Говорит и показывает

Анна Белкина (2024)

Действие романа разворачивается в конце девяностых — начале двухтысячных. Соня и Вадим познакомились еще в юности, но никто из них не нашел в себе достаточно смелости, чтобы объясниться. Через много лет они снова встретились. Теперь их отношения чисто профессиональные. Или нет? Непредвиденные обстоятельства, «скелеты» в шкафах, амбициозные цели — все это добавляет остроты эмоциям, но ни капли не способствует здоровым отношениям. Читайте историю двух хороших людей, которые любят друг друга, но не могут быть вместе.

Глава 4

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Наутро выпал первый снег.

Соня проснулась и не сразу сообразила, где она и почему уже светло. После ответственных мероприятий она могла позволить себе поспать подольше. Мама была настолько великодушна, что даже погуляла с Гамлетом перед тем, как уйти на работу. Так что Соня на самом деле даже проспала, и несмотря на это вставать не торопилась. Она вспомнила о вчерашнем разговоре с Лёней, однако не ощутила никакого внутреннего трепета от осознания того, что наконец свершилось долгожданное чудо. Второй раз назад дороги не будет. Всё. Большая жирная точка.

Гамлет заметил, что хозяйка проснулась, подбежал, радостно виляя хвостом, и лизнул её в лицо. Она потрепала пса по холке, поцеловала в нос и села на постели, спустила ноги на пол, нащупала пушистые мягкие тапочки. Дома у неё таких не было, там она носила велюровые домашние туфли на небольшом каблучке. В квартире у мамы было прохладно, поэтому Соня спала в своей старой фланелевой сорочке. По пути на кухню она задержалась возле зеркала в прихожей и, глядя на своё отражение, испытала что-то вроде приступа ностальгии. Эти 10 лет прошедшие с тех пор, как она нырнула с головой в «самостоятельную взрослую» жизнь пролетели как один день, но ничего нельзя вернуть или переиграть. И вот теперь, она вроде как вынырнула на поверхность и в начале нового витка спирали встретилась с собой прежней.

Соню вдруг охватила печаль — сколько было надежд, свежих чувств, новых идей, мечтаний и все они (или почти все) складывались, как карточные домики, в плоскую монолитную массу под ударами внешних сил и собственных глупостей. А потом из белого и пушистого существа образовался металлический болид, одетый в броню, и способный пробить что угодно, не задумываясь о последствиях. Как она жила? Или не жила? Не проникала в жизнь, а только скользила по поверхности, отвергая себя, играя бесконечную чужую роль.

* * *

Как только Соня включила телефон, он чуть не взорвался от звонков и SMS.

«Софья Андреевна, я Вас потерял» — от МП (какой чуткий начальник, однако).

Звонок от Юльки.

— Сонька! Ты спишь?!

— Нет, если ответила.

— Забыла, что у Машутки сегодня день рождения? Намечается корпоратив.

— Кто дежурит?!

— Вадик с Костиком, но я подумываю — может его подменить.

— Костика?

— Дура что ли? Вадика, конечно.

Соня рассмеялась

— Ладно, а подарок?

— МП тебя обыскался. Решили уже Олеговну послать (так Юлька называла Светлану), но Водкин отговорил — сказал: она гадость купит. Вот ты, может, заедешь сразу за подарком, а мы тебе денежки потом вернём.

— А сколько?

— Ну смотри сама, с нас тысячи три, ну и МП накинет.

— Ладно.

— Супер. Я тебя люблю. Всё пока.

В коллективе дарить просто деньги считалось не комильфо. А Соня слыла мастером подарков. Она каким-то сверхъестественным образом угадывала тайные мечты сослуживцев (а попросту внимательно слушала болтовню и замечала, кому что нравится), поэтому ей часто приходилось искать по городу разные приятные вещи. Именинники от Сониных подарков неизменно бывали в восторге. А ей это просто доставляло радость.

В отношении Маши у неё мгновенно возникла идея, и она с удовольствием предвкушала поход за подарком, тем более что делать новости ей сегодня совсем не хотелось.

Звонок от Олеговны.

— Андревна, ты когда подъедешь, эти дебилы мне закосячили весь сквозной текст. Ни хрена не совпадает.

— А Юля?

— Она уехала на репортаж. Какого-то чинушу сажают.

— Не могли до понедельника потерпеть.

— Так когда?

— Я поздно буду. А кто есть?

— Машка шарики развешивает.

— Кто ещё там?

— Как ни странно звезда наша тут толчётся. У него сегодня затишье.

— Дай ему посмотреть.

— Ему?!

— Он без пяти минут кандидат филологических наук.

— Да ну?

— Я знаю, что говорю. И вообще, пусть весь выпуск посмотрит.

— Как скажешь.

Следом пришла СМС-ка от Лизаветы.

И ещё одна «С добрым утром! Ты уверена, что хочешь этого?» от Вадима. Видимо, Светлана передала ему ее пожелание отредактировать еженедельный выпуск. Она ответила: «Да. Проверь, пожалуйста, все как следует». Он прислал улыбающийся смайлик.

Мелочь, а приятно.

Соня вышла во двор. Снег выпал обильно. Деревья и кусты стояли нарядные — словно с картинки. Этой красоте не суждено было задержаться надолго. Слишком тепло. Под ногами уже слякоть. Но всё равно ощущение чего-то нового, приближения зимы: очищающей белизны и холода, радовало. Хотелось надеяться на лучшее.

