Земь

Анна Бауэр, 2021

В 2221 году учёные доказывают, что во время Большого взрыва у Вселенной появился её близнец. Выпускники Спецшколы космонавтов отправляются в исследовательский полёт к братской планете. О подготовке космонавтов, их преодолении и поиске себя, открытиях и ошибках будущего, в том числе лингвистических, предельно честно рассказывает один из участников той самой экспедиции.

Часть первая. Отец и сын

Дедушка сказывал, что если близнецов в младенчестве разлучить и о том ни единой душе не поведать, то они потом всю жизнь друг о дружке печалиться станут. Всё будут мучаться тоской, всё искать кого-то, ибо знание им свыше дано, что половинчаты они. Так и человечеству всегда было ведомо, что оно половинчато, что его давным-давно от единоутробного брата-близнеца оторвали. Когда первые человекоподобные, изогнув хребтину, закатив желтоватые белки под мохнатые брови, наверх глянули, воскресло в памяти нашего рода то разлучение. С тех самых пор глядим мы с печалью в небо и нутром чуем, что там он, брат наш. Там его искать надо.

Так сказывал дедушка, а мой отец над ним посмеивался. Не почитал он дедовой мудрости, хоть тот и был астрофизиком славным. Это мне спустя годы сам папа рассказал. Меня-то во времена их прений и на свете ещё не было.

В 2221 году, аккурат в месяц моего рождения, в Сети написали, что Вселенная наша зеркально расщеплена. Учёные тогда теорию выдвинули, что после Взрыва космологической сингулярности не одна Вселенная возникла, а две — по меньшей мере. А может, и несколько. Что было единым — по разные стороны Условной оси разлетелось. И там, и там стали расти и жиреть миры-близнецы — не точь-в-точь одинаковые, но настолько схожие, что едва отличишь. Отец всё отмахивался. Он информатиком был, только цифрам и расчётам верил. А больше всего — своим.

Через три года учёные сигнал от сверхскоростного беспилотника «Астра» получили. Несколько земных лет он в ледяной темноте на двигателе Алькубьерре¹ рыскал и в ближайшую к нам чёрную дыру V616 Mon² войти исхитрился. Все данные через автоматизированную «эстафету» звездолётов-челноков передавались — по квантовой связи. Иначе сигнал тысячи лет шёл бы. А так — три года. «Астра» эту эстафету по пути строила, выпуская челноки один за другим вперёд себя для разведки и прокладки маршрута. Для неё и последующих звездолётов они и коммуникацию, и быструю навигацию обеспечивали, словно бакены для судов.

Через несколько месяцев пришли снимки и сведения, доказавшие существование перемычки-червоточины за чёрной дырой и примыкающей белой дыры. Один из челноков автоматикой за «Астрой» увело. Он туда слетал и… преспокойно обратно вернулся, передав данные следующему челноку. Мир на уши встал. Человеческий разум силился осознать, что чёрная дыра одновременно и входом, и выходом была. То есть и чёрной, и белой одновременно — смотря с какой стороны поглядеть.

«Астра» всё дальше в «потустороннюю» Вселенную углублялась, по пути цепочку автономных челноков оставляла. Теперь они и в том мире туда-сюда сновали. Спустя два года по эстафете пришли первые фотопанорамы галактики, разительно нашу напоминавшей. Дедушка ликовал, а я — тогда ещё пятилетний пацанёнок — вместе с ним. Вот и нашёлся потерянный братец! Там она, наша половинка. Мы с дедушкой как узнали — глянули друг на друга, обнялись, и моя судьба сразу решилась: космонавтом-исследователем буду. Как мама…

Отец препон чинить не стал, когда дед решил меня в Спецшколу космонавтов на очередь поставить. А может, просто не до меня отцу было. Мир тогда сильнёхонько потряхивало. Что ни месяц — новые снимки приходили. Вот копия Млечного пути, Солнечной системы… Астрофизика в новых данных утонула. Отец по поручению Космической палаты нейросеть для разбора приходивших сведений придумал. Когда собственное детище стало выплёвывать ему в лицо новые твёрдые доказательства тому, что дедушка давным-давно предсказывал, папе, должно быть, вдвое тяжче пришлось. Размеры, удалённость планет от жёлтого карлика и друг от друга совпадали. Всё было точь-в-точь как в нашей Солнечной системе. Только перед лицом собственных расчётов он своё поражение и признал.

Со дня на день мир подробного снимка земного побратима и данных о поверхности планеты ждал. Никто ни о чём больше ни мыслить, ни сказывать не мог. Есть ли там атмосфера и живительная вода? Есть ли человекоподобные? Похожи на нас? Пальцев у них столько же? Разумны ли они или ещё словно дети малые? А вдруг их род мудрее, ошибок наших не делал, вырос и созрел скорее нашего? А ну как они злые, надменные, не примут нас, не признают братьев? Так всем нам думалось.

А потом «Астра» пропала. Исчезла, растворилась в глубокой темноте. Сколько ни пытались эстафету восстановить, сколько ни шарили техникой с других челноков — ни ответа, ни волны, ни ряби. Будто кто-то протянутую руку обрубил. Молчала «Астра», и в скорби молчал весь мир. Вместе с обрубленной рукой нам и крылья отсекли.

Признаюсь, мне, грешным делом, мнилось, что отец тому исчезновению только обрадовался. Я почему-то думал, что он со своими сомнениями не только дедушке противостоял, но и всему свету. И вот теперь нет «Астры» — нет сухих цифр. А значит, по его разумению, и самого космического близнеца вроде бы нет. Так? Значит, выиграл отец и торжествует. Так? Но я ошибался.

Папа горевал, пожалуй, больше остальных. Днями и ночами после потери связи со звездолётом он выискивал среди данных, попавших в растянутую им нейросеть, зацепку, которая бы о поломке, ошибке, погрешности говорила. Он запрограммировал систему так, чтоб она всякий намёк на неполадку выдала, но ни единой рыбёшки-малька не выудил. Он осунулся, посерел и почти не общался с дедом.

Примечания

1

Автор имеет смелость предположить, что будущее межзвёздных полётов именно за этим типом двигателей. Идея их создания (пока лишь теоретическая) принадлежит мексиканскому физику Мигелю Алькубьерре и заключается в том, что космический корабль будет двигаться путём сжатия пространства перед собой и его расширения позади себя. Это позволило бы звездолёту перемещаться быстрее света.

2

На момент написания рассказа чёрная дыра V616 Mon считается самой близкой к Солнечной системе.