Овергеон. Том 1. Карусель Отражений

Анимарт Тайпан, 2021

Разорвав грань между реальным и потусторонним, таинственная катастрофа навсегда изменила мир и обрекла людей на игры в выживание в бесконечном чёрном доме без входа и выхода. Замуровала во тьме и поглотила их жизни…Чудовищные изменения произошедшие с миром повлекли за собой бесконечный калейдоскоп ужаса…Есть ли шанс это исправить? Возможность разорвать порочный круг и вернутся домой? И где же он, этот самый "Дом"? Это и предстоит узнать главным героям. Пройти испытание, найти себя среди его чёрных коридоров, в попытках понять или вспомнить, кто они есть. Изучить новый мир, разрушить старый или создать свой собственный. Принять своё прошлое и обуздать настоящее во имя светлого будущего, надежды на которое – почти нет. Ведь в доме они не одни…

Глава 4 Погружение в Бездну

…Двери и тысячи лестниц… Проходы, потайные места… Чёрный дом без входа и выхода. Темнота, что сжирает сердца…

Бесконечные переплетения коридоров, лестниц и дверей… Гигантские залы и комнаты с высоченными потолками ведущие в никуда… Узкие пространства, где слышно даже собственное дыхание, и кажется словно из них нет выхода… Места, из которых словно бы нет пути назад. Где темнота пространств давит сильнее стен, и где ты чувствуешь себя один на один с собой и тем, что может прятаться во тьме. Всюду мрак, освещаемый скудным светом…

Лампы и фонари, свечи и факела могли парить в воздухе, висеть над головами, торчать из стен или быть в руках, зубах или даже глазах очередной статуи. Они могли гордо восседать, охраняя вход или выход в очередной крутой поворот или винтовую лестницу. Нависая над головой, ощущался их тяжкий каменный взгляд, а путешествие по этим тёмным коридорам, как будто бы обнажало душу.

Каждый уголок этого тёмного лабиринта резонировал со всем, что таилось на глубине подсознания. Предчувствия и страхи создавали полотна параноидальных мыслей. Постоянно казалось, что кто-то рядом, кого ты не видишь.

Комнаты, проходы, лестницы, входы и выходы ломали понятие перспективы и пространства. Нарушали законы гравитации. Иногда не имели логики, не имели смысла. Пересекая дверной проём любой комнаты, двери позади захлопывались сами по себе, и по ощущениям ты словно был заперт. Сквозняк просачивался в щели и визжал где-то на глубине, звеня цепями, шевеля гобелены, растворяя голоса потерявшихся в этой темнице…

Статуи же могли иногда торчать из стен, как будто поглощённые домом и пытающиеся вырваться из оков этой мрачной тюрьмы. Проломив своими телами деревянные доски или серый кирпич, те неподвижно тянулись к проходящим мимо. Их мощные тела порой держали стены, чтобы те не обвалились. Они изящно изгибали свои тела с застывшими на их лицах удивлением и страхом, безразличием и апатией. Казалось, словно когда-то они были живыми…

Иногда, некоторые комнаты напоминали коридоры мрачного музея или заброшенной академии, а в местах, казалось, словно весь внешний мир нырнул под землю, и всё что от него осталось лишь руины и замурованные в темноте мёртвые города камня, металла и забвения. Без неба. Без свежего воздуха. Без солнечного света.

Словно бы ты попал в подземный мир прошлого. Иногда прогуливаясь по древним строениям, аркам, руинам, наблюдая за сменой рельефа и архитектуры, витало чувство пустоты и потерянности после какого-то рода жуткой трагедии, в виде войны или ядерной катастрофы, что унесла жизнь отовсюду.

Меж комнатами, строениями и коридорами — пустоши с каменным небом. Словно дым от сгоревшего до тла мира затвердел и навис над небом. Копоть, пыль, песок, разруха… Под ногами твёрдые бугры камней и битого стекла, как после обвала здания… Как после военных действий, что стёрли жизнь из этого места.