Такси простояло в пробке около часа. Наконец она добралась до торгового центра. Обошла несколько ювелирных, потом забрела в парфюмерный, выбрала вполне приличную туалетную воду с очень тонким свежим ароматом и осталась собой довольна. Расплатилась, вышла из магазина и уже на улице вдруг почувствовала легкое головокружение. Соня постояла на месте несколько минут. Ощущение не повторилось. У неё бывали подобные приступы в пасмурные дни. Надо было выпить кофе с коньяком или крепкого чаю. Это помогало. Сегодня ей болеть совсем не хотелось. Она собиралась пожить несколько дней у мамы, а тут такой повод для воспитательной работы «надо следить за своим здоровьем», «ты много куришь» и т. п. Не дай бог ещё Лёня заявится выяснять отношения. Брр. Соня поплотнее запахнула ворот пальто и поспешила в сторону телецентра — благо идти было не далеко.

* * *

Где-то в середине вечеринки она снова почувствовала, как пол уходит у неё из-под ног, рефлекторно схватилась одной рукой за край стола, а другую поднесла к голове. Перед глазами всё качалось, но это не было похоже на обычный приступ. Руки похолодели, губы высохли и захотелось пить. потянувшись за стаканом, Соня ощутила такую слабость, что чуть не разревелась. Это было как внезапное предательство

* * *

Он наблюдал за Соней. Она пришла довольная, взяла на себя сервировку стола. Народ привычно организовался под ее чутким руководством. И все же Вадиму казалось, что мысленно Соня где-то далеко, причём сама этого не осознает, механически совершая привычные действия: сверкает улыбками, острит. Сегодня, она даже доверила ему редакцию недельного выпуска новостей и не поинтересовалась результатом. Немыслимая щедрость!

Корпоративное веселье было в самом разгаре, когда, передавая Соне стакан с соком, Вадим вдруг почувствовал, что она этот стакан не удержит, её пальцы подрагивали и были холодны как лёд. Он среагировал мгновенно, свободной рукой подхватил ее под локоть, подставил плечо, и она буквально обмякла в его руках.

— Мне что-то нехорошо, прости, — Соня посмотрела не него, действительно посмотрела, а не сделала вид. Тут только он окончательно понял, что она больна, глаза её потемнели, на бледных щеках появился лихорадочный блеск, губы дрожали, ещё секунда, и она заплачет. Вадим избавился от стакана и тыльной стороной ладони прикоснулся к сониному лбу. Лоб был очень горячий.

— Давай, отвезу тебя домой,

Соня опустила голову, и проговорила еле слышно:

— Боюсь, что идти не смогу, и тебе придётся меня нести.

— Ничего, буду только рад.

Соня не ответила, Вадим почувствовал, как она дрожит. Её знобило.

— Пойдём, — он теснее обнял ее, так, чтобы ей было удобнее опираться на его руки

Давно забытое чувство вдруг нахлынуло на него с новой силой. Когда-то в их общей юности ему хотелось вот так же прижать ее к себе и не выпускать из объятий. Пару раз он даже пытался осуществить это. Но Соня недолго оставалась в его руках и неизменно ускользала.

Юлька подскочила к ним уже на выходе, помогла Соне одеться, и проводила до машины.

— Давай я с тобой поеду. Как же ты одна? Ещё ведь с собакой надо погулять.

— Да я у мамы сейчас живу, — вынуждена была проговориться Соня.

— У мамы? — Юлька озадаченно посмотрела на подругу, — Ну ладно. Вадик, ты мне обязательно позвони, как доедете.

Вадим согласно кивнул.

В машине он включил печку, но Соня всё равно не могла согреться. Её трясло. Она куталась в пальто и пыталась сосредоточиться. Мысли куда-то уплывали, хотелось лечь. Отодвигание сиденья и регулирование спинки не помогло, ехать полулежа оказалось ещё хуже — кружилась голова.

— Мне так неудобно напрягать тебя, — призналась Соня, когда он поднимал спинку обратно.

— Хочешь сказать, что простая человеческая солидарность — сегодня редкое явление?

Соня оценила иронию, но на нормальную улыбку у неё сил не хватило. Получилось криво.

— Спасибо.

— Предлагаю заехать в аптеку.

Соня кивнула. Пусть делает, что хочет, лишь бы это безжизненное состояние как-нибудь закончилось. Она принялась мысленно самоуничижаться, но мысли по-прежнему уплывали. Губы и глаза горели, хотелось пить. Теперь как минимум дней на 5 она выпала из обоймы. Бог знает, что может случиться за это время? Вадик на самом деле такой хороший. Зачем он только её злит? Мама тоже будет ругаться.

— Не спи, — это Вадим уже вернулся из аптеки и бросил ей на колени шуршащий пакет с какими-то коробочками, — Держи.

— Что я тебе должна? — Соня сделала слабую попытку полезть за кошельком.

Вадим снова потрогал ее лоб.

— Эээ. Да ты совсем.

Он взял у нее пакет с лекарствами, достал таблетку парацетамола, велел положить в рот и поднес к ее губам бутылку с водой.

— Запивай.

Она послушно выполняла его приказы и думала, как хорошо, что он такой спокойный. Если бы его сейчас не было она сама начала бы паниковать, метаться, усугубляя действие болезни. А вот сегодня, когда Вадим подал ей руку для опоры, весь страх улетучился. Неужели опять начнётся эта мука? Она снова будет любить его и снова потеряет? Зачем? Это нечестно.

Вадим сдал больную с рук на руки.

