Глава 10 Энни решается
На этот раз на лекции мастера Паракса вопросов не задавали. Пожилой преподаватель обстоятельно и размеренно диктовал классификацию хищных трав, представляющих наибольшую ценность для собирателей, а также их свойства, полезные в медицине, особенности сбора. Осень — самое время, когда трезубый краснолистник и жихора готовятся к спячке.
Студенты, не привыкшие столько писать, ворчали и разминали уставшие руки, рассматривая плавающую над их головами карту путей миграции и места вероятного нахождения каждого вида в осенний сезон. Часть этого маршрута проходила по «парку» — именно сюда ребятам предстояло отправиться в первый пробный рейд.
На вторую лекцию маги и воины разделились.
Мастер Риасса — высокая худая женщина спортивного телосложения с вызывающе короткой стрижкой, как у мужчины — с откровенно скучающим видом продолжила вчерашнюю лекцию по теории магии. Вопросов она не задавала, непонятные слова поясняла ещё более непонятными определениями и вообще на студентов старалась не смотреть.
«Интерфереционная магия — магия прямого воздействия на предметы посредством стихии или простого направленного энергетического потока. Необходимо отличать её от ментальной магии, в основе которой лежит иной принцип работы, до конца не изученный».
«По общепринятой гипотезе, ментальная магия, к примеру, телепатия, ясновидение, эмпатия (полную классификацию смотрите в учебнике на странице двадцать пять) задействует внешние, а не внутренние ресурсы. Это не до конца изученная область науки, к которой неприменимы законы интерфереционной магии, поэтому прошу обратить особое внимание, что все понятия и расчёты мы будем проводить только для последней сферы. Ментальная магия численной характеристике не поддаётся, поскольку является областью трансцендентного знания и фокусируется на работе духа и развитие сознания, и многими серьёзными учёными к исконно магическим наукам не причисляется…»
Энни мысленно усмехнулась. Похоже, серьёзные учёные просто не знают, что с этим делать. Наверняка, ещё и теории строят с обоснованием, что ментальная магия магией не является. Совещания в Полисе созывают, спорят… Как будто от их мнения истинному менталу легче!
После мастер Риасса перешла к по-настоящему серьёзной науке. Серьёзность, видимо, определялась непонятностью предмета. Студенты застрочили определения:
«Импульс — векторная магическая величина равная произведению затраченного энергетического объёма на используемую скорость потока. Под минимальным импульсом будем понимать самое малое количество направленного энергетического всплеска…»
У Энни болела голова уже через пять минут после начала урока. Она не понимала ни слова и просто срисовывала непонятные символы с доски за спиной преподавателя, на которой надписи загорались сами собой.
«Резерв — объём импульсов потенциально возможных к единоразовому использованию, рассчитывается индивидуально по формуле…»
Джина, сидевшая со своими одноклассницами-травницами, спиной чувствовала буравящий её взгляд. Обернулась, невзначай тряхнув кудрями, встретилась глазами всё с тем же воздушником. Парень подмигнул ей. Джина отвернулась, продемонстрировав через плечо кулак с поднятым мизинцем — межнациональный символ приглашения в пешее путешествие туда, куда солнце не светит.
«Резерв требует регулярного восстановления через воду, пищу, соприкосновением с источником, последнее является ключевым для поддержания энергетических потоков в рабочем состоянии…»
Лас томился. Как жаль, что приходится тратить время на элементарные вещи, а мог бы дочитать дневник! Эх, не догадался книгу с собой прихватить. Если сесть на заднюю парту, то мастер Риасса и не заметит, чем он занят. Хотя она и на первый ряд внимания не обращает, вон ребята разлиновали страничку и в точки-галочки играют.
Преподаватель зевнула, тоскливо взглянула на часы.
Студенты повторили её жест.
Через час гулкий звон школьного колокола прекратил их страдания.
— Учите правила безопасности наизусть, приложение один в учебнике, — зевнула напоследок мастер Риасса. — Зачёт в понедельник. Принимаю устно.
Потом она невзначай взглянула в журнал, и впервые за полтора часа в её глазах загорелся интерес.
— Первый курс? О, скоро увидимся! — пробормотала мастер себе под нос с такой хищной улыбкой, что заметившие это студенты поспешили отойти подальше.
Лас ушёл в числе первых — длинная перемена, целых полчаса! Переодеться и добежать до стадиона это быстро, если прихватить книгу с собой, то можно успеть минут двадцать почитать прямо на улице.
Начало лекции всё же было очень любопытным. Ласу не терпелось сверить полученные знания с ощущениями кира Дитоса. О том, что можно спросить живого эмпата, он как-то не подумал.
Настроение класса резко изменилось. Сонливость как рукой сняло, ребята переговаривались-перешучивались, а Энни обнаружила, что внезапно стала едва ли не центром внимания, к счастью, пока молчаливого и очень настороженного. Она ловила на своём тёмно-сером платке неодобрительные и любопытные взгляды. Единственный ментал на весь поток — этого следовало ожидать.
Энни быстрым шагом вышла из кабинета и пошла по длинному коридору, поднялась по лестнице, свернула в просторный холл. Она шла не задумываясь о дороге — времени у неё полно, потом разберётся, куда забралась. Здесь было почти пусто, и это хорошо. Не так легко найти в школе уединённые места. Энни встала у огромного окна, выходящего на площадь перед главным корпусом. Студенты рассыпались по территории, медленно стекаясь к стадионам.
Энни прикрыла глаза успокаиваясь. Надо признать, что для человека, так хорошо разбирающегося в чужих чувствах, своими она владеет довольно плохо. Но как же обидно! Её дар, видите ли, не поддаётся измерениям, поэтому даже среди магов на неё смотрят как на шарлатанку! Не то чтобы она надеялась на дружбу — роль невидимки Энни более чем устраивала, но хотя бы понимание! А до занятий по её специализации ещё целых две недели, чем там её куратор занимается всё это время?!
Она открыла глаза. Прочь дурные мысли! Главное, что она здесь, а пара недель — такой небольшой срок. Странно только, что на это же время ей выписали освобождение от физподготовки. Но если эти два факта и были как-то связаны, Энни не могла понять, как. В любом случае, нужно просто подождать.
Её взгляд задумчиво блуждал по площади, как вдруг Энни заметила знакомую светлую макушку, отливающую золотом на ярком солнце. А рядом другая фигурка, хоть и с высоты и маленькая, но тоже весьма приметная. Нор неспешно шёл, приобняв Джину за плечи. Парочка спускалась по главной площади. Даже отсюда Энни видела, как другие девушки оборачиваются — вместе эти двое смотрелись забавно.
Энни моргнула, не веря своим глазам. Она могла поклясться, что ещё за завтраком между ними ничего не было.
Нор недвусмысленно переложил руку на крутое бедро Джины. Та и не думала его одёргивать — приобняла парня в ответ.
Энни знала, что взрослых часто связывает совсем неромантическое влечение. Но так и это чувство она считала бы даже быстрее — такое горько-сладкое, тянущее — ей самой делалось от него только противно. Вон как у того воздушника Керта, который за Джиной хвостом увивается.
Но эти двое были просто приятели. Впрочем, не её дело.
Энни намеренно отвела взгляд от непонятной парочки, невольно присмотрелась к мелькнувшей поодаль рыжей шевелюре — но не той, которую она надеялась увидеть. Огневиков всех оттенков в школе хватало, не самая редкая стихия.
И без того паршивое настроение и не думало улучшаться.
***
Роул и Нор спустились вместе с третьего этажа и с основным потоком студентов направились к выходу. Нор то и дело оглядывался — он надеялся успеть перекинуться парой слов с другом до того, как начнётся последний урок. Заметив магов-первокурсников, Нор немного отстал, присматриваясь к студентам, выходящим из аудитории. Ласа здесь уже не было — его присутствие совсем не ощущалось.
Мимо пронеслась мрачная Энни.
Нор обогнул стайку хихикающих девчонок, когда заметил уже знакомую фигуру: широкую спину в голубой мантии. Даже с этого ракурса было заметно, какая у воздушника мясистая шея и огромные руки. Нору подумалось, что в этом есть какая-то ирония, когда такой бык повелевает невесомыми потоками. Хотя этот скорее торнадо вызовет.
Что-то он частенько вокруг их группы ошивается. Ага, а вот и оно…
Воздушник ускорил шаг, догоняя кого-то, скрытого от Нора в толпе. Ничего, не потеряется — квадратная голова с оттопыренными ушами отличный ориентир.
Нор дошёл до холла на входе и обнаружил, что воздушник пропал из виду окончательно. Нор прислонился к колонне недалеко у входа. Преподаватель стратегии бы одобрил выбранный наблюдательный пункт: холл прекрасно просматривался, а колонна прятала человека в своей полутени.
Основной поток студентов схлынул, а первый курс магов давно ушёл переодеваться на физподготовку. Интуиция безошибочно подсказывала, что воздушник ещё не покинул корпус. А с ним ещё один человек.
