Сквозь время. Книга первая

Анна Боярчук, 2018

Когда день сменяется ночью, утром точно наступит завтра. И мир обретет знакомые очертания. Но если однажды этого не случится? Если рядом существует другой мир, где стираются границы привычного. Где время теряет естественный ход. А полученные возможности становятся проклятьем… Они живут среди нас. И я одна из них. Меня зовут Ольга.

Начало конца

На улице март — юный месяц весны. Первые потоки грязного снега бегут в мелких проталинах, обгоняя друг друга, щебечут первые весенние птицы. Большинству людей нравится пробуждение природы. Но, к сожалению, теперь ко мне это не относится. Небо стало гораздо выше, по нему плывут, раскачиваясь, пушистые облака, и светит солнце — яркое, ослепляющее, обжигающее глаза солнце. Кажется, что весной оно просто озверевшее, будто бы мстит за все месяцы поздней осени и зимы.

Сегодня поистине тяжелый день. Конечно, на улице прекрасная погода. Слабый ветерок колышет ветви совсем голых деревьев. Люди переоделись в легкие вещи и идут, улыбаясь друг другу. Ну, что за фарс! Будто кому-то есть дело до проходящего мимо человека.

Стоя у окна, я тупо пялилась на дорогу, продолжая весьма содержательную беседу с самой собой. Последнее время мысленный монолог стал неотъемлемой частью моей однообразной и ничем непримечательной жизни.

— «Для чего я живу?»

Единственный вопрос, который терзал меня на протяжении семи лет.

— «Для чего я живу?»

Слегка заныло в груди.

— «Отлично! Обуревающая депрессия обрела физические проявления»

Утром, все как обычно: проснулась и, натянув дежурную улыбку на бледное лицо, принялась готовить завтрак. Покормила сына, поела сама, хотя уже давно перестала ощущать вкус пищи. Вымыла посуду, почистила газовую плиту и… поняла, что лежу на полу в кухне. Попыталась встать, меня замутило. Кончики пальцев похолодели, а перед глазами взорвался радужный салют.

Неожиданно тупая боль пронзила желудок и перешла в позвоночник. Я метнулась в туалет. Распрощавшись с завтраком, кое-как доползла до дивана. Боль миллионом тончайших игл разрывала желудок. Закинув приличную горсть таблеток в рот, незаметно для себя впала в забытье.

Не знаю: каким образом, но что-то настойчиво стучало в затылок: «поднимайся, поднимайся».

— «Зачем? — повис немой вопрос в голове, и тут же мгновенно появился ответ. — Ой! Сейчас приедет мама. Она собиралась забрать Антона на выходные, а я валяюсь на диване, как тряпка. Не думаю, что мой вид ее обрадует. Что же делать? Ведь я должна что-то сделать. Все как в тумане и перед глазами абсолютно темно. Ах да, точно, они же закрыты!»

Разум требовал действий. В почти невменяемом состоянии, я поднялась. Зачем, осознавала смутно. И тут все стало гораздо хуже.

Я упала обратно на диван, руки и ноги онемели, я их вообще перестала чувствовать. Время потекло странно медленно, как при замедленном воспроизведении. Сквозь какую-то пелену, я услышала крик Антона.

— Папа проснись, маме плохо!

Подошел Макс. Наверное, вид у меня был не очень обнадеживающий, так как на его сонном лице отразилось что-то похожее на испуг. Или же мне тогда это только показалось. Он начал говорить про «скорую».

— Не надо, — простонала я, но он попытался возразить.

И тут сильно зазвенело в ушах, я перестала его слышать. Сердце бешено забилось; хотя нет, было не совсем так. Оно колотило в спину по ребрам, безжалостно и глухо, будто существовало отдельно от меня.

Конечности заледенели, на них накинулись те же самые иглы, что и в желудке, а голова оказалась в огне. Меня жутко затошнило, перед глазами вспыхнули радужные круги.

— «Нет! Не хочу терять сознание» — одно из самых отвратительных ощущений в жизни.

Я начала открывать рот и жадно глотать воздух. Не помогло! Грудная клетка словно окаменела, будто перекрыли кислород, а сердце надрывно продолжало с чем-то бороться. Я хотела закричать, но во рту пересохло; я хотела подняться, но тело отказывалось подчиняться.

