Мир иллюзий мистера Редфорда

Анна Быстрова, 2023

Эмми Палмер – дочь успешного иллюзиониста. Она участвует в представлениях отца, но сама грезит театром и увлечена пьесами модного драматурга мистера Редфорда. Его творчество уносит девушку в удивительный мир фантазий, но ее близкие находят пьесы слишком мрачными. Случай сталкивает Эмми и Дэвида Редфорда. Девушка становится художником по костюмам и гримером в его труппе. Она узнаёт, что за завесой признания кроются интриги и темные семейные тайны.Кто он, этот загадочный мистер Редфорд – богемный баловень судьбы, гений или настоящий безумец? Эмми предстоит понять, в каком мире иллюзий он живет.

Глава 4. Критика и предложение

К своему величайшему удивлению наутро я получила записку от мистера Редфорда со словами:

«Мисс Палмер,

Спасибо за цветы! Купленный Вами билет хочу компенсировать приглашением на репетицию «Скульптора». Сегодня первый раз прогон в костюмах. Думаю, Вам будет интересно.

Дэвид Редфорд

P.S.: Подходите к 11:00. Я предупрежу работников театра, чтобы Вас пропустили.»

Я не смогла сдержать радостной улыбки, которая потом весь день не сходила с моего лица. Подумать только, я смогу попасть на репетицию! Конечно, мои эскизы теперь уже не пригодятся, но все же, я отчего-то решила взять их с собой. Возможно, для того, чтобы сравнить свой вариант с тем, что я увижу на сцене. Мне было волнительно, и я сказала отцу, что поеду в театр, надеясь немного успокоиться в разговоре с ним, но отец не смог разделить мою радость в той мере, в которой мне этого хотелось. «Вот видишь, мечты сбываются!» — с улыбкой сказал он, ласково потрепав меня по голове. Если бы он знал, насколько эта записка важна для меня! Нет смысла упоминать о том, что я до сих пор храню ее, как и все, что связано с Дэвидом Редфордом.

Наступило воскресенье. Особых планов на этот день у меня не было, ибо наше представление возобновлялось только с октября. Мы собирались показывать его до конца этого сезона и параллельно работать над новой программой. Публику всегда нужно удивлять, ведь рано или поздно она пресыщается, и приходится обновлять репертуар.

Размышляя обо всем об этом, я поехала в театр Мэтью Стивенса, где была накануне вечером. Погода стояла солнечная, словно природа радовалась вместе со мною. Я беспрепятственно вошла в театр и сразу поднялась в зал. Несколько человек уже сидели в креслах, подобно мне ожидая начала прогона спектакля. Я села у центрального прохода на четвёртом ряду. Там как раз было свободно. Никто из присутствующих в зале не обратил на меня внимания. Все ждали начала. Кто-то разговаривал вполголоса, кто-то бросал выжидательные взгляды на сцену. Среди присутствующих я узнала директора театра мистера Эдварда Линна, фотографию которого не раз видела в газете. Это был высокий джентльмен довольно крепкого телосложения с гладковыбритым лицом. Он находился в благодушном настроении и с улыбкой беседовал с каким-то господином, время от времени поглядывая на свои золотые часы. Примерно минут через десять после моего прихода на сцену вышел мистер Редфорд. Он был пока без грима и костюма: в белой рубашке и чёрной жилетке, с зачесанными назад волосами.

— Господа, я рад вас приветствовать на нашей репетиции! Совсем скоро мы начнём. Иногда будем прерываться, но пройдём все от начала до конца.

После этих слов Редфорд вновь удалился за кулисы, даже не взглянув в мою сторону. Что ж, он занят, я понимаю, может даже забыл, что я здесь.

Началась репетиция. Оказалось, что мистер Редфорд выходил к нам уже в костюме. Балерины были в обычных белых пачках, только у примы корсаж был расшит серебром с розовыми вставками, которые продолжались на юбке. Я была несколько разочарована скромностью, даже аскетичностью костюмов.

В спектакле принимала участие оперная певица, которая исполняла печальную сольную арию в моменте, когда скульптор прощался с погибшей возлюбленной. Падение скульптуры в этом моменте было эффектным, и исчезновение танцовщицы в люке незаметно, словно она и вправду была погребена под этим огромным макетом статуи. В конце был задействован хор, на фоне которого слышалось соло оперной дивы. Пела она превосходно, только вот платье ее было просто чёрным, ничего интересного. Скульптор во втором акте тоже не поразил выразительным образом: Редфорд всего лишь сменил чёрную рубашку на белую и накинул какой-то косой плащ. Грим и вовсе отсутствовал. Он был разве что у двух балерин и оперной дивы, в то время как главный герой лишь взлохматил волосы во втором акте.

