Темное пламя страсти

Анна Алексеева, 2023

От любви до ненависти – один шаг. Одно предательство. Темный принц Альдер Ваал был для Оливии Ллау целым миром, но променял ее жизнь на благополучие своего королевства. Теперь они враги, и коварная судьба распорядилась так, что дала Оливии возможность отомстить, сделав Альдера ее пленником.

Глава 3

Альдер

(за несколько месяцев до этого)

— И будь так добр, держи свои едкие замечания при себе, — добавил отец, усаживаясь на величественный трон неблагого двора, высеченный из чёрного мрамора. — Они и без того унизились, согласившись лично прибыть в Аркейн.

— Чистоплюи снизошли до грязных свиней? — ни один мускул на моём лице не дрогнул, и отец одарил меня недовольным взглядом.

— Попридержи язык.

— Разве я не прав? Разве они не считают нас отбросами?

— К отбросам не идут за помощью. И не унижаются перед ними.

— Ты ведь не собираешься отдавать им жезл, отец?

— Я собираюсь их выслушать.

— Если ты снизошёл до того, чтобы общаться с этими лживыми тварями, то без меня.

Ещё не договорив до конца, я развернулся и пошёл к тайному выходу из тронного зала, но отец остановил меня:

— Альдер. Ты нужен мне здесь.

— Для чего? Чтобы смотреть на высокомерные морды?

— Всё ещё остаётся вероятность, что послы — обманный манёвр, чтобы отвлечь нас, вызвать доверие — и ударить, когда мы будем к этому не готовы.

— Мы никогда не перестанем ждать от них удара.

— Именно поэтому твои братья уже готовят боевые отряды на случай нападения.

— Какова же моя роль?

Отец встал, подошёл ко мне и длинным пальцем потряс перед моим лицом:

— Мне нужен твой дар не выдавать эмоций, Альдер. Наблюдай за послами. Попытайся войти в доверие. Если увидишь хоть малейший признак предательства, не раздумывай.

Я промолчал, глядя отцу прямо в глаза. Он усмехнулся:

— Вот так, именно так. Посол прибывает с семьёй: с женой и дочерью. Ты мог бы совершить жест вежливости и предложить ей экскурсию по дворцу, прокатиться на лошадях по садам. В конце концов, составишь ей пару на балу.

— Я лучше отправлюсь в разведку.

— Нет, Альдер. Твоё место здесь.

— Но…

Его глаза вспыхнули яростью, и в воздухе явственно послышался треск от перенасыщения магией. Отец ничего бы мне не сделал. Однако.

— Хорошо. Раз это так важно для тебя.

— Для меня?! Это важно для всего Аркейна! Если эти, как ты выразился, лживые твари, задумали уничтожить его изнутри, мы должны быть первыми, кто нанесёт удар!

— Как скажешь, отец, — сухо ответил я.

— И улыбайся.

— Не учи меня. Я сам, получше многих, знаю, как втираться в доверие.

— То-то же, — отец снова строго тряхнул пальцем, а потом вернулся к своему трону. — Они прибудут через час. Проверь, чтобы к балу всё было готово.

Через час.

Он нарочно ничего не сказал мне раньше, чтобы я не успел передумать и найти повод покинуть дворец до того, как благие покажутся на лестнице парадного входа, осквернив тем самым святая святых Аркейна.

— Да, отец, — я приставил левую ногу к правой и сделал короткий жёсткий поклон, как того требовали правила этикета. Не потому, что у нас в семье так уж строго за ними следили, а в качестве немого выражения собственной позиции. Хотя для отца не было новостью моё отношение к светлым. В отличие от него, даже вынужденная беспомощность не заставила бы меня пойти с ними на контакт.

Нет, мы никогда не были лучше. Среди тёмных, как и среди светлых, встречаются предательства, ненависть, кровавая месть, жестокость. Мы так же, как и они, будем безжалостны к своим врагам. Но одно нас отличает: тёмные всегда честны в своих чувствах, мыслях и поступках. Если тёмный ненавидит — он никогда не улыбнётся своему врагу. Если тёмный любит, то положит свою жизнь за то, что ему дорого. Если он хочет кого-то убить, то скажет об этом прямо. И предложит выбрать оружие.