Нор почувствовал просыпающийся азарт охотника. Выследить, нагнать, поразить — он был в своей стихии. Вдох-выдох, чтобы успокоить нарастающее возбуждение и мыслить трезво.
Он пошёл назад по коридору. Расстояние от класса, где у магов закончилась лекция до выхода из корпуса не такое уж большое, людей почти нет — это плюс.
Ступать мягко и не производить шума в здании легче лёгкого. Отстраниться от всего и вслушаться.
«…только начали, а уже реферат на пятнадцать листов задали…»
«…завтра сорок шестая в рейд идёт, срочный заказ на серый многолистник…».
«…ну что ты ломаешься, один поцелуй для начала и мы…».
«…говорят, кто-то выкупил месячный запас базы для Панакеи в центральной лечебнице, наши вне очереди готовят новые поставки…».
Нор как бы невзначай остановился у окна, переключая внимание и напряжённо вслушиваясь в беседу проходящих мимо старшекурсников. Судя по платками — воин и травник.
«…видать, кто-то там в верхах при смерти».
«…лишь бы не эпидемия, на нас-то чудо-средство тратить не станут».
«…да и вряд ли помогает, раз в таком количестве скупили. Курс лечения три пузырька максимум».
Нор вздрогнул. Он уже сталкивался с болезнью, от которой невозможно вылечиться даже самым лучшим снадобьем, исцеляющим почти все недуги. И сейчас так болеть мог только один человек — его мать. А он знает, как помочь, но времени так мало.
Стоп. Сейчас он здесь не за этим. Впрочем, кое-что важное он успел услышать. Вторая дверь от него.
— Джина! — нарочито громко позвал Нор, не обращая внимания на осуждающие взгляды старшекурсников. — Голуба моя, я заждался!
Подошёл ближе, прислушался. Вдруг ошибся? За дверью послышалась возня.
— Мы же договорились после лекции встретиться! — едва ли не прокричал Нор в замочную скважину, придав голосу намеренно обиженные нотки.
Если всё-таки он ошибся, у неё будет время прийти в себя, а он расплатится за своё чрезмерное участие надутыми губами и каким-нибудь забавным обзывательством.
Отчётливый звук удара и сдавленное мужское «ох!» подтвердило все догадки. Не ошибся.
Нор рывком распахнул дверь.
Джина влетела в его объятия со скоростью стрелы и ударной силой пушечного ядра. Хватаясь за косяк, чтобы не упасть, Нор успел заметить скорчившегося воздушника. Судя по позе, удар пришёл по самому чувствительному.
Заготовленная гневная речь о том, что на своей девушке он не потерпит ничьи руки, утонула в возгласе эшиды:
— Ой ли счастье моё, соколик ненаглядный! — она не оглядываясь тянула его за собой, не давая вставить ни слова. — По тебе одному сердечко моё ой тоскует, да нрава твоего свирепого ох страшусь, оставь этого презренного шизраха в живых, не стоит он твоего гневного взора…
— Да притормози ты! — прошипел Нор, чувствуя, как пятки скользят по полу без его участия.
Джина опасливо обернулась, но ход сбавила. Щёки её пылали, дыхание сбилось. Испугалась.
— Морду ему набить? — деловито уточнил Нор, как бы невзначай приобняв её.
Джина с подозрением посмотрела на его ладонь, так по-хозяйски расположившую на её плече. Позади уже слышалось, как воздушник Керт выходит из пустого кабинета.
Из двух зол Джина выбрала то, которое прямо сейчас не лезло к ней целоваться.
— Ой ли за драку зачинщика сразу исключают, — опасливо прошептала она, позволяя парню увлечь её за собой в сторону выхода.
Работа на кухне без возможности попасть за барьер Нора совершенно не устраивала.
Джина легонько дёрнула плечом, в попытке ослабить хватку.
— Расслабься, дорогая, мне твоё сердце без надобности, — усмехнулся Нор, верно истолковав её жест. — До стадиона провожу, а там сама.
— Хэй-нэй, славный, так и Керту — что б на него только худосочные жерди вешались! — не моё сердце приглянулось, — зло бросила она, но немного успокоилась. Потом вспомнила, какой сейчас урок и сникла, — ой ли на физподготовке вместе с ним мучиться…
— Больше не полезет. Он трус, только исподтишка и подбирается, — уверенно ответил Нор и с усмешкой переложил руку ей на бедро. Натолкнувшись на возмущённый взгляд Джины, пояснил, — для конспирации, милая! Чтобы никаких сомнений не осталось.
Они как раз вышли на площадь перед главным корпусом. Джина заметила, с какой завистью на неё посматривают проходящие мимо девушки. Эх, какого парня ухватила!
Она приосанилась и обняла Нора в ответ. Пусть видят, лохудры!
— А зачем ты с ним в кабинет одна пошла? — спросил Нор.
— Эй-ей, он мне ножом угрожал…
Нор расхохотался.
— Ну и дура! Никто б тебя не порезал при людях.
Джина надула пухлые губы.
— Ой ли в тёмном переулочке нашёл бы? Я уж думала по-хорошему объяснить…
Они как раз подошли к раздевалкам.
Нор убрал руку.
— Прости, дорогая, у нашей любви не было шансов, — он лучезарно улыбнулся и подмигнул, — боюсь, мой отец будет против брака с тобой.
— Ей-ей, славный, да у тебя денег на мой выкуп не хватит! — фыркнула Джина, обиженная, что её бросают, хоть и понарошку. — Мой папаша ещё подумает, сыпать ли специи под ноги твоему родителю!
— А кто твой отец? — оживился Нор.
— Ой да мало ли деловых людей в Нижнем Полисе, — отвела глаза Джина, спеша соскользнуть с неудобной темы, и перешла в наступление, — а твой?
Улыбка быстро сползла с лица парня. Взгляд его устремился вдаль.
— О, Лас! А я его как раз искал! Прощай, не моё счастье!
Джина усмехнулась, провожая взглядом удаляющую светловолосую фигурку.
***
Лас удобно устроился на дальнем краю площади, спеша дочитать страницу перед тем, как будет пора торопиться на физподготовку. Он заметил Нора издалека — его присутствие ощущалось на уровне инстинктов. Виду не подал. Даже почти не удивился, когда увидел друга в обнимку с Джиной.
В любовные похождения Нора Лас без надобности не лез. А то сперва «Откроешь вон то окно на третьем этаже?», «Подстрахуй меня с улицы!», «Отвлечёшь охрану?», а потом сиди и жди его в кустах… Скука. Разве что мешок ифисов в качестве платы радует.
Справляется сам и ладно.
«…сила моя словно прорвала сдерживающую её плотину неокрепшего сознания и хлынула неудержимым потоком. Я не ведал объяснения новым открывшимся во мне талантам и блуждал во тьме незнания, принимая видения прошлого случайно встретившихся людей за яркие необычные сны, которые, впрочем, быстро стирались из памяти. Я словно блуждал по улочкам чужих жизней, в поиске кого-то. Как если бы слышал зовущий меня голос, но не знал дорогу. Однажды наступил день, когда я перешёл грань…»
«…Я встретил его лишь однажды. Мальчишка с горящими золотом глазами посмотрел на меня, и я ощутил, как чужой сон переходит в иное качество — я обретал в нём собственное тело, и волю, и голос. Он хотел говорить — ужас завладел всем моим существом, и я убежал, скрылся в другом сновидении, силясь проснуться, и не в состоянии это сделать. С превеликим трудом меня разбудили через сутки…»
— Чтобы поговорить с девушкой, не обязательно изучать литературу по теме, — ехидно заметил Нор, опускаясь рядом на простую деревянную лавку.
Лас отложил книгу, поднял на друга затуманенные от чтения глаза.
— Ты спрашивал меня, могут ли эмпаты контролировать свой дар.
Нор неопределённо хмыкнул — он и сам уже забыл.
— И как?
— По-разному. Ментальную магию можно частично развить и у интерференционного… ладно-ладно, обычного мага. А самые азы и немаг может освоить.
Нор рассмеялся:
— Это я и так знал. Обученный азам эмпатии маг пользуется этой способностью по необходимости. Дай-ка угадаю, а истинный урождённый эмпат силу уже не контролирует?
— Эмпат, телепат, яновидец, провидец, — педантично перечислил Лас, чем вызвал приступ неудовольствия друга. — Но они этому учатся, если целенаправленно развивать способности. Любопытно другое. Деление на эти классификации весьма условное. Теоретически любой ментальный маг может освоить все области. Вопрос времени и тренировки. Один дар всегда основной, а другие — сопутствующие, могут также начать проявлять себя…
— Обалдеть, — подытожил Нор, осмысливая услышанное. — Что же у них в головах творится!
Лас собирался добавить ещё несколько фактов, но друг от него отмахнулся:
— Да тут и так всё понятно. Я о другом хотел спросить. Помнишь Фессу? Тебе не кажется, что она похожа на нашу Эн?
Лас нахмурился, вызывая в памяти образ десятилетней бойкой девочки со светлыми волосами, на солнце отливающими зеленовато-голубым перламутром. И по характеру не неприметный тихий ручей — море.