Сердце сделало еще один удар, но он оказался какой-то чужой, будто последний. Абсолютно обезумев от нехватки кислорода, я изо всех сил хрипло выдавила:

— Инфаркт!

Почему эта мысль посетила меня? Даже как-то смешно.

Страх и ужас взяли верх. Глухое оцепенение не заставило себя ждать. Хорошо, хоть так, а то боль начала перерастать в какую-то навязчивую идею. И я провалилась.

Тишина. Пустота. Ни боли, ни страха, ни ужаса. Только состояние глубокого отупения. Странная легкость, точнее даже невесомость убаюкивала меня, успокаивала и опьяняла. Я превратилась в плитку нежнейшего шоколада и таяла, опущенная в пушистое молоко. Абсолютная эйфория, даже двигаться не хочется, но я все-таки открыла глаза. Пространство вокруг поразило своей необыкновенностью, все оно лазурно-голубого цвета.

Странно.

Ничего не чувствую, ни о чем не думаю.

Странно.

— Что со мной? Где я? Кто я?

Время остановилось.

Эйфория медленно рассеивалась, осознание произошедшего потихоньку окутывало меня. Нет, время не остановилось, оно замерло. Замерло для меня надолго. Навсегда.

— Нет! — вскрикнула я. — Так не должно быть! Так не может быть! Мне еще рано! Помогите! Эй, кто-нибудь!

Тишина. В ответ только давящая тишина, здесь даже эха нет. Началась истерика. Я кричала. Нет, я орала, в пустоту:

— Ну, пожалуйста, хоть кто-нибудь, помогите!

Слезы лились как вселенский потоп, сильно обжигая щеки. Я рванулась с места, бежала, летела. И ничего, нигде ничего нет. Остановившись, я невольно начала прислушиваться, теребя свои карманы.

— Карманы? Откуда взялась эта одежда? — я с неподдельным интересом оглядела себя. — Ладно, подумаю об этом позже. Наверное, времени теперь будет предостаточно.

Я очень постаралась сосредоточиться и успокоиться. Начала думать, но безумный страх парализовал мысли. Огненные слезы застилали глаза, еще больше мешая.

— Ведь не может все это происходить так быстро. Не может быть, что это конец. Столько незаконченных дел. А сколько еще не начатых? — недавние попытки сосредоточенности окончательно рассеялись. — Мне так мало лет. А мой мальчик? Стоп, хватит ныть, надо собраться. Несмотря ни на что, надо сосредоточиться!

Я начала перебирать фрагменты каких-то фильмов, отрывки каких-то книг. Глупо, конечно, но что я знала о смер…

— Нет, даже думать не хочу об этом слове!

Мысленно вскрыв самые потаенные уголки своего разума, я стала группировать хранившуюся информацию. Создалось ощущение, будто я разбираю в огромном шкафу с невероятным количеством ящичков и полочек. Это ненужно, это тоже не подходит, это вообще не стоило трогать, а это давно пора выбросить. Сколько же всего может хранить человеческая память? Никогда раньше об этом не задумывалась, жаль, но теперь это уже неважно.

Слезы хлынули с еще большей силой.

— Почему они такие горячие здесь? Сколько мне еще бродить в этой пустоте? И как вернуться обратно?

Тут в голове мелькнула мало обнадеживающая фраза, воспоминание из жизни, которую неоднократно слышали многие люди:

— «Оттуда еще никто не возвращался!»

Стало очень грустно, но выхода из этой ситуации нет. Я села, поджав колени к подбородку, прикрыла глаза и застыла в смиренном ожидании.

Ждать пришлось недолго, отдаленно послышался какой-то звук, я вскочила и насторожилась. Звук повторился, я превратилась в одно огромное ухо, и тут вокруг начало что-то происходить.