Сонина мать оказалась совершенно не похожа на Соню. Вернее сказать, Соня была не похожа на мать. Хотя что-то знакомое во властной манере распоряжаться он отметил.

— Мама — это Вадим, — объяснила Соня.

— Антонина Юрьевна, — кивнула красивая ухоженная дама, немного надменная.

— Вадим, хочешь чаю? — Соня разговаривала слабым голосом. Мать укоризненно посмотрела на неё, но видимо приличия в этом доме были превыше всего:

— Да, Вадим, приходите на кухню. Можете не разуваться.

Его мнения не дождались и распахнули перед ним какую-то дверь, откуда вывалилось белое пушистое существо с фотографии, кинулось на Соню и стало лизать ей руки, визгливо потявкивая.

— Это Гамлет, — пояснила Соня.

–Иди, ложись, — приказала ей мать.

— Да сейчас. Мама обязательно напои Вадима чаем. Я безобразно поступила — выдернула его с вечеринки.

— Хорошо иди, — мама подтолкнула Соню и вошла с ней в комнату.

А Вадим от нечего делать прошёл на кухню. Нашёл там чайник, залил воды и включил. Раздался топот вперемешку с цокотом и в кухню влетел Гамлет. Пес был очень дружелюбный, даже не насторожился при виде незнакомца и не обнюхал его, прежде чем проявить свою радость. Просто бросился к Вадиму почти с тем же воодушевлением, что и к хозяйке, а там уж и обнюхал, и облизал.

Вошла Антонина Юрьевна с пакетом лекарств.

— Извините, что Вас не развлекаю. Вы друг Лёни?

Кто такой Лёня? Муж?

— Нет, мы с Соней вместе работаем. Коллеги.

Взгляд Сониной мамы заметно потеплел. Видно, тёща зятя не жалует, а заодно и его друзей.

— Понятно. Хорошо, что вы догадались в аптеку заехать. У нас давно никто не болел, и ничего нет. Сколько мы вам должны?

Вадим сделал отрицательный жест. В ответ Антонина Юрьевна слегка наклонила голову вправо и прищурилась, словно оценивая будет ли Соня слишком обязана коллеге?

— Вы меня сейчас угостите чаем, и всё, — улыбнулся он.

— Минутку. Только с Соней разберусь.

Сонина мама налила в стакан воды из какого-то кувшинчика. Потом растолкла в столовой ложке таблетку и ушла в комнату. Откуда донеслись приглушённые голоса. Гамлет вышел на середину кухни, с грохотом растянулся на полу и тяжко вздохнул.

— Что друг, хозяйка твоя заболела, — сообщил ему Вадим.

Пёс вздохнул ещё раз.

Снова вошла Антонина Юрьевна. Она пыталась скрыть своё беспокойство, но ей это плохо удавалось. Вадим почувствовал себя лишним.

— У неё температура высокая. Вода вскипела?

— Да. У Вас есть малиновое варенье или смородиновое?

— И то и другое, но лучше малиновое.

Она открыла холодильник, достала оттуда банку с вареньем.

— Вы не стесняйтесь. Только руки помойте. А так, в шкафчике рядом с вами чашки. Доставайте.

Вадим послушно пошел к раковине мыть руки.

— Как же вы так хорошо разбираетесь в лекарствах? — спросила Сонина мама.

— У меня есть младший брат, а у него есть сын. Так получилось, что я бывал их нянькой.

Антонина Юрьевна совсем растаяла.

— Вы знаете, в детстве Соня часто болела. А вот уже лет 5 как не болеет.

Как будто сонино детство кончилось, когда ей было уже 25. Вадим разболтал в кипятке малиновое варенье.

— Можно я отнесу?

— Отнесите. Найдёте? Вторая дверь.

Вадим вышел в тёмный коридор и вздрогнул от неожиданности, наткнулся на своё отражение в зеркале. Потом толкнул дверь. Свет в комнате был очень слабый. Горел один лишь ночник. Соня лежала в постели, закутавшись в одеяло, так, что наружу торчал только нос.

— Блин, ну я же просила! Не смотри на меня, — Соня натянула одеяло на лицо.

— Я принёс тебе малину. Вылезай.

— Я ненавижу малину. Мне плохо. Я не хочу, чтобы ты меня видел.

— Не капризничай. Я сейчас чаю выпью с твоей мамой и уйду.

— Чёрт.

— Для смертельно больной ты слишком много ругаешься.

Соня немного опустила одеяло. И Вадим невольно улыбнулся. Конечно, ей плохо, у неё высокая температура и ей неловко, потому что она его начальница и сейчас не в лучшем виде. Соня привстала, он машинально подоткнул ей под спину еще одну подушку. А ночнушка у неё смешная, как у бабульки: пестренькая такая фланелька с воротничком, пуговички под горло. Соня взяла у него чашку с малиной.

— Спасибо тебе.

— За что?

— Ну знаешь, когда-то я мечтала, что ты это сделаешь.

— Что я сделаю?

— Спасёшь меня от верной смерти. Но вот вроде как оно и случилось, а я уже забыла, что сама это придумала. Иди, ещё заразишься.

Вадим взял её руку и поцеловал.

— Соня, Соня. Забавная ты женщина.

— Правда?

Вадим вернул Сонину руку на место и пошёл на кухню.