— Не вижу ничего общего. Сильный водный маг с поздно проснувшимся даром. У Энни первый уровень без стихии и тот с натяжкой.
— Она вчера создала щит, а потом едва не грохнулась в обморок.
Лас обдумал услышанное. Он понял, почему Нор вспомнил Фессу: семья, в которой раньше не рождалось ни одного мага, не знала о новых потребностях девочки. Мощные спонтанные всплески за считаные дни истощили ресурс, бесконтрольная магия прорвала неокрепшие потоки, пробив неприкосновенные артерии жизненных сил. Одно своевременное посещение источника — и беды бы не случилось.
Фессе повезло дважды. Ей быстро оказали помощь и сохранили жизнь. Девочку ожидало долгое восстановление в городском госпитале. И полная потеря способности колдовать. Невелика плата за сохранённую жизнь. О том, чтобы заказать единственное средство, способное восстановить магию, не шло и речи. Панакея стоила слишком дорого даже для успешного торговца Нижнего Полиса.
Вторую её удачу звали Нор. Ему тогда было лет четырнадцать, и всё своё свободное время он проводил на улицах Нижнего Полиса. Частенько крутился в лавке всяческих бытовых мелочей, быстро найдя общий язык с весельчаком-хозяином и как-то незаметно записавшись в друзья семьи. Нор брал иногда Ласа на свои вылазки, и он хорошо знал эту простую семью. Ему и самому нравилось проводить с ними время, молча сидя в углу лавки. Нор трепал языком, а он чинил что-нибудь из скупленного подешевле для дальнейшей перепродажи. Взаимовыгодное сотрудничество.
Когда Нор узнал о болезни Фессы, его словно шесская пчела ужалила.
«Маг не должен терять силу, это как обе руки отрезать, да, Лас? Можно же что-то сделать?»
«Лас, дома должен был остаться запас основы для приготовления Панакеи, им лечили Кадма. Феб сам последний этап готовил. Посмотришь в его закромах?»
«Да что там сложного в последней стадии, просто магия и немного травы! Ты разве не можешь сам закончить? Ну хоть попробуй! Рецепт раздобудем в аптеке кира Риата. Я всё продумал. Я его отвлеку, а ты заглянешь в его книгу. Подумаешь, защита, не в первый раз!»
«Что ещё за серый многолистник? И долго его ждать?»
Лас сам до конца не верил в их удачу, но, видимо, веры Нора хватило на двоих. Получившийся эликсир тайно подлили Фессе в чай. В её случае хватило одного бутылька. Она поправилась быстрее, чем ожидали лекари.
— Нет, — уверенно ответил Лас. — Прорыв — болезнь магов с высоким уровнем. У Энни просто не хватит сил, чтобы его спровоцировать. В её случае нормального питания и здорового образа жизни достаточно, чтобы поддерживать резерв на минимуме даже без источника.
Нор скептически хмыкнул на фразе «нормальное питание» и откровенно засмеялся на «здоровом образе жизни».
Лас, оскорблённый сомнениями друга в своих словах, веско добавил:
— Так в медицинской энциклопедии было написано, у неё что-то другое. Не обязательно реакция на магию. И Роул ведь отправил её к лекарю.
Нор встал с лавки, недовольно покосился на друга.
— Ну да, а она так и побежала! Я бы на её месте точно не пошёл.
Лас удивлённо уставился на него.
— Почему?
Нор пожал плечами. Очевидно же!
— Лекарь и от учёбы отстранить может. А она очень похожа на человека для которого нет других вариантов.
Удар колокола подсказал им, что пора торопиться на занятия.
***
Начало нового урока вывело Энни из задумчивости. Она уже решила, на что потратить освободившиеся полтора часа. Для начала пройдётся немного по территории, приведёт голову в порядок. Потом — в библиотеку. Последняя лекция по большей части осталась для неё совершенно непонятной. Как будто мастер Риасса специально так её читала! Может быть, удастся найти более понятные справочники, потому что то, что она видела в учебнике, никакой дешифровке также не поддавалось.
Если уж она не сильна в практике, то хотя бы теорию выучит. Потому что иначе не видать ей Пустоши. А ей туда нужно… А зачем, собственно?
От неожиданной мысли Энни остановилась и замерла с одной ногой на ступеньке.
«Сила» — она сама так сказала Джине. Какая, к демонам, сила? Что за ответ пришёл ей в голову? Это точно её слова?
Снизу раздались голоса — два человека поднимались по лестнице и о чём-то спорили.
Энни действовала не задумываясь. В её жизни всё было просто — чувствуешь кого-то очень раздражённым, прячься, пока не сорвались на тебе. Она повернула налево и прошмыгнула в плохо освещённый коридор, вжалась в косяк за дверью.
— Тиен, что это такое я тебя спрашиваю?! Что за крючкотворство?! Что этот ковыряльщик мозгов о себе возомнил? — первый голос принадлежал мастеру Риассе и звучал куда более эмоционально, чем на лекции.
— Риа, послушай… — Мастер Тиен старался сохранять спокойствие, но Энни чувствовала, как он устал и раздражён. — Это я написал освобождение.
Мастер Риасса и не думала переключаться.
— Но по его указанию! Скажешь — нет?!
— Скажу — да, — согласно кивнул мужчина. — Сегодня пришло письмо.
Мастер Риасса расхохоталась.
— Свалил на две недели, и шлёт письма, ха! Пусть возвращается и сам пишет бумажки в управление образованием, а не подставляет других. Освобождение от физподготовки — это как? У меня есть только «допущен/не допущен» и «зачёт/незачёт», я что в журнале напишу? Если не допущен, то и незачёт, и никакого рейда! А «освобождение» это что такое? Эти бумагомаратели из управления к каждой закорючке придираются!
— Риа, пару недель дело терпит…
— Ты ему потакаешь! Двухнедельный отпуск в начале года сразу для троих преподавателей, когда у нас и так людей не хватает. И я опять веду не свой предмет!
— Иней наш единственный истинный ментал, на нём и его помощниках держится весь приём студентов, — в голосе мастера Тиена послышались ледяные нотки. — К тому же у них важная миссия — проверка целостности магической границы…
— Ха! — презрительно фыркнула женщина. — Они там охотятся и жрут мясо, я что, не знаю?
Мастер Тиен завистливо вздохнул. Он тоже знал. На утреннем письме от мастера Инея отчётливо читались следы от жирных пальцев.
— Иней сдал отчёт за прошлый год и учебные планы по всем курсам до отъезда, — вкрадчиво произнёс мужчина, и Энни почувствовала, как у женщины разом поубавилось боевого запала. — Когда их ждать от тебя? Все сроки прошли!
— Эти… — мастер Риасса ввернула такие непечатные выражения, что даже у Энни, слышавшей немало, зарделись щёки, — из управления образования опять переписали стандарты! Сидят в своём Полисе и делать им нечего!
— Риа! — укоризненно посмотрел на неё мастер Тиен, хотя Энни чувствовала, что он с ней согласен. — Ты педагог!
— Я лучший лучник ордена Пустоши, — гордо ответила мастер Риасса.
— Бывшего ордена.
Новая волна негодования захлестнула женщину.
— Да, по вине твоего, демоны его сожри, друга! Закрыл границу, лишил всех работы, а потом пришёл со своим предложением — полный соцпакет, оплачиваемый отпуск и уважаемая должность, — голос её изменился, явно передразнивая чужие интонации, — «если вы справлялись с тварями, то неужели вас пугают дети?». На слабо меня взял, пёс драный!
— Риа, — устало отозвался Тиен, — а у тебя сейчас разве не занятие по твоему предмету? Первый курс, физподготовка, я прав?
Женщина небрежно отмахнулась.
— Совместили со старшими курсами. Тем в радость новичков погонять, пока меня нет.
— Риа!! — голос мужчины опасно завибрировал. — Жду отчёт и план по третьему курсу к понедельнику!
Риасса удалилась с гордо поднятой головой. Тиен огляделся и свернул в коридор направо.
Энни ещё долго стояла, вжавшись в дверной косяк, осмысливая услышанное. Значит, её наставник — мастер Иней — в отпуске, это объясняет двухнедельную отсрочку её собственных занятий. И от него же поступило указание освободить её от физподготовки. Зачем только? Кажется, это создаёт только лишние проблемы ей самой в первую очередь. Получить допуск на рейд будет труднее. Да и отношение преподавателя к ней, похоже, испорчено даже без её участия!
У Энни стучало в висках. Опять за неё решают! Ну уж нет! Если она не учится брать под контроль ментальную магию, и с огромной вероятностью не сдаст зачёт по физподготовке, то что она может?
Ответ пришёл сам собой. У неё ведь есть способности и к другому виду магии, верно? Только вот для практики нужно сперва сдать зачёт по безопасности… Энни разозлилась.
Да вся школа колдует и ничего! Вон Лас и Джина такое вчера устроили! Роул разве что ругался, но так ему только повод дай поворчать.
Чем она хуже? Попробовать же можно? Просто чтобы быть уверенной, что когда дело дойдёт на практических занятий, она справится.