Как по мановению волшебной полочки мой новый мир разделился на две половины. С одной стороны, все таже голубая лазурь, но неожиданно она начала трескаться на миллиарды крошечных осколков. Они сыпались и таяли, выпуская наружу нечто зловещее. Проступающая чернота ужаснула. Я оцепенела от страха и с трудом отвела глаза. С другой стороны мне открылось нечто еще более невообразимое. Пространство мерцало необыкновенно красивыми огнями. Я почувствовала, как при виде этих огней внутри меня появилось спокойствие, тепло, упокоение. Мне непреодолимо захотелось поскорее попасть туда. Я уже сделала несколько шагов в том направлении, как вдруг в голове раздался чей-то голос.

— «Не думала, что ты так легко сдашься!»

Голос явно принадлежал женщине, но был весьма необычный. Красивый, высокий, мелодичный, покровительственный — нет — все эти термины не подходят. Никогда в жизни я не слышала таких звуков, которые наиболее точно описали бы этот голос. Единственное слово, которое приходило на ум — совершенство.

— Кто вы? — изумленно спросила я.

— «Неважно — кто я, главное — кто ты?» — вкрадчиво ответил голос.

— Я не знаю.

— «Подумай, Оля. Разве это твое время, разве оно уже пришло? Разве ты закончила все свои дела?» — голос окутал меня странной заботой.

— Я не знаю, — совсем растерявшись, повторила я, вновь вглядываясь в манящие огни.

— «Никогда не ищи легких путей, это удел эгоизма и слабости! Если сейчас ты уйдешь туда, назад уже не вернешься, однако будешь счастлива. Но, помни, это еще не твое время, ты должна закончить начатое!»

— Что «начатое»? — я не могла понять, о чем говорит голос.

— «Ты знаешь. А теперь выбор за тобой»

Голос резко затих, а я стояла на перепутье. С одной стороны необыкновенные огни — спокойствие моей души, мир и упокоение; а с другой стороны проступающая чернота — ужас и страх, но там моя живая жизнь, это я точно чувствовала. Подумав немного, я осознанно сделала шаг назад и неожиданно начала падать. Все вокруг менялось с такой скоростью, что я не успевала рассмотреть. Меня крутило и переворачивало, воздух свистел в ушах, я стремительно летела вниз, машинально выставляя руки вперед, чтобы смягчить падение. И тут неожиданно резко, вопреки моей воли, тело вытянулось в тугую струну, как будто это была не я, а мягкий пластилин в чьих-то сильных рука. Я со всего маха шлепнулась на пол посреди своей гостиной.

— Папа, мама заснула? — тихо спросил Антон.

Макс растерянно посмотрел вначале на него, а затем на мое мертвое тело, лежащее на диване. Я резко вскочила на ноги, счет пошел на секунды.

— «О, нет, нет, нет! Мама не заснула! Не волнуйся, мама еще долго не будет ТАК спать. Теперь осталось только вернуться в свое тело! Но как это сделать?»

Не успев еще до конца все обдумать, я мгновенно переместилась к окну. Все равно ничего другого на ум не пришло. Изо всех сил разбежавшись, я прыгнула на диван в свое тело. И невозможная боль вернулась в полумертвое сердце. В мое сердце! Миллионы тончайших игл напомнили про заледенелые конечности. Я почувствовала, как кровь забурлила в венах, гонимая бешеным потоком жизни.

Мысли, чувства, запахи, ощущения — все вернулось! И впервые за последние годы я испытала абсолютное, нерушимое СЧАСТЬЕ!

Я немного приоткрыла глаза, боясь, что возвращение всего лишь очередная иллюзия.

Макс сидит рядом и растирает мне виски. Едкий запах нашатыря быстро вернул в реальность.

Резко вскочив, я растерянно осмотрелась, предыдущая невесомость мгновенно испарилась. Антон, явно ничего не понимая, прижался ко мне. А Макс, наоборот, слегка отстранился, выглядев при этом немного настороженно.

Я стояла и смотрела на них уже не так как раньше, а совсем по-другому. Моя интуиция, давно не дававшая о себе знать, тихо прошептала: «теперь все будет по-другому».

Столь бесконечного дня в моей жизни еще не было. Хорошо, что Антон остался у родителей, и муж, наконец-то, заснул. Теперь можно спокойно обдумать произошедшее.

