Порок сердца. Путешествие длиною в жизнь

Анжелика Галецкая

Кристина строила планы на будущее, мечтала о карьере журналиста, пока неожиданный поворот судьбы не забросил ее в иной мир.

© Анжелика Галецкая, 2022

ISBN 978-5-0056-5599-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Порок сердца

Глава 1

Люблю дорогу.

Мелькающие за окном поля: засеянные озимыми, обнаженные до черноты или спящие под сугробами. Пролетающие со скоростью времени, полузабытые села, где еще иногда можно увидеть в одиночестве пасущуюся козу или даже лошадь. Лес.

Лес — это отдельная тема. Сколько раз я ловила себя на мысли: «Давай же, нажми стоп-кран! Выйди и посмотри на эту красоту!». Затопленная растаявшим после зимы снегом, мрачная лощина, окруженная угрюмыми, покрытыми снизу ярко-зеленым еще мхом, елями да соснами. Острыми, почерневшими от влажности обломками смотрят в небо мертвые деревья. Где-то там, глубоко под землей, они еще по привычке цепляются корнями. Местами, на небольших пригорках, белыми капельками пробиваются подснежники.

И запах! Терпкий от прелых листьев, немного горьковатый и одновременно сладкий, упоительный запах наступившей весны. Наверное, так пахнет свобода. Но я могла это лишь представить, потому как нарваться на штраф, остановив поезд посреди леса, было бы слишком проблематично. А проблем я всегда старалась избежать.

Так вот, дорога. Едешь себе, смотришь на всю эту красоту, грустишь и философствуешь. Обязательно под заунывную музыку. Так еще лучше впадать в состояние тихой печали. Пока доберешься из точки отправления в точку назначения, чего только не передумаешь. В подобные моменты как-то легко и естественно жалеть собственную персону, представляя себя героиней мелодрамы. Вот она едет, вся такая одинокая и никому не нужная. И существование ее такое же серое, как спецовка работника железной дороги. Ярко-оранжевый жилет не в счет!

До серьезной драмы жизнь моя явно не дотягивала: ни тебе несчастной любви, ни военных действий, ни каких-либо еще горестей. Все шло спокойно, мирно, а творческая натура требовала приключений, испытаний и судьбоносных встреч. Такие, как мы, чахнут и слабеют без всего этого. Студентка журфака, старший ребенок в семье, не красавица и не спортсменка. Даже комсомола удалось избежать, точнее, его современного аналога. В общем, среднестатистическая девушка двадцати четырех лет от роду без особых амбиций и талантов. Хотя, пожалуй, я все-таки неплохо готовила. Когда было настроение.

В стекле слабо отражалось обыкновенное сероглазое лицо, обрамленное шапкой. Под шапкой покоились светло-русые волосы. Прямой нос, тонкие брови и маленькие губы. Как есть, серая мышь. И это еще больше печалило и добавляло драматичности. Где восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин?

Ехала я с практического задания из маленького городка нашей области назад в столицу. Материала по теме было не достаточно, в голове — пусто. Блокнот для заметок, лежавший на коленях, за всю дорогу так и не открыла ни разу. Снова кольнула беспокойная мысль: а ведь таких заданий — не интересных, бесполезных и никому, кроме редактора, ненужных — будет полно в моей будущей карьере. Может, надо было идти на юрфак или экономический?

Эх, подсказал бы кто, как оно в жизни сложится! Да некому.

В кармане истончившегося от нескольких стирок пуховика, а потому годного, скорее, для весны, а не зимы, зазвонил дешевый «Хуавей». Мельком глянув на экран, вытащила наушники из телефона, и приложила трубку к уху, засунув ее немного под шапку — слышимость была не очень.

— Крис?

— Ну, — буркнула я. Уныние все еще витало вокруг, и мне не хотелось выходить из этого дорожного состояния раньше времени — до конечной станции было еще двадцать минут.

— Ты сегодня вечером свободна? — еле удалось разобрать сквозь шум электрички.

— Ну, — статья подождет.

Я проводила взглядом дородную женщину, предлагавшую пирожки. С капустой, картошкой, мясом и повидлом. Есть хотелось неимоверно, но денег осталось только на жетончик в метро. Сглотнула.

— А что?