От улыбки светлых меня всегда передёргивало. Как принцу Аркейна мне нередко приходилось присутствовать во время переговоров, и выражения лиц благого двора никогда не совпадали с их поступками. В глаза они высказывали своё восхищение, а потом пренебрегали нашим мнением. Они пожимали нам руки — и тут же вставляли в спину нож.

Это низко. Даже животные не опускаются до такого.

Спустя час большой тронный зал застыл в торжественном ожидании. Гости должны были первыми переступить порог, и мы с отцом ожидали их, стоя у огромных распахнутых дверей. Столы, протянувшиеся вдоль длинных стен, были уставлены самыми дорогими и изысканными яствами, тонкой посудой с золотыми узорами и начищенными серебряными кубками.

— Не слишком ли богато для простого посла? — тихо спросил я, искоса поглядывая на придворных, которые выстроились встречающей шеренгой в ожидании приглашения.

— Пусть расслабятся. Чем им будет спокойнее и увереннее, тем быстрее они выдадут себя.

— Отец, — я сощурился. — Ты что же, превращаешься в такую же лицемерную скотину, как они?

— Я использую против них их же оружие.

— Отец!

— На войне как на войне, мой мальчик, — строго ответил он.

Я набрал было полную грудь воздуха, чтобы высказать всё, что думаю о его новых методах, но в это время зазвучали фанфары: гости прибыли. Пришлось отступить от отца на пару шагов, освобождая вход в зал, и принять то, что отец называет “добродушно-расслабленной позой”.

Я ненавидел её. И вообще всё это придворное лицемерие — именно потому мой наставник Стоальц заставлял вновь и вновь практиковать всевозможные позы, выражения лиц, заставлял часами вести светские беседы с пустыми стульями, на которых надо было воображать себе то одного, то другого. Порой он давал задания, граничащие с безумием: представить себе, что я пью чай с троллем и беседую с ним о возможности мирного союза с морскими народами. И всё — ради вот таких моментов.

В конце концов, хотя я больше всех терпеть не мог лицемерия, но достиг в этом искусстве больших успехов, чем кто-либо в семье.

Они шли невесомой походкой по ярко освещённому коридору, минуя портал за порталом. Тёмные, собравшиеся по случаю бала, начинали шептаться за их спинами, но мужчина с высоким лбом и волевым подбородком словно вовсе этого не замечал. Чуть позади него двигались, будто не касаясь холодной глади пола, две женщины. Одна — невысокая светловолосая женщина с косами, блестящими от украшений. Хотя она выглядела ничуть не хуже второй, причёска выдавала в ней женщину немолодую, замужнюю, имеющую детей и большой жизненный опыт. По другую сторону мужчины — девушка среднего роста с пышными тёмными волосами, крупными чертами небольшого круглого лица, пухлыми губками и такой же пухлой грудью, сочной, пышущей здоровьем в глубоком вырезе шёлкового платья. Я невольно задержался на ней взглядом, а потом ещё некоторое время наблюдал за тем, как соблазнительно покачиваются её бёдра.

— Господа, — отец приветствовал их широким жестом. Окружённые тёмными, гости казались нелепым пятном в своих ярких одеждах и украшениях с конкордитами — светящимся белым минералом, что они добывают на своей земле — и который стал основой для их государства.

— Ваше Величество, — светлые склонились перед ним.

Представляться было рано. Я отступил в сторону и позволил гостям пройти в зал, на определённое, условленное место за королевским столом. За ними уже зашли мы с отцом, а следом и стража. Закрыв двери зала, они оставили придворных в коридоре — ждать, когда завершится официальная часть приёма и начнётся бал.

Светлые не обернулись ни разу. Держа головы высоко, как настоящие аристократы, они прошли в дальний конец зала и заняли свои места за столом, расположившемся перед чёрным троном — каждый в соответствии со своим положением в семье. Посол — напротив трона. Его жена — по левую руку. Дочь — по левую руку от матери.

Отец так же молча занял своё место на троне, а я — за ним, не занимая место за столом. Сцепил руки за спиной, вскинул голову и внимательным взглядом изучил каждого из гостей. Девушка встретила мой взгляд, и губы её разомкнулись, словно она хотела что-то сказать. А затем она испуганно опустила веки.

