HYPERкоролева

Анна Алексеевна Алексеева, 2021

Роман-мем, построенный на отсылках и гиперссылках* к массовой культуре. В недалеком будущем большинство профессий автоматизированы, почти все работают охранниками, а культ ветеранов возведен в ранг государственной религии. В этом мире молодая девушка пытается устроить свою личную жизнь через дейтинговый сервис. Вскоре уникальные физические особенности героини приводят ее в сферу интересов могущественной корпорации и ряда противостоящих ей террористических групп, желающих перевернуть мировой рынок онлайн-знакомств. Найдет ли она свою любовь? Какие мужчины нравятся женщинам? Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдете в романе*. *Поддерживаются в формате PDF. *Не найдете. Содержит нецензурную брань.

Чизкейк

— Ммм… — я испускаю стон наслаждения, чувствуя его, огнем входящего в мою кровь, — …какой вкусный чизкейк!

— Я же говорила тебе, здесь просто потрясный чизкейк NY с клубничным соусом!

— Да. Он просто божественный, — мурчу я, заглатывая кусок покрупнее.

Аня вилкой отделяет кусочек от морковного пирога с миндалем и заносит его себе в рот точно по центру — ни одна крошка не пристает к ее чувственным губам яркого терракотового цвета. При жевании челюсти Ани движутся справа-налево. Она прижимает к десерту роговую пластинку верхней челюсти, захватывая морковный пирог резцами нижней челюсти, и отрывает его, делая резкое движение головой. Подвижный кончик ее языка захватывает куски моркови и соединяет их в пучок, чтобы удобнее было схватить его ротовой пластинкой и резцами. После 15-25 жевательных движений корм размельчается, смачивается слюной, и Аня относительно быстро проглатывает его. Жидкую пищу она засасывает и сразу же проглатывает. Через полчаса после кормления не полностью пережеванный корм порциями отрыгивается в ротовую полость, затем она опять тщательно его пережевывает и глотает. Прожевав свою порцию, Аня снова хвалит десерты в этом ресторане и высказывает мнение о воздушном фисташковом рулете с малиной и ванильным кремом, который подается в другом заведении той же сети. Аня похожа на Меган Маркл.

Я слушаю, едва заметно кивая головой. Повинуясь движениям шеи, мои волосы, переливаясь, струятся по плечам, облекают лицо, возвышаются над моим высоким лбом, как корона. Когда я удивленно вскидываю брови кофейного цвета, на лбу не появляется трех морщинок. Мои волосы не выглядят тусклыми и сухими — благодаря роскоши шести масел, уникальной формуле из шести редких цветов, питающей каждый волос изнутри, мои волосы такие живые и блестящие — настоящая роскошь. Я похожа на Дженнифер Лоуренс.

— Понимаешь, он совершенно не понимает моих намеков, что пора бы уже бросить эту, — мычит Аня.

— Бывшую?

— Нынешнюю. У нее как бы просто грандиозные планы на него.

— Мужчины вообще плохо распознают сигналы, — задумчиво говорю я.

— Да. И он мне совсем не помогает и ничего не дарит. Даже цветы.

— Но классный букет из белых роз в Инсте сегодня, — я едва заметно улыбаюсь, стараясь не морщить скулы и не напрягать кожу лица лишний раз.

— Да нет, это от поклонника одного с работы, — отмахивается Аня. — Ни о чем. Не о чем говорить, и Леша…

Я еще раз смотрю на эти фотки на экране смартфона. Цветы мне нравятся.

— В общем с Лешей… и там как раз… подарки… покупки… ну… ой, все, не обращай внимания, — Аня обрывает сама себя на полуслове. — Это я сегодня такая злая — еще не отошла от этих дней.

— Еще нет того полноценного чувства легкости, комфорта. Уверенности в себе.

— Да-да-да! Есть некий дискомфорт еще, — Аня машет рукой, как будто обожглась.

— А я, — хочу сказать я, — я как раз узнала сегодня из нютиного видео, что эти дни у нас — это…

— Что? Эти дни? — Аня роется в сумочке.

— Что дни? — я смотрю в телефон

— Что? — она достает смартфон из сумочки и смахивает с экрана синее диалоговое окно.

