Моя судьба в твоих руках

Анжела Биссел, 2017

Чтобы отпустить прошлое, нужно заглянуть ему в глаза. Целых двенадцать лет Рамон убегал от демонов, которые однажды зло над ним подшутили, отняв любовь родителей, друга и девушку. Но жизнь любит играть в кошки-мышки, и вот все повернулось вспять. Теперь в его руках судьба Эмили, которая ждет от него ребенка. Готов ли он к такой ответственности? Ведь Рамон понимает, что с Эмили его связывает только… страсть.

Глава 2

Эмили Ройс села за свой стол и сделала глубокий вдох — каким-то непостижимым образом воздух словно проскочил сквозь легкие, не дав мозгу кислорода. На миг показалось, что сейчас ей станет дурно. Она не могла поверить сама себе. Обычно было не так-то просто выбить ее из колеи: уже давно она научилась справляться с разочарованием и не позволяла себе прогибаться. Плохие новости воспринимала холодно, спокойно и прикидывала, что можно сделать. Но сейчас ей было плохо, а по коже бежали мурашки. Вцепившись пальцами в подлокотники, Эмили представила, что сжимает руки на шее у отца. О, она бы убила его! Немедленно его отыскала бы и вытащила из роскошного номера отеля или другого райского уголка, в который он забился. Кричала бы на него до тех пор, пока не охрипнет.

Вот только Эмили знала, что ничего этого не сделает. Сколько раз уже она представляла себе, что даст волю гневу и разочарованию, что копились практически всю жизнь тщательно запертыми от посторонних глаз, и ни разу этого не произошло. Сейчас все будет, как всегда, и она поступит так, как должна: отстранится от эмоций и сделает все возможное, чтобы исправить нанесенный клубу урон, а заодно скрыть от всех позор, что навлек на себя Максвелл Ройс. Правда, на сей раз сделать это будет сложнее — если верить услышанному, он переплюнул сам себя, повел себя глупо, безответственно и эгоистично. Недостаточно будет просто сунуть толстую пачку денег какому-нибудь авантюристу, чтобы компрометирующие отца фотографии не появились в желтой прессе, и даже личные сбережения не помогут — а Эмили частенько приходилось прибегать к их помощи, чтобы восполнить недостачу в бухгалтерии, когда Максвелл присваивал себе средства с их счетов. Надо признать, что отец и прежде вел себя гадко, но сейчас… сейчас… Дедушка, наверное, перевернулся в могиле — как и все предки, владевшие клубом раньше.

В тысяча девятьсот четвертом году Эдвард Ройс, прапрадедушка Эмили Ройс, состоятельный и уважаемый джентльмен, один из столпов, на которых держалось британское высшее общество, основал клуб, которому дал свое имя. Престижное заведение с гордостью передавалось по наследству, им владели три поколения управляющих — все мужчины. Эмили стала исключением из правила. Спустя почти сто лет клуб «Ройс» остался традиционно мужским клубом — и одним из немногих в Западной Европе бастионов мужской исключительности и шовинизма. Членами его были влиятельные джентльмены, владевшие мировыми индустриями, а также возглавлявшие правительства и княжества.

Поначалу Эмили забавляла мысль о том, как бы отреагировали большинство членов клуба, узнав, что пятьдесят процентов акций принадлежит женщине. Наверняка не обошлось бы без негодующих возгласов, клубов сигарного дыма и звона бокалов с виски в большом зале. Но она знала также о том, что прадедушка не случайно отдал пятьдесят процентов акций своей единственной внучке. Гордон Ройс прекрасно понимал, что сумасбродному сыну нельзя отдавать бразды правления, и переписал свое завещание, оставив половину акций клуба Эмили, хотя дед предпочел бы иметь внука, — и это было нежелательным, но необходимым действием в глазах Гордона. Однако он не изменил своих сексистских взглядов и сделал все возможное, чтобы имя Ройса стало известным благодаря мужской половине потомков. Какая ирония судьбы, что дед распоряжается жизнью внучки даже из могилы, в то время как при жизни он почти не выказывал интереса к ней! Эмили закрыла глаза. Нужно усмирить разбегающиеся мысли, сосредоточиться на проблеме и прийти к решению. Нужно время, чтобы подумать — в одиночестве, без присутствия мужчины, что сидит сейчас напротив.