Я открыла бутылку любимого красного вина и вышла в гостиную. Завернувшись в теплый плед, уселась на диван и включила торшер. Мысленно перебирая события сегодняшнего утра, один вопрос не покидал меня:

— «Что это было? Физически я прекрасно себя чувствую и не страдаю заболеваниями сердца. Значит, не тело. Тогда, наверное, психика. Ну, с этим будет посложней!»

Незаметно для себя я задремала, приснился очередной кошмар, от которого захотелось поскорей избавиться.

Я открыла глаза и часто заморгала, ослепленная светом торшера. Оказывается, мой сон длился всего десять минут. Я огляделась. Моя гостиная: тусклый свет лампочки, теплый плед у ног, нетронутый бокал вина. Внимание остановилось на кресле. Я несколько раз протерла глаза. Напротив меня сидит бабушка.

Не могу сказать, что я испугалась, скорее очень удивилась. Она — мой друг, мой родитель, защитник и советчик. Если у меня в жизни что-то происходило, она узнавала первой, у меня не было от нее секретов. Наша связь — это нечто большее, чем обычная привязанность родственников. С ней не нужно было притворяться; можно поплакать — она пожалеет; можно пошутить — она рассмеется. Не надо врать, что у меня все отлично, если на самом деле — это не так.

Ее смерть для меня стала неподдельной трагедией, не знаю, как я тогда справилась. Все случилось слишком неожиданно. Мама сотни раз предлагала ей нанять водителя, только спорить с ней совершенно бесполезное занятие. Утром 30 августа искореженную машину вместе с ее телом обнаружили в овраге недалеко от трассы.

По официальной версии бабушка не справилась с управлением и слетела с дороги. Но нам мало в это верилось. Она, несмотря на свой возраст, была самым аккуратным водителем в мире. И что случилось в действительности, никто не знает. Но главный вопрос, который также остается загадкой, в другом: что она вообще делала на загородной трассе?

И сейчас бабушка сидит в моей гостиной на расстоянии двух метров.

— «Может быть, это очередной сон?» — я вновь протерла глаза.

Она улыбалась. Ее лучистые изумрудно-зеленые глаза источали любовь, заботу и нежность. Тело совершенно прозрачное в обрамлении неяркого серебристого сияния. Руки сложены на коленях, волосы убраны в тугой пучок, невозможно красивая, и несоизмеримо со своим возрастом молодая. Она выглядела так же, какой я помнила ее при жизни.

Ее звали Мария — высокая удивительной красоты очень стройная брюнетка. Волосы слегка вьющиеся, длинной до поясницы, цвета горького шоколада. Тонкие брови и сияющие изумрудом глаза в обрамлении густых ресниц. Они, как магнит, притягивали к себе, напоминая омут, из которого не хотелось выбираться.

Она успела отметить свой шестьдесят пятый день рождения, хотя на вид, ей было не больше сорока пяти. Внешне молодая, красивая, полная бурлящей жизненной энергии и завидного здоровья, она никогда не болела, даже простуду не подхватывала. Давние подруги часто подразнивали ее:

— Мария, если не начнешь стареть, скоро тебе придется подделывать документы, чтобы не вызывать излишних вопросов у полиции. Признайся, ты душу дьяволу продала за такую внешность?

— Может быть, может быть, — только и отшучивалась бабушка.

Сейчас к вышесказанному добавились отпечатки всеобъемлющих знаний и вселенской мудрости, что еще больше усиливало эффект притягательности.

Я смотрела на нее с бесконечным обожанием. Мне хотелось броситься в ее объятья; рассказать обо всем, что сегодня произошло; поплакаться о том, как мне плохо, что нервы совершенно сдают. Я превращаюсь в тихого шизофреника. Мысли помчались неудержимым потоком, но я боялась даже двинуться, чтобы не спугнуть видение. Только слезы, как проливной весенний дождь, катились по щекам.

— Не надо, Оленька, не трудись, я все знаю.

Я вздрогнула. Как давно я не слышала этого голоса, слезы промочили подол ночной рубашки. Она приблизилась, села рядом и заботливо погладила меня по голове:

— Не плачь моя хорошая, скоро многое изменится.

Прикосновение шелковых, едва ощутимых пальцев, как бальзам на кровоточащие раны, я немного успокоилась.

— Ты хочешь мне что-то рассказать? — еле слышно выдавила я.

