Крупные ставки

Ани Хоуп, 2021

Мелани Тейлор вместе с подругой получает работу мечты на круизном лайнере «Королева океана». И если Джина не прочь пофлиртовать ради щедрых чаевых, то Мелани придерживается основного правила – никаких интрижек с гостями. Все меняется в одночасье, когда за ее столом появляется привлекательный незнакомец и делает свою ставку. – Ты всегда начинаешь с Зеро? – Всё начинается с нуля!

Глава 5. Выбор

Мелани выскочила из казино, будто воришка в подворотню, и, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, засеменила к служебному лифту. Она не заметила Джину, которая дожидалась ее, болтая со сменщиком

— Мелани? — окликнула девушка, но та лишь коротко махнула рукой и продолжила путь.

Она уже не могла остановиться. Секрет, хранимый небольшим клочком бумаги, обжигал, как уголек. И во что бы то ни стало ей нужно добраться до каюты и скорее посмотреть.

Послание незнакомца будоражило воображение и в то же время повергало в замешательство. Что могло быть внутри? Чего он не мог произнести вслух?

Взять его письмо — все равно, что пойти на большой риск, ведь прямо над столом висела камера наблюдения. Ей повезло, что никто не заметил, и, натянув обворожительную улыбку, она сообщила об оставленной выпивке и ни слова о записке.

«У тебя помутился рассудок, Мелани! На что ты надеешься?» — вдруг одумалась она.

Но руки продолжили искать карту от каюты.

«Если кто-то узнает о том, что ты проявляешь симпатию к гостю, тебя тут же вышвырнут за борт!»

Заперев за собой, она сбросила шпильки и вытащила из-за пояса юбки смятый лист бумаги. Открыть сразу было страшно. А вдруг там пусто и это все еще проверка? Справившись с дрожью в пальцах, Мелани сделала над собой усилие.

На листке молочного цвета размером не больше десяти на пятнадцать сантиметров незнакомец писал:

«Некоторые вещи пропускать нельзя. Встретим рассвет вместе? Буду ждать вас на вертолетной площадке!»

В каюту постучали, и, неохотно покинув кровать, Мелани открыла взволнованной Джине.

— Эй! У тебя все в порядке? Ты пронеслась, как привидение.

— Разве не в этом смысл нашей работы? — иронично подметила Мелани, возвращаясь обратно.

— Я видела тебя такой лишь однажды, когда…

— Не стоит ворошить прошлое!

Этот случай наряду с мыслями о бабушке не хотел исчезать из памяти.

Полгода назад Мелани выбралась с Джиной в клуб, где буквально на входе к ним прицепилась компания.

«Будет весело!» — обещала Джина.

И, казалось, все шло хорошо, пока один из парней не выволок ее с танцплощадки в закуток между баром и мужской уборной. Он полез под юбку, а другой рукой зажал рот. На помощь пришел охранник, заметивший странную возню. Мелани неслась без оглядки, не оборачиваясь на крик подруги.

Наверное, сейчас это выглядело так же.

— А что тогда? — Джина села рядом и увидела бумажку. — Можно?

Мелани кивнула, и подруга взяла лист, небрежно вырванный прямо по центру эмблемы, напоминающей молекулу.

— Ты таки подцепила Ди Каприо! — в восторге вскрикнула девушка, на что Мелани нервно хохотнула и откинулась на стену.

— И что? Ты пойдешь?

— Не знаю, это как-то неправильно.

— Хоронить свою молодость, вот что неправильно! — безапелляционно заявила Джина, возвращая записку владелице.

— Мне хочется принять его приглашение, но не могу.

— Мелани, мы заперты на чертовом корабле, где восемь тысяч человек! Думаешь, кому-то есть дело до того, что ты сходишь на свидание?

— Даже если не поймают с поличным, этот мужчина может истолковать мое согласие неверно. Это выглядит, будто я девушка из сопровождения вип-клиентов. А я не хочу, чтобы обо мне складывалось такое впечатление.