Медленно поднявшись, она произнесла с усилием:

— Думаю, вам лучше уйти сейчас, мистер Скиннер.

Однако ее холодность, казалось, не произвела никакого эффекта на посетителя. Склонив голову, он растянул тонкие губы в улыбке, от которой по спине Эмили побежали мурашки.

— Как жаль, — ответил он. — А я только начал наслаждаться нашей беседой.

Эмили не понравилось то, как он посмотрел на нее. Карл Скиннер, один из самых известных — в основном скандально — ростовщиков Лондона, годился ей в отцы, но его липкий взгляд шарил по ее телу, словно раздевая. Она сжала руки в кулаки. Конечно, она одета очень консервативно — белая блуза, юбка в тонкую полоску, — так что негодяю не за что зацепиться, разве что внимание его привлечет гневный румянец на ее щеках.

— Наш разговор окончен. — Эмили указала на листок бумаги, который Карл с мерзкой ухмылкой положил перед ней в ответ на просьбу подтвердить его слова. На нем стояла подпись, которую Эмили не смогла бы перепутать ни с какой другой, и она принадлежала отцу. — Я обращусь к юристам и приму окончательное решение.

— Можешь позвать хоть сотню юристов, крошка, они тебе не помогут.

Эмили едва сумела взять себя в руки, чтобы не передернуться от отвращения.

— Ройс подписал это семь дней назад, и тогда это имело юридическую силу, — продолжал Карл. — И еще через семь дней, когда я приду забрать его должок, этот документ тоже будет иметь силу. — Он откинулся в кресле и обвел взглядом маленький, но красивый офис, окна которого выходили на одну из самых элегантных улиц Мейфэра. — Знаешь, я всегда себя представлял членом подобного клуба.

Эмили едва не хмыкнула — настолько невероятной казалась мысль о том, что этот человек будет вхож в общество, где вращаются принцы и президенты. Однако она удержалась: деловой костюм Скиннера и его аккуратно подстриженные волосы создавали образ благодушного джентльмена, но под этой маской таилась опасность. Оскорблять его было бы в высшей степени неосмотрительно.

— Долг мистера Ройса будет погашен к концу недели, — произнесла Эмили, стараясь, чтобы голос ее прозвучал как можно более уверенно, ведь если долг не погасить, Карл Скиннер получит пятьдесят процентов акций клуба, а об этом и помыслить страшно.

— Ты как-то очень в этом уверена, крошка.

— Именно.

Скиннер сжал губы в полоску.

— Ты ведь понимаешь, что эти слова убедили бы меня гораздо больше, услышь я их от твоего шефа?

— Его сейчас нет, — напомнила Эмили, радуясь тому, что, повинуясь инстинкту, она не раскрыла своей фамилии, когда Скиннер внезапно появился без предупреждения и начал требовать встречи с отцом. Она назвала лишь свое имя и представилась административным руководителем и ассистентом мистера Ройса. Тот же инстинкт подсказал ей выслушать Скиннера.

Эмили с трудом улыбнулась.

— Боюсь, вам придется пока ограничиться моим заверением, мистер Скиннер, — произнесла она, обходя стол. — Спасибо вам за визит. Полагаю, нам больше нечего обсуждать, у меня назначена другая встреча. Так что если вы не возражаете…

Скиннер поднялся и встал на ее пути. Эмили умолкла, сердце ее прыгнуло куда-то вниз. Их разделяло не больше метра — никогда прежде девушка не подпускала к себе никого ближе, и сейчас особенно не горела желанием менять это правило ради Скиннера.

— Мистер Скиннер, — начала она.

— Карл, — перебил ее мужчина, делая шаг навстречу.

Эмили отступила назад, косясь вправо за закрытую дверь. И почему она не оставила ее открытой? Скиннер растянул губы в мертвой, хищной улыбке.