* * *

Соня болела целую неделю. За это время Вадим успел прорваться в криминальные репортёры и сделал пару скандальных сюжетов, чем снова поставил на уши нескольких «отцов города». Но не всех. Некоторым его творчество даже пришлось по душе. Он получил приглашение на очередную «великосветскую» тусовку, о чём незамедлительно сообщил Соне.

Соня удивляла его всё больше. Вадим звонил ей каждый день и рассказывал о своих успехах. Но то, что раньше вызывало у неё приступы необъяснимой агрессии, теперь бывало лишь предметом шуток.

На самом деле ей было не до работы. Первые два дня она тяжело выздоравливала — пила лекарства. На третий день мама принесла в конверте ключи от квартиры.

— Очень оригинальный способ передавать ключи. Предупреди своих друзей, что почтовый ящик в нашем подъезде не самое надёжное место…Или это твой бывший муж?

Соня закашлялась, чтобы не отвечать.

— Соня, опять ты с ним встречаешься? — Антонина Юрьевна удручённо покачала головой: — Я так надеялась, что это уже в прошлом.

— Уже в прошлом, мама

Соня почему-то расстроилась. Всё-таки не по-человечески получилось. Голова мгновенно отозвалась мигренью. И на следующее утро Соня проснулась в дурном расположении духа.

Пора было возвращаться. Сначала к себе домой, потом на работу.

На пятый день болезни она уже смогла собраться с силами и переехать в свою квартиру. Первым делом, несмотря на мороз, открыла окна, чтобы вышибить спертый воздух, а вместе с ним и запах табака. Пахло всё — постельное бельё, вещи в шкафах, обивка мебели.

Кое-что она вывесила на лоджии — кое-что бросила в стирку. Увлёкшись процессом, помыла шкафы, и вычистила ковер на полу. Из-под дивана и кресел достала набитые окурками пепельницы и, тихо матерясь, отправила их содержимое в помойку. Очнулась уже под вечер с тряпкой для пыли в руках и вспомнила, что ещё болеет. Стало грустно и жалко себя. Соня присела на подлокотник кресла и тихо заплакала.

Зазвонил телефон. Сглатывая слёзы, она сняла трубку.

— Привет, — это была Лизавета, — А я твоей маме звонила, она сказала, — ты уже дома.

— Вроде того.

— У тебя всё в порядке?

— Да так сижу, жалею себя.

— Давай, я к тебе приду. Я как раз уже домой собираюсь. Купить что-нибудь?

— О! Давай. Глинтвейн хочу.

— Ты уверена? А лекарства?

— Лекарств пару дней уже не пью.

— Ну ладно. Ожидайте.

Соня достала из морозилки тот самый кусок говядины, который купила накануне мероприятия в «Гармонии», и бросила его в микроволновку размораживаться. Тем временем разогрела чайник. Гамлет вертелся под ногами, чуя еду. Плакать уже не хотелось «Жизнь не кончается, если у тебя есть друг» — Антуан де Сент-Экзюпери. Интересно, сейчас кто-нибудь его читает? Когда-то прочитать Экзюпери считалось хорошим тоном.

За приготовлением ужина незаметно пролетело 40 минут. И вот уже зазвонил домофон. Соня, не спрашивая «кто?» нажала кнопку и приоткрыла дверь. Каково же было её удивление, когда на пороге она обнаружила Вадима, Юльку и Костика.

— Сюрприз! — закричала Юлька, — Ну как ты?

— А если бы я была в ночнушке и с компрессом на горле?

— Ну мать, что ж ты не спрашиваешь, когда дверь открываешь. Вдруг бандиты?

— Бандитов я не боюсь.

— Ну-да, ну-да, естественно!

Юлька сунула ей в руки два шуршащих пакета из супермаркета: — Вот тебе витамины.

Соня посмотрела на Вадима и мгновенно поняла, что это была целиком и полностью его идея.

— Проходите.

Юлька пронеслась на кухню.

— Где у тебя все пепельницы?

— Юль не кури пока. Я только всё проветрила.

— Ну ладно, ладно. На лестницу пойдем. Ой, у неё тут чтой-то шкворчит!

— Сейчас Лизавета придет.

— Здорово! Ты, я смотрю, уже ожила. Когда на работу?

— Послезавтра.

— Супер.

— Мальчики. Располагайтесь. Будьте как дома.

Через 5 минут пришла Лиза:

— Что ж ты не предупредила?

— Я сама не знала. Неожиданно свалились мне на голову.

— И Вадим с ними?

— Да, Проходи, давай сумки.

Глинтвейн всех примирил. Вадим искромётно шутил. Юлька смеялась. Лиза оживлённо болтала, а Костик, как всегда, много ел. Но к часам 9-ти, Соня уже устала: она-то рассчитывала на тихий ужин вдвоём с подругой. И болезненная слабость давала о себе знать. Хотелось спать. Лизавета это заметила, засобиралась домой и стала выпроваживать остальных.

В конце концов, Соня осталась одна. Приняла душ, расстелила постель и легла. Хорошо. Интересно, зачем Вадим приходил? Ничего такого не сказал, пофлиртовал с Лизаветой и ушёл. Опять за старое?

С понедельника Сонина жизнь понеслась галопом. Не успела она как следует прокашляться после выхода с больничного, как пришлось включаться в работу. На дворе стоял ноябрь, а народ уже во всю готовился встречать Новый год. В эти два предпраздничных месяца предстояло свернуть горы. Тем более, что выборы в местные органы власти были назначены на конец ноября.