— Лорд Иерихон Ллау, — обратился мой отец к послу, тем самым представляя его мне. — Приветствую вас от лица всего народа Аркейна. Вас и вашу семью.

— Позвольте представить, — подхватил светлый. — Моя жена, леди Пенелопа Ллау и дочь — леди Оливия Ллау.

— Должен признать, ваша дочь составила бы пару самому королю, — отметил отец, и это не было ложью. Оливия отличалась той красотой и чистотой, которую во все времена ценили светлые. Её веки трепетно дрожали, большие глаза были подёрнуты влажной пеленой и блестели отсветами огней, а налитые кровью зовущие губы то и дело приоткрывались, томно и удивлённо.

Будь я моложе. Наивнее. То принял бы её за идеал чистоты и невинности.

Но светлые умеют выглядеть невинно. Когда им это нужно.

— Позвольте представить и моего сына, — отец чуть сдвинулся в сторону, хотя я остался по-прежнему частично скрыт за высокой спинкой трона. — Младший принц Альдер Ваал. Остальные сыновья сегодня далеко от дворца и не смогли составить нам компанию, поэтому поговорим в спокойной, приватной обстановке.

Девушка снова вскинула на меня робкий взгляд, и быстро опустила его обратно на салфетку, лежавшую перед ней на столе. Руки её были смиренно опущены и прятались за столом, что я, конечно же, заметил и отметил: ей есть, что скрывать, и она всем видом пытается не выдать себя.

— Это огромная честь для нас, быть принятыми на тёмном дворе. И благодарность за ваше радушие не имеет границ, — проговорил посол Ллау. — Если вы позволите, мы не будем долго ходить вокруг да около и сразу изложим причину столь срочного визита, дабы у вас было время хорошенько всё обдумать.

— Не думаю, что что-нибудь помешает мне думать столько, сколько нужно, — усмехнулся отец и добавил безразличным тоном: — Но чем скорее с этим покончим, тем быстрее перейдём к более приятной части вечера.

— Что ж, в таком случае, приступим, — посол достал из внутреннего кармана своего камзола свёрнутую в тугую трубочку карту, которую развернул на столе и с помощью жены придавил края посудой. — Думаю, вам известно о том, что произошло на севере Конкордии тринадцатого дня.

— Наслышан.

— Ваша разведка всегда была выше всяких похвал.

— Последствия?

— Катастрофичны. Хрустальный жезл потерял всю силу из-за той утечки и стал совершенно бесполезным на следующие пять-шесть лет. Его уже доставили к недрам земли в место энергетического резонанса, и остаётся только ждать. Однако Пустошь, которая образовалась на месте происшествия, постепенно распространяется, пожирая земли Конкордии.

— Неприятная ситуация, — заметил отец.

— Со временем нарушится баланс Света и Тьмы, вымрут растения и животные, которые способны существовать только в непосредственной близости к месторождениям конкордита. Вы ведь понимаете, чем это грозит всему миру и Аркейну в частности.

— Так и что же вы хотите?

— Одолжить ваш Нефритовый Жезл для восстановления земли.

— А если я откажусь?

— Помимо того, что вы сами лишитесь многих важных ингредиентов, в Конкордии разразится голод. Светлые фейри будут вынуждены двигаться в сторону Аркейна: либо в поисках помощи, либо войной. Даже если победа будет на вашей стороне, светлым терять будет нечего, и вы потеряете так много своих детей, как за все войны последнего века вместе взятые. Это был бы самый печальный сценарий для всех нас.

— Что ж, — отец сел поудобнее и склонился к карте. — Мы будем думать. А пока расскажите подробнее, как это произошло и какие именно территории захвачены Пустошью.

Всё то время, что отец разговаривал с послом, я то и дело ловил взгляды Оливии. Должно быть, ей известно, кто именно является Хранителем Жезла, и строит уже планы, как подобраться ко мне поближе, чтобы склонить короля к необходимому им решению. Светлые не раз уже пытались нас обмануть — и не единожды им это удавалось. Поэтому я, как и велел отец, искал малейшие признаки того, что целью посла было не спасти свою землю, а лишить нас силы, которая позволяла контролировать плодородность Аркейна. С тех пор, как были созданы Жезлы — в тот редкий миг, когда тёмным и светлым пришлось объединить свои силы против страшного мора, — с тех пор земли фейри славились своим изобилием и являлись главными поставщиками продуктов питания для всех соседних королевств.