— Нет нужды в церемониях, Эмили. Через неделю я стану твоим начальником, а я не люблю формальности, предпочитаю более… расслабленные отношения.

Отвращение поднялось новой волной, и Эмили с трудом поборола в себе желание отступить назад, повторяя, что этот слизняк не посмеет ей угрожать. Однако на самом деле она была крайне взволнована. Почти всю жизнь она вращалась среди мужчин, но к таким ситуациям не привыкла, предпочитая оставаться невидимкой, серой тенью.

Выпрямившись, девушка сказала, ощущая, как сердце так и колотится в груди:

— Позвольте мне заверить вас еще кое в чем, мистер Скиннер. — Про себя она подумала, что ей ничто не может угрожать: ведь за дверью офиса сидит ее помощница Марша, а охрану можно вызвать одним лишь нажатием кнопки на телефоне. — Вы не только не будете моим начальником, но и никогда, пока мой голос здесь что-то значит, не появитесь больше на нашей территории.

Произнеся последнее слово, Эмили поняла, что совершила фатальную ошибку. Лицо Скиннера потемнело и стало напоминать грозовую тучу. Молнией он метнулся к ней и прижал ее к столу, стиснув железными пальцами талию. Вихрь ощущений налетел на Эмили. Она не могла отвести глаз от губ Скиннера, хищно обнажающих зубы, ощущала его влажное дыхание на своем лице и то, как защипало в носу от запаха лосьона, которым щедро полился Карл. Девушка едва не вскрикнула от страха, но, ухватившись за стол, сумела преодолеть себя.

— Убери руки, — прошипела она. — Или я закричу, и сюда через пару секунд прибежит охрана.

На миг пальцы, сжимавшие ее бока железной хваткой, ослабли, затем Скиннер отпустил Эмили и отошел на шаг назад. Девушка ощутила, что вот-вот упадет, так ослабли ноги. Проведя рукой по волосам, мужчина поправил галстук — точно эти жесты могли сделать его менее отвратительным в ее глазах.

— Семь дней, дамочка, — хрипло произнес он с угрозой. — Потом я заберу все. — Он кивнул в направлении листка бумаги. — Это, разумеется, копия. Можешь заверить своего адвоката, что оригинал у меня, лежит в безопасном месте.

Улыбнувшись ледяной улыбкой, он вышел, оставив дверь открытой. Эмили обессиленно оперлась на стол. В офис влетела Марша.

— Боже! — воскликнула она. — Что, черт возьми, тут случилось? У этого мужчины был такой вид… — Взгляд ее упал на бледное лицо Эмили. — Эмили?

Выпрямившись, Эмили положила дрожащую руку на плечо Марше.

— Вызови охрану, скажи, пусть позаботятся о том, чтобы он покинул здание.

Марша поспешила назад, а Эмили поплелась на негнущихся ногах к своему стулу. Вытащив телефон, она глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться, и набрала номер отца. Однако отозвался лишь автоответчик. Что ж… нельзя сказать, что она удивлена. Охваченная гневом, отчаянием и самыми разнообразными чувствами, в которых сама себе боялась признаться, Эмили с грохотом бросила телефон на стол, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы — еще одна неожиданность за день. Что такое натворил Максвелл? Сжав губы, она закрыла глаза и прижала к ним ладони. Похоже, она знает ответ на этот вопрос: он одолжил чудовищную сумму денег и проиграл все, а в качестве закладной поставил свою долю акций в клубе. И конечно, потерпел разгромное поражение. Эмили хотелось закричать. Как, как он мог так поступить?

Понятно теперь, почему он всю неделю был вне зоны доступа — прятался. Предоставил Эмили расхлебывать заваренную им кашу, как и всегда. А с другой стороны — его легко понять, ведь именно дочь всегда решала все его проблемы, поддерживала его репутацию, репутацию клуба. Максвелл Ройс — человек эгоистичный и безответственный, но не полный идиот. Он нашел роль для дочери, которую игнорировал почти всю жизнь.