— Хочу, но не могу. Я должна тебя предупредить.

Она посмотрела на меня с неизмеримой тоской, а я на нее с абсолютным непониманием.

— Прости, что я оставила тебя так рано, — продолжала она, взволнованным голосом. — Прости, что не успела многое рассказать, многому научить. Но я должна была тебя защитить, даже ценой своей жизни.

— «За что она просит прощения? От кого было меня защищать, но самое главное: причем тут ее жизнь?»

В еще большем недоумении я продолжала смотреть на нее. Я была настолько поражена ее последними словами, что даже не смогла осознать их до конца.

— Мы приходим в этот мир с определенными целями. У каждого из нас есть свое предназначение, и ты не являешься исключением. К сожалению, сейчас я не могу тебе всего рассказать и объяснить. Но я должна предупредить тебя, подтолкнуть к некоторым действиям, и у меня очень мало времени.

Совершенно растерявшись, я смотрела на нее, даже не моргая. Не каждый день получаешь сообщение о том, что родной человек умер за тебя, и что теперь тебе нужно предпринимать какие-то действия, о которых ты понятия не имеешь.

— Бабушка, о чем ты говоришь? К каким действиям ты должна меня подтолкнуть? — в моей жизни и так был полный кавардак, а она еще больше добавила неразберихи.

— Оленька, у тебя слишком много вопросов, но я не вправе теперь на них отвечать, так что придется искать ответы самой. Твоя жизнь покрыта мраком непонятности, но ты очень сообразительная, и если захочешь, а ты обязана захотеть, во всем разберешься. Я скажу тебе одно — Лондон, там ты найдешь ответы на многие вопросы. И еще: в известном месте я оставила для тебя кое-что, обязательно найди это до отъезда. Поторопись, ты и так потеряла много времени, находясь в своей «семилетней комме». Помни: теперь от твоих решений зависит многое, особенно это важно для твоего ребенка. За него пока можешь не беспокоиться, он в безопасности, но это только пока, — она запнулась, будто кто-то прервал ее. — Прости, мне пора!

— Что ты хочешь сказать? — буря негодования взрывной волной исказила мой голос, а непонимание смещалось с раздражением.

— «Кто и почему может угрожать моему сыну? И что если у меня не хватит сил бороться с этим?» — сердце оборвалось при мысли об этом, в голове была полная каша.

— Не уходи, пожалуйста. Мне не справиться без тебя! — я рухнула на ее колени, спина содрогалась от едва сдерживаемых рыданий.

— Деточка моя, — она обняла меня и, будто угадав последнюю мысль, спокойно продолжила, — ты не представляешь, насколько сильна. Тебе придется очень тяжело, но у тебя нет права на ошибку. Твоя жизнь пойдет по-другому, пойми не лучше и не хуже, а по-другому. Родная моя, я знаю, как ты привязана к сыну и как сильно будешь переживать из-за временного расставания с ним, но не вздумай позволить чувствам влиять на свои решения. Если ты сделаешь правильный выбор, вы скоро будете вместе, и ничего плохого не случится. И последнее: не стоит кого-либо посвящать в свои планы, а особенно родителей, они тебе ничем не помогут, а ты им, скорее всего, навредишь.

Будто грозовая туча повисла над моей головой.

— Бабушка, куда мы уходим после смерти?

Раньше я никогда не задавалась таким вопросом, но сейчас мне почему-то стало очень интересно. Она ответила не сразу, затем слегка улыбнулась, а глаза источали все туже вселенскую мудрость.

— В бесконечность.

Я опустила голову ей на плечо, и мне стало как-то легко и спокойно. Она поцеловала меня в лоб и через мгновение исчезла.

Я стояла в комнате совсем одна, обнимая воздух, не в состоянии пошевелиться, а чуть позже, с трудом пытаясь переварить этот странный разговор, начала метаться по комнате, абсолютно не понимая, что должна делать.

— «Наверное, она все-таки права. И пришло время, не знаю каких, но чувствую, что очень серьезных перемен. Тем более: что, если и вправду кто-то угрожает жизни моего сына? Несмотря ни на что, я должна позаботиться о нем, я обязана все изменить. Если не сейчас, то уже никогда»