Желая посмотреть падение примы со стороны, Редфорд спустился со сцены и сел прямо позади меня. Я попыталась совладать с охватившим меня волнением. «Он просто сел там, где лучше видно. Может, даже не обратил на тебя внимание, успокойся. Не веди себя глупо», — убеждала я себя.

— Вот эту сцену давайте, вместе с музыкантами и хором, — распорядился он, усаживаясь в кресло.

«Вот видишь, даже не заметил», — сказала я себе, немного успокоившись.

— Здравствуйте, мисс Палмер, — шепнул он, наклонившись ко мне.

Помню, я сжалась в кресле, мечтая провалиться куда-нибудь. Так неловко было сидеть, ощущая, что он прямо за моей спиной. Однако я излишне переживала, ибо он тут же переключил внимание на сцену. Я последовала его примеру. Сам финал получался мощным, ярким и трагичным, не хватало лишь скульптора. Но лишь только «погибла» прима, свет погас, и Редфорд вновь поспешил на сцену, чтобы лечь у статуи и обняв ее, «умереть». Скрипка играла тихую печальную мелодию, как бы контрастируя с предыдущей сценой, насыщенной звуками ударных. Мы все громко аплодировали. Потом Редфорд сел на край сцены, свесив ноги вниз и сделав несколько замечаний актерам, спросил мнения сидящих в зале. Мистер Линн назвал постановку Редфорда «весьма оригинальной» и, похоже, остался вполне доволен. Остальные зрители, судя по всему, были хорошие знакомые мистера Редфорда и его труппы. Они все дали положительные отзывы, особенно их порадовало присутствие на сцене оперной дивы. Кто-то обратил внимание на эффектное исчезновение балерины, на которую падает декорация. Я вспомнила про отца и в душе порадовалась за него.

— Что ж, тогда буду рад видеть вас всех на премьере, которая состоится уже через три недели, — с улыбкой возвестил мистер Редфорд и скрылся за кулисами. Зрители потихоньку стали вставать со своих мест. Они обсуждали постановку небольшими компаниями, интересуясь друг у друга, ждать ли Редфорда или уже уходить. Несколько человек вышли в фойе. Я с неохотой последовала их примеру.

— Мисс Палмер! — неожиданно окликнул меня Редфорд, спустившись в зал.

— Редфорд, ты ещё занят? Может, пропустим по бокальчику? — предложил один молодой человек.

— Не сейчас, — отозвался мистер Редфорд и, подойдя ко мне, спросил, что я думаю по поводу постановки.

— Вы так ничего и не сказали, — заметил он.

Я смешалась и, казалось, растеряла все слова.

— Сама постановка мне понравилась, — осторожно начала я, боясь показаться нетактичной.

— Так… — протянул Редфорд, мигом меня раскусив. — А что же тогда не понравилось?

— Костюмы и грим, — негромко заметила я, чувствуя, что все испортила своей фразой, и теперь мне никогда не добиться дружбы с Редфордом, и надежда оказаться в кругу его хороших знакомых утеряна навсегда столь неосторожным и никому не нужным замечанием.

— В самом деле? — Редфорд оглянулся на уходящих зрителей.

— Вы не обижайтесь, я просто несколько иначе себе представляла все это, — поспешила заметить я.

Редфорд вопросительно посмотрел на меня, немного раздосадованный.

— Ну что ж, похоже, теперь вы впервые разочаруетесь в моем творчестве, — он пожал плечами.

— Нет, костюмы и грим это лишь антураж.

Редфорд посмотрел на меня испытующе.

— Для вас это нечто большее, если антураж способен испортить впечатление.

— Мистер Редфорд, не обижайтесь, пожалуйста, — едва слышно пробормотала я.

— Я не обижаюсь, — сдержано сказал он, — но я весьма болезненно воспринимаю критику.

— Я тоже, возможно, поэтому до сих пор и не показала вам свои идеи костюмов.

— А у вас они есть? То есть, вы могли бы мне что-то предложить?

— Да, вот…Вы можете взглянуть, если хотите, — с этими словами я протянула ему альбом, поражаясь своей смелости.

Редфорд с сомнением принял его и открыл. Пролистав пару страниц, он призадумался, потом вновь посмотрел на эскизы, перевернул ещё три-четыре страницы и перевёл взгляд на меня.

