Ведьма Маруха 2. Месть

Андрей Юрьевич Ненароков, 2023

Вторая книга цикла, первая распространяется бесплатно. Полина возвращается в родовую деревню, чтобы восстановить силы после травмы, нанесенной ей развратными садистами. Отдохнув и узнав много нового, она возвращается в Москву, чтобы мстить.

Глава 1

Уже месяц Колбина жила в деревне Пайбуха Кировской области в родовом доме. Этот дом благополучно простоял остаток зимы и начало весны без жильцов, а потом в конце апреля пожаловала Полина. Вид у нее был ужасный, лицо посерело, осунулось, под глазами были черные круги, передвигалась она мелкими шажками и постоянно спотыкалась. Казалось, из молодой женщины вынули силу и молодость. Старички и старушки, оставшиеся в деревне первое время, напрашивались к ней в гости, но Колбина была неприветлива. От нее отстали, и она жила нелюдимой жизнью, при этом частенько пропадая в лесу на несколько дней.

В первую же ночь, проведенную в старом доме, к Полине во сне явилась бабушка и стала читать ей наставления:

— Зря ты меня не послушалась, внучка, не пожила тут в Пайбухе. Сама теперь понимаешь, сколько на свете злых людей, готовых надругаться даже над хранительницей. Тебе с твоей силой не получилось с ними справиться, потому что ошейник, который на тебя надели, непростой. Они и сами не знают о его силе, так купили, как историческую вещичку. Я тебя предупреждала, что в застенках, цепях, кандалах можно потерять силу, но не так, как ты. Тот ошейник, который на тебя одели, был изготовлен специально для тайной канцелярии колдуном Яковом Брюсом для дознания по делам женских особ. Вздергивать на дыбу при допросах женщин опасались, потому что многие не выдерживали и помирали. Проведя же несколько дней в Брюсовом ошейнике, без всяких пыток, начинали правду говорить. Царь Петр I не стеснялся этот ошейник надевать на свою любовницу Гамильтон и даже жену Екатерину, когда вел следствие по делу ее любовника Виллима Монса. Да и потом, сколько известных и неизвестных подследственных дам носили его. Был он на шее и у Салтычихи, и у княжны Таракановой.

— Откуда ты все это знаешь?

— Все что касается хранительницы Марухи моментально становится известно богине, будь то вещь или человек. Эти сведения могут открываться и тебе, когда ты наберешься знаний.

— Почему же этот ошейник дальше не использовали, если он такой уникальный?

— Когда в начале XIX века канцелярии были упразднены, все было передано в министерство внутренних дел. Пришли новые люди, не верившие в колдовские силы. В умах у этих людей был гуманизм, допросы с пристрастием были отменены, а пыточные орудия пошли на слом. Этот ошейник, как занятную вещицу, унес домой один из полицейских чиновников, и с тех пор он гуляет по свету, меняя владельцев, которые не знают, в чем его секрет и как его надо использовать.

— Бабушка, значит, я смогу, когда получу знания, лишь коснувшись предмета рукой, знать, кем он сделан и кто были его владельцы.

— Сможешь, только сейчас вещи стали безликие, неодушевленные. Что толку, знать в какой провинции Китая они сделаны и на какой фабрике, кто купил, какой их срок годности и когда это добро окажется на помойке. Хотя, и это иногда полезно знать, но не зацикливаться, а то с ума сойдешь.

— Какие хорошие способности, а что ты сказала про людей?

— Дотронувшись и до человека, ты начнешь получать информацию про него: кто родители, когда родился, где учился, какой у него характер, чем живет, что делает. В общем, будешь знать о нем все. Только человек не вещь, он намного сложнее, поэтому соприкасаться с ним нужно намного дольше.

— А ты так могла, бабушка?

— Конечно могла, поэтому я и лечение всегда назначала правильное. Потому что без всяких анализов знала какой у пациента больной орган.

— Тебе надо было врачом становиться.

— Я им и была без всяких поликлиник и больниц. Была врачом по призванию и надо мной всякое глупое начальство с приказами и отчетами не довлело.

— Бабуля, а как же образование, в этой области нужно много знаний и опыта.

— Я еще перед войной в медицинское училище поступила, только не закончила, на фронт сбежала. В эвакуационном госпитале работала операционной сестрой, такого там понасмотрелась, на целую жизнь бы хватило. Когда служительницей Марухи стала, то мне знания начали приходить те, которые я хотела, по медицине. А когда уж в хранительницы перешла, то мне такое открылось, целому медицинскому исследовательскому центру надо было неделями работать, что я могла за пару минут диагностировать.