Энни решительным шагом направилась к выходу из учебного корпуса, а оттуда — в своё общежитие. До неё то и дело долетали обычные звуки школе — что-то падало, ломалось, взрывалось и всё это приправлялось не самой цензурной речью.
***
Энни была одна в гостиной. Пролистала конспект сегодняшней лекции и даже заглянула в раздел учебника с практическими советами. Уж импульс то она сможет вызвать, наверняка же!
Она достала стеклянный кристалл со слепком лекции мастера Паракса. Сосредоточилась. Перечитала инструкцию ещё раз. Вновь сосредоточилась. Ничего! Ни покалывания в пальцах, ни ощущения лёгкого ветра или тепла. Просто холодное стекло и её напряжённые руки.
Энни стало до слёз обидно. Она пробовала снова и снова, но не происходило ровным счётом ничего. Вот это позор будет на практикуме…
Она не знала, сколько времени просидела так, то злясь от бессилия, то снова пытаясь.
В чувство её привёл шум с улицы — студенты выходили с занятий. Скоро все отправятся в общежитие, в столовую, к источнику…
Ну конечно же! А вдруг у неё просто пустой резерв, поэтому ничего и не выходит?
Не в силах откладывать это важное дело на потом, Энни опрометью помчалась к фонтану.
***
У воинов только что закончилось занятие по ближнему бою без оружия. Нор вышел со стадиона в приподнятом настроении. Он отлично размялся. Где-то позади плёлся Роул, на котором живого места не осталось.
Нор замешкался, раздумывая, что хорошо бы сразу добежать до душа в общежитии, но разговор с Ласом не был окончен — он всё же надеялся подговорить друга заманить Энни к лекарю. Просто чтобы быть спокойным. А может, сперва в лекарский корпус самому наведаться, порасспрашивать?
Прислушался к ощущениям и повернул к фонтану. Ну конечно, куда же ещё мог рыжий отправиться? А там, кстати, и лекари совсем близко.
Нор прибавил шагу и нагнал Ласа уже возле самого источника.
— А ты не лопнешь? — спросил с обычной ухмылкой.
— Не твоё — не жадничай, — насупился в ответ Лас.
Они заметили Энни у чаши фонтана одновременно. Она закатала рукав рубахи и поправила тёплый плащ, чтобы не замочить, когда наклонилась к воде и поймала пальцами упругую струю.
Лас буквально почуял неладное. Воздух затрепетал вокруг, у магии изменился запах.
Интуиция Нора включилась ненамного позже, а реакция и того раньше. Они подбежали к Энни одновременно, как раз чтобы успеть подхватить обмякшее тело до того, как девушка перевалилась через парапет в воду.
Нор не церемонясь перевернул её лицом вверх — он знал, куда смотреть. На лице Энни застыла счастливая улыбка, а открытые глаза сияли чистым белым светом.
— Прорыв! Лекаря! — закричал Нор, продолжая придерживать Энни на руках. Переносить её в таком состоянии было нельзя. Вокруг поднялась суета. — Лас, они же не успеют, давай ты!
Но Лас не ждал приглашения. Он уже легко провёл пальцем по лбу Энни — лекарский приём, выученный давным-давно — магические потоки и жизненные артерии сделались видимыми, Энни была словно опутана множеством переливающихся нитей. Лас ухватился одной рукой за едва заметную ниточку в районе сердца, а другой соединил плетение, щедро вливая собственную магию. Он сделал то, что хорошо умел — починил. Как разбитую чашку.
Глава 11 Встреча у источника
Мастер Паракс проводил занятие со старшим курсом в лекарском корпусе, но немного увлёкся и задержал группу. Когда ему сообщили о прорыве у источника, он немедленно отправился на помощь.
Сейчас он вышел из своей личной приёмной, которая включала в себя два кабинета. В первом у широкого окна стоял стол, несколько стульев, шкаф — в основном для бумаг, и даже удобный диванчик. Во втором было всё необходимое для осмотра пациентов — кушетка, которую сейчас занимала мирно спящая Энни, ширма, шкафчики с множеством баночек и непонятных инструментов, маленький столик и раковина.
Лас и Нор ждали в коридоре. Очень напряжённо ждали. Нор сделал попытку разговорить друга, но тот отмалчивался. Оба едва не подпрыгнули, когда дверь с лёгким скрипом приоткрылась. Обоим показалось, что это предсмертный стон.
— Не стоит так переживать, — мягко сказал лекарь, — всё будет хорошо, девушке нужен отдых.
Нор облегчённо кивнул. Лас едва заметно расслабил плечи.
Мастер Паракс внимательнее всмотрелся в лицо блондина.
— Вы, молодой человек, Нор Дэт, первый курс? Помню Вас. А Вы? — он обратился к рыжему. Тот ответил ему удивлённым взглядом, потом сообразил и сказал:
— Лас. Тоже Дэт. Мы кузены.
Прозвучало неловко. «Никак не привыкнет, что у него спрашивают имя», — подумал Нор.
— Лас, это Вы наложили плетение на сердечную артерию? — поинтересовался мастер Паракс, с нескрываемым любопытством разглядывая огневика.
Рыжий не знал, куда провалиться от смущения. Мог бы — сгорел и разлетелся пеплом.
— Я, — выдавил из себя он.
— Оно сработало? — влез Нор, замечая, что от друга пользы немного. А так хотелось узнать больше!
Мастер Паракс кивнул, удивлённо подняв старческие брови.
— Сработало, ещё как! Пойдёмте, молодой человек, поможете мне расплетать.
Лекарь немного посторонился, жестом приглашая рыжего вперёд. Лас обернулся за поддержкой к Нору, но получил только ободряющий толчок в спину. Пришлось войти.
Лас заметно нервничал. К чему это всё, он ведь не ошибся? Раз сработало, то ругать его не будут? А вдруг всё-таки что-то не так?
Мастер Паракс проводил его за собой во второй кабинет. Нор, хотя его и не приглашали, прошмыгнул следом за ними, но дальше диванчика в приёмной не пошёл. Только привстал на цыпочки, силясь разглядеть Энни. Заметил он немного — дыхание ровное, разве что кожа бледнее обычного — хотя куда уж больше!
Мастер Паракс провёл указательным пальцем по лбу Энни, делая видимыми энергетические потоки. Лас переминался с ноги на ногу по правую сторону от лекаря и мгновенно отыскал глазами тот самый, разорванный — тонкая нить была профессионально спаяна, едва заметно пульсировала и сияла белым. Поверх неё переливалась алая лента его собственной магии.
Лас адресовал лекарю сперва вопросительный, а потом испуганный взгляд. Не хочет же он, чтобы Лас полностью взял и расплёл всё? Прямо рядом с только что соединённым разрывом? А вдруг он что-нибудь не то заденет? Ему стало очень страшно. Разве лекарь не может сам?
Мастер Паракс ободряюще улыбнулся.
— Моя стихия — земля, огненная энергия не столь охотно подчиняется мне, — пояснил лекарь, словно подслушав мысли рыжего, — я полагаю, безопаснее будет, если Вы, как создатель этого плетения, сами развяжете его. А я проконтролирую.
Лас подчинился. Протянул руку, ухватил пальцами и потянул за небольшую петлю. Всё бы ничего, но дрожь никак не унять! Раньше с ним такого не было. Раньше он людей не чинил…в смысле, не лечил. Лас медленно выдохнул и отвёл взгляд от лица Энни. Нужно успокоиться!
— Вы хорошо чувствуете потоки, — одобрительно кивнул мастер Паракс. — Но, должен признать, мне не знакома эта техника выполнения узлов.
— Это бытовое плетение. Я им разбитую посуду чиню, — рассеянно объяснил рыжий. Всё оказалось просто — достаточно представить, что перед тобой не живой человек (особенно — не этот человек), а разбитая чашка, и пальцы сами сделают привычную работу. Он увлёкся и не слышал сдавленный смешок Нора в соседней комнатке.
— Хм… — удивлённо протянул мастер Паракс, наблюдая за тем, как пальцы Ласа ловко расплетают и гасят магию. — В целом весьма нестандартный способ направлять энергию для мага Вашей стихии.
Лас закончил с последним узлом и предельно аккуратно убрал руки, чтобы ненароком не спровоцировать спонтанный импульс.
— Мой учитель был магом земли с кровью дриад, я просто повторял за ним, — будничным тоном произнёс он.
Мастер Паракс взмахом руки скрыл тёплое сияние, окутывающее девушку, жестом пригласил Ласа присоединиться к Нору на диванчике.
— И что с ней будет? — нетерпеливо спросил Нор.
— Полчасика побудет под моим наблюдением, потом отвезём её в палату, — голос лекаря прозвучал рассеянно, он явно думал о чём-то другом. Поднял глаза на Ласа. — Юноша, а Вы не желаете поменять специализацию? Переводитесь ко мне в лекарский класс, я сам стану Вашим куратором.