— У нас тут кое-что интересненькое намечается! — на том конце слышались еле сдерживаемый восторг и предвкушение.

— Если это еда, то я всегда «за», — подготовила я отходной путь на случай, если планировалось что-то иное. В прошлый раз, когда моя соседка по комнате и по парте, предлагала так же восторженно присоединиться к «интересненькому», мы попали в милицию. К счастью, отделались тогда лишь строгим разговором со стражами правопорядка, отругавших нас за незаконное проникновение на охраняемую территорию.

— Ой, тебе вечно лишь бы поесть! — возмутилась Таня. — Желудок на ножках! Будет тебе чай. С печеньем.

Таня мне завидовала, ведь я могла есть, сколько угодно, и не толстеть. А у нее все уходило в жир, откладывающийся на бедрах, талии и щеках. Печенье, значит… Это, конечно, не картошечка с котлетою, но:

— Ладно.

Оставшиеся минуты тянулись, как назло, долго, а в животе уже начало требовательно бурчать. В метро я рванула на максимальной скорости, а то потом в очереди за жетоном придется стоять целую вечность. Это еще хорошо, что дачники только пробные заезды делают. В сезон бы и не присела в электричке.

Вскоре я уже поднималась по ступенькам на наш пятый этаж общежития, в очередной раз нецензурным словом поминая тех, кто заселил меня туда, и сражаясь с одышкой. Порок сердца — это вам не абы что.

Болячка появилась у меня в подростковом возрасте, после огромного количества перенесенных ангин, и с каждым годом досаждала все сильнее. Впервые мне стало плохо на карусели. Все кричали от страха и восторга, а меня пришибло так, что губы посинели и воздух словно выбило из легких. Тогда-то, после кардиограмм и УЗИ, и поставили неутешительный диагноз. Показаний к операции было недостаточно, потому жила, как все. Разве что нагрузку физическую пришлось сократить, пить корвалол, когда кололо, но и помирать не собиралась пока.

Отдышавшись на лестничной площадке пятого, поплелась в комнату, пытаясь угомонить колотящееся сердце. По коридору витал одуряющий запах пельменей. С лаврушкой. Ее я не любила, а вот пельмени очень даже уважала.

Сапоги, замаранные в весенней грязи, отправились в шкаф. Потом почищу. Пуховик — на дверной гвоздик, вместе с шапкой и шарфом. В комнату влетела Таня со шкворчащей сковородой в руках, чуть не сбив меня на пути к кровати:

— О! Не прошло и года! Как съездила?

Я устало плюхнулась на так и не заправленную с утра постель — пришлось рано встать — и, втянув носом доносившийся аромат, полюбопытствовала:

— М-м-м… Жареная картошечка?

— Не по твою душу! — сказала, как отрезала.

Соседка достала из стенного шкафа пару тарелок и вилки, а из холодильника — открытую банку с маринованными огурцами и поставила на стол. Я тяжело вздохнула и откинулась на подушку. Опять Кирилл придет. Достали уже! Сколько можно миловаться тут? Сняли бы квартиру и глаза мне не мозолили.

— Так как поездка? — вернулась Танька к вопросу.

— Никак, — с раздражением ответила я и, не переодеваясь, пошла на кухню.

Все бесило. Погода эта непонятная, соседка довольная, люди в электричке, неудавшееся интервью. Вода закипела почти так же быстро, как и я. Посолила, закинула в кастрюлю макароны и крепко задумалась. Почему все вокруг такие вредные? Будто так и норовят довести меня до белого каления.

— Ай! — пакетик с солью, задетый неосторожным движением, упал со стола, просыпавшись. — Да что ж это такое! Еще и поссорюсь с кем-то!

Пришлось бежать в комнату за веником и совком. Танюха уныло ковыряла остывшую картошку.

— Так что ты там говорила насчет вечера? — вспомнила я недавнее предложение.

— Уйди, старушка, я в печали, — ответствовала она. Будто по лицу не заметно.

— Что случилось уже? — поинтересовалась я лишь из вежливости, потому как нам и своих проблем хватает. Зачем чужие еще себе на шею вешать — эдак и потонуть можно.

— Кирилл не придет, какие-то срочные дела, — пробормотала расстроенная девушка.

Я втихаря порадовалась, а сама бросила многозначительно:

— При желании ищут возможности, при нежелании — отмазки.

