Путь домой

Анна Богарнэ, 2017

Рухнул мир! Радиация, голод, возвращение к первобытным истокам.... Он бывший боксёр и не блещет знаниями о выживании. Но на пути находятся люди, готовые ему помочь. Он никогда не любил. Так, может, конец света подходящее время, чтобы это исправить?

Глава 5. Побег

Сны тревожили. Чаще всего он долго падал в бездну, отчаянно хватаясь за воздух, проскальзывавший сквозь пальцы. Жуткое существо являлось снова и снова, подкрадывалось, тянуло длинные пальцы, грохотало над головой. Швед улавливал обрывки, и знал, что оно зовёт его в лес. Каждую ночь он кричал во сне, охваченный ужасными видениями. Мила трясла его за плечи.

— Это сон, дорогой! Всего лишь сон! — её лицо озарилось светом свечи, такое красивое.

Мила знала, что ему снится, чувствовала, осязала страхи. Связь, возникшая между ними, была больше любви, и соединяла на внутреннем уровне. Прошло полгода с того дня, как они стали жить вместе. Связь становилась всё крепче, и они уже чувствовали настроение друг друга, понимали без слов, видели одни и те же сны. Для него это казалось более чем странным. Он не мог объяснить себе этого, и давно перестал пытаться. «Какой в этом смысл? Важна только она. Это всё, что имеет значение».

Ему было плевать, что она читает мысли. Он любил бы её в любом случае. Жертвенность, притаившаяся у него в сознании, пугала даже его самого.

Казах поселился с Марго, пацан жил с ними. Они стали походить на образцовую семью. Он был рад за друзей. В новом мире найти своё счастье дорогого стоило. Жильцы селения приняли их окончательно и считали своими. Девушки селения перестали его донимать. Мила их запугала, и они предпочитали держать дистанцию. Фил, переживавший потерю дочери, немного преобразился и стал дружелюбнее.

Они сидели за ужином в избушке, желая остаться наедине. Он в который раз начал неприятную тему:

— Ты думала?

— Не начинай, родной, — глубоко вздохнула она.

— Мы не можем сидеть здесь вечно. Нужно найти более комфортное место. Возможно, сны прекратятся вдали отсюда.

— Мы не можем знать этого наверняка! — раздраженно ответила она заготовленной заранее фразой. Она всегда знала, что ответить.

— Слушай, я понимаю здесь семья, друзья. Мы всегда сможем вернуться, если захотим. Дай нам шанс, Мила. Я схожу с ума. Каждую ночь я вижу их, слышу зов. Ты обещала подумать, и я не давил. Но прошло довольно много времени, и я хочу знать, что ты решила, — он выглядел обречённо, ожидая услышать отрицательный ответ.

— Ты думаешь об этом так часто, что я научилась блокировать свои способности, — устало улыбнулась она.

— Знаешь, я бы хотел читать твои мысли. Это многое упростило бы. — Она встала из-за стола, подошла, опустилась к нему на колени, и обвила шею руками.

— Это да?

— Да, родной. Давай попробуем.

Она согласилась уйти ради него, покинуть дом и семью. Осталось разработать план похода, чем он и планировал заняться как можно скорее. Мысль о том, что кошмары прекратятся, как только они покинут селение, придавала ему сил.

Позавтракав, он отправился к Казаху, и рассказал о решении. Друг расстроился, совершенно не пытаясь этого скрыть. Понимая, что не сможет отговорить, он пожал ему руку и крепко обнял, похлопывая по спине. Мила же сообщила о путешествии маме и Филу.

К закату вещи и еда были собраны, и уложены. На ужин они пошли к костру — последнюю перед походом трапезу хотелось разделить с друзьями. Они весело общались, переглядываясь между собой. Возбуждение от предстоявшего похода будоражило его, но было и нечто ещё — тревога. Кажется, Мила тоже ощутила его перемену, и уже пробиралась к нему, огибая людей. Она почти добралась до него, когда из темноты раздался душераздирающий крик. Мужчины поспешили туда, и замерли на пол пути — в бликах света пляшущего огня виднелись вытянутые силуэты.

Высокие, жилистые, красноглазые, с острыми зубами существа стояли неподвижно, разглядывая людей, и поворачивая из стороны в сторону хищные лица. «Около дюжины, окружают. Нужно бежать!» Один из них грациозно, по-кошачьи, изогнул спину и резким рывком оторвался от земли. Жилистое тело взлетело легко и непринуждённо, и, преодолев несколько метров, приземлилось на ноги, взрыхлив под собой почву. Молодая девушка, стоявшая от него на расстоянии вытянутой руки, побелела и выглядела так, будто забыла родной язык.