— Что, — я не отрываюсь от экрана телефона — влево, влево… — Что… ах да. Я узнала, что у нас эти дни…

— У нас?

— У девушек. У нас… — я отвлекаюсь на сообщение в Воцапе. — Ну где там Нюта? Пишет, что близко, — вытянув шею, как жираф, я осматриваю зал.

Нюта — редактор видеоблога «Современная женщина». Она наша одноклассница. Мы продолжаем тянуть латте и наслаждаться десертами. Я вижу, как хостес провожает Нюту к нашему столику. Они пробираются по шумному залу ресторана. Нюта похожа на Энн Хэтэуэй.

— Ну что телочки, все смакуете, — восклицает Нюта, подойдя ко мне и Ане. Мы обнимаемся. Нюта целует меня в щеку.

— Тоналкой-то вымазалась, — говорит Нюта, убирая руку с моей талии. — Я с тебя все слизала. Спасибо, я сама, — говорит она хостес и энергично отодвигает от стола тяжелое деревянное кресло. Хостес убирает руку со спинки кресла, говорит о том, что скоро к нам еще раз подойдет официантка и уходит.

— Я у тебя посмотрела видео, — я хочу польстить Нюте, — и…

— Да, она мне тут пытается сказать, но я — такая эгоистка, все о себе, — Аня выгибается на диванчике.

— О чем сказать?

— Про твой видос, — я киваю Нюте.

— Ты наконец посмотрела ссылку? «Хранить очаг: осознанный выбор или харассмент»? — оживляется Нюта.

— Харассмент — я слов-то таких не знаю, — шутит Аня.

— Или ты про видос о пользе женского обрезания? — пытает меня Нюта.

— Да нет, я, — смущаюсь я, — я про другое, щас скажу… — Я отпиваю глоточек латте. — Или покажу. Хотя нет, тут громко, скажу. Нормально не показать.

— Ну давай уже! — вопит Аня.

— Так ты не даешь, — смеюсь я

— А что тут вкусненького? — спрашивает Нюта.

— Божественный чизкейк! — в унисон кричим мы с Аней.

— Я вот тоже о нем подумываю. Вот смотрю в ваши тарелки и мне кажется, что должно быть вкусно очень.

— А я рассказывала про своего… — говорит Аня. — И про ресторан этой же сети «Мерзости и гадости», — она почему-то резко меняет тему. Я обращаю на это внимание. Я хочу послушать, что будет дальше, но Аня замолкает, потому что жует (вправо-влево, влево-вправо), и я продолжаю:

— Нет уж погоди, моя очередь.

— Ну ладно давай, ммм, — с набитым ртом говорит Аня. — Говори.

— Да нет, если хочешь, можешь первая, — любезно говорю я.

— Да нет, давай ты… хотя у меня будет интереснее для Нюты… — Аня проглатывает очередной кусок и делает многозначительную паузу, — с учетом ее вкусов. Эспешиалли.

— А какие еще у меня вкусы? Очень даже нормальные все, — Нюта смотрит на Аню. Ее рука лежит на столе и я замечаю, что ногти уже немного отросли и лунный маникюр смотрится хуже, чем на прошлой неделе.

— Да уж, — не могу удержаться я. — Мы все помним твоего карлика.

— Сама ты карлик, — говорит Нюта.

— Я не карлик. Я высокая, — я набираю полные легкие воздуха. — Нет, я все-таки решила. Я первая расскажу.

— Ну давай уже! — не отрываясь от телефона, говорит Аня.

— Тем более это про всех нас.

— Про всех нас трех? — интересуется Нюта.

— Нет, про девушек вообще. Для девушек, — я делаю загадочное лицо.

— Ну что ты узнала?

— Это про харассмент?

— Да нет же! — восклицаю я. — Так вот…

— А мой новый видос смотрела — «10 признаков того, что твой мужчина симулирует оргазм»?

— Сразу 10? — восхищается Аня.

— Вообще их, — Нюта сглатывает слюну, — целых 13, но достоверных 10.

— Готовы сделать заказ? — елейным тоном суется официантка.

— Мне чизкейк с ванилью и клубничным соусом и латте, — Нюта внимает нашим советам.

— А мне ничего, — быстро говорю я.

— Мне тоже ничего не надо, спасибо, — быстро говорит Аня, все еще смотря в телефон. — Надо следить за собой. Я и так раскабанела, — поясняет она.