И выскользнула из комнаты, оставив соседку в раздумьях. Там уже, небось, макароны сварились.

К тому моменту, когда я съела свой небогатый обед, переоделась и прилегла подремать, Танька уже что-то надумала. И, полная пугающей готовности, так и бьющей снопом искр из глаз, вынесла вердикт:

— А вот сегодня все и узнаем!

— Что? — сон уже почти подкрался, мне хотелось скорее разобраться с причиной столь разительной перемены в настроении соседки и отдаться, наконец, во власть Морфея.

— Помнишь, я тебе рассказывала о бывшей однокласснице, которая не от мира сего?

— Это ведьма которая? — перебрав в уме подходящие кандидатуры, уточнила я.

— Ага, — подтвердила девушка. — Она вечером к нам в гости придет. И я попрошу погадать мне насчет Кирюхи.

— Погадай, — сонно отозвалась я и перевернулась на другой бок, к стене, как бы намекая, что разговор окончен.

Ведьма оказалась высокой симпатичной брюнеткой в очках. Ни метлы, ни амулетов, ни бубна шаманского или какого завалявшегося стеклянного шара. На столе уже заждались гостью вафли, печенье и зеленый чай. Мы поговорили о том, о сем, и плавно перешли к теме будущего — вопросу, который волнует каждого человека и, в особенности, студента последнего курса.

— Слушай, а погадай мне на парня моего, пожалуйста, — попросила Таня. Взгляд ее горел решимостью, и, даже если бы Эля — так звали ведьму — не захотела, под напором девичьего энтузиазма ей бы все равно пришлось сдаться. Жестом фокусника ведьма достала колоду карт из сумки и повернулась ко мне:

— Тебе тоже?

— Э-э-э… — пока я собиралась с мыслями, соседка перебила меня:

— Карты? Слушай, я как-то не очень доверяю им. Есть что-нибудь посильнее? Вот, чтобы прям точно-точно все узнать.

Элеонора на секунду задумалась и, заговорщицки блеснув глазами, выдала:

— Можем вызвать духа и спросить у него.

Мы переглянулись. Предложение было заманчивым. От такого веяло настоящей мистикой и загадкой. А журналистов хлебом не корми — дай какую-нибудь интересную историю на тарелочке или тайну.

Мы синхронно кивнули, закрыли дверь на замок и после небольшой вводной лекции приступили к ритуалу — круг с буквами и цифрами, вырезанный из ватмана и сложенный вчетверо, был во вместительной сумочке нашей гостьи, а блюдце нашлось и у нас. К началу спиритического сеанса все внутри подрагивало в предвкушении и нервы были натянуты, словно струна. Именно таких приключений я жаждала, всю жизнь сопровождаемая неприятным зудящим чувством, что мне чего-то не хватает!

Итак, свет погашен, ароматические свечи зажжены, после призыва в воздухе повисло напряжение и… Ничего. Ведьма повторила ритуальную фразу, и снова ответом нам была тишина. Относительная, разумеется, — в студенческом общежитии тихо не бывает. Эля нахмурилась, осмотрелась вокруг, пробормотав:

— Ничего не понимаю. Все же правильно сделала!

И тут ее ищущий взгляд упал на меня. Точнее, на крестик, висящий на тоненькой серебряной цепочке у меня на шее.

— Ах, вот оно что! — обрадовалась ведьма. — Это из-за него. Можешь снять пока?

— Конечно, — пожала плечами и, расстегнув замочек, положила украшение на тумбочку. Да, я носила его именно, как украшение — в религиозном плане я была крайне далека от церкви и всего, что с ней было связано. Разве что с родителями на Пасху куличики в храм носили и вербу освящали. Просто по традиции, не задумываясь о смысле. Надо — так надо.

Стало любопытно:

— А что, разве он имеет какую-то силу?

— Ага, — не вдаваясь в подробности, ответила медиум и опять приступила к вызову.

Если до этого во мне копошились некоторые сомнения, то теперь уверенность в том, что мы приняли правильное решение, укрепилась в моем сознании. Я быстренько прикинула в уме, какие вопросы следует задать первыми, ведь связь с потусторонним миром могла оборваться в любую секунду, по словам Элеоноры, и приготовилась встречать необыкновенного гостя.