Из центра процессии вышло существо, являвшееся ему во сне. Да это было определенно оно. Швед так часто видел его, что запомнил малейшие черты и повадки. Ростом оно было меньше остальных, телосложением плотнее. Красные глаза сверкнули, обвели собравшихся, и, наконец, остановились на нём. В пространстве зазвучал бархатный, грохочущий голос:

— Ты не оставляешь мне выбора. Ты не можешь уйти. И она тоже. Будет лучше для всех, если ребёнок родится здесь.

Он не сразу понял, о чём идёт речь, озираясь по сторонам, и просчитывая пути отхода. Существа взяли их в плотное кольцо, вариантов не много. Мила, держа руки на уровне живота, прошептала что-то невнятное. Сердце стучало как молоток ускоряясь. «Ребёнок. Она ждёт ребёнка! Но когда? Как?» Мысли путались, собираясь в змеиный клубок. «У меня. Нет, у нас будет ребёнок!», — он улыбнулся при мысли об этом. — «Дети не выживают в новом мире», — нахмурился он. — Что же я наделал! Я её погубил!»

— Что если я не остановлюсь? — теперь его глаза сверкали адским пламенем. Он защитит свою семью любой ценой.

— Нам придётся принять меры. Многие из твоих друзей погибнут.

«Как тварь смеет угрожать мне? Это же просто животное, созданное радиацией!» «Макс ты же знаешь, что это не так», — зазвучал голос Милы у него в голове. «Как она это сделала?»

Нужно было действовать, живым он не сдастся. Сосредоточившись на том, что готов подчиниться их воле, он схватил камень и запустил тому, что стояло с края прямо в лоб. Существо завизжало, закрывая неестественно большими руками лицо. А он схватил Милу за руку и рванул в сторону болота, проскочив через брешь, образованную в кольце врага.

Оглядываясь на бегу, он видел, как Казах бросается и прижимает одно к земле всем своим кабаньим весом. Существо истерично взвизгнуло, изворачиваясь и пытаясь его скинуть. «Суматоха нам на руку. Спасибо дружище!» В голове зазвучал рычащий голос главного: «Глупец! Пожалеешь! Остановись!» «Бежать, спасать Милу, спасать ребёнка, найти укрытие», — напуганно прыгали его мысли.

Девушка остановилась как вкопанная, и он знал, о чём она думает. Для этого не нужно было уметь читать мысли. Швед снова схватил её и потянул сильнее. Он злился. «Как она может думать о других? Она должна думать только о ребёнке!» Мила вновь выдернула руку.

— Как ты можешь бежать? Они все погибнут из-за нас! — её глаза блестели от слёз.

— Хочешь или нет, я спасу тебя и ребёнка! Совсем спятила? Пойдёшь махать мечом? И что дальше?! — потеряв над собой контроль, орал он ей прямо в лицо.

Мила поникла. Он понял, что теперь она плачет, но сделал вид, что не замечает этого. «Нет времени. Твари могут идти по пятам». В голове вновь зазвучала песнь болот, маня в затянутые ряской глубины. Он стиснул зубы и сосредоточился. Мила поняла, что происходит, взяла его за руку, и повела так быстро, как только могла. Песня в голове нарастала, громкость стала предельной, из ушей пошла кровь. Внезапно её прервал голос Милы, эхом отражавшийся где-то в глубине сознания. Она применяла новый дар, поддерживала, успокаивала, перебивала русалок. Тощие когтистые руки хватали воздух по обеим сторонам тропинки. Одна скользнула ему по ноге и рассекла штаны вместе с кожей. Дальше он двигался прихрамывая. Некоторые из русалок вылезали по пояс и шипели, но атаковать не решались — в руке Милы в лунном свете сверкало лезвие меча.

Как только они пересекли болото, голоса и шипение стихли. Швед выдохнул, опускаясь на мягкую траву. Мила участливо наложила ему повязку. Молчание затянулось. Он должен был что-то сказать, но не мог выдавить ни слова.

— Я знаю, о чём ты думаешь. Забыл? От меня нельзя ничего скрыть. Хотя, я не смогла читать мысли русалок и тех существ. Странно, правда? — опечаленный голос был лишён красок.

