Уровень ZERO. Монстр из Синего Камня

Анна Артюшкевич

Герои романа – журналисты Зинаида, Борис и Роман – становятся участниками жутковатых событий, связанных с исчезновением художника Алексея, чьи полотна обладают удивительной силой, и с чудовищными экспериментами, которые ставят гениальные, но безнравственные ученые. Все это происходит на фоне любви Зинаиды и загадочного разведчика Глеба и под воздействием языческого камня из деревни Синий Камень, который пробуждает у них сверхъестественные способности.

VI

— Однако, господа, — призвал коллектив к порядку Жуков, взглянув на часы, — пора бы и поработать слегка. Что мы имеем?

А имели мы Ромкин репортаж с места событий, и мою информацию об исчезновении Алексея, которую следовало задрапировать в почти невесомый флер таинственности. Правда, Дирижабль просил без его визы материал о художнике не публиковать, но сотовый шефа был заблокирован, и поэтому я с чистой совестью окунулась в муки творчества, тем более, что ничего другого, кроме истории Алексея и рассуждений о Джеке Потрошителе, предложить не могла. Потрошителем же перекрыть отведенную в журнале площадь было нереально. Шантер приткнулся тут же. Пыхтя и прихлебывая кофе, он ваял на Борькином компьютере. А Борька отправился к Лавриновичу уточнять, есть ли еще «дырки» в номере, которые следует срочно заполнить, а заодно испросить разрешения на публикацию информации о загадочном исчезновении Алексея. В конце концов, именно Лавринович обязан принимать подобные решения, когда Дирижабля нет на службе. После творческого процесса мы решили не разбегаться и продолжить обсуждение текущих событий.

Жуков вернулся минут через десять. Вид у классика отечественной журналистики был озадаченный.

— Зинаида, — сказал он, — тебя Лавринович зовет.

— По какому поводу? — удивилась я. Ехидный и амбициозный заместитель Дирижабля старался общаться со мною пореже, поскольку не любил, когда его ставили на место.

— Сказал, что ему твоя помощь нужна.

Я удивилась еще больше и пошла на зов.

Стоя возле окна, Лавринович изучал какую-то бумагу. Он был непривычно сосредоточен и напоминал Ленина в Смольном за чтением телефонограммы об очередной вылазке контрреволюции.

— Зинаида, — задумчиво произнес он, — вы что-нибудь знаете об НЛП?

— Нейролингвистическом программировании? — уточнила я.

— Ну, да, — нетерпеливо подтвердил Лавринович. — Помнится, вы материал на эту тему делали.

— Делала, — согласилась я, — но о самом механизме знаю в самых общих чертах, на уровне дилетанта. Более глубоко не изучала, надобности не было.

— Так взгляните с позиции дилетанта на данный текст и скажите, присутствуют здесь элементы психологического кодирования или нет?

Я взяла бумагу. В ней речь шла о достоинствах каких-то немыслимых тренажеров, крема для массажа и спортивной одежды. Реклама как реклама. Но реакция Лавриновича на нее была столь необычной, что я пригляделась внимательнее. Да, в построении фраз и выборе звуков прослеживалась определенная система. Но семантическое кодирование в

рекламе — дело обычное. Цель ее — оказывать психологическое воздействие на потребителя. Об этом я и сказала Лавриновичу.

— То есть, вот такой текст располагает вас к покупке данных товаров? — уточнил он.

— Ну, не знаю, — с сомнением протянула я. — Меня лично — нет. Но, может, я просто не поддаюсь воздействию рекламных трюков. А кто это писал?

— В том-то и дело, что нам передали готовый текст. А господин Канцлер распорядился поместить его в первозданном виде.

Я не сразу поняла, что речь идет о Дирижабле. И уж совсем непонятной мне показалась излишняя бдительность Лавриновича по поводу какой-то рекламы.

— Я все-таки вас попрошу, — серьезно сказал он, — подумать на досуге вместе с ребятами над этими текстами и проанализировать их.

— А, может, все-таки лучше к специалистам обратиться? — с надеждой спросила я.

— Не лучше, — отрезал шеф, — это конфиденциальная информация, я имею в виду не сам текст, а нашу беседу, и поэтому жду вашего заключения. А рекламу поместим в следующем номере, — подумав, добавил он.

Чувствуя себя польщенной, я взяла листы, но особого значения разговору не придала, поскольку знала, что Дирижабль и Лавринович не ладят, причем, очень давно. Лавринович считал Дирижабля упрямым идиотом, занимающим не свое место, и все время подчеркивал это, а Дирижабль, признавая высокий профессионализм своего зама, обожал указывать ему, кто в доме хозяин, особенно в присутствии коллектива.

Я вернулась в Борькин кабинет, запихала бумаги в сумку и сразу же включилась в дискуссию: Шантер и Жуков горячо обсуждали чудесное исцеление Спиридона. Ромка настаивал, что бывшего алкаша преобразило в провидца созерцание синего монстра, явившегося из водных глубин. Я решила перевести беседу в русло реализма и попросила Ромку хорошенько подумать, прежде, чем он даст окончательный ответ на один из главных вопросов: действительно ли труп на танцплощадке материализовался из ничего? Не прозевал ли он какой-нибудь возможный источник информации? Шантер с негодованием отверг мои подозрения.

— Что ж, — подытожил Жуков, — судя по всему, в Вишневке произошло то, чего в реальности произойти не могло. Поэтому давайте думать. Зинаида, для начала обратимся к твоему парадоксальному мышлению. Какую авторскую версию ты изложила в журнале по поводу обстоятельств убийств, которые приписываются Потрошителю?

— Если исключить мистику, остается единственный вариант: преступления происходили не там, где лежали трупы.

— А где? — удивился Ромка.