Лас удивлённо моргнул, не зная, что ответить. Хочет ли он? Пожалуй, что да…
— Нет, он очень хочет попасть за барьер, — поспешно ответил за друга Нор. Лас нахмурился, но промолчал. Неуверенно кивнул. Позволил мастеру самому решать, с чем он соглашается — с предложением лекаря или со словами друга.
Мастер Паракс неодобрительно покачал головой — такой талант пропадает!
— Возьмите хоть дополнительно лекции и практикумы из лекарского курса, — вздохнул он и направился к шкафу, достал чистую тетрадь, сел за письменный стол.
Парни так и остались стоять, не зная, куда себя деть.
— Мастер, — неуверенно обратился Нор, который не мог уйти, не получив ответы на все свои вопросы, — как это вообще случилось с Энни? Она же совсем слабый маг.
— Энни? — рука пожилого человека быстро строчила в открытой тетради. — А фамилия у Энни — Гарет?
— Вы всех студентов наизусть помните? — Нор плюхнулся назад на диванчик, всем видом показывая — он не собирается уходить. Лас неловко присел на самом краю, то и дело заглядывая в соседнюю комнату.
Мастер Паракс улыбнулся. Он не стал говорить, что личное дело единственного истинного эмпата во всей школе прочитал весь преподавательский состав, а потом написал коллективную жалобу в управление порядком Верхнего Полиса с просьбой принять соответствующие меры по наказанию следователя Дэррена Согга из управления порядком города Латор.
— Прорыв Энни — лишнее доказательство того, что перед приёмом в школу необходимо проводить медосмотр, о чём я говорю с самого начала! — укоризненно произнёс лекарь, глядя на Нора, и адресуя укор кому-то в своих мыслях. — Такое, к сожалению, хоть и редко, но случается. Судя по состоянию её потоков, дар у девушки проснулся рано, думаю, ещё в детстве. Порой это происходит незаметно, особенно у слабых магов. Колдовство совершается как бы само собой — тут незапертая дверь, там захлопнувшееся окно… Да мало ли случаев, которые легко списать на забывчивость и ветер. Магия тратится, резерв не восполняется, особенно если у ребёнка проблемы с питанием, свежим воздухом, нехватка витаминов. В итоге организм перестраивается, и ресурс начинает восполняться через жизненные артерии, забирая по капле и истощая потоки. Так может происходить годами.
— Она просто не выдержала силы источника, — пробормотал Лас, осенённый внезапным пониманием.
Мастер Паракс кивнул.
— Именно. Организм не привык использовать этот ресурс, а жизненные артерии к данному моменту были слишком слабы и не выдержали перегрузки.
— Она сможет колдовать? — спросил Нор, боясь, что уже знает ответ.
— Молодой человек! — лекарь смерил нетерпеливого юношу неодобрительным взглядом. — Спросите лучше, как она сможет с этим жить. Ей нужен курс восстановления и боюсь, что моя скромная лечебница не в силах обеспечить должный уход.
Нор был уверен, что раз уже спасли, то всё хорошо, и дело лишь в том, потеряет ли Энни способности к магии или нет, но если вопрос стоит иначе… Нор побелел. В вопросах жизни и смерти он однозначно выбирал жизнь, желательно, счастливую. Других вариантов быть не могло.
— Разве городские лечебницы лучше? — совсем тихо спросил Лас. Оба помнили, как дорого обходилось родителям лечение Фессы. И у неё сразу был благоприятный прогноз.
— Сперва дождёмся, когда Энни придёт в себя, понаблюдаем, — смягчившись произнёс лекарь, но пальцы его легонько постукивали по столешнице, выдавая тревогу и сомнения, — Не всё с ней так просто, эта её ментальная способность… я здесь некомпетентен. В любом случае нужно услышать мнение мастера Инея.
Взгляд лекаря упал на часы над дверью.
— Молодые люди, идите обедать, вы и так опоздали, — миролюбиво, но твёрдо произнёс пожилой мужчина. — В приёмной сможете справляться о состоянии больной.
Нор так просто уходить не планировал, как бы лекарь его не выпроваживал. Мало ли что он преподаватель, а Нор — студент! Он собирался засыпать мастера Паракса новой партией вопросов — какое именно лечение? а лекарства? а что если нет? а какие сроки — хоть приблизительно? — и неожиданно обнаружил, что Лас тянет его за рукав. Это было так неожиданно, что Нор вышел из кабинета молча.
— Успокойся. Она не умирает, я сам видел, — сказал Лас. Он-то прекрасно знал, как друг реагирует на любую болезнь и угрозу жизни. Как будто смерть — его личный враг.
Нор шумно выдохнул.
***
Энни ещё никогда не чувствовала себя такой сильной. Обрывки чужих воспоминаний мелькали перед мысленным взором, легко сменяясь по её воле. Вот она дерётся с мальчишками из соседнего дома, а теперь — чинит крышу вместе с отцом, потом — рынок, на котором пожилой эшид дарит ей горсть ярких жёлтых фруктов, а мама — такая же чёрная и кудрявая, ласково улыбается и напоминает поблагодарить, но Энни не смотрит — она уже бежит по каменной мостовой мимо ряда магазинчиков, потому что, если передаст посылку быстро, ей доплатят ещё один медяк, а вслед звенят колокольчики на дверях — игрушки ветра.
От этого звука Энни приходит в себя, череда жизней разных людей меркнет. Она точно знает, что и кого хочет увидеть.
Перед ней уже знакомый вольер, а снаружи — серый лохматый пёс. Энни обернулась — по дороге из-за деревьев приближался кентавр. Сотер — вспомнила она имя. По небу Энни поняла, что видит начало нового дня, хоть и очень пасмурного.
Лисёнок, глазами которого она смотрела сейчас это воспоминание, не прячется, но и не выходит — он мирно лежит под навесом в дальнем углу вольера. Он чувствует, что слабеет, и силы блестящих камней ему едва хватает. Он доволен, потому что этой ночью он почти вырвался из этих сплетённых железных веток, но и раздосадован — если бы не пришёл этот человеческий волк, он был бы уже свободен! Он снова попробует другой ночью.
К Энни пришло смутное воспоминание из прошлого сна, когда она была мальчишкой киром. Этот пёс — Рес, домашний оборотень. Тяжёлая морда лежит на лапах, зверь как будто дремлет. Лисёнок знает, что это не так. И Энни знает. Он пришёл сюда ночью и обнаружил нос рыжего нарушителя, уже высунувшийся из подкопа по другую сторону его вольера, а также брешь в магическом укреплении, которой совершенно точно раньше не было. У лисёнка до сих пор лапы дрожали от его рычания и воя зверей в соседний клетках. Там другие псы подобострастно воздавали честь своему вожаку.
Кентавр приближается — лисёнок думает о нём, как о смеси человека и оленя, и пёс поднимается на все четыре лапы, оказавшись ростом с небольшую корову. Он легко отталкивается передними лапами от земли и вытягивается в полный рост, перетекая в человеческую форму.
Лисёнок поднимает голову, навострив ушки — и это порождение гнили похоже на него? Да он даже слов сердца не слышит! Но как же легко меняет шкуру… Лисёнку обидно и чуточку завидно. Он тоже смог бы так, если бы был дома и учился. Сестра его матери хотела взять его к себе в ученики, а она сильная заклинательница, лунный ветер Ли-нан-рат дружит с ней. Лисёнок хоть и боялся строгой Ми-ат, но иногда позволял себе мечтать, как вместе они находят золотой ветер, пропавший так много солнц назад, что только деревья помнят, как он играл в их ветвях. Помнят и поют об этом по ночам, и как же хорошо засыпать под их скрипучие голоса… Было. Лисёнок прячет нос в пушистом хвосте.
Воздух постепенно наполняется неприятной влагой. Совсем недобрый ветер порывисто дует, нагоняя тяжёлые тучи.
— Пр-рекр-ращена попытка прор-рва-аться черрез огр-раду, — докладывает Рес в облике крупного сурового мужчины с такими же серыми и жёсткими короткими волосами, как и шерсть в его зверином обличье. Энни приходится делать усилие, чтобы понять его речь — её наблюдателю она неведома.
Сотер кивает. Лисёнок видит, что он осматривает прорытый под вольером ход. Рес снова оборачивается псом и в несколько прыжков оказывается за деревьями дикого парка.
— Добавил ты мне работы, паршивец, — вздыхает Сотер, притаптывая землю копытами. — А у меня ещё собаки некормлены.
Когда Сотер входит в вольер с лопатой в руках, лисёнок весь подбирается. Встаёт на лапы, готовый в любой момент отпрыгнуть. Он слишком хорошо уяснил, что кусок железа на длинной палке — это оружие. Как у сов, которые делают себе такое из костей, обмакивая их в яд.
Кентавр спокойно проходит мимо и вонзает свою грозную палку в землю, забрасывая выкопанный ночью лаз рыхлой землёй. Лисёнок ложится назад, но глаза не закрывает. Мало ли.
Рядом падает тяжёлая капля, за ней другая, и третья бьёт лисёнка прямо в лоб, заставив внезапно подскочить и закружиться волчком.
— Харибда! — ругается Сотер, наспех заканчивая работу.