— Глупости. Ты не раскабанела.

— Раскабанела. Я за полтора месяца килограмм семь бекона набрала. Я свиноблядь.

— И в правильных местах.

— Не только. Раскабанела.

— Не раскабанела, — нет разницы кто что говорит. Это не важно.

— А ты пробовала диету Дюкана? — спрашивает Аню Нюта.

— Это какая? — пытаюсь вспомнить я. — Это где белки и углеводы — главное не смешивать за один раз?

— Нет, это диета Малышевой, — говорит Нюта, — А в Дюкане надо питаться одними овсяными отрубями.

— Да я ненавижу отруби. Чисто жвачка для парнокопытных, — говорит Аня

— Чем тебе овечки не угодили? — улыбается Нюта.

— По-моему овечки очень милые, — киваю я.

— Нет. Они противные. И воняют. Я как бы в детстве в деревне насмотрелась.

Аня наконец отрывается от телефона. Она смотрит в зал ресторана.

— Воняют бараны. Как и козлы. А овечки не пахнут, — говорит Нюта.

— Я где-то читала, поэтому баранов в еду не берут. Самцов в смысле, — говорю я.

— Мужики не на что не годятся. Даже на еду, — говорит Аня.

— Кроме стерилизованных. Тех можно есть.

— По-моему, тот парень мне глазки строит, — Аня обрывает нашу болтовню. Она глазами показывает за мою спину.

— Какой? Тот который под бокс подстрижен, — спрашивает Нюта. Я незаметно оборачиваюсь и изучаю людей в зале.

— Это полубокс, — не согласна Аня.

— Вот давай ты меня не будешь учить? У меня кузина парикмахер, — спорит Нюта.

— Это полубокс, — настаивает Аня.

— А он сюда смотрит.

— Да сюда все таращатся. Место такое. Хорошо освещенное, — мне досадно, что я все пропускаю.

— Ну точно. Подмигнуть ему? — Аня вытягивает шею как сурикат.

— Не надо. Страшный.

— Да давай, — подначиваю я.

— Мигаю. Упс. Похоже, другой увидел… — информирует нас Аня. — Ну вот блин. Теперь покурить фиг выйдешь.

— Ты же бросила, — говорю я.

— Тут начнешь. Стресс сплошной.

Мы накидываем пальто и шубы и выходим на улицу курить. Я затягиваюсь тонкой сигаретой. Мужчины смотрят на нас. Мы возвращаемся обратно на наш диванчик.

— Так вот. Леша никак не бросит свою дуру…

— Три семерки блять выпить, — рев пьяного быдлана за два столика от нас так громок, что заглушает Аню, — ну, а потом!..

— Это мы уже знаем. Давай новенькое что-нибудь, — говорит Нюта.

— Что? — спрашивает Аня, опять утыкаясь в телефон и отвечая на очередное сообщение.

Нюта смотрит на это и вздыхает.

— Ты так толком не сказала, чем этот Леша занимается, — говорю я.

— Да я сама не знаю. Но с деньгами у него порядок, — оживляется Аня. — Видели его тачку? Я вам показывала фото?

— Да, — с досадой говорим мы.

— Может он в кредитах как в шелках. Я тоже могу с «Феррари» сфоткаться, — говорю я.

— Ну, меня это не волнует. Главное чтобы на мне это не отражалось, — сверкнув глазками, говорит Аня. — Пока не волнует, — тихо добавляет она.

— Мне кажется поддержка должна происходить независимо. Нам должны. Они… — я пытаюсь сформулировать мысль и смущаюсь, — они нам должны за это все платить и, если человек воспитанный, он сам должен догадаться. Должен, понять, что это все дорогого стоит, — я делаю недовольное движение плечами. — Уход там и все такое, СПА, косметика, шмотки. Должен… — я стесняюсь довести свою мысль до конца.

— До них не доходит. А спрашивать… Ну такое.

— Кстати. Ты начинала про один из моих видосиков, который тебе понравился, но не успела сказать, какой… — Нюта дипломатично меняет тему.

— Ах да! — вспоминаю я. — Так вот. Я про ролик о месячных, — я убираю телефон в сумку и смотрю на Нюту.