— Пойдёмте, обсудим это, — несколько снисходительным тоном сказал Редфорд. Я почувствовала примирительные нотки в его голосе и про себя улыбнулась.

Редфорд провёл меня за кулисы в свою гримерную. Видимо, не все так плохо, если он тут же не захлопнул альбом, а решил поговорить. В любом случае, хоть я и сильно переживала, но мое сердце радостно билось, и глупые надежды вновь воспряли.

В гримерной мистера Редфорда (могла ли я представить, что окажусь здесь когда-нибудь!) было просторно и уютно, воздух был наполнен благоуханием цветов. У зеркала я сразу приметила свой букет гортензий. Редфорд опустился на диван, что стоял у стены неподалеку от трюмо и предложил мне сесть рядом. Он внимательнейшим образом рассмотрел мои эскизы и задумчиво произнес:

— Немного претенциозно на мой взгляд, внимание ведь должно быть приковано к героям и сюжету, а не рассеиваться на яркие костюмы.

— Но разве они яркие? У скульптора одежды чёрного и серого цвета, просто сам фасон интересный: свободные полы и рваные края.

— А грим просто безумный! — Редфорд был впечатлён, в этом не было сомнений. — Допустим, для своего персонажа я возьму ваш вариант, но согласятся ли девочки на другие костюмы? Мы едва с ними договорились.

— Но вы все же предложите, — мягко настояла я. — Интереснее ведь, когда возлюбленная скульптора имеет более бестелесный образ, она ведь его муза, мечта. Ее костюм должен быть совсем из другого материала. Ткани должны смотреться легкими, в то время как у примы, напротив, тяжелыми. А оперная дива должна больше походить на призрака. — Вдохновение вновь вскружило мне голову, и я говорила все это с горящими глазами, и, возможно, излишне напористо убеждала его в преимуществах моих идей.

— Ну нет, певица вместе с хором, она не полноценный персонаж, — серьезно произнес Редфорд. — Костюм интересен, но я не знаю… Мы уже все решили, если бы вы пришли со своими идеями чуть раньше, мисс Палмер.

— Они были давно, но я не решалась показать их вам. Думала, вы заняты.

— Занят постановкой. Вы зря не принесли их раньше. Кто теперь будет перешивать это все?

— Я могла бы сшить костюмы сама, — не отступала я.

— Вы ещё и шьёте? — Редфорд посмотрел на меня с удивлением. Я утвердительно кивнула.

— Ну что я могу сказать… — растерялся Редфорд. — Попробуйте. Снимите мерки, у девочек они записаны. Да, собственно, и у меня где-то были.

— Благодарю вас, — с улыбкой неподдельной радости ответила я. — А грим? Что вы думаете по поводу грима?

— Когда принесёте костюм, попробуем вашу идею, — пообещал Редфорд.

— Что ж, тогда я пойду. Вы пришлёте мерки? — Я встала, собираясь уходить.

— На самом деле, было бы лучше, если б вы завтра подъехали и сами их сняли, какие вам нужны. А я предупрежу труппу, чтобы все были на месте. Заодно покажем им ваши эскизы.

Я согласилась и протянула руку за альбомом, однако Редфорд не отдал его.

— Вы же завтра приедете, — с улыбкой заметил он, — а я хотел бы рассмотреть эскизы более детально и показать их мистеру Линну. Вы ведь не возражаете?

— Нисколько.

— Что ж, тогда до завтра?

— До завтра, — ответила я.

— Пойдёмте, я провожу вас.

Отчего-то в те минуты, пока мы шли по коридору, меня вдруг окатила волна тревоги. «Что же я наделала? А если я все провалю? Подведу Редфорда и всю труппу?»

С большим трудом убеждая себя, что трусливо и глупо будет поддаваться панике, я все же не знала, радоваться ли мне или тревожиться. Редфорд заинтересовался эскизами, но что, если остальным они не понравятся? Через три недели спектакль, а я вношу в их работу какой-то хаос… Но все же, быть может, с моими костюмами пьеса заиграет новыми красками, и Редфорду удастся добиться нужного впечатления публики. Непривычно было так запросто идти с ним рядом, беседовать. Со сцены он кажется высоким, недосягаемым. В действительности, как я уже говорила, он невысокого роста и очень изящный, словно эльф из сказки. Прощаясь, он уже по-доброму улыбнулся мне и пожелал хорошего вечера.