Соня пиарила своих покровителей, при этом успевала одной рукой писать сквозные тексты новостей, а другой марать запоминающиеся предвыборные слоганы. Спала часов по шесть. О Лёне даже не вспоминала. Слава Богу, он не появлялся и не трепал нервы.

В этой суматохе власть над криминальными новостями тихо и незаметно уплыла в сторону Вадика. Он на политическом горизонте не светился. Игры уездных парламентеров его не вдохновляли. Кроме того, его стало раздражать Сонино равнодушие. Когда на одной из планёрок она скользнула невидящим взглядом по его лицу, он неожиданно для себя сломал карандаш от внезапно вспыхнувшей ярости.

С одной стороны, Вадим отдавал себе отчёт в том, что Соня сейчас крайне загружена и, если верить Юльке с мужем у неё какие-то рамсы, но с другой стороны ничего — почему она ничего не говорит, почему просто не улыбнется ему. Эти вечные ее посиделки с местечковыми политиками, «мероприятия» в ресторанах и клубах после интервью и пиар-акций. На всех у Сони хватало внимания, только не на него. Он не мог с точностью определить, что же бесит его больше всего: Сонино лицемерие в работе или в отношении к нему.

В одну из таких чёрных минут, когда Вадим наблюдал за тем, как Соня расточает волшебные улыбки в адрес какого-то кандидата, ему пришла в голову идея передачи с двусмысленным названием вроде: «В Багдаде всё спокойно». И он с воодушевлением взялся за дело. Это оказалось увлекательно — ловить рыбку в мутной воде. Пока основная масса плавает на поверхности, волной поднимает со дна редкие виды. Вадим даже не утруждал себя установкой связей. Он просто по счастливому стечению обстоятельств всегда оказывался в нужное время в нужном месте, и заставлял трусившего Костика снимать. Иногда отбирал у него камеру и снимал сам. Таким образом, у него накопилось материала на два полновесных выпуска минут по 40. Осталось только выбить эфирное время.

Однажды, вечером, когда Вадим в одиночестве просматривал уже смонтированный материал, в монтажную тихо вошла Соня и незаметно остановилась у его за спиной.

— Что это? — спросила она, когда один из фильмов закончился. От неожиданности Вадим вздрогнул.

— Ты чего подкрадываешься?

— Я не подкрадываюсь, я работаю здесь.

— А-а…ночная смена

— Не ерничай

— Ладно. Не будем.

— Так что это? — Соня повторила вопрос более мягко.

— Это моя новая программа, если повезёт. А что?

— Ты разве не знаешь?

— Что я должен знать?

— Товарищ, о котором здесь идёт речь, баллотируется сейчас, против нашего кандидата.

— Да ну?! — Вадик сделал вид, что удивился.

— Это очень ценные кадры! А что у тебя ещё есть?

Вадим пожал плечами и поменял кассету. Соня посмотрела её с огромным интересом.

— Да. Это замечательно, — выдала она резюме после просмотра, — Только вот здесь и вот здесь надо подрезать иначе это может бросить тень на кое-кого. Ты гений, Вадик!

— Правда?! — Вадим презрительную поджал губы, выдохнул и вдруг взорвался, — А скажи на милость, почему распоряжаешься моим материалом?

Соня осеклась.

— То есть как твоим? Ты разве у нас уже не работаешь?

— Я-то работаю. Только вот материалы принадлежат лично мне. Слышала что-нибудь про интеллектуальную собственность?

Соня недоуменно молчала, ей пришла мысль, что надо бы переделать трудовой договор канала, чтобы учесть вопросы перехода собственности на авторские материалы. Пока она думала, Вадим почувствовал себя виноватым и взял её за руку.

— Пойми, просто я сам придумал новую программу. От и до. И я хотел бы выпустить её в том виде, в каком она есть.

Соня немного расслабилась, но продолжала молчать.

— Я сделал острую передачу, чтобы не было мучительно больно…

— За бесцельно потраченную плёнку, — в голосе Сони появились стальные нотки, — Не ожидала от тебя. Кому ты собирался их продать?

Видимо, пришла очередь Вадима удивляться. Похоже она решила, что он хочет кого-то шантажировать?

— Знаешь, мне такое и в голову не пришло.

— Правда? — Соня скептически посмотрела на него.

— Почему ты считаешь, что я тебе лгу?

В воздухе снова повисло напряжённое молчание. Потом Соня всё-таки решила сменить гнев на милость.

— Послушай, Вадим. Сейчас такое время, что получить эфир ты сможешь только в том случае, если кому-то из кандидатов будет выгодно показать твою программу. Это закон джунглей. Ты можешь получить эфир прямо завтра, если доверишься мне и вырежешь всего лишь маленький кусочек.

— Ты сейчас предлагаешь мне путем небольшой подтасовки испортить репутацию одного человека, при этом не задев его оппонента?

— Именно.

— И я поимею с этого бабки?

— Много бабок.

— Это ведь нечестно.

— В противном случае у тебя не будет ни бабок ни эфира.

— А если я сторгуюсь с другим каналом?

— В таком случае тебе придется вырезать гораздо больше. Или у тебя просто отнимут плёнку.

— Как это?

— Вот так это, — Соня разозлилась, — По башке дадут, и проваляешься в больничке до майских праздников. В лучшем случае.

Теперь молчал Вадим, а Соня продолжала накаляться.

— И потом, чтобы ты знал, в телевизионном мире звезды часто закатываются быстро и неожиданно, как зажигаются. Может получиться так, что ты получишь волчий билет, сам того не зная…

— Я тебя понял, — оборвал её Вадим, — На, продавай! — он швырнул первую кассету ей на колени.