— Наверное, они устроены иначе. Вот и всё, — поразился он тому, с какой лёгкостью говорил, потому что чувствовал себя совсем разбитым.

— Слушай, я знаю, ты хочешь… Но мы не можем его оставить, Макс. Я уже проходила через это, и дважды… — голос дрогнул, слёзы покатились по щекам. Одна из слезинок прокатилась по уродливому шраму на шее и скользнула под рубашку.

— Нет! — закричал он пугая. — Слышишь? Нет! Сейчас всё иаче! Слышала, что сказали твари? Они хотели, чтобы ты рожала в селении. Значит, ребёнок выживет!

— Я об этом не подумала, — всхлипывала Мила.

Он обнял её крепко-крепко, зарылся лицом в волосы, и вдыхал её запах, успокаивая нервы. А затем немного отстранился и погладил плоский животик:

— Всё будет хорошо. Обещаю. Я люблю тебя, милая. И тебя люблю мелкий. — Мила улыбалась и светилась от счастья.

Пару недель они брели по опасному лесу, прислушиваясь к каждому шороху. Останавливаясь на ночлег, дежурили у самодельной палатки по очереди. Странно, но положение Милы разбудило в нём защитника, и теперь на дежурстве он не засыпал, хоть и находился на посту большее количество времени, чтобы она и ребёночек могли отдыхать.

Он не знал, какими темпами должен расти живот у беременной женщины. Да и вообще знал об этом мало, как и любой другой мужчина. Но живот рос быстро и уже округлился. «Ребёнку ведь всего месяц. Что же будет через девять?» Настроение Милы менялось слишком часто, и он остро ощущал любое его проявление или перемену, благодаря их необычной связи. Порой Швед сам себя чувствовал беременным и истеричным. В такие моменты ему было тяжелее всего сдерживать эмоции. Она это знала и тоже старалась.

Странно было и то, что за две недели в лесу они не встретили ни одной твари: ни трескунов, ни тех рогатых, прикончивших брата, ни даже уродливых крыс и жуков. При этом вдалеке были слышны звуки природы и животного мира, но к ним никто не приближался. Убедившись в этом за несколько дней, он стал легко оставлять Милу одну, чтобы добыть пропитание. На него тоже никто не нападал. Даже те трескуны, что недавно загнали их в магазин, убегали. «Что-то не так. Как там говорила главная тварь? Везде нас найдут? Может они охраняют нас от опасностей? Если так, то зачем?» Он догадывался и считал, что после того как Мила родит, всё и начнётся. Нужно было, как следует, подготовиться.

Они выбрели на дорогу, и неспешно шли по открытой местности, огибая заброшенные людьми машины. К наступлению ночи добрались до города. Картина упадничества открылась их взору. Если бы он захотел изобразить на холсте апокалипсис, то, несомненно, нарисовал бы именно этот город. Не все здания были разрушены, что-то всё же смогло уцелеть.

— Посмотри, родной! Конфетная фабрика! Зайдём внутрь? Ну, пожалуйста! — озорно, по-детски заверещала Мила.

— Стой здесь. Я проверю. — Она закатила глаза.

Ну, конечно, она может защититься, но перенапрягаться он ей не позволит. Швед зашёл внутрь. Среди разрухи было полно коробок с конфетами и плитками шоколада, погрызенными вредителями. В здании пусто. Он заглянул в кладовку и обнаружил нетронутую коробку шоколадных плиток. «Вот это удача!» «Что ты нашёл?», — она почувствовала его восторг. «Такой женщине разве можно сделать сюрприз?» И тут сзади щелкнул предохранитель, и он замер на месте, не выпуская находку из рук.

— Медленно развернись, дружок! Давай, давай! Пулю захотел? — голос был грубый, мужской, хриплый.

Куда ему тягаться со стволом? Он медленно развернулся лицом к говорившему: квадратная голова, широкие плечи, руки-бочки, один глаз меньше другого. Мужик направлял на него видавший виды пистолет. «Такие может даже порохом заряжают».

— Снимай верх и покажи тело! Живей!

— Ты что гомосек? Не буду я перед тобой оголяться! Лучше пристрели! — с испугу выдал Швед, и кто-то позади него гулко заржал.

— Кондрат! Да опусти ты пистолет! Парень же видно, что шутит! Трупы так не умеют!