— Неподалеку от этих мест. Лично я считаю наиболее логичной такую версию: девушки заманивались, а, вернее, приглашались в экипаж, усыплялись, тела расчленялись, а потом выбрасывались неподалеку. Эдакая мобильная камера пыток. Очень удобно!

— А кровь?

— Полагаю, что даже в те времена существовали материалы, которые отталкивали влагу.

— Роман, а что говорит экспертиза? — вернул нас к реальности Жуков, — Человек, тело которого обнаружили на танцплощадке, был убит задолго до этого?

— Я с экспертами не общался, — важно сказал Ромка, — но мой друг участковый утверждает, что труп был едва ли не теплый. Именно это обстоятельство и сбивает всех с толку. Лицо жертвы изуродовано очень искусно, явно для того, чтобы человека не скоро опознали. На территории санатория его искромсать не могли: везде же люди, а в лесу темно.

— А свет сразу привлек бы внимание, — подхватил Жуков. — Пустующих зданий поблизости нет, склады забиты товаром и заперты, на хуторе тоже убийство произойти не могло. Если версию Зинаиды перенести на нашу почву, то можно предположить, что убийство было совершено в машине, причем, довольно вместительной. А машина эта находилась поблизости от танцплощадки. Иномарки и фура исключаются. Значит, там был еще один автомобиль, на который никто не обратил внимания. А это, прежде всего, говорит о том, что он был темного цвета. Можно ли въехать на территорию санатория, минуя шлагбаум и не включая фары?

— В принципе, можно, — подумав, сказал Ромка. — Шлагбаум перекрывает основную дорогу, по которой фурами можно вывести товар со складов. А параллельно ей, в лесу,

идет другая, по которой серьезная машина не пройдет. По этой дороге, в объезд шлагбаума, ездят многие рыбаки к озеру.

— Видимо, на ней и дальний свет включать не обязательно, предположил Борька. — А скажи, можно ли было на автомобиле вклиниться между иномарками и танцплощадкой?

Шантер снова подумал. — Наверное, можно, — неуверенно сказал он. — Там, вроде, места хватает. Но его бы обязательно заметили!

— А сейчас не торопись и подумай хорошенько, — попросил Жуков, — может быть, хотя бы ненадолго на танцплощадке выключался свет?

— Не было такого, — покачал головой Ромка, — об этом и следователи всех спрашивали.

— А, может, произошло что-то, что отвлекло внимание присутствующих хотя бы ненадолго? — вмешалась я. — Ну, скажем, поссорился кто-нибудь?

На этот раз Шантер думал долго.

— Ну, поливали охранники на какого-то Витьку, — сказал он. — Витька этот напился, включил кипятильник, а сам к соседке за сахаром пошел. Заболтался и чуть здание не спалил. Сам он, правда, клялся, что кипятильник не включал, но ему не поверили.

— И серьезный пожар случился? — поинтересовался Борька, взглянув на меня.

— Тумбочка слегка выгорела, но дыму много было. Охранник даже в глаз Витьке дал, тот хочет сейчас в суд обращаться.

— То есть, самые трезвые из аборигенов — охранники, и абсолютно все обитатели дома, где проживал коварный Витька, занимались пожаром?

— Наверное, — пожал плечами Ромка.

— А остальных не стоит и в расчет брать, — резюмировал Жуков. — Уверен, что их невозможно было от ночных купаний да шашлыков оторвать. А из отроков, вкушавших запретные плоды в иномарках, свидетели, вообще, никакие. Но тут возникает еще один важный вопрос: зачем нужно было подбрасывать труп на танцплощадку? Из хулиганства?

Глупо. А что говорят в народе?

— В окрестных деревнях шепчутся, что это монстр убивает, — нехотя признался Ромка.

— Но где-то в той местности, вроде, какие-то бизнесмены после Ромкиных публикаций мотель собирались строить, — напомнила я. — А вдруг именно такой реакции они и добивались? Может, это банальный рекламный ход?

Шантер постучал себя по лбу:

— Ты в своем уме, Зинаида? Одно дело, когда речь идет о курах. Но какой нормальный человек захочет отдыхать там, где людей убивают? Туда не то, что экстремалы, туда даже психи не поедут!

— Ну, происки хозяев складов: они, скажем, хотят отпугнуть потенциальных воров? — выдвинула я новую версию.

Тут и Жуков покрутил пальцем у виска.

— Ладно, — сказал он, давайте, еще раз по кофе, а потом Шантер пойдет отдыхать, чтобы завтра снова отравиться в Вишневку. Ромка, надеюсь, ты понял, какие дополнительные вопросы нужно прояснить? А ты, Зинуля, расскажи о художнике то, что не вставила в материал.

Я рассказала. Мы выпили кофе и решили, что я буду и дальше раскручивать историю с Алексеем, если тот все еще не нашелся, а Борька попробует использовать старые связи и узнать что-нибудь о бизнесменах, строящих под Вишневкой мотель. Тут зазвонил мой сотовый, и бывшая однокурсница Наталья Бадаева обиженно сообщила, что у нее сегодня День рождения. Она это делала ежегодно, поскольку я даже о своем не всегда помнила. Пока муж Натальи, скромный бизнесмен Иван колесил по Украине в поисках партнеров, она маялась от скуки, догуливая отпуск.

Судьба жестоко подшутила над моей подругой, одарив престижной работой в Министерстве культуры. Отказаться Наталья не могла, поскольку работала над диссертацией на культурно-историческую тему, да и деньги нужны были, и, зверея за письменным столом, бедная авантюристка люто завидовала моей свободе и нищете. А отпуск, проведенный в четырех стенах, и вовсе испортил ее характер. Я решила отложить все дела на завтра и обещала быть у именинницы через пару часов.