— Ты мне никогда этого не рассказывала.

— А зачем? Это мое было желание людей лечить. У тебя может быть совсем другое. Моя бабка, твоя прапрабабка, торговлей увлекалась, так у нее лавки и фактории по всему северу Российской империи были. Каменный дом в центре Вятки был, она здесь только наездами бывала. Правда, все бросить пришлось, когда Советская власть пришла, и в Пайбуху к истокам податься. Мать моя леса сажала, она деревья, как я людей, чувствовала. Так что, знания будут приходить, какие ты захочешь, тут я повлиять на тебя не смогу. Я уже пыталась твою мать по своей стезе направить, замену себе подготовить, а вон, как получилось. Стала она перекати-полем и от корней родных оторвалась, теперь страдает.

— Сейчас она пить бросила, думаю, что поменьше.

— Все равно страдает, доченька моя, потому что не выполнила своего предназначения. Ты, Поля, сходи на капище к Марухе, поклонись, расскажи ей о всех своих бедах и желаниях, а она через меня тебе наставление даст. Чем ближе ты к ней, тем быстрей будут к тебе познания приходить. Я, когда хранительницей стала, то неделями на той поляне жила.

— Я туда и дорогу забыла.

— Ты, главное, пойди, ноги сами тебя туда приведут. Земля просохла и по лесу уже легко передвигаться. В землянке запас дров есть, так что, если ночи холодные будут, не замерзнешь.

— Я, бабуля, холод перестала чувствовать.

–Прости, внучка, я забыла, что ты теперь хранительница всех таинств Марухи. Теперь тебе ни холод, ни жара вреда не сделают, пока кровь в венах застывать не начнет, а тело в кипятке вариться не будет. Тебя теперь, Полина, и болезни все стороной обходить будут, никаких лекарств не надо. Организм сам начнет все инфекции подавлять, ты их и замечать не станешь.

— Какие мне дорогие подарки от Марухи. За что?

— За сохранение всего, что накопила Маруха и за службу, о ней ты, когда время настанет, узнаешь.

— Понятно, мою ты службу, бабушка, не знаешь, тогда о своей расскажи.

— Потом, Поля, когда в большой мир опять собираться начнешь, я тебе поведаю. Пока ты не готова про мое служение узнать.

— Хорошо, храни свои секретики, а я подниматься буду, пойду сегодня в гости к Марухе.

Передвигаться по весеннему лесу сначала было легко. Широкая просека хорошо запомнилась Колбиной во время зимних похождений. Потом как будто в мозгу включился навигатор, и она пошла по топким местам среди осин. За плечами у нее был рюкзак, в который были сложен недельный запас продуктов. Идти было непросто, спасли бабушкины резиновые сапоги. Полина выбралась из низины на возвышенность, там рос еловый бор, сомкнутый в чащу. День начал подходить к концу, а она все шла и шла по нескончаемому лесу. Зимой на лыжах передвигаться было намного быстрей, а с бабушкой, выбиравшей самую удобную дорогу, проще. По мере приближения к капищу Марухи на удивление Колбина почувствовала, что сил в ней становится не меньше, а больше. Она начала ускорять шаг, а под конец побежала. Чаща раздвинулась, и молодая женщина бегом выскочила на поляну под грозные очи деревянного истукана Марухи.

— Великая Маруха, прости меня за долгое отсутствие, — упав на колени, шепотом проговорила Полина. — Мне нужна твоя помощь. Я хочу быстрее обрести знания и силу. Злые люди отняли у меня силы, посадив меня на цепь и одев кандалы.

— Расскажи! — треском разнеслось над лесом или молодой хранительнице это только показалось.

Все также шепотом Колбина пересказала все то, что произошло на странной квартире, где на нее одели заколдованный ошейник, который сделал ее безвольной куклой. Даже сейчас по прошествии недели с того момента, когда он был снят, силы не вернулись к ней. Быстрые сумерки сгустились над поляной, а Полина, замерев, уже молча продолжала стоять на коленях. Вдруг она почувствовала толчок и, поднявшись, пошла в землянку. Растопив печку, хранительница разогрела взятую с собой еду, поела и улеглась спать.