— Спасибо за поддержку, сестра, — Нюта трогательно берет меня за руку.

— И че там, — спрашивает Аня.

— Ну… я узнала, что оказывается «месячные» — происходят каждый месяц, — говорю я, неуверенно подбирая слова. — А не один… месяц в году? — смущенно завершаю я.

— Серьезно? Ты думала… что они… один месяц в году? — искренне удивляется Нюта. — Лол. Почему?

— Ну… это ведь от слова «месяц»? То есть логично подумать… что есть вот месячник благоустройства, который длится один месяц в году и я думала, что это точно так же, — объясняю я.

— Я бы хотела так, — бросает Аня. Она откидывается на диван.

— Как-то так. У меня, наверное… Я думала, что мой месяц в году — как у всех. А оказалось, что у всех — каждый месяц по нескольку дней. А у меня только месяц в году.

Нюта глотает и смотрит на меня. Она в шоке.

— Ты сейчас шутишь? У тебя месячные… Раз в году?

Даже Аня оторвалась от телефона.

— Да, — говорю я, — Я думала, у всех так, — говорю я, как бы оправдываясь.

— Ты же врач! — восклицает Нюта.

— Ты же как бы врач, — повторяет Аня.

— Ну, я не гинеколог. У нас разделение труда. Короче, у меня отличие какое-то. Как у людей Х, — продолжаю я, пожимая плечами. — Мне не мешает.

— Офигеть.

— Давайте попросим счет, — говорит Аня.

— Как будем платить?

— Давайте вы мне хреночесы скинете и я с карты «Сбера» заплачу и заодно «спасибо» получу, — предлагает Нюта.

— А у меня в «Гипножабабанке» кэшбек больше. Давай я лучше заплачу, — говорит Аня, — или может… может наличными, — размышляет она.

— А на чай сколько девушке дать, — говорю я.

— А ты уверена, что эта официантка заслужила на чай? — говорит Аня, — я как бы не в восторге от нее.

— А разве нет. Вот блин не будь такой, — отчитывает ее Нюта, — я сама работала официанткой.

— Ну ладно, давайте дадим. 50 хреночесов будет нормально, — говорю я, опасаясь, что меня сочтут самой бедной.

— Давайте сто тогда уж, — говорит Аня.

— Давайте каждая по 50, — говорит Нюта.

— У меня вообще наличных нет, — вспоминаю я. — Но если за меня скинете, я переведу вам по 25 ХЧ.

— Да не надо.

— Да нет, я могу

— Ладно. Давайте так. Каждая платит по отдельному чеку, — говорит Нюта.

— А мы вспомним у кого что? — спрашивает Аня.

— Это несложно. У нас все одинаковое.

— Давайте в «Крейзи Вайн» по аперольчику и по домам, — говорит Аня.

— Отличная идея.

— Я только за, — поддакиваю я.

Мы переходим через улицу в «Крейзи Вайн».

Стоит нам протиснуться к барной стойке, как на-а-а-ачинаа-а-а-а-а-е-е-е-е-ется. Двое пытаются с нами познакомиться. Впрочем, сегодня я настроена толерантно. И один из них — ничего. Похож на Тома Харди. Очень даже. Первым открывает свой рот не тот. Он похож на… просто на Квазимодо.

— Привет. Ты случаем не фанатка «Битлз»?..

Я пожимаю плечами.

— С чего ты взял? — спрашивает его друг.

Как мило — попытка поддержать.

— Она вся в пейсли. Потому что у нее платье все в пейсли. Узоры такие. Модные были у хиппи, — объясняет всратый.

— Почему? — это не мы спрашиваем. Диалог идет между парнями.

— Ну типа восточная штука, восточная философия, духовные практики, Индия. Они к этому тянулись, — рассказывает уродливый.

— Я не знал, что к этому… что это так связано, — явно не знает что сказать его милый друг.

— Давайте закончим этот модный приговор, мальчики, — говорит Аня, не спеша, однако, уходить. Нюта облокотилась на руку и вся изогнулась у стойки.

— Давай, — улыбается симпатичный.

Вытянув губы и втянув в себя коктейль через трубочку, я спрашиваю:

— А ты где работаешь?

— Я работаю на бирже охранных часов. Сисадмин, обслуживаю оборудование там, — встревает задрот, хотя я обращалась совсем не к нему.