Швед обернулся и увидел ещё одного мужчину: низкого роста, коренастого, посреди широкого лица, как два уголька, сверкали чёрные глазки, их опоясывали морщинки, кривые зубы набегали друг на друга.

Он слегка переместил взгляд и заметил за стендом, застывшую с мечом Милу. На её лице было явное раздражение, означавшее, что его женщина только что не слабо понервничала. Он нахмурился.

— Никита. С Кондратом ты уже знаком, — протянул коренастый лапу. Мила вышла из-за стенда, гневно сверля мужчин взглядом.

Оказалось, что эти двое и ещё дюжина выживших обосновались неподалёку от города. За неимением других планов, они отправились с ними. Швед пообещал себе, что будет предельно осторожен, ведь знакомство произошло не в самой дружелюбной форме. Мила прочла его мысли и еле заметно кивнула.

По дороге они обменивались знаниями. Никита рассказывал про зверушек зеленого цвета размером с взрослую кошку, которые питаются мелкими тварями. И как его жена Лина приручила парочку. Здоровяк осёкся, глаза на мгновение увлажнились. Швед знал, что это значит, и сменил тему, рассказывая о русалках.

Домом Никита называл то место, где они жили. Ещё он говорил про мертвяков, что питаются плотью и водятся в этих краях. «Он что фильмов насмотрелся?» Мила хихикнула, но заметив серьёзные выражения на лицах спутников, состроила скучную мину. Удивление улетучилось, и он задумался: «А ведь русалок тоже не должно существовать в реальности…»

Спустя отрезок дороги, Никита объявил, что они уже почти на месте. Оставалось всего пара километров, не больше. Это было крайне важно, потому что на улице темнело. Ночью в этих местах не следовало оставаться на виду.

Они шли по пустынной улице, с обеих сторон которой были маленькие, полуразрушенные магазинчики. «Уверен, когда-то давно это местечко было уютным». Мила вдруг остановилась прислушиваясь. «Что-то не так. Топот ног. Что это за?» Стена магазина буквально вылетела, разлетаясь на куски. Столп пыли поднялся над дорогой. Видимость была нулевая. Он нащупал её руку и припустил со всей силы.

Немного погодя Швед различил квадратные спины спутников. Топот преследователей сопровождался противными, булькающими, рвотными звуками. Пыль они миновали, и, обернувшись, он ужаснулся. «Это правда! Никита говорил правду!» Изуродованные, мерзкие трупы нагоняли. У кого-то не было конечностей, у кого-то кишки волочились по земле, булькающин звуки исходили из их ртов. Жуткое зрелище.

Они бежали так быстро, как только могли, но твари не отставали. «В фильмах уроды ходили медленно! Хорошо, что нога зажила после нападения на болоте!» Вообще-то она зажила на следующий же день. Да и другие травмы затягивались на нём, как на собаке. «Радиация делает своё дело». Никита упал. Его товарищ побежал дальше, спасая свою шкуру. Швед хотел поступить также, но не Мила. Она остановилась и потянула за руку здоровяка, и Швед, не имея другого выхода, пришёл ей на помощь.

Мертвяки настигли их слишком быстро. События разворачивались стремительно. Не было времени всё обдумать. Один из уродов укусил за руку Никиту, секундой позже Мила срубила ему за это башку. План добраться до дома провалился, два километра раненому не пробежать. Они свернули в проулок и забежали в первую попавшуюся дверь. Швед подпёр её металлическим шкафом, уже сотрясаемым ударами жаждущих крови существ, и огляделся. Раньше здесь был какой-то офис. Возле стены полу сидя расположился бледный как мел Никита. Вокруг укуса пузырилась гнойная жидкость, лопаясь и бурля.

— Вам придётся меня убить. Если кусают всё равно сдохнешь. Только долго.

Того, что произошло дальше, никто не ожидал. Мила отвела больную руку в сторону и молниеносным выпадом отрубила чуть выше локтя. Никита закричал в голос. Швед обшарил офис и нашёл аптечку, рану продезинфицировал и перевязал. Никита тяжело дышал, проваливаясь в забытье.

— Думаешь, поможет?

— Надеюсь.

— Поражаюсь твоей выдержке, как и всегда.

— Лучший в мире комплимент от любимого мужчины! — сложила она ладошки вместе и прижала к груди.

«Ещё и потешается надо мной!» — возмутился он мысленно, и она засмеялась. Нежно и ласково Мила зазвучала у него в голове: «Не тревожься. Мы справимся».

Конец ознакомительного фрагмента.