— Но он предложил тебе встретиться на вертолетной площадке, а не в собственной каюте. Разве это не говорит о чем-то?

Мелани глубоко вздохнула и провела пальцем по аккуратным строчкам, останавливаясь на ровных каплях концов буквы «S».

— Послушай, я не буду давить. Это твое дело. Но если он хоть толику смахивает на киношного утопленника, советую хорошенько пошуметь в каюте.

Мелани вытащила подушку из-под спины и запустила в подругу.

— Ты неисправима!

— Знаю! — расхохоталась Джина. — А если печешься о правилах, то маринуй его до тех пор, пока не выйдем из Мельбурна. Остановок до Новой Зеландии не будет, вот и познакомитесь.

Джина встала, оправив рабочий жилет.

— У меня важная встреча с мистером Пиблби, — деловито заявила она, изображая недотрогу. — Нам предстоит кое-что обсудить.

— Пожалуй, я обойдусь без деталей переговоров, — рассмеялась Мелани и помахала рукой.

Оставшись наедине со своим выбором, она подтянула колени к груди и крепко их обняла. Что было такого в этом мужчине, что заставляло сомневаться в том, как поступить? Уверенность, которая перебивала древесные нотки его парфюма и сочилась даже из слов на листке бумаги?

Всякий раз, когда Мелани решалась пойти, ее тело бросало в жар, сердце билось в конвульсиях. А передумав, она погружалась в отчаяние.

Она выдумывала оправдание своей нерешительности — старше ее лет на семь или восемь, очевидно, женат.

«Я не буду курортным романом!» — возмущалась она.

Но потом возмущение уступало место любопытству, и возникали вопросы:

«Какое у него хобби? Что читает по утрам? Любит ли танцевать?»

В висках знакомо пульсировало. Она гипнотизировала записку, надеясь увидеть в ней подсказку к решению головоломки. Будто в пробелах между словами мог скрыться настоящий смысл его предложения.

Не было никого, кто бы сказал «Вот так правильно», как не было и самого правильного выбора. Выбор мог быть сделанным или не сделанным. Но в обоих случаях последствий не избежать.

Мелани отбросила сомнения, быстро соскочила с кровати и распахнула шкаф. Она не брала в поездку ничего оригинального, а потому удивить незнакомца экстравагантным нарядом не могла. Мелани вытащила вешалку с длинным платьем из белого штапеля и приложила к себе.

***

Прогулочная палуба, если ее можно было назвать таковой, вела к большой вертолетной площадке на носу лайнера. Морской пейзаж наглухо скрывался за чередой спасательных шлюпок, и образовавшийся коридор освещался редкими лампочками, плотно спрятанными под кожухами. Если бы не шлюпки, они и вовсе были бесполезны — даже луна светила ярче.

Отбрасывая длинную блеклую тень, неспешной походкой мужчина брел к назначенному месту. В одной руке он вертел цветок белой герберы, который успел стащить из ресторана напротив казино, другую заложил за спину.

По его подсчетам в запасе был добрый час. Мелани понадобится время, чтобы сдать смену, вернуться в каюту и сменить одежду. Наверняка она захочет принять душ и прихорошиться. Вообще-то, он успел бы собрать приличный букет, но не хотел разминуться.

Здесь, ближе к воде, ночь правила балом: шум театральных представлений доносился обрывками неразборчивых мелодий, балконы кают давно опустели, отправив хозяев на боковую. Только звук его шагов эхом разлетался в разные стороны.

Прекрасное время для встречи с глазу на глаз.

Поднявшись на посадочную площадку, мужчина осмотрелся по сторонам. Ничего, кроме установленных полукругом скамей с видом на океан. Идеально. Они смогут уединиться и поговорить, а если шум рассекаемых волн будет мешать, он придвинется ближе. Мелани не испугается, ведь за ними с капитанского мостика наблюдает минимум пара глаз. Она расслабится и раскроется, а под утро он удивит ее красотой мерцающего Мельбурна, где лайнер сделает первую остановку.