Новый мир был пред глазами Ёршика. Новый ли? Скорее словно бы когда-то разрушившийся старый. Всё то, что было когда-то живым, когда-то беззаботным, когда-то и не представлявшим себе боль и огонь, не знавшим слов «разрушение» и «смерть»… сейчас заржавело и со скрипом качалось на ветру…

Вывески… Пустые дома вросшие в землю и каменным водопадом стекающие в пропасти и расщелины скал… Острых шпилей, и зубастых чёрных бездн недр этого гигантского дома…

Даже встречались детские площадки. Забытые, безрадостные, бесцветные, мёртвые. Одна из таких каруселей со скрипом безнадёжно повернулась на проходящих мимо… Безвзорно и безмолвно молила о пощаде. Молила начиная с того момента, как с этим местом случилась какая-то катастрофа, так и продолжая испокон веков…

Детская игрушка. Бесцельно и безропотно ждала на скамейке любимого малыша, что с ней играл и был всем её миром. Как жаль, что кроме неё все понимают, что этого момента никогда не наступит.

Иногда железо и камень напоминало изгибы испепелённых людей… Они и жили тут когда-то? Что стряслось с этим местом?…

Однако место это было живее, чем казалось. Люминесцентные растения и грибы, разнообразнейших форм и размеров. Дивные мотыльки и блуждающие огни светлячков. Шуршание чёрных пятен отовсюду, снующих по углам. Движущиеся реки стен и зданий, что создавали единые структуры, проходящие сквозь бледные туманы и саваны теней. Болотно-жёлтый металл и голубое стекло. Ртутный блеск изяществ живых орнаментов стен, фундаментов башен и колонн.

Нависающие над головой мосты меняли направления. Встречались здания, которые сами по себе двигали по кругу механизмы. Они работали, просто потому что были созданы для этого несмотря на то, что их создателей давно с ними нет. Всюду признаки новой жизни и следов культуры. Иной. Чуждой старому миру… Новой культуры… Росписи, картины, фрески, символы, и тишь… словно тела людей растворились в этих чернилах и содержимое их разумов соками напитало вены этого места. Их стремления, мечты, жизни сплетались корнями и цвели искусством рисунка и ожившим чудом паровой механики и особого рода магических метаморфозов. Иногда даже казалось, что дом строит сам себя. Нависая над бездной, дорога по кирпичику сама по себе выстраивалась под ногами идущих. Но людей нигде нет… Словно бы все играют в прятки.

Царило подземное эхо. Это место выглядело так, словно с минуты на минуту развалится, а порой так словно ничто и никогда в этом мире не сможет как-либо пошатнуть его. Всюду глаза, что поворачивались за проходящими мимо.

Безумие, в которое окунала тишина. Тьма, что утаскивала тебя ото всех. Та, что вызывала панику от шума крови в голове в замкнутых пространствах. Иногда казалось, что из темноты на тебя всё же кто-то смотрит и уже движется к тебе или просто мимо, избегая тебя. Были слышны шаги… Или это всего лишь эхо наших идущих?

Царило чувство словно ты, начав бежать куда-угодно во тьму, будешь бежать вечно. Шаг за шагом делал тебя всё меньше и меньше, а дом всё больше и больше…

Многочисленные портреты висели на стенах. Все испорченные и порезанные, как будто бы когда-то, изображённые на них люди сами сбежали и разорвали полотна. Боялись, как бы в них не проникло то, что таится на самой глубине этой таинственной тёмной воронки, куда спускались (или может даже наоборот поднимались, сказать точно было нельзя) наши скитальцы. Или может сами живописцы сдирали с рам полотна, не выдерживая того, что нарисованное могло смотреть на них, пока те рисуют…

Путешествуя по чёрному дому, не замечаешь, как мерцая глазками, что-то бледное прячется за углом, высунув длинный нос и половину лица.

Это лишь дверная ручка…

Отвернувшись, почему-то дверь начинает ползти по стене перемещая длинные худые конечности, а в миг, как резко обернёшься — всё станет вновь неподвижным…

Гиблое место.

Ёршик оглядывался, остерегаясь каждого здешнего звука. Стены могли немного шататься и стонать, двери шевелили сквозняки. Они дёргались и скрипели, словно из-за них кто-то пытался выйти, и никогда не было понятно так ли это. Шипели трубы. Щёлкали шестерёнки. Сам «дом» был переплетением всего на свете, его стены где-то были сделаны из дерева, где-то из камня, где-то из мрамора или бетона, а порой вообще, казалось, что очутившийся здесь ползёт под землёй; в сырости, холоде и полумраке. Ползёт, очень-очень быстро страшась быть замурованным, раздавленным или пойманным сзади. Любой в этом месте нашёл бы нечто настораживающее его.