Он галопом выбегает из вольера и не замечает напуганного лиса.
Капли падают и падают, навес едва спасает от воды, готовящейся хлынуть сверху. Энни понимает, что он старый и весь прогнил, вероятно, поэтому этот вольер и пустовал раньше.
Огненные лисы не дружат с дождём. Родители загоняют детей глубоко в нору, куда, благодаря сети ходов и магии, не попадает ни капли даже при самом сильном ливне. Для взрослого лиса дождь досадная неприятность. Для маленького — неприятность чуть большего масштаба. Для потерявшего много сил лисёнка на чужой земле — катастрофа.
Он находит более-менее сухой угол, но и туда просачивается вода по мере того, как дождь усиливается. Капли больно обжигают, заставляя каждый раз вздрагивать. Лисёнок сам не замечает, как меняет шкуру — иногда это происходит случайно и также внезапно проходит. Вода на коже в первые секунды холодная, а потом горячая, разве что одежда, сплетённая из лесных трав защищает, но и это ненадолго.
Он поджимает босые ноги, стараясь оставить открытыми как можно меньше участков с голой кожей, утыкается лицом в колени. Может быть, обойдётся?
Конечно, он знает, что не выживет здесь. Но думает, что если уж умирать, то тихо засыпая, когда силы растают окончательно. И точно не от воды!
Огромные руки легко поднимают его так внезапно, что он даже не успевает удивиться. Его вытаскивают из-под навеса, и вода льётся беспрепятственно. Он испуганно пищит и дёргается, но тут же прячет лицо в мокрое и тёплое плечо кентавра.
Потом дождь перестёт хлестать, и он оказывается на полу из досок со всех сторон окружённый стенами из сложенных вместе камней.
— Располагайся, сейчас кристаллы тебе принесу, — и хотя ему непонятны слова, голос Сотера звучит приветливо, а если учесть, что здесь сухо, то смерть откладывается. Его это порадовало. Жить интереснее. К тому же он не уверен, что тот, кто умирает на земле людей, может родиться вновь у себя.
Глаза закрываются сами собой. Очень хочется спать — ночная игра в гляделки с человеческим волком даёт о себе знать. Отдохнёт, а потом осмотрится.
Видение рассеивалось, а Энни забыла, как дышать. Вот бы посмотреть на мальчика-лиса в человеческом облике!
«Я хочу знать всё», — подумала она, и перед её мысленным взором возникло видение глазами другого существа. Он сидел в той же комнате прямо на полу, скрестив ноги, и с любопытством рассматривал спящего прямо на полу рыжего мальчика.
За шесть лет его черты изменились, но не так сильно, чтобы она их не узнала. Вот ты кто, Лас-лис, магик из пустоши. Как ты выжил на этой стороне?
Лицо облепили мокрые волосы. Энни чувствует раздражение Агенора, убирающего с глаз крупные локоны цвета спелой пшеницы, с прядей капает вода. До нитки вымок и его богато украшенный золотой каймой голубой хитон, а бежевые шаровары из лёгкой льняной ткани насквозь пропитала грязь. Промокшие сандали он бросил тут же рядом.
Агенор — Нор. Как просто решалась загадка! «Нет, — поправила себя Энни, — Агенор из великого дома Элиос, потомок Первых, житель Верхнего Полиса, наглец, выскочка и врун. Как ты заставил дикого лиса служить тебе?»
Агенор слышит, как Сотер приоткрывает дверь, заглядывая в комнату, но не оборачивается сразу. Он сидит совсем близко от пленника. Только что во сне рыжий мальчишка вспыхнул и обернулся лисом — вот это чудо! Агенор одним пальцем осторожно гладит его по голове. Сзади недвусмысленно хмыкает кентавр.
— Он спит, — шепчет Агенор едва слышно.
Янтарные глаза открываются. Он так и замирает с нелепо выставленным пальцем, лисёнок тоже не шевелится.
Агенор медленно опускает руку. Зверёк поднимается на лапы.
Что он сделает? Прыгнет, укусит, убежит, спрячется? С того единственного раза лисёнок больше с ним не говорил, Агенор физически чувствовал, как он отгораживается. Ты словно стучишь в запертую дверь, слышишь, что внутри кто-то есть, но тебе не открывают.
С неудовольствием он отмечает, что его лис еле держится на лапах, а слипшаяся от воды шерсть некрасиво торчит в разные стороны.
Вдруг лисёнок прыгает яркой вспышкой в опрометчиво оставленную приоткрытой дверь, чтобы оказаться в другой комнате. Если эту Сотер использует как сарай, то та вторая — его рабочее место. Агенор бежит вслед за лисом и не сдерживает смешок, когда озадаченный зверёныш путается в ножках высокого длинного стола и прыгает в сторону от огромного шкафа.
Кентавр, раскладывающий по мешочкам листья какой-то сухой травы, неодобрительно хмурится. Он оборачивается на шум за спиной как раз вовремя, чтобы заметить рыжую молнию, скользнувшую к выходу.
Под возмущённый оклик Агенора лисёнок толкает передними лапами входную дверь, но она слишком тяжёлая, чтобы он смог её открыть.
И прежде, чем Агенор успевает что-либо сказать, Сотер сам распахивает дверь. С улицы веет холодом и сыростью, резким порывом ветра внутрь бросает россыпь дождевых капель.
Лисёнок с писком подаётся назад, но врезается в конские ноги и обмякает где-то под животом кентавра.
— Некуда тебе там идти, уймись, рыжий. На территории поместья — стражи-псы, вокруг — забор, — вздыхает Сотер. Он аккуратно переступает копытами, пятится назад. Лисёнок на полу тяжело вздыхает и остаётся на месте. Агенор прислушивается всё это время и до него будто доноситься издалека эхо его желания. Уснуть навеки прямо сейчас.
Агенор хватается за смятение зверька, как за нить. Тянет это чувство на себя, как будто клубок раскручивает. Сердце стучит так, словно вот-вот пробьёт грудь. Вспышка воспоминания, и Агенор видит со стороны, как он поднимает копьё. Правая рука ощущает приятную тяжесть и гладкость древка, а мышцы едва не воспроизводят замах. «Нет! — останавливает он себя. — Я безоружен. Это не охота!» Недоумение, слабый интерес и… равнодушие. Сил что-то чувствовать у лиса не так много. И странное для Агенора ощущение: не голод и не жажда, но очень похоже.
Он трёт глаза руками, возвращая себе способность думать и чувствовать, как человек.
— Сотер, а он с тобой говорит? — спрашивает неуверенно.
— Каким образом, кир? — бурчит кентавр, вновь вернувшийся к своим мешочкам.
Агенор мнётся, подбирая слова.
— Как будто читаешь мысли, но не как книгу. Мне кажется, и он меня слышит. Как считаешь, так бывает?
— Всякое бывает, кир, — уклончиво отвечает Сотер, снимая со стены пучок засушенных цветов. — Мой народ верит, что двое связываются долгом крови, если по вине одного пролилась хоть капля. А ты много ему задолжал.
Агенор краем глаза наблюдает за лисом, который, кажется думает, что за ним не смотрят. Он крадётся к брошенной тут же у входа сумке, которую Агенор принёс с собой, и суёт любопытный нос внутрь. Агенор подхватывает своё имущество. Лис клацает зубами и урчит-рычит как будто с досадой.
Агенор достаёт из сумки небольшой жёлтый фрукт, размером с половину ладони.
— Ты за этим? — хитро щурится он и опускается на корточки. Лисёнок обнаруживает перед собой открытую ладонь с таким желанным ифисом… Агенор уверен: сейчас он возьмёт фрукт у него с руки.
Лисёнок фыркает и попятится. Агенор чувствует, что он злится.
— Ешь, ты же голодный! — подбадривает он лиса. — Хочешь, я принесу ещё? У нас три дерева с ифисами рядом с источником.
Звук, который издаёт лисёнок, напомнил Агенору закипающий чайник. Рычит? Он еле успевает отдёрнуть ладонь от хоть и маленьких, но острых зубов.
— Эй! Ты что, решил захватить его в бою? — ухмыляется, ничуть не напугавшись.
Сотер грозно разворачивается в их сторону всем корпусом.
— Кир, отойди от него, — в голосе Сотера появляются столь непривычные для него стальные нотки. Но Агенору всё ни по чём.
— Подожди, — отмахивается он от кентавра, и добавляет, заметив хмуро сдвинутые брови, — пожалуйста, мастер. Я договорюсь с ним, вот увидишь.
— Прокусит руку — пойдёшь к Фебу.
Мастер Феб — личный маг его отца и семейный лекарь, конечно, поможет, но и родителям доложит. Агенор небрежно кивает, всё его внимание уже сосредоточено на ощетинившимся лисёнке. С сожалением отмечает, как потускнела огненная шерсть — уже не сияет так ярко и не искрится. Он как мог задаёт вопрос — что не так? — и вздрагивает, ошеломлённый обрушившимся на него гневом вперемешку с обидой.