Когда разговор был окончен, отец велел открыть двери — и начался настоящий праздник. На специальную платформу взлетели музыканты, на столах зажглись свечи и появились блюда, которые только и ждали своего момента. По всему залу разнеслись головокружительные ароматы.

Мы с отцом отошли через тайный ход в один из ближайших коридоров.

— Что думаешь? — спросил он, выглядывая через едва заметную дверь и демонстрируя мне свой тонкий, идеальный профиль.

— Возможно, цель Киллиана — лишить нас жезла навсегда.

— Этого мы исключать не можем. Но ты ведь знаешь, что Пустошь — это истинная правда, и наши разведчики доложили о ней ещё до того, как пришли первые известия.

— Пустошь — это их забота, и им с ней бороться.

— Рано или поздно эта забота станет нашей.

— Тогда-то мы с ней и справимся. Если позволить светлым уничтожить самих себя, мы легко получим над ними власть, восстановим земли, баланс и в итоге будем иметь контроль над всеми землями фейри.

— Ты мыслишь глобально, Альдер, но забываешь о том, какие нам придётся понести потери.

— Что же ты предлагаешь?

— Пока не знаю. Есть несколько идей, — он выдержал паузу, а потом закрыл дверь и тихо пояснил: — У нас над ними и так уже есть власть. Сила, которая им нужна, и которую даровать им можем только мы. Этим нельзя не воспользоваться, и Киллиан знает, что мы выжмем из этой ситуации всё.

— Он не отдаст свой престол.

— И не нужно. Нам нужен лишь Ньиак. Раз и навсегда обозначить, что эти земли наши, вместе с бассейнами живой воды.

— Думаешь, они пойдут на это?

— Не сегодня. Но чем дальше будет заходить Пустошь, тем более сговорчивым станет благой двор. А теперь иди и потанцуй с леди Ллау. Ты знаешь, что делать.

Я кивнул и вернулся в тронный зал, который был уже полон гостей. Звучала музыка, в центр вышли первые пары, а леди Оливия Ллау скромно сидела на прежнем месте.

— Миледи, — я заложил одну руку за спину, а вторую протянул девушке. — Могу ли я пригласить вас на танец?

И перевёл взгляд на отца, говоря тем самым, что спрашиваю именно его разрешения.

— Ступай, Ливи, ступай, — неторопливо кивнул он — и девушка впервые не отвела взгляд, встретив мой.

***

… В тот момент, когда она посмотрела мне в глаза, я в красках вспомнил нашу первую встречу. Лживая тварь. Лживая, лицемерная, бездушная мразь. Как я мог повестись? Как мог поверить в её искренность? Она и сейчас смотрит на меня тем же влажным трепетным взглядом, и щёки её всё так же горят румянцем, когда она произносит эти слова:

— Пытать его.

С такой нежностью и придыханием, с какой когда-то признавалась в любви.

Чем дольше я смотрел на неё, тем сильнее была моя ярость, но нельзя было давать ей выход. Не сейчас. Хотелось отвести взгляд и не видеть, как тонкие пальцы обхватывают член короля — но я смотрел, смотрел, чтобы взрастить в себе ту силу, какая рождается из ненависти. Даже боль, которая жгла кожу в тех местах, где цепи касались её, отходила далеко на фоне той, которая выжигала сердце дотла.

Я ведь знал, что светлым верить нельзя. Знал — и купился.

— Идём, — произнесла она после жаркого поцелуя, которым одарила короля благого двора. — Я позже займусь этой падалью.

Мне стало смешно. Опустив голову, я беззвучно смеялся, провожая светлых взглядом исподлобья.

— Я убью тебя, Оливия! Убью! Убью вас обоих! — крикнул им вслед. — Вы знаете, чего стоит слово тёмного принца!

Она бросила на меня короткий взгляд уже почти поворачивая за угол, но король, который что-то тихо говорил ей на ухо, подтолкнул девушку в спину, демонстративно игнорируя мои слова.

Что ж. Я предупредил.