Рассвет на воде сравним разве что с закатом. Другого такого захватывающего зрелища он не встречал за всю жизнь. А жил он много где. За тридцать семь лет побывал на четырех континентах, исколесил Европу, пересек все штаты Америки и, разумеется, зрелищ видал не мало. Но только в океане, таящем в себе бури, на открытой воде с тонущими в ней звездами и солнцем у него перехватывало дух. И он хотел поделиться этим с девушкой, которая застенчиво прикусывала губы на его двусмысленные фразы.

Будь у него место, которое он считал домом, то ни один океан не сравнился бы с ним по красоте. Но такого места не имелось. И этим он был обязан матери.

***

Сорок лет назад его мать Эмма, уроженка Сиднея, путешествовала по солнечной Сицилии и встретила харизматичного американца. Он украл у нее много чего — равновесие, молодость, веру в мужчин, но первым было сердце.

Неудивительно, что в скором времени их пылкая любовь дала плод. Младенец весом четыре килограмма и ростом пятьдесят три сантиметра появился на свет в маленьком городке Санта Флавия, неподалеку от Палермо.

Не обремененная материнством, женщина продолжила колесить по свету, пока не забеременела во второй раз. И тут уже вмешалась природа. Беременность протекала сложно. Большую часть срока будущей роженице приходилось лежать. Все заботы о старшем сыне легли на нерадивого папашу, который, к слову, родительским инстинктом не обладал. Планировал ли он стать отцом двоих детей? Вряд ли.

Доминик, именно так назвали мальчика, мало помнил мужчину, ведь тот ушел немногим позже после возвращения матери из больницы с орущим младенцем на руках. Просто не вернулся домой. Ни вечером, ни под утро, ни через неделю. Искала ли она его? Доминик мог только догадываться, как долго.

Но, не смотря на отягчающие обстоятельства вины, мать никогда не отзывалась о нем дурно, ограничиваясь редкими фразами вроде «Не уверена, что Декстер хоть что-то планировал в своей жизни. Он жил одним днем!». И этого было достаточно, чтобы понять, какую боль он ей причинил.

Эмма была слишком гордой и независимой, чтобы стоять на коленях, а потому быстро с них поднялась и потащила детей в очередную страну.

За разъездным образом жизни мальчикам никак не удавалось найти друзей: как только они привязывались к месту, мать сообщала о переезде. Уже к двенадцати годам Доминик обзавелся одной важной чертой: он быстро определял людей, которые могут принести ему пользу в краткосрочном отрезке времени и на других не распылялся. Он окружал себя теми, кто был умнее, сильнее, талантливее и впитывал знания, как губка. Он стал одиночкой в обществе «избранных».

Ко всему прочему ему доставалось от матери. Киллиан, младший братец, рос болезненным ребенком, а потому получал все снисхождение, которое могло отыскаться в этой женщине. Доминик поблажек не знал. Иногда ему казалось, что Эмма слишком строга и требует невозможного.

Она таскала мальчишку по выставкам, записывала в лаборатории юных техников и инженеров, отдавала на художественные кружки и отправляла в геологические лагеря, чтобы он ковырялся в грязи и изучал камни. Доминик расширял границы знаний и отдалялся от той, что подарила ему жизнь.

Но судьба странная штука и порой в чужом человеке можно отыскать общую страсть. С Эммой у них было целых два пристрастия — музыка и литература.

Из малочисленного багажа, который мать перевозила с места на место, Доминик помнил чемодан с книгами и грампластинками. Особенно дорогой считалась сорокапятка, выпущенная в год ее рождения. Однажды раритет чуть не пострадал от гладиаторских игрищ братьев, и оба оказались на улице на пять часов, пока мать не отошла.

Познать ценность чужой реликвии Доминик смог только тогда, когда обзавелся собственной. И не в дорогущем музыкальном магазине, а на уличной ярмарке, где свои инструменты распродавал старый музыкант. Доминик вытряхнул все копилки с материнскими поощрениями за уроки игры на фортепиано и купил драгоценную вещицу.