Я морщусь. По моему лицу на миг пробегает недовольная гримаса.

— На какой бирже, — грубо спрашивает Аня. — Газпромовской? Или какой-нибудь мелкой параше? Типа «Security форекс» или «Стражи часов»?

— Вообще-то да, ООО «ГазОхраноЧеловекОчас», — мямлит урод, — собственная биржа «Газпром охраны» по продаже охраночасов и…

Я не удостаиваю это ответом.

— И сколько человекочасов платят? — резко спрашивает недовольная Аня. — Ты ведь не брокер там. Как бы сисадин.

— Но ведь и не просто охранник. И да, я не просто сисадмин. Я глава отдела, — не сдается задрот.

— А платят сколько? — жестко перебивает Аня.

Мы с Нютой молчим.

— 400 в сутки. 400 хреночесов в сутки.

— То есть чуть больше чем средняя охранная смена? — агрессивно напирает Аня.

— Вообще то в три раза больше. Если говорить именно о средней зарплате, а не медианной, — говорит задрот.

— Это если не сравнивать с охранными сменами на предприятиях за полярным кругом, — не могу удержаться я. — У тех больше. Я знаю. Я охранникам в Арктике медосмотры по работе делаю.

Униженный задрот утыкается в меню, намереваясь еще что-то заказать.

— Я работаю на ресепшене охранником в школе охранников ЧОШ «ГАРДИАН», — выждав паузу после моего гневного наезда, говорит его симпатичный друг и не знает, что еще сказать.

— Приветики. А я там преподаю. Это мои друзья, — говорит еще один няшка, похожий на Александра Петрова. Он неожиданно подходит к нашему месту у стойки.

— У вас «Корона» есть? — спрашивает он.

— Ну вообще да…. — неуверенно начинаю я, но потом понимаю, что он обращается к бармену.

«Короны» нет. Трое друзей здороваются.

— Очень интересно, — говорит Нюта, явно заинтересованная поддержать разговор. Я тоже слушаю с интересом.

— А что преподаешь? — спрашивает Аня.

— А что преподаете? — спрашивает Нюта.

— Тактику охраны ресепшена. Систему обхода территории при условиях желтого уровня опасности, — рассказывает похожий на Петрова.

— А что означает желтый уровень? — спрашиваю я

— Что человек на объекте без пропуска.

— А какие еще уровни есть? — спрашивает Нюта.

— Сиреневый, малиновый, изумрудный — к перечислению подключается практикующий охранник, — бурый, бежевый и…

Препод охранников в это время болтает с барменом, обсуждая, не жалеют ли водки в лонг-дринке «Экономика».

— И этот… аметистовый.

Мы молча слушаем.

— Аметистовый самый опасный, — прямо как глаза у тебя, — говорит красавчик, препод охранников, смотря на Нюту. Я замечаю, что мы с ним одного роста. И я не на каблуках.

Нюта переступает с ноги на ногу. Я чешу нос. Аня поправляет волосы.

— Хаааааааа, — выдыхает Нюта. — Я не опасная. Безопасная в смысле. Блин, как-то двусмысленно прозвучало, — добавляет она, хихикая

Аня закатывает глаза, как бы для меня, но так, чтобы второй видел.

— Аметистовый — это террористы какие-то? Если серьезно? — говорит Нюта.

— Не совсем. Это значит на объекте посторонний в туалете больше 25 минут.

— Это скорее бежевый, — говорит Нюта.

— Бежевый — когда больше 30 минут в толчке, — смеется охранник.

Мы впятером садимся за наш стол. То есть вшестером. Вот здесь-то и начинается роман Нюты и преподавателя школы охранников ЧОШ «ГАРДИАН».

Разговор идет еще немного.

— Аа-а-а-ай! — взвизгивает Аня так, что мы вздрагиваем. — Леша меня заберет на своем авто.

— Здорово, — кисло говорю я.

Да, я сегодня узнала, что месячные так называются, потому что они идут один месяц в году. А не каждый месяц. То есть наоборот. Это было видео в блоге «Современная женщина»: «Хорошо ли течет твоя кровь: узнай прямо сейчас». В общем, у меня месячные продолжаются целый месяц, который случается раз в году.