1. Книги
  2. Современные любовные романы
  3. Анна Белинская

Выбор

Анна Белинская (2023)
Обложка книги

Счастлив ли тот, кто имеет право выбора? Не знаю, не пробовал. Мне не дали выбора, когда навязали роль «плохиша», когда выбрали за меня профессию и работу, когда отобрали любимое дело и мечту. Я всегда был вторым, в тени старшего брата. И как бы я не старался, я всегда не дотягивал, всегда не соответствовал. Я просто существовал в мире навязанных ценностей, стереотипов и обязанностей. А потом появилась она — девчонка с веснушками и маленькой родинкой над губой…Эта история о прощении, принятии себя, о дружбе и, конечно, о любви: немного неправильной, порой жестокой, но обязательно взаимной!

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Выбор» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

14.Максим

Я хотел высадить её прямо там, на обочине дороги. И если бы не пацан, я бы, без сомнения, так и сделал. Это же какой надо быть идиоткой, чтобы орать на ухо человеку за рулем? Ладно, я согласен, был не прав. Когда позвонил Андрюха, я просто реально забыл, что сзади кто-то сидит. Да потому что, черт возьми, я никогда никого не возил в своем Камаре.

Захожу в комнату, нервно бросаю часы и браслеты на комод. Андрюха пригласил попариться в сауну, но все желание и настроение улетучились как нашатырь. Спасибо одной прицепившейся заразе.

Андрюха Юдин — мой единственный настоящий друг со времен спорта. Его спортивная карьера закончилась, не начавшись, но друг стал неплохим тренером. Я тоже когда-то мечтал быть тренером. Ключевые слова — «мечтал» и «когда-то».

Снимаю брюки, кидаю на спинку стула и вижу, как на пол из кармана выпадает тот самый листок со стихом моего братца. И почему я не вернул его девчонке, а сунул себе в карман?

Разворачиваю лист и снова читаю. Гребанный Ромео.

Сжимаю яростно лист в ладони и бросаю в комод. Собираюсь принять душ, чтобы ледяные струи остудили пылающий в грудине жар. Меня переполняют злость и ненависть к ведьме, к брату и ко всему чертову миру.

***

Бам, бам, бам…

Бам, бам…

— Просыпайся, никчемное существо!

Бам, бам… Снова эти удары. Ммм… башка трещит, как полено в печи.

— Если ты и сегодня опоздаешь на совещание, я тебя уволю!

Кто-то сказал «уволю»? Да я готов вообще не прийти, только увольте меня! Отец еще пару раз лупит по двери и быстро ретируется.

Я опять надрался. С четверга отмечали на загородной базе Мир, Труд, Май. Смотрю на себя в зеркало: вроде все прилично, сегодня «аллергической сыпи» не наблюдается. Маринка-Наташка-Светка-как-же-ее-там отлично постаралась. Забрасываю уже заранее подготовленное обезболивающее в рот, запиваю водой из-под крана, но таблетки так и не успевают добраться до желудка, как меня выворачивает прямо над раковиной. Доброе утро, блин.

Спускаюсь в столовую, готовый принимать удар, но к моему удивлению, а скорее разочарованию, отца не наблюдается. Зато в кухне за столом в инвалидной коляске сидит мой брат. Это странно — видеть его здесь. После аварии брат перестал принимать пищу здесь, оставаясь в своей комнате.

На кухне суетится Любаша, бросая на брата настороженные взгляды. Для нее появление Данилы тоже неожиданно.

— Доброе утро! — здороваюсь как бы со всеми.

Любаша улыбается мне своей самой лучезарной улыбкой, а брат равнодушно кивает. Он свеж, опрятен и стал выглядеть более живым что ли. Мать была права. Он заметно поправился. И даже то, что брат сегодня завтракает в столовой, намекает о положительных изменениях в его состоянии. Неужели такие метаморфозы связаны с рыжей занозой?

Что-то жгуче-неприятно прокалывает в области солнечного сплетения, но я стараюсь не зацикливаться на еле уловимом ощущении.

В кухне приятно пахнет свежеиспеченной запеканкой. Обожаю ее с детства, Любаня знает, как порадовать меня.

— Ммм, — блаженно прикрываю глаза и тяну аромат носом, — этот запах. Любаша, ты золото, а не женщина! Выходи за меня? — подхожу к ней и чмокаю в теплую, морщинистую щеку нашей кухарки. Она хохочет и машет на меня рукой, заметно смущаясь.

От меня не укрывается, как брат брезгливо морщится. Его всегда раздражала моя фамильярность с Любашей А меня раздражало его лицемерие. Он мог часами лазить со своими дружками-по-идиотизму-волонтерами по трущобам, помогая бомжам с ночлежкой и едой, потом распинаться перед камерами, как все мы равны независимо от социального статуса, а дома воротить нос со словами «это же прислуга».

— А где Иван Сергеевич? — спрашиваю Любашу и окунаю аппетитный кусок запеканки в джем.

— Уже ушел.

— Орал?

Любаня опасливо смотрит на брата и поджимает губы. Были бы мы одни, она бы всё подробно рассказала без прикрас.

— Он был зол, — тактично проговаривает Люба и бросает на брата робкие взгляды.

— Это его обычное состояние, — усмехаюсь. — Я даже не помню, когда отец был весел последний раз и как он улыбается. Ты помнишь? — обращаюсь к брату и прифигеваю.

Не понимаю, как это вышло. Брат тоже, видимо, не сразу осознает, что вопрос предназначен ему, потому как мешкает, бегая по столовой обескураженными глазами.

Данила ничего не отвечает, хотя понятно, что в его состоянии он и не смог бы, но даже ни одной сраной реакции, ни одной мимолетной эмоции не проскочило в его взгляде. Ничего не изменилось. Мы по-прежнему чужие друг другу люди.

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я