В теле дрожало ощущение, как будто бы этот «дом» стоит на краю чего-то высокого и вот-вот упадёт. Чувство того, что здание вовсе не стоит на земле преследовало повсюду, или же, возможно, это было просто ощущение того, что конца у этого лабиринта нет, и ты с каждым шагом спускаешься, проваливаешься вниз, и «дом» постепенно тебя поедает.

Пробираясь сквозь этот мрак в поисках его тайны, в которую побоялось бы ступить сознание, их постепенно поглощала тень. Они покинули безопасное место и путешествовали по бесконечному чёрному дому.

Нельзя было назвать это место «дом», это было не здание, это был целый город, но без неба, зелени, домов и людей. Скорее паутина тысячи домов, из которых он и состоял, без возможности выйти наружу. Бесконечная неволя. Вместо витрин магазинов, лавок, ларьков или каких-либо парадных, куда могли заходить или откуда могли выходить люди… были десятки дверей.

Они находились повсюду. Маленькие, в которые едва мог бы заползти ребёнок, огромные возвышающиеся над головами, закрытые на ключ, замурованные цепями, заваленные колоннами, камнями разного возраста и состояния… Они все были, как звёзды на ночном небе, если посмотреть на потолок какого-нибудь из гигантских залов, подняв вверх голову. И за каждой из них скрывалась тайна, опасность и… сокровища.

Некоторые места выглядели разрушенными, опустошёнными, какие-то и вовсе на подсознательном уровне повергали в ностальгию и тоску… Тоску по чему-то очень далёкому и родному…

Самое страшное было для Ёршика, были не те, кто прячутся в темноте, а то, что сама темнота старается скрыть. Иногда ему мерещились чёрные силуэты людей в темноте. Они словно спали, или были на грани истощения. Они забились в угол, а иногда двигались, пугливо скрываясь от идущих. Ёршика пронизывала странная душевная боль. Ему как будто было безмерно жаль исчезнувших за их спинами людей, которых они прошли. Он не мог ни разу сказать точно, что это были люди. Он очень надеялся, что ему показалось, ведь его сотрясала одна лишь только мысль о том, что здесь есть те, кому нужна помощь, и кто блуждает тут без шанса на спасение, выход и поддержку. Не ясно почему он чувствовал нечто подобное. Вероятно, он сейчас ощущал себя таким же беспомощным, как и они. Однако каждое новое чувство, было как эхо прошлого, но в памяти — пустота… Наблюдая за пеплом этого прошлого вокруг — эти странные чувства возникали сами по себе и были более чем естественные.

Лестниц различных форм, видов и размеров тоже было не счесть. Спустившись по одной из таких, что винтом спускалась вниз и заканчивалась высокой платформой, с которой нужно было спрыгнуть на пол, Ёршик заметил, что платформа с которой он спрыгнул, оказывается, была перевёрнута вверх тормашками, и лестница была двусторонняя: чтобы спуститься вниз, и чтобы, каким-то образом, подняться по её обратной стороне вверх. Потому наверху под входом, в который они вошли в этот каменный цилиндр, находилась ещё одна дверь тоже перевёрнутая, туда и вела обратная сторона лестницы. Но… куда?..

Голова шла кругом. Было удивительно наблюдать за тем, как Оливия ориентируется здесь, если это можно было так назвать. Эта лестница была одним из ориентиров, которые перечисляла Оливия, когда делила найденные в этой бесконечной каменной ночи куски хлеба со своими друзьями. Ёршик увы, так и не успел поесть, хотя ему никто и не предлагал.

Ёршик, Оливия, Мэри, Рип и Уэйн пробирались сквозь этот чёрный фрактал лестниц и коридоров в поисках таинственной «Комнаты Чудес».

Шли молча, Ёршика распирало от бесконечных вопросов, о каждом увиденном им уголке этого места. От вопросов о том, куда же он попал, куда они идут, кто они такие… Однако он слишком боялся нарушать тишину, как и его спутники. Они как будто бы нарочно старались не издавать лишнего шума, словно их кто-то может услышать, найти, поймать и сотворить что-то поистине… не хорошее. Всё что ему оставалось либо следовать за ними, либо потеряться во тьме. Он не отставал.

Пару раз им приходилось обходить стороной определённые коридоры, хотя проход был намного короче обходного пути. Приходилось идти прижавшись к стене, перепрыгивать какие-то невидимые преграды и даже пару раз играть в игру «пол — это лава».

Зачинщиком всех этих игр была Оливия. Она шла впереди всех, освещая дорогу ещё одним странным приспособлением.