Эмили буквально упала в кресло. И исчезает Максвелл уже не в первый раз. Будучи ребенком, она привыкла к нечастым появлениям отца в своей жизни, чувствуя, что ее присутствие по непонятным причинам тяготит его. Потом начала надеяться, что их заинтересованность в будущем клуба даст им общую почву для того, чтобы построить отношения, но в первый же год после смерти деда стало ясно, что надеждам не суждено сбыться. Потеря отца ничуть не изменила Максвелла. Он лишь стал более отстраненным, непредсказуемым и теперь подолгу отсутствовал. В периоды, когда его не было, клубом управляла Эмили, принимая на себя все больше обязанностей. Отец порой забегал, но никогда не сидел за столом больше нескольких минут. Зачем, в конце концов, утомлять себя электронными таблицами и вести скучные переговоры о сотрудниках и затратах, когда можно прогуливаться в ресторане или в большом зале, периодически зажимая в угол красоток и испытывая на них свои чары?

Эмили мало волновало то, что должность практически не отражает ее фактических обязанностей, как и то, что вот уже семь лет она является совладельцем клуба по взаимному согласию с отцом, но факт этот тщательно скрывается от окружающих. Члены клуба «Ройс» вряд ли готовы к подобным откровениям. Репутация клуба зиждется на традициях и истории, а также на ценностях прошлых столетий. Никто не возражал против женщин, работающих в клубе, но признать кого-либо из них на равных для большинства членов было бы неслыханно. У Эмили было видение клуба в других тонах, но все изменения необходимо воплощать постепенно. Принимать же в члены женщин… пока для этого не настало время. И не настанет, если Карл Скиннер наложит свою жадную лапу на долю акций отца. Его удержать будет невозможно, и разразится неслыханный скандал, который может разрушить репутацию клуба. Клиенты побегут в другие заведения — короче говоря, «Ройс» перестанет существовать. Тот «Ройс», с которым хотела бы олицетворять себя Эмили. Скиннер превратит его в дешевую забегаловку. Вот почему дед завещал половину акций Эмили — чтобы не дать сыну разрушить семейное наследие. Только это все равно происходит — на ее глазах.

Эмили снова схватилась за телефон. Первый ее звонок был в банк. Там ей сообщили то, что она и так знала, — что они исчерпали свой лимит по кредиту. Итак, получить деньги от банка не вариант. Второй звонок был адвокату компании, и от него у Эмили остался еще более неприятный осадок.

— Прости, Эмили, но контракт с мистером Скиннером в силе, — сказал Рэй Картер, получив от девушки копию листка, принесенного Карлом. — Ты можешь его оспорить в суде, но, если мы не докажем, например, что Максвелл был психически нездоров, подписывая бумагу, нет причины аннулировать сделку.

— И что, совсем ничего нельзя сделать?

— Заплатить мистеру Скиннеру долг, — прямо ответил адвокат.

— У нас нет денег.

— Найти инвестора.

Сердце Эмили остановилось.

— Тогда у нас будет новый акционер?

— Или убеди отца продать свои акции — что угодно, только делай это побыстрее.

Повесив трубку, Эмили замерла, не в силах пошевелиться и вымолвить слова. Когда в офис вошла Марша с чашкой чаю, она едва нашла в себе силы поблагодарить помощницу. Рассеянно поглаживая жемчужинку на серебряной цепочке, она думала. Инвестор… наверняка есть члены клуба, которым можно было бы предложить долю акций. Но в таких вопросах нужна деликатность, и любые переговоры займут время, а у нее сейчас его нет. «Что угодно, только побыстрее», — пронеслось в мозгу.

Повернувшись на крутящемся стуле, Эмили открыла средний ящик стола и пошарила среди блокнотов и другой канцелярии; найдя нужное, она на миг затаила дыхание, потом закрыла ящик и положила на стол визитку. На белом фоне четко выделялись большие черные буквы — такие же яркие, как и мужчина, носящий это имя. Рамон де ла Вега. Внезапно Эмили ощутила жар в груди. Тогда после встречи с Рамоном она собиралась выбросить карточку, вернувшись в офис, но в последнюю секунду все же изменила свое решение и положила ее в ящик.

