дианы, которая посещала тусовки в студенческом общежитии и время от времени встречала там вполне жизнерадостного Сашу. Еще через год Диана сообщила, что видела его все в том же пресловутом гинекологическом центре — там он дожидался свою тещу.

Конец ознакомительного фрагмента.