Это была выполненная из металла изящная рукоять с продолговатым наконечником и камнем красного цвета откуда источался тёплый мягкий свет. Это был какой-то аналог фонарика. Благодаря фиксирующему механизму, он мог бить лучом света, если камень прятался вглубь рукояти, а также он мог распространять свет по обширной территории, когда кристалл выдвигался полностью. Необычно то, что механизм слушался её сам по себе, без кнопок и рычагов, и черпал энергию и свет, неизвестно откуда.

Пробираясь сквозь темноту, она напоминала рыцаря, сражающегося с тенью, и стоило им покинуть какую-нибудь комнату или лестницу, их спины снова поедал мрак и казалось, позади больше ничего не существует.

В её речи были слышны недовольные высказывания насчёт зря потраченного времени, и жалобы на то, что к вечеру вечно становится слишком темно, чтобы ориентироваться. Её рука пожелтела от напряжения, она держала фонарик крепко и выглядела при этом довольно измотанной, словно он высасывал из неё силы.

Один раз, проверив что-то этим фонарём, она взяла первую попавшуюся вазу, стоящую на тумбочке по среди ещё одного из пяти или десяти тёмных залов, что они прошли, и просто бросила её поодаль впереди себя на пол. Пол затрещал и десятки деревянных щепок, что напоминали шестерню зубов, немедленно поглотили объект и дом перемолов… её съел.

Дом не был живым, скорее он был слиянием оживших неодушевлённых организмов, предметов. Каждая комната казалась самостоятельным органом или существом и вела себя по-разному. Ёршик понял к чему были все эти игры и более не хотел задавать вопросов вроде — «Почему нам нельзя смотреть в глаза изображениям лун на стенах?»

Иногда, пол над ними скрипел, и казалось кто-то бродит за ними по пятам. Они точно были в доме не одни.

Нарастало чувство, что дорога скоро прекратится, Оливия шла впереди всех, но не напролом, а осторожно, словно взвешивая каждый шаг, бережно оберегая сопровождающих. Позади её крался Уэйн, что держал такой же фонарик, что и она. Рип носился позади на четвереньках, обнюхивая каждый предмет или уголок, что они прошли. Пару раз, потянув за какой-то рычаг или рога на головах у чучел невиданных существ, позади компании создавались потайные двери. Однако сказать об этом он не мог, разве что мог нарисовать куском уголька на измятой бумажке пару своих, придуманных им же, букв и снова запрятать её за пояс, пометив это место, видимо, чтобы вернуться. Дом был для него большой детской площадкой. Он как будто что-то искал.

В самом конце группы шли Мэри и Ёршик. Мэри пару раз оглянулась на него с непринуждённым видом, и всё время жевала какие-то разноцветные конфеты, что прятала в кармане. Но тут…

Неожиданно, но только для Ёршика, тот услышал завывающий, зовущий его голос…

Он звал его куда-то в небытие, откуда он и доносился, и немедленно стих, стоило прислушаться. Это был чем-то особенный голос… Знакомый… Никто его не слышал, кроме него. Странно…

— Что это за место?.. Что вообще происходит?! — уже отчаявшись, не выдержал давление вопросов, Ёршик. И завязался диалог с Мэри, который уже невозможно было остановить.

— Никто из нас не знает, и всем всё ещё интересно. — уклончиво ответила Мэри. Её глаза играли в прятки.

— В каком смысле?.. А… как я сюда попал?

— Если бы я знала, как Я сюда попала, я была бы очень рада…

— Я ничего не помню… В голове пусто…

— Да, я понимаю что ты имеешь ввиду. Мы сами понятия не имеем, что мы такое, и кто мы такие. Уэйн предположил, что нас заперли здесь, и мы… лишились памяти что-ли…, а может родились тут, вот только сразу взрослыми. Никто не знает, кем мы были до этого… И не понятно почему и зачем мы вынуждены жить в этом ночном кошмаре.

— Это место… мне кажется столь знакомым…, но столь чужым…

— М? — удивлённо посмотрела она на него. Словно бы он произнёс вслух нечто, что она сама давно у себя спрашивала.

— Я ничего не понимаю…

— Да… Я знаю… — неожиданно для самой себя, та продолжила разговор, — Я… знаю о чём ты. Странное чувство. Потому то и возникают вопросы — «Кто мы?», «Откуда?» и, почему-то это место не всегда ощущается домом или истоками… Иногда снится такое… Словно бы другая жизнь… Другие миры… — мечтательно ушла она в себя и печально улыбнулась, разглядывая комнаты, что они проходили.