Этот мужчина задел ее чем-то. Не хотелось бы признавать, но это правда. Эмили знала таких — одного поля ягоды с ее отцом, красавчики с бархатным голосом. Правда, Рамон был не просто красавчиком, его природа одарила от души: высокий, с темными волосами и смуглой кожей, он излучал уверенность в себе и жизненную силу — такие люди, как магнит, притягивают к себе. И она едва не поддалась его чарам, ощутив неудержимое влечение к нему, когда он вступил в ее личное пространство. Шаг назад она сделала не потому, что Рамон ее отталкивал, — напротив, несмотря на гнев, Эмили почувствовала, как ее тянет к нему. От него исходила ощутимая энергия, и за ней угадывалась некая безрассудность, легкомыслие. Не те качества, что привлекают ее в мужчине, напомнила себе девушка, и уж тем более в мужчине, который однажды рассердил ее своим нахальством.

Откинувшись на спинку кресла, Эмили почувствовала, что сердце в груди бьется как-то хаотично — не сошла ли она с ума, всерьез задумавшись о подобном выходе? Или, наоборот, безрассудством будет не подумать о нем? Кто хуже — Рамон де ла Вега или Карл Скиннер? У де ла Вега благородное происхождение, не говоря уже об исключительной деловой хватке. Эмили искала о нем информацию — просмотрела десятки статей, в которых воспевались достижения его как архитектора и толкового, целеустремленного бизнесмена, а вместе с ними и материалы желтой прессы с фотографиями Рамона в компании красивых женщин. Решив долго не раздумывать, она схватила телефон и набрала номер, напечатанный на карточке. Прошло две секунды, и Эмили едва не поддалась порыву сбросить вызов. Может, над этим стоит поразмыслить? Да и слова заранее подготовить…

— Да, — раздалось в трубке по-испански.

Эмили резко выдохнула и не смогла вымолвить ни слова.

— Да, — повторил мужчина по-английски. — Кто это?

Эмили очнулась.

— Мистер де ла Вега?

— Да.

— Доброе утро. То есть…

Девушка замешкалась, подумав о том, что он может быть где угодно, и в другом часовом поясе сейчас, возможно, далеко не утро. Рамон, может быть, ужинает. Или у него середина ночи, и он в кровати… Эмили вспыхнула, оборвав себя. Нет, если бы он занимался этим, он бы не ответил на звонок. Однако воображение подсунуло образ обнаженного мужского тела, и щеки Эмили запылали ярче.

— Простите, — произнесла она, словно бы извиняясь за свои мысли, хотя и понимая, что Рамон не может их, к счастью, прочесть. Да что с ней происходит и где ее обычная выдержка? Должно быть, визит Скиннера встревожил ее куда больше, чем кажется. — Надеюсь, я вас не побеспокоила. Я…

— Эмили.

На миг девушка замолчала, не в силах вымолвить и слова от удивления.

— Впечатляет, мистер де ла Вега, — произнесла она наконец.

— Рамон. У вас очень запоминающийся голос. Эмили закатила глаза. Ничего такого в ее голосе не было, как и не было ничего примечательного в ней самой. Рамон де ла Вега — просто хитрый лис, наподобие отца. Она выпрямилась и заговорила другим тоном:

— Мистер Ройс хотел бы обсудить с вами деловое предложение. Вы все еще заинтересованы во встрече?

— Разумеется.

Даже не поколебался — прекрасно. Сжав телефон крепче, Эмили продолжила:

— Завтра в девять утра сможете?

— Да.

— Хорошо. Мы ждем встречи с вами, мистер де ла Вега.

— Рамон, — настойчиво повторил он. — И я тоже жду встречи с вами, Эмили.

По коже ее побежали мурашки: показалось ей или и впрямь Рамон произнес ее имя с некой чувственностью и не спеша — отчего оно прозвучало даже эротично?

— Вообще-то, — произнесла она холодно, — вы можете называть меня мисс Ройс.

На другом конце провода воцарилось молчание — не будь ситуация столь напряженной, Эмили бы от души ей насладилась. Решив не давать Рамону шанса парировать, она положила трубку и посмотрела на часы. У нее ровно сутки на то, чтобы найти отца.