— А другую?

Вадим молча показал ей средний палец, потом взял вторую кассету и переломил ее пополам.

С НОВЫМ ГОДОМ, С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ.

С тех пор они почти не разговаривали и даже здоровались сквозь зубы.

Вадим получил причитавшийся ему гонорар и с тяжёлым сердцем ушёл в предпраздничный запой. Выборы благополучно завершились, власть не переменилась; а электорат был так занят закупкой подарков, продуктов и спиртного, что ровным счётом ничего интересного в городе не происходило. Даже статистика преступлений снизилась.

Репортёрская часть телевизионного коллектива откровенно скучала.

Вадим появлялся на планёрках изредка — небритый и с опухшим лицом. Соня чувствовала свою вину, но не знала, как к нему подступиться. Ей казалось, что теперь-то он вообще никогда её не простит, ведь, фактически, она спровоцировала его на уничтожение второй программы.

Юлька с большим неодобрением смотрела на всю эту маяту и однажды не выдержала:

— Почему ты окрысилась на Вадима? Чего тебе надо?! — подступила она к Соне, закрывшись с ней в курилке.

— С чего ты взяла?

Юлька строго посмотрела на неё.

— Ох, Юль, не спрашивай.

Юлька продолжала атаку взглядом.

— Ну, я сволочь. Обидела его сильно.

Юлька затянулась и медленно выпустила дым колечками:

— Что ты сделала?

— Я предложила ему продать «В Багдаде всё спокойно».

— Но он же согласился. И бабки взял. А что ж не продать-то такую конфетку?

— Там было 2 выпуска. Он сделал два. Во втором был маленький намёк на нашего кандидата. И я сказала, что надо это подрезать и продать сразу 2.

— А он?

— Он обиделся и уничтожил второй.

Юлька удивлённо подняла брови:

— А что обиделся-то?

— Принципы у него…

— Темнишь

— Ну, я наехала немного, расписала альтернативы…Он, наверное, подумал, что я ему угрожаю. Всё так неожиданно произошло, так стихийно. Короче всё.

Соня почувствовала, как комок подкатывает у нее к горлу, и слёзы подступают к глазам. Вот чёрт.

Неужели она никогда не избавится от этой детской привязанности. Столько всего было уже в жизни. И когда с Лёней расставалась, что-то вроде чувства вины заставляло её грустить, а с Вадимом они даже не были близки, но обида, нанесённая ему, ранила как острый нож. Прямо горе какое-то. Настоящее горе.

— Эй-эй, ты чего? — испугалась Юлька, — Давай я с ним поговорю. Я ему объясню.

— Нет, — Соня старалась собраться. У неё плохо получалось, слёзы уже катились по щекам.

Вечером на выходе Юлька поймала Вадима.

— Подвезёшь?

— Садись

Юлька впрыгнула на переднее сиденье.

Вадим был мрачен. На его лице явно проступали следы излишеств последних дней. Юлька медлила с началом своего разговора, надеялась, что Вадим её о чём-нибудь спросит. Но напрасно. Наконец она заговорила сама.

— Мы что-то давно не общались. Как дела у тебя?

— Нормально

— Я вот всё хотела узнать, когда будет следующий выпуск «Багдада»?

— А он должен быть?

— Я не знаю, всем моим знакомым понравился.

— А тебе?

— Я не могу судить объективно. Мне нравятся все твои сюжеты.

Вадим хмыкнул:

— Ты добрый человек.

— И как всё-таки насчёт нового выпуска?

— Вряд ли.

— А что так?

— Я разослал свои резюме в несколько TV-компаний в Москве.

Юлька присвистнула:

— Ни фига себе! А мы?!

— Продаваться — так подороже. Чего на пустяки-то размениваться, — Вадим ухмыльнулся.

— Ты из-за Соньки?

Юлька заметила, как он сильнее сжал руль.

— Нет.

— Я с ней говорила. Она не хотела тебя обидеть.

— Я понял…

— Ей стыдно, и она не знает, как к тебе подступиться…

— Поэтому выслала парламентера?

Вадим вдруг резко разогнался, подрезал два ряда и лихо припарковался у бордюра.

Юлька выдохнула.

— Я сама. Она просила меня этого не делать. Но я же вижу, что вы собачитесь. Я так не могу.

Вадим сочувственно посмотрел на неё.

— Юль, я ценю твой порыв, правда, и это очень по-дружески с твоей стороны, — сказал он мягко, — Только здесь, я боюсь, нам никто не поможет.

— Ты любишь её? — спросила Юлька.

— Можно не отвечать?

— Как хочешь, но выводы я сделаю.

— Ладно

— Мне кажется, она тебя любит.

— Она так сказала?

— Не сейчас. Давно. Ещё тогда…

— Ну вот, видишь. Давно это было. С тех пор мы оба очень сильно изменились.

— Ладно. По-моему, вы как были дураками, так и остались.

— Ну, это твоё мнение.

— Угу, моё, — Юлька разозлилась, — Всё, сами разбирайтесь.

Они немного посидели молча.

— Пойдём в кафе зайдём. Тут недалеко есть одно приличное, — предложил Вадим.

* * *

Он заказал себе и ей горячий шоколад.

— Сонька тоже любит эту штуку, — сказала Юлька, — А зачем вода?

— Он очень густой и терпкий. Здесь делают как следует, попробуй.