— Другие миры?.. — затаив дыхание спросил Ёршик, вторя её взгляду на сокровищницы прошлых столетий.

В ответ на его вопрос, та едва слышно посмеялась и закружилась вокруг оси, как семечко одуванчика на ветру. Живое семечко, что залетело в тёмный город из камня и стали. Она непосредственно задрала голову в её кружении, рассматривая картины на стенах. Эхо её тихого смеха, скользя по стенам, множилось, словно отражение на разбитом зеркале. Вела себя она странно, в одно время серьёзно, в другое будто под дурманом.

— Так как мне называть… это место? — поднял Ёршик голову на безграничную тьму.

— Мы так и зовём его «Дом». «Чёрный Дом» иногда… По секрету, Оливия и Я зовём его иначе между собой. Мне так тебя жалко… Хоть ты теперь и с нами, нам живётся не легко…

— У меня был выбор?

— Видимо нет. Ты тут вместе с нами родился. Увы. Хотя бы теперь — ты в надёжных руках. Не терпится узнать… что же будет дальше. — загадочно говорила она. У неё было слишком хорошее настроение. Странно. Она пыталась всё возвести в сатиру и неосознанно прекращала разговор после каждого вопроса. Что если, причина тому — паника? Она была не спокойна, она была в ужасе.

— Тут опасно?

— Очень. — нервно улыбалась она.

— Что мы вообще делаем? Куда мы идём? Если это какой-то дом, где в нём выход? Я не понимаю…

— Выхода… нет… Мы искали… И чем дольше мы тогда старались его найти, тем сложнее и опаснее была дорога и путь назад, ну, а вперёд тем более…

— Вы тут получается, живёте не по своей воли?..

— Ха-ха-ха, живём? — сделала она паузу. — Мы тут выживаем.

Ёршик напугано смолк.

— Нас потому и не покидает чувство, что мы не отсюда. Так же, как и тебя. Так что поверь. Я знаю о чём ты. Ты как и мы когда-то очнулся тут в беспамятстве… Нас это даже объединяет. Это место порой, не самое приятное и тут очень опасно, но я предпочитаю не думать обо всех этих ужасах…

— Чем оно опасно? — полюбопытствовал он, повторяя в памяти воспоминания прошлой ночи, словно бы хотел убедится в их реалистичности. Резкие вспышки воспоминаний о том кошмаре, заставили его жмурясь сбросить с себя морок этих мыслей. Мэри это позабавило.

— Тут порой очень сложно не только искать нужные тебе комнаты и беспокоится за безопасность себя и близких, тут ещё нужно пытаться искать пропитание… И… прятаться, когда наступает ночь… Столько всего… В такое место мы и идём сейчас. — сказала она и дружелюбно протянула мешочек с оставшимися конфетами Ёршику, — …Хотя, я тут на днях размышляла… Почему же любое испытание сразу воспринимается, как несправедливость?.. — задумалась она, — Да. Мы не знаем, где мы, ничего не помним, мы просто есть и стараемся выжить, но не всё так плохо. Мы зато очень сильные. — тепло подметила она, — С нас возможно, многое востребовано. Я уверена, никогда не происходит чего-либо, с чем бы мы не справились на нашем пути, здесь… Главное — держаться вместе… Добро пожаловать в наш клуб выживших. — подбодрила она его и отвела взгляд вновь задумавшись о чём-то своём.

— Хорошо… Спасибо… — задумался Ёршик и облегчённо улыбнулся.

— Не бойся ничего, пока ты с нами. Знаешь, звучит глупо, но иногда и не хочется, чтобы это всё был дурной сон.

— Почему это?

— Всё вокруг постоянно на грани реальности и сна здесь. Страшно. Если мы друг другу снимся, если мы друг у друга очередные видения — очнувшись мы исчезнем. Я проснусь, а вас больше нет. Вы все мне уже очень нравитесь…

— Нравлюсь? Ты едва меня знаешь.

— Ну не так буквально… Просто увидеть кого-то живого… Найти кого-нибудь ещё здесь, чтобы держаться вместе… большое счастье. Мне кажется, мы все в одной лодке, потому нет смысла враждовать… Мы все — в одном доме.

Мэри постоянно выглядела непосредственно и молчаливо, она не любила лишний раз сотрясать воздух, но Ёршику нужно было знать больше, и именно он что-либо спрашивал, вновь вырывая её из раздумий и безмятежной мечтательности. Её не раздражало его любопытство. Возможно, она сама была немного застенчива.