Агенор отступает на полшага, чувствуя, как щёки его заливает краска. Не так часто ему становится по-настоящему стыдно. Он задумчиво смотрит на ифис, всё ещё зажатый в ладони. Медленно нагинается, глядя лису в настороженные глаза и кладёт фрукт перед ним на пол. Зверёк не шевелится. Агенор поднимается и молча выходит под дождь. Он бежит к источнику за свежими ифисами.
Ошарашенный своим открытием, Агенор не замечает ни дождя, ни того, что бежит без обуви. Лис не просто ему ответил, он ответил так разумно и понятно… как человек. «Ты уже забрал мою свободу, охотник. Зачем тебе моя гордость?»
Лежачих не бьют, а проигравших не унижают. Агенор и сам бы взбеленился, если бы, например, проиграв партию кайши брату, он бы ещё и насмешки слушал после этого! А предложение есть с рук для лиса было сродни издевательству. Вот уж чего у зверей нет, так это понятия чести!
Значит, лесной оборотень не такой уж и зверь. Нет смысла его приручать и дрессировать, давить силой и ломать. Но так даже лучше. Можно подружиться!
Агенор вдруг спохватывается, что ему некуда будет складывать ифисы. Бежать за корзиной далеко. Он стягивает хитон, завязывает его наподобие мешка и складывает фрукты внутрь. Мама ругаться будет, что опять испачкался. Ну да пятном меньше, пятном больше…
Агенор уже собирается уходить, когда ему в голову приходит ещё одна мысль. Его лису не хватает магии. А ифисы — деревья, растущие только вблизи источников. Магия необходима им для жизни также, как и тварям из Пустоши. Удивительное свойство этого растения — собирать в плодах часть энергии, поэтому колдуны особенно ценят эти фрукты.
Но зачем носить магию к лису, если можно принести его самого сюда?
С этой мыслью он мокрым ураганом врывается к Сотеру.
— Его нужно отнести к источнику! — с порога кричит Агенор, счастливый и гордый своим открытием.
Кентавр неодобрительно глядит на лужу, растекающуюся под ногами мальчика и на комья грязи, застрявшие у него между пальцами.
— Это был бы лучший вариант, — соглашается Сотер, неодобрительно глядя на его перепачканные ноги. — Но мой брат категорически против твари на территории дома, стражи не дадут мне унести его дальше псарни.
Агенор тут же прикинул: ни один пёс не нападёт на него в их доме. И мастер Ксанф так удачно уехал с отцом на несколько дней! Он оставляет ифисы и собирается уходить, когда кентавр спрашивает:
— Агенор, как Кадм? Давно его не видно.
Пожимает плечами. Младший брат и так нечасто заходит в эту часть поместья.
— Опять болеет. Вчера жаловался на жар, Феб прописал ему микстуры. Простыл, наверное.
Он уходит, поглощённый новой идеей. Удача определённо на его стороне — ночью дождь прекращается.
***
Прокрасться к сараю не составляет труда. Агенор предварительно заглядывает в домик кентавров — ключ от сарая висит на крючке у входа.
Лиса он замечает не сразу. Света не зажигает, чтобы случайно не привлечь внимание. Осматривает небольшую комнату и на мгновение пугается, что лис всё-таки нашёл способ улизнуть. И если собаки до сих пор не подняли вой, значит, беглеца пока не заметили… Агенор поднимает глаза, и со шкафа на него блестят жёлтые глаза. Вот ты где! Лис не то сердито, не то приветливо (Агенору очень нравится верить в последнее) машет хвостом, и в лицо летят хлопья пыли. Пригашенная шерсть вспыхивает и освещает комнату. Агенор чихает, а потом сердито шикает:
— Тс, не так ярко, вдруг заметят?!
Радуется, что ифисы явно пошли лисёнку на пользу, ещё днём свет его был едва различим.
Лис никак не реагирует на его слова, а Агенор вдруг осознаёт, что совершенно не знает, как он отнести зверька к источнику. Если бы он хоть ифисы прихватил с собой, то мог бы выманить его сверху… «Нет, — останавливает сам себя, — не думай о нём, как о звере». Приманка — это нечестный приём. Но со шкафа-то его как достать? Допустим, лис забрался наверх по ящикам у стены, у Сотера тут целый склад. Но Агенор сильно сомневается, что шаткая конструкция выдержит и его вес, поэтому вариант подобраться поближе и схватить тоже отметается. К тому же, это тоже как-то… недостойно. Придётся договариваться.
— Иди сюда, — Агенор манит лисёнка жестом, надеясь, что если он не поймёт слова, то уж взмах руки-то сможет истолковать, — я отведу тебя к магии. Там растут ифисы.
Лисёнок слушает, навострив уши, но не двигается.
«Или не понял, или не верит». Агенор напрягает все силы, обращаясь к лису тем безмолвным способом, который сам до конца не понимает. Мысленно тянет его за собой. Представляет их фонтан, сияющую голубую воду и раскидистые деревья вокруг.
Лисёнок заинтересованно фыркнает.
Агенор думает о собаках, бродящих по территории дома. Лисёнок щетинится.
Агенор представляет, как псы послушно ложатся у его ног и машут хвостами. Лисёнок прыгает на один ящик ниже и замирает.
Вдохновлённый Агенор снова думает о магии. Он понятия не имеет, как ощущают её существа, наделённые волшебной силой, но, наверно, как что-то приятное? В его сознание вторгается образ кентавра, каким-то образом неразрывно связанный с оленями. Что за глупость?!
Агенор отрицательно качает головой.
— Только ты и я. Идём же!
Лис в несколько прыжков оказывается на полу. Агенор облегчённо утирает пот со лба. Голова слегка плывёт от усталости, но он доволен. Вспомнилось, как перед охотой Ксанф заставил его неделю заниматься с магом-менталом, чтобы быть готовым к встрече с тварями и противостоять их атакам. Те занятия давались ему с трудом, но наука пригодилась не только в Пустоши, но и сейчас.
Известно, что все твари обладают ментальными способностями — насылают видения, страхи, заставляют бояться так, что сердце останавливается. Охотник должен уметь закрывать свой разум и держать себя в руках. Глядя в любопытные глаза лиса, Агенор думает — а может ли у них просто быть такой… язык?
Лисёнок предупредительно клацает зубами, когда мальчик протягивает к нему руки. Агенор смеётся и поднимает ладони вверх:
— Уговорил, иди сам.
Лис следует за ним на расстоянии нескольких шагов. Как Агенор и предполагал, далеко уйти им не дают. Лисёнок сперва настороженно принюхивается, потом шерсть на загривке встаёт дыбом, отмечая присутствие псов. Агенор приготовился воплотить в жизнь самую сомнительную часть плана. Он присматривается — из темноты выходят четыре… нет, пять овчарок. Поджарые, резвые — отличные охранники.
Реса среди них нет. Повезло.
Лисёнок неосознанно подходит ближе к Агенору, и он успокаивающе кладёт ладонь ему на голову. Тёплая шёрстка приятно скользит под пальцами, когда зверёк припадает к земле. Агенор замечает его неодобрительный настороженный взгляд и ободряюще улыбается.
Собаки рычат, медленно приближаясь. Пока они только предупреждают. Нор поднимает открытую ладонь. Псы замедляются, но не останавливаются. С каждым новым шагом круг вокруг мальчика и лиса смыкается плотнее.
На Агенора они и не смотрят.
— Стоять, — уверенно приказывает он, но удостаивается лишь беглого взгляда в свою сторону. Ксанф оставил очень чёткие указания насчёт лисёнка. Агенор догадывается, что у собак есть и личная неприязнь — запах твари им не нравится.
— Назад, — в голосе Агенора добавляется металла. Двое из пяти неуверенно замирают.
Мальчик чувствует, как лис у его ноги мелко дрожит, низко наклонив голову и приготовившись к прыжку. С его шкуры то и дело срывается сноп сердитых искорок.
Агенор неприятно удивлён тем, как повели себя собаки. Они ведь и правда бросятся на лиса и не послушают его! Выход только один.
— Прости, — небрежно говорит он лису и одним движением подхватывает зверя под грудь, легко поднимая с земли и закидывая себе на плечо. К его облегчению лисёнок понимает и не протестует. — Можешь потом меня покусать.
Псы удивлённо скулят. Ну не нападать же на хозяина!
— Прочь, — скомандовал Агенор, и на этот раз они слушаются.
А будь с ними Рес — непременно пошёл бы с докладом хоть к тому же Сотеру. Шуму было бы!
Лисёнок уважительно тыкается носом ему в ухо. Агенор чувствует, что это именно знак признания. «Ты лучше, чем эти звери», — переводит он нахлынувшие на него смешанные чувства. Мол, ты мне не друг, но спасибо.
— Обращайся.
На руках с лисом он спешит к источнику, пока страж-оборотень действительно не явился.
Агенор чувствует, как сердце лисёнка бьётся сильнее — он чует магию ещё до того, как фонтан появляется в поле зрения. С размытой дождём тропы он переходит на чистую дорожку из плитки, ведущую прямо к источнику. Фонари с магическим огнём зажигаются, когда он проходил мимо.