Юлька взяла малюсенькую ложечку и зачерпнула горячей коричневой вязкой массы из столь же малюсенькой чашечки.

— Прикольно.

— А ты знаешь Сониного мужа? — неожиданно спросил Вадим.

Юлька фыркнула.

— А то.

— Что за человек? — Вадим достал сигареты и закурил.

— Он — хороший человек, только Сонька и он — такие разные.

— Почему она скрывает его ото всех?

— Почему ото всех? Я прекрасно его знаю, Лизавета — её подруга, ребята…там, ну общие знакомые.

— Это не в счёт, Вы все знаете его давно — ещё с университета.

— Ну, я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Она кольцо не носит, а раньше носила.

— Так ты ж сам сказал: давно это было. С тех пор многое изменилось. Они то сходились, то расходились. И вообще, зачем тебе это знать?

— Да, ты права. Ни к чему.

Юлька облизала ложку и словно невзначай бросила:

— Тем более, что они разошлись опять. Кажется, насовсем.

— Правда?

— Ну, практически. Перед тем, как она заболела. Только я тебе этого не говорила.

— Угу, — Вадим оживился. — Как шоколад?

— Здорово. А может ещё кофе?

— Пожалуйста.

Вадим заказал ей кофе. А себе морковный сок.

— Ни фига себе!

Юлька удивлённо посмотрела на стакан с оранжевой жидкостью и плошечку со сливками: — А сливки для чего?

— Чтобы лучше усваивался.

— Понты

— Да уж.

— А я думала, ты в запое.

— Вот выхожу. Новый год всё-таки.

— Ты даёшь, вся страна только входит, а ты уже выходишь?

— Смотри. Народ расслабляется, а я нет. Хочешь увидеть следующий выпуск «Багдада»?

— Ты же сказал — все, баста?

— Передумал я.

Юлька покачала головой. Пусть она и не помирила враждующие стороны, но положительный сдвиг был уже налицо.

После разговора с Юлькой Вадим почувствовал облегчение. И хотя ничего путного о Сониных отношениях с мужем он не узнал, злость на Соню прошла.

Со своей стороны Соня больше не вмешивалась в его работу. При встрече она сдержанно здоровалась и, если выпадала возможность, интересовалась — как дела.

На радостях, что к Вадиму вновь вернулся творческий задор, М.П. выделил для «Багдада» лучшее эфирное время. Приближались праздники.

Швыряев оборвал все телефоны Вадима. Неожиданно лишившись верного спонсора возлияний, Тёма занервничал.

— Тёма, Новый год — семейный праздник. «Слышал когда-нибудь», — устало объяснял Вадим в сотый раз.

— Какой семейный? С ума что ли сошёл? Я уже с тёлками договорился!

— Возьми Марика, если сам не справишься.

— Вот, блин! Не ожидал я от тебя. Ты чем там занимаешься?

— Не поверишь, работаю.

Действительно, за какие-то 5 дней Вадим наснимал хороший материал. Осталось смонтировать, чтобы передача успела выйти числа 25. Всё равно, потом, кроме художественных фильмов и концертов, никто ничего не смотрит. А ещё ведь надо бы наколдовать криминальных новостей, хотя бы на еженедельный выпуск.

Дел, таким образом, было по горло.

Соня бегала в очередной запарке. Она отвечала за праздничные программы. Причём, по всей видимости, ей светило дежурство с 31 на 1-ое.

А после 25 декабря ознаменовавшегося выходом нового выпуска «В Багдаде все спокойно» время полетело с неимоверной скоростью.

В одно из редких мгновений затишья Соня и Вадим неожиданно оказались в монтажной вдвоём. Соня доделывала торжественное обращение губернатора к народу, а Вадим пришёл отсмотреть новостной сюжет, снятый утром.

— Привет, — с вымученной улыбкой бросила Соня.

— Привет. Как дела?

— Да вот, пишу картину маслом

— Сочувствую.

Вадим присел за соседний стол.

— Как новости?

— Вяленько.

Соня кивнула.

— Я смотрела твой «Багдад», — осторожно начала она.

— И?

— Профессионально.

— Ни хорошо, ни плохо.

— Сделано как надо. Само событие не очень увлекает.

— Ну, извиняйте, — Вадим развёл руками.

— Та, которую ты уничтожил, была лучше.

Соня выпалила это одним махом с закрытыми глазами, боясь, что Вадим снова разозлится. Но он взглянул на неё с интересом.

— Ты издеваешься?

— Нет. Я хочу извиниться. Я была не права.

— А-а. Ну ладно, — Вадим отвернулся к монитору, чтобы скрыть улыбку.

Соня молчала.

Ему хотелось её поцеловать, просто так ничего не объясняя. Но он сдержался. А она закончила свою работу и ушла. В воздухе остался тонкий запах её духов, и Вадим ощутил, как этот запах увлекает его за собой. Вот он почти видит, как Соня идёт по коридору. Её рука ложится на ручку одной из дверей, она открывает дверь и входит в студию.

Бр…Кровь остынь!

На самом деле он продолжал сидеть за столом в монтажной. Надо что-то уже с этим сделать. Он так привык, что Соня совершенно недосягаема для него. А ведь сейчас наиболее удачный момент. Если Юлька действительно в курсе, то никакого мужа у Сони нет. Да. И тот, что был, вероятнее всего служил ей ширмой для защиты от серьёзных отношений с другими мужчинами.

Чего же она хочет от жизни?

Чего боится? Продолжает бояться?