— А что насчёт тебя? Какого тебе тут? — поинтересовался Ёршик.

— Мне тут нравится всё же… Главное — знать куда смотреть и как смотреть. Потерпи немного. Дождёмся дня и солнечного света — всё будет по-другому… Поверь… Это волшебное место. Здесь возможно всё. Ну, многое. Например, ты когда-нибудь видел или ловил здесь шоколадных жуков?

— Нет…

— Интересно, а если проделать в веках дырки можно ли наблюдать за всеми притворяясь, что ты спишь, хм… Столько наверно пикантных подробностей можно подсмотреть… — дурачилась она, прикусывая губу и двигая бровями вверх-вниз.

— Ха-ха-ха, что ты несёшь! — засмеялся Ёршик.

Между ними проскочило тепло чувство безопасности. То самое чувство, когда ты точно знаешь, что ты можешь сказать или сделать. Точнее, ты даже не задумываешься об этом. Не задумываешься ни о чём. Однако расслабляться было рано.

— Слушай, а… прятаться от кого? От кого вы прячетесь? — тихо спросил он. В памяти вновь возникли кровь и жёлтые глаза.

–…Я не могу сказать. Это очень… сложно… От «них». От всех «них».

Она напугано огляделась.

— Тут так много мест для того, чтобы спрятаться от… «них». Если я правильно представляю о ком ты. Можно разделится и…

— Глупая затея. Не найдя Тихий Двор, спрятаться всем в одном незаколдованном месте? Всё равно, что сделать из себя и других мешочек конфет. — сказала она и символично протянула ему сладости ещё раз. Тот сначала стеснялся, но потом охотно брал. Это был мармелад. Мешочек разноцветных сладких конфет, жмущихся друг к другу. Не подозревающих, что их сейчас…

— На вас охотятся, чтобы съесть?! — не рассчитав громкости голоса сказал Ёршик, и тот эхом разнёсся по стенам. Вся компания развернулась, мрачно на него таращась.

— Извините… — прошептал Ёршик, и они продолжили свой путь.

— Почти… Не совсем… Нет… Уау! На этой картине ездовой баран! Мечтаю о таком! — ответила громким шёпотом Мэри, вновь упрямо уходя от вопросов, случайно или намеренно. От одной мысли о «них» ей становилось дурно.

Рип хоть и бегал отвлечённо от поисков, путаясь под ногами, как ребёнок, что был воспитан дикими животными, но всё равно не спускал глаз с Ёршика, и тот это замечал, нервничал, но не подавал виду. Рип сейчас казался безобидным.

— Что значит «не совсем»? Кто такие эти — «они», и что они хотят от вас?..

— Я правда… Мне сложно отвечать на такие вопросы… Просто береги себя и будь рядом. Всё будет хорошо. — была она неприступна.

Они продолжали путь.

— Тихий Двор? Комната Чудес? Что это? — спросил Ёршик, — Кстати зачем… — и вот он вновь отдёрнулся от резкого движения Рипа в их сторону, тот просто пробежал перед ними на четвереньках — …зачем этот псих напал на меня?

— Рип подумал, что ты один из «них», хотел привести тебя к нам, но видимо ты сопротивлялся… А насчёт комнат — это такие особенные места… Они не простые. В нашем Чёрном Доме их много видов… Этих комнат. Многие из них безопасные. Многие имеют какую-то загадку или ребус, что-ли, чтобы пройти дальше, правило, испытание или типа того, а многие…

— Рефус?.. — на момент завис в своих мыслях Ёршик, пока ему что-то объясняла Мэри. Ёршик правильно её услышал, просто это слово возникло в его голове одновременно с её речью.

–…Однако путешествуя по Дому ты оставляешь следы, а Комната Чудес их заметает… Мы к ней и идём. — продолжала она.

— Это как? — очнулся тот от гула в голове.

— Это комната, в которую ты входишь, а затем выходишь, но не туда откуда входил. В случайное место. После этого тебя почти невозможно найти по следам или, возможно, даже запахам, и предположить, где ты. Тихий Двор — это другая волшебная комната… Помнишь ту, в которой мы сидели, когда Рип притащил твой труп?

Ёршик мрачно промолчал в ответ.