Лисёнок крутился, упирается лапами и делает всё, чтобы нести на руках его стало крайне неудобно. Агенор прекрасно понимает его нетерпение, но всё равно ругается сквозь зубы, пытаясь приструнить — псы могут вернуться в любой момент.
Наконец, впереди показывются огромные мраморные статуи на высоких тумбах и фонтан, который они окружают. Струи воды, сплетаясь в причудливый узор, бьют высоко вверх, и миллионы сияющих радужных брызг оседают вокруг. Вода стекает вниз и наполняет небольшой пруд, сплошь покрытый белыми кувшинками.
Не в силах больше удерживать ёрзающего и стекающего с рук лиса, Агенор ослабляет хватку, и зверёк легко прыгает вниз. Кажется, что последние метры он не бежит — летит, с разбегу перепрыгивает высокий парапет и, подняв тучу брызг, бухается в воду.
Агенор вдруг пугается — не утонет ли? Всё-таки чаша довольно глубокая. Да ещё и вода, простого дождя-то вон как испугался… Но, видимо, такое количество силы даже воду делает для лиса неопасной.
Довольно урча, лис высовывает голову, трясёт ушами и сам того не замечая, меняет шкуру. Воды мальчику почти по самый подбородок, он блаженно прикрывает глаза и ложится на спину, позволяя мягкому свечению обволакивать себя.
Агенор хмыкает, сам наклоняется и зачерпывает ладонью голубое сияние — сильная кровь позволяла видеть такое явное проявление магии.
Он не торопится — вся ночь впереди, пусть его лис берёт столько, сколько нужно. Сам садится на изящную скамейку под одним из ифисов — отец специально поставил её для мамы, она любит здесь читать. Удобное место — отсюда и мальчика-лиса видно (так и лежит в кувшинках, неужели спит?), и статуи. Их Агенор знает их до последней щербинки на белом мраморе, но каждый раз всё равно любуется.
Шесть фигур, шестеро Первых. Говорят, миров множество, и люди с кентаврами и дриадами пришли сюда издалека — не то бежали от войны, не то от голода или болезней. Кентавры не пожелали жить вместе и ушли своим путём. Они договорятся позже. А маленький измождённый народ остался на незнакомой земле один. Им не повезло — они пришли зимой. Их пища заканчивалась, а новую добывать было трудно. Скорее всего, они бы не выжили, но их правители оказались мудры и удачливы.
Четыре брата и две сестры нашли Золотой Источник. Легенды до сих пор спорят, что это было — озеро, река или просто ручей — главное не это. Они нашли чистую магию, которая приняла Первых и всех людей, благословила на жизнь в новом мире. Как особый знак правители получили дары, которые неизменно из века в век передаются в крови их потомков.
Имя старшего брата носит великий дом Агис, потомки которого видят ночью, как днём, потому что от того, кто облечён верховной властью, нельзя скрыть ничего. Последний император был из этого дома, но, увы, не оставил детей с сильной кровью. Род прервался, уступив власть Совету Шестерых. Дом Агис вошёл в него, как покровитель законников.
Великий дом Элиос, покровительствует учению и не опаляется пламенем, потому что огонь знания бережёт их.
Великий дом Сэй порождает военноначальников, его детей не убить копьём.
Великий дом Клио не отравить ядом, их дети — лучшие врачеватели и покровители всех лекарей.
Потомки великого дома Дирит прекраснее всех и мало кто устоит перед их обаянием. Их сфера влияния: удовольствия и искусства.
Детей великого дома Дитос не топит вода — они лучшие кораблестроители, путешественники и покровители иных ремёсел.
Легенда нравится Агенору ровно до того момента, пока он не вспоминал, что одному из детей дома Элиос однажды предстоит занять место руководителя управления образованием. Место в Совете Шестерых тоже мало привлекает его. Какое счастье, что есть Кадм, он и усидчивее, и учится лучше, хоть и младше.
Туман заволакивает зрение Энни. Она понимает, что что-то тянет её вперёд, она больше не смотрит глазами Агенора. Она засыпает. Уставшая, но сытая от магии в крови.
— Ясной луны, — лёгкий ветер шелестит в листьях, рождая слова приветствия, и игриво дует в лицо, обращаясь по имени, — Ла-ас.
«Ла» — как яркий солнечный отблеск на траве, пробившийся через плотную крону деревьев, «ас» — как ветер, уносящий прочь призрачный звук шагов любимого существа. Лисёнку нравится его имя. Его ему дала мама. Мама…
— И тихой ночи, — откликается он, открывая глаза. Бояться нечего — тот, кто знает слова сердца, не причинит ему вреда. — Где ты?
Он переворачивается на живот и плывёт назад к фонтану, забирается на парапет по каменным ступеням. Голубое свечение воды на его глазах сменяется сиянием солнца, садящегося за горизонт.Удивительное зрелище в середине ночи. Золотой цвет. Мальчик оборачивается, но своего охотника не видит. Человеческих волков тоже.
— В мой сон они не придут, не бойся, — мелодичный переливающийся голос. Смеющийся голос.
Ла-ас поднимает глаза и видит на верхушке фонтана рысь. Шерсть кошки светится, а в глазах плещется столько солнца, что не было видно зрачков.
— Ты мне снишься? — спрашивает Ла-ас, наблюдая, как рысь прыгает вниз, превращаясь в сову, делает несколько взмахов крыльями, потом змеёй скользит по воде, ныряет, садится на ступени рядом с ним выдрой, а на парапет прыгает лисом, а после человеком свешивает одну ногу на траву, а другую опускает в воду. Черты его лица как будто ускользают от взгляда, а потом обретают его собственные — худое лицо, тонкий нос, чуть выступающие скулы, всклокоченные волосы по плечи.
— Нет, — говорит мальчишка напротив так похожий на его собственную человеческую шкуру, только в глазах всё то же солнце, — это ты мне снишься. Сон мой.
Ла-ас принюхивается, наклонившись к незнакомцу так близко, что теряет равновесие и скатывается в воду с громким «плюх!». Если это и сон, то весьма натуральный, и человеческая шкура в нём такая же неудобная, как и в жизни.
Золотоглазая версия его самого смеётся сверху. Вернувшись в привычное обличье, Ла-ас выплывает на нижнюю ступеньку, покрытую водой. Шерсть намокла, а с ушей капает, но его это сейчас не волнует.
Он почтительно склоняет голову.
— Ил-тэн-си? — обращается к старшему над всем лесным народом и вожаку всех ветров. Золотой ветер с солнца.
Мальчик напротив довольно кивает.
— Поиграем? — спрашивает Ил-тэн-си, в прыжке оборачиваясь лисом и пробегая по воде мимо затаившего дыхание лисёнка. Ла-ас восхищённо наблюдает, как его лапы только для вида касаются поверхности воды. Невозможно! Но что может быть невозможно для старшего?
Сияющая молния обдаёт его брызгами, забирается на верх фонтана и оттуда прыгает вниз, в следующую секунду оказавшись на ступеньку выше заворожённого лисёнка.
— Прости, я забыл, что ты не ветер и так не умеешь. Я так давно никого не видел! Всё время сплю, — с тоской произносит Ил-тэн-си, вновь обернувшись человеком, — мне нравится эта шкура, а тебе?
Лисёнок молчит, не в силах разобраться с той бурей чувств, которая захлёстывает его. Он не помнит, сколько он точно провёл времени на земле людей, но вдруг остро и пронзительно осознаёт одиночество. Все свои далеко, его язык никто не слышит — разве что охотник Агенор, но он же убийца! Сама эта земля враждебна ему и хочет убить, отбирает силы без остатка. С первого дня он то боится, то ждёт смерти и каждую минуту помнит, что она придёт. А умирать здесь страшно. И воспоминания, от которых ещё можно отделаться, когда не спишь, но стоит закрыть глаза… И мама. А когда он просыпается, на него снова смотрит его охотник. И смеётся.
Ла-ас не замечает, когда старший ветер превращается в большого лиса и огромным тёплым клубком сворачивается вокруг него.
— Тшш, я с тобой, я не брошу, — шепчет он ему в сердце, и Ла-асу становится тепло и спокойно.
Золотоглазый мягко сияет, превращаясь в человека и увлекая за собой. Ла-ас обнаруживает, что крепко обнимает старшего, неосознанно сжимая в руках его рубашку, сплетённую из тончайших невянущих травинок — точь-в-точь, как у него. Щёки мокрые. Ла-ас слизывает каплю, стекающую вниз, и удивился, обнаруживая, что она солёная. Ил-тэн-си дует ему в лицо.
— Верь мне, — его тёплая сияющая ладонь ложится на грудь Ла-аса, — боль уйдёт, я обещаю.
Ему и правда становится легче — словно всю тяжесть мира сняли с плеч. А вместе с тем возвращается способность трезво мыслить.
— Откуда ты здесь? Ты бросил нас! Не приходил так давно, что многие уже и не верят, что ты когда-то был! — последние слова Ла-ас кричит, утопив Ил-тэн-си в своей детской обиде, глубокой, как подземные реки.
Конец ознакомительного фрагмента.