Соня тоже задавалась этим вопросом. Она пришла домой рано. Хорошенько выгуляла Гамлета — повалялась вместе с ним в снегу. Потом приготовила ванну, зажгла пару свечей, поставила диск БГ, и с удовольствием погрузилась в тёплую ароматную воду.

Надо было подумать. Последний роман застрял, как раз перед её болезнью и с тех пор она написала очень мало. А сроки поджимали. Но в голове была полная каша.

Вадим, Лёня, выборы, новый год.

Чего ей бояться? Есть работа, есть деньги. Даже друзья есть. И потом, взрослая ведь женщина. Могла бы просто сказать о своих чувствах.

Соня привыкла моделировать ситуации в своём воображении. Ей хотелось угадать заранее, и она боялась поступить неправильно. Поступать каким-то образом приходилось обязательно и очень часто что-то шло не по плану. Со временем страх потерпеть неудачу притупился и всё равно иногда проявлялся с новой силой. В особенности это касалось отношений с мужчинами. Она никогда не преступала грани, которую сама же для себя установила. И всегда (по крайней мере последние 10 лет) у неё был Лёня, чтобы убегать и убеждать себя в том, что она не имеет права любить, поскольку у неё есть муж, и она должна любить только его! Вот такая вот сложная комбинация. И теперь Лёня ушёл. А рядом оказался человек, который… Или хватит себя обманывать? Ведь это факт, она любит Вадима, и всегда его любила, и будет продолжать любить, несмотря ни на что. Глупо, но любовь нельзя убить. Даже когда в суете Соня забывала о нем, он будто стоял у нее за плечом словно ангел хранитель. И это предательское тепло, разливающееся по венам при его приближении. Всегда. «Любовь не знает убыли и тлена». Как страшно! И как прекрасно.

Соня расстроилась. Она совсем запуталась в этих сложностях. БГ пел: «Кто зажёг в тебе свет, обернётся твоей тенью. И в ночной тишине вырвет сердце из груди». Может обойдётся на этот раз и не обернётся и не вырвет?

Может рискнуть? Всего несколько раз в жизни Соня рисковала без особого плана, и каждый раз что-то выигрывала, приобретала новых друзей новых друзей, работу, деньги, но не любовь. Увы. Не потому ли, что эта любовь у нее уже была, всегда была?

В дверь позвонили. От неожиданности Соня вздрогнула. Никто не должен был прийти. Настойчивый гость продолжал звонить, Гамлет заливался громким лаем.

Соня вылезла из ванны, завернулась в полотенце и прошлёпала в мокрых тапках в прихожую. Гамлет уже охрип. Она посмотрела в глазок — Лёня. Сердце упало. Ноги стали ватными. Он, конечно же, знает, что она дома. Гамлет не лает, когда никого нет. Лёня звонил непрерывно, сопровождая звонки ударами в дверь. Пустить его сейчас означало снова сдаться. Они снова займутся любовью, и он снова будет иметь над ней власть. Нельзя открывать. Соня почувствовала, как у нее от страха трясутся руки. Сердце колотилось, кровь стучала в висках.

Лёня пнул дверь ногой. Гамлет снова залился громким лаем.

— Соня открой.

— Уходи.

— Ты не можешь не открыть мне. Я твой муж, я люблю тебя, — удар в дверь.

— Я не люблю тебя, — у Сони дрожал голос, — ты же не хочешь, чтобы соседи вызвали милицию.

— Соня!

— Я не впущу тебя, извини.

Ее знобило, зуб на зуб не попадал. Отдохнула, блин!

— Ты меня можешь больше никогда не увидеть, — сказал Леня.

— Я этого и добиваюсь.

–Соня.

— Забудь сюда дорогу, Лёня, пожалуйста. Всё.

Она отошла от двери. Снова удар такой силы, что дверь затряслась и загремела.

Потом шаги и грохот лифта.

Соня вернулась в ванную. Вода, конечно, уже остыла. Она вынула пробку, скинула мокрое полотенце и завернулась в тёплый халат. В комнате зазвонил телефон. Теперь Лёня решил достать её по телефону? Проще всего выдернуть шнур. Так она и сделала. Через несколько минут зазвонил сотовый. Надо сделать так, чтобы Лёнины звонки не проходили, хотя он ведь может позвонить и с другого телефона.

Соня взяла в руки трубку.

Звонил Вадим.

— Привет, — она старалась говорить как обычно, выравнивая дыхание, но он все-равно насторожился.

— Привет. Я не вовремя?

— А что случилось?

— Хотел попросить об одолжении. Боюсь, откажешь.

— Смотря о чём ты хочешь попросить.

— Мне надо купить подарки. Поездишь со мной завтра?

— Ох, чёрт! — спохватилась Соня, — завтра уже 27-е!

— Да. Объявляется подарочный аврал.

— Конечно! Мне тоже надо.

Кажется, она только что выгнала бывшего мужа, и вот теперь… Что теперь?

— Во сколько ты сможешь?

— Между 12-ю и четырьмя часами. Пойдёт?

— Отлично.

Повисла небольшая пауза, во время которой Соня боролась с желанием сказать: «Может заедешь сейчас?». В голове вихрем носились дурные мысли о том, что Леня может вернуться с друзьями и застанет у нее Вадима, и будет мордобой или что похуже

— Спокойной ночи, — выдавила она из себя наконец.

— Добрых снов.

Соня нажала отбой и вздохнула. Может всё-таки не обернётся тенью, и не вырвет сердце? Хотелось бы верить.