— Ой… Извини, это было необходимая мера… Он и мы тебя не знали… Мне честно всё ещё очень стыдно… Ну так вот… В Тихий Двор можно войти тем, кто его нашёл. Тем кто его не находил войти в него нельзя, только с разрешения того, кто его нашёл или тех, кто в эту минуту в нём находится. Прости, что всё так сумбурно, для тебя всё в новинку, а для меня сложно это всё объяснять, но я всегда рада помочь разобраться. Короче, Тихий Двор — это то же самое, что сказать — «Я в домике!».

— Уау, ничего себе, волшебные комнаты… — ответил Ёршик и вновь уткнулся в пол, — Ой, у тебя носки разные…

— Да. У Оливии, скажу по секрету, тоже. — замерцала Мэри глазками. Полуулыбка, шёпот, полу-наклон головы — она была игривым кружевом деталей каждое мгновенье.

— Необычно… — усмешливо подметил Ёршик.

— Ага. Это была моя идея. Какой идиот вообще носит два одинаковых? Это ж было бы скучно и тупо.

Они шли в темноте, их разговоры одним только жестом могла приостановить Оливия, прислушиваясь к свисту ветра и шорохам повсюду.

— Как же тут жутко… — шептал на ухо Мэри Ёршик.

— А чего ты ещё больше всего боишься?

— Темноты. — резко оборачивался назад Ёршик на какие-то звуки.

— А я мотыльков… — передёрнуло Мэри, когда та увидела на бледные светящиеся пятна, что летали вокруг некоторых ламп.

— В смысле?! Почему? Они такие безобидные…

— Я не понимаю почему они вечно летят в огонь… Все поголовно. Кто знает, что ждать от них… Один такой подпалённый мотылёк может разжечь такое… Они не понимают, что погибнут, и даже когда больно всё равно стремятся к свету, да и бесят, когда резко летят в глаза.

— Значит… ты боишься огня?

— Да… Мой самый частый ночной кошмар… это пожар… А вообще я ничего не боюсь! Если захочу, как заеду стулом по хребтине!

— Ха-ха-ха!.. Ты чудная. Слушай… Я тут вспомнил, как кто-то…

— М?

–…Я помню, что, когда я проснулся и очутился здесь, кто-то ломился и просился впустить его ночью. Он не смог… не смог войти…

— Ничего себе! Видимо это был Тихий Двор. То место, где ты очутился. И видимо, раз ты жив, ты не впустил кого попало… Да?

— От таких, как оно, вы и прячетесь?.. — настойчиво выуживал информацию Ёршик. Мэри старалась не говорить на именно эту тему, словно бы делая вид, что ничего такого вовсе нет. В ответ она молча кивнула.

— Тебе кстати повезло очутиться в безопасности, я вот проснулась запертая в тёмном чулане, я даже вроде случайно паука проглотила…

— Ужас! Но… Рип же вошёл ко мне в комнату! Как?

— Рип может лазить где-угодно! Он единственный, кто проникает в любую комнату без спроса. — улыбаясь посмотрела на Ёршика Мэри.

— Удивительно… Как вы с ним вообще рядом находитесь?..

— Не всё тут является таким, каким кажется на первый взгляд — это правило тебе точно стоит запомнить. Нам он пока ничего плохого не сделал. Он славный малый, но я, поверь, тебя понимаю. Я его порой сама боюсь. Уэйна он забавляет. Рип безумный и любит розыгрыши со взрывами. Оливии он тоже нравится, она часто берёт его с собой в путешествия.

— Приятно познакомиться… с ним… — оглядывался Ёршик и почему-то не мог поймать Рипа взглядом, он куда-то далеко отбежал.

— Прости, что я много молчу… Я просто… вся на нервах. — сказала она, не теряя спокойствия в голосе, — Обычно Оливия, а она старше и сильнее чем мы… Я серьёзно! Я с ней однажды боролась, так она просто села на меня, и я была абсолютно беспомощна…

–…Да уж помню, как я тогда вмешался, так она мне чуть рёбра не сломала, ха-ха-ха! — отбился от Оливии Уэйн и вписался в разговор, словно подслушивал всё это время, — Помнишь, как ты её тогда укусила? Акула-Сухопутка.

— А-а-а, не напоминай!.. — засмущалась Мэри и отвела глаза.

— А что такого? Ёршик, ты с ней по аккуратнее. — шуточно издевался Уэйн.

— Ёршик? — задумался тот о своём новом имени.

— Надеюсь ты не против. Всегда хотела дать кому-то имя. — улыбаясь хихикала Мэри.