А еще они любили читать. Бывало Эмма приносила в их съемное жилье любопытную книжицу, Доминик бросал все дела, и они, усевшись вдвоем в одно кресло или на утварь, которая была под рукой, по очереди переворачивали страницы. В эти мгновения мальчик чувствовал себя любимым сыном.

По-настоящему вырваться и освободиться ему удалось, когда бабушка настояла на высшем образовании внука. На удивление, Доминик без труда поступил в Университет Сиднея, в музыкальную консерваторию, изучал фортепиано и композицию.

Кто знает, какое будущее могло его ждать, не появись Эмма на выпускном со словами «Мне нужна твоя помощь». Тогда он выбрал семью. И с тех пор всегда ее выбирал.

Так начался их семейный бизнес, к которому со временем присоединился и Киллиан. Вместе они объехали Америку, испытали на себе Азию, Африку, Кубу и вернулись в родную Австралию.

Путешествие на круизном лайнере не было для Доминика первым, но стало поистине интересным, когда за рулеткой он увидел ее.

«Королева океана» относилась к тому классу кораблей, где придираются к каждой мелочи — будь то свежесть живых цветов или опыт нанятого персонала, и молоденькая девушка не вписывалась в общую картину. Но Мелани сознавала степень своей ответственности, умело управлялась с работой и держала дистанцию. Это импонировало, вызывало уважение и бросало вызов одновременно.

Перед глазами стояли милые ямочки на щеках, когда она смущенно улыбалась, и блеск чайно-медовых глаз. Даже в своей рабочей форме она выглядела не по возрасту женственной, без излишней жеманности. Доминик знал, как дрессируют работников, вдалбливая им чувство собственной никчемности. И глядя на Мелани, ему хотелось показать, что это не так.

Он прибыл заранее и выбрал позицию в центре, чтобы быть заметным, как положено маяку.

Волосы растрепало ветром, и Доминик бросил попытки привести их в порядок. Он глубоко и ровно дышал, чувствуя, как в груди накатывают волны приятного томления.

Он представлял, как робко Мелани будет себя вести, как сам возьмет инициативу в свои руки. Подарит цветок, предложит присесть и заведет разговор о погоде, чтобы смахнуть неловкость первых секунд. Она вольется в диалог, будет смеяться над коллекцией шуток, собранной из поездок по миру. Он знал свои сильные стороны и умело ими пользовался. В конце концов, глупо покупать оружие, не собираясь стрелять. А его оружием были нетривиальность и незаурядный ум.

Умело прощупывая собеседника в начале разговора, он легко ориентировался в списке тем, которые мог затрагивать. А Мелани пока оставалась загадкой, которую ему предстоит разгадать.

Так прошел час. Он вгляделся в темноту палубы и улыбнулся про себя. Девушка с минуту на минуту должна появиться.

«Все-таки увлеклась подготовкой, — качая головой, он присел на скамью. — Ох, уж эти женщины. Так много тратят времени на одежду, что снимут в темноте за считанные мгновения!»

Честолюбивый плешивый крупье Моретти уволился, и Мелани спутала все карты. Не то, чтобы он думал затащить ее в постель. Хотя нет, именно об этом он сейчас и думал.

Он представлял, как Мелани выбирает белье, укладывая пухлую грудь в тонкое кружево. Ей было, что подчеркнуть, он заметил еще в казино. И пока фантазия рисовала в затуманенной голове фееричные картины, ночь доела последний час.

Цветок потерял свежесть и обмяк в его ладони. Доминик медленно поднялся и подошел к железным леерам, за которыми тонкой россыпью бусин виднелись огни просыпающегося Мельбурна, и бросил его в воду. Рассвет заиграл невообразимой палитрой красок, и Доминик довольно ухмыльнулся.

— Очень хорошо, Мелани. Очень хорошо.