— Да… мне всё равно как-то… Уж лучше так, чем без имени, раз его не было у меня вовсе… — хмуро ответил Ёршик.

— Скажи спасибо, что не «Веник». Или «Чайник»… — подбирал Уэйн юноше новые имена, парадируя Мэри.

— Уйди блин, я ему серьёзные вещи рассказываю! — прогнала она Уэйна. Тот упорхнул обратно к Оливии. Та шёпотом, игриво поглядывая назад, что-то ему сказала, а он в свою очередь посмеялся, даже не дослушав её до конца.

–…Так вот. — вернулась Мэри к прежней теме, — Обычно Оливия находила Тихие Дворы до заката солнца. Есть и такие, что могут приютить тебя и на неделю! Но это большая редкость, как я помню. А сейчас… ещё пару часов до того момента пока не станет по-настоящему страшно. Наступит ночь.

— Мне уже ничего не страшно. Столько всего… Что ещё меня может удивить?

— Ты понятия не имеешь на что способно это место.

— Ох… Если честно… Единственное, чего я боюсь прямо сейчас…. это — вы, в какой-то мере. — шепнул Ёршик ей.

— Хм, жуткий ты.

— Почему это?

— Мне кажется предвзятое мнение у людей о поступках и намерениях — отличная возможность узнать о них самих побольше. — подозрительно всматривалась она в Уэйна, — …То, что ты ждёшь от других — то, что ты сделал бы сам. Мне изначально казалось, что ты славный. — метнула свой хитрый взгляд она теперь в сторону Ёршика.

— Хм… но это же вы на меня напали первыми! Что ты несёшь?

— Да я шучу! Но, кстати, да… не исключаю… мы стрёмные. Но тебя теперь уже никто не обидит, пока мы рядом, запомни. Это точно. Боятся нечего. Очень хорошо, что мы поговорили… Приятно было познакомиться.

— А Оливия?.. — вновь ухватился за разговор Ёршик, — Какая она? Выглядит порой словно голову мне оторвать хочет. Эти её глаза… Как посмотрит, мне сразу становится стыдно за всё на свете…

— Она очень хорошая… заботливая, серьёзная, честная, уверенная… Классная, в общем. Найдя по очереди каждого из нас тут, с тех пор бережёт, как зеницу ока. Но… не лезь к ней пока, ей надо привыкнуть к тебе. Она долго привыкала к Рипу. То, что она суровая — это только кажется. Она добрейший человек, кого я знаю. То и дело, что поражаюсь тому, как она много на себя взваливает… Иногда она бывает не в настроении… Много нервов знаешь ли, от такой вот нашей жизни, но ты ещё с ней подружишься. Она делает всё для нас. Она для нас, как мама…

— Мама? — непонятливо уточнил Ёршик.

— Всегда защищает нас… не всегда понятно, от чего, конечно, но после того, как мы на днях покинули Тихий Двор, в котором жили неделю, я всё больше волнуюсь за неё… Всегда старается выглядеть так, словно всё под контролем. Чувствую, что это не так.

— Тоже переживаешь?

— Да… Но я предпочту улыбнуться, чем хмурится без толку. Просто иногда даже смешно, как все плохо. Ха-ха-ха…

— Не теряешь веру… Я в шоке. — тепло ответил Ёршик.

— Хм… наверное… Я тебя познакомлю с ней, разумеется. Просто нужно бы найти подходящее время…

Пока они разговаривали, группа уже успела пройти ещё пару комнат и лестниц и, наконец, видимо, пришла к своей цели.

— Прости, поговорим потом. Меня, кстати, зовут Мэри. Ты уже знаешь это, но всё же. Рада, что ты теперь с нами. — напоследок шепнула она ему и неспешно подошла к Оливии, всем своим видом показывая, что она «тут как тут» и готова к дальнейшим указаниям.

Мэри легонько задела Оливию плечом, та резко обернулась, но в миг смягчила лицо в ранее невиданной Ёршику тёплой улыбке. Мэри, сделав суровое лицо в ответ, надув губки, шутливо отдала ей честь, как командиру. Она всегда старалась держать перед ней лицо. Оливия словно всегда находила в ней любимицу. С остальными была более сдержанной. Это читалось в её взгляде даже тогда, когда та оглядела компанию после достижения места назначения. Они на месте. Перед ними была дверь.

Ёршик успел лишь кивнуть Мэри в ответ, и тоже был очень рад тому, что он теперь не одинок. От души даже немного отлегло. Но… Что же ждёт за следующей дверью?..