В полночь Полина почувствовала толчок и подскочила с лежанки. Она была как будто в полудреме. Ее руки что-то делали, ноги куда-то шли, но она сама их не контролировала. Подчиняясь неведанному ей ритуалу, Колбина нашла в землянке свечи, расставила их вокруг изваяния Марухи, подожгла. Затем отыскала в сундуке приготовленные еще бабушкой факела, облила жидкостью из бутылки, подпалила пять штук и воткнула в землю звездой вокруг истукана. С шестым же факелом хранительница в трансе ходила вокруг Марухи и славила ее. Через час она, обессиленная, спустилась в землянку и заснула.

— Великая Маруха вняла твоему горю, — сказала Полине явившаяся во сне бабушка Агафья. — В старые времена тоже бывало не раз, что на поклоняющихся богине случались гонения. Творили зло и власти, и недобрые люди, но все их козни оборачивались против них. Твое поругание должно быть отомщено.

— Как?

— Богиня подскажет тебе, дай срок. Пока же тебе надо набраться сил, поднакопить знания и только потом возвращаться в большой мир. Помни, Маруха не оставит свою хранительницу, она поможет ей всегда, и легче всего эту помощь получить здесь, в месте служения.

По прошествии этой ночи Колбина провела на капище богини неделю, проводя в полночь обряды служения, а днем делала небольшие ремонтные и уборочные работы. Нужно было подправить навес над богиней, обмазать глиной печку, починить накат над землянкой, вырубить молодую поросль на поляне. Хотя молодая женщина ничем подобным раньше не занималась, все у нее получалось легко и скоро. Она вернулась в деревню окрепшая и занялась в доме бабушки тем же самым, уборочно-хозяйственными работами. Руки ее усиленно работали, а голова отдыхала, готовясь к принятию новых познаний. Колбина каждую неделю на пару дней ходила на тайную поляну, где служила и славила богиню Маруху. К ней начали приходить знания по всему, чем она занималась: шла по лесу и находила самую короткую и легкую дорогу, чинила крышу и понимала, как это сделать лучше, ударила колено и ведала, как нужно его лечить, чтобы оно моментально выздоровело. Но все эти полезные знания не прельщали Полину. Ей хотелось понимать, что на самом деле думают люди, понимать их внутренний мир, а также знать все про вещи, которые их окружают.

Проведя больше месяца в одиночестве, Полина вышла за калитку бабушкиного дома и направилась в центр Пайбухи. Был день доставки пенсий и приезда автолавки. Она увидела издалека, что возле почты собрался народ. За это время Колбина отвыкла от людей, ведя во сне только разговоры с бабулей. Подойдя к ним, она ощутила запах старости и болезней. На этих пенсионерах ей придется учиться постигать подлинные мысли людей и узнавать их прошлое.

— Ты же, Полинка, внучка Агафьи? — спросила маленькая худенькая старушка при ее приближении. — Ты уже долго здесь живешь. Почему в гости не заходишь?

— Я ремонтом дома занималась, — ответила полуправду хранительница. — Теперь почти все закончила, буду навещать.

Меня Клавдия Петровна зовут, помнишь, я тебя в детстве пигалицей называла.

— Что-то припоминаю.

Здесь собрались почти все оставшиеся жители Пайбухи — тринадцать душ пенсионеров, еще двое было лежачих. Вот эти люди и должны были стать испытательным полигоном для развития способностей Колбиной. Рассматривая их морщинистые увядшие лица, она сделала вывод, что и морщины могут давать информацию. Приехали почтовый фургон и автобус, переделанный в автолавку. Пожилые люди получали пенсию и тут же скупали продукты на неделю вперед. Полина тоже подкупила провианта, запасы, сделанные бабушкой, начали подходить к концу.

— Вы так много набрали, Клавдия Петровна, можно, я вам помогу? — предложила Колбина.

— Конечно, внучка, помоги.

Полина довела старушку до дома, который был ей по пути и напросилась в гости. По дороге она несколько раз коснулась пенсионерки, но от этого ничего не узнала про Клавдию Петровну.

— Какие красивые слоники, — произнесла Колбина, очутившись возле чужого серванта.

— Это еще мамины, она их после войны купила. Мода тогда на них была. Я с ними в детстве любила играться.

— Можно, я их посмотрю?

— Смотри, пожалуйста. Чай пить будешь? Хороший, индийский, со слоном, как раньше.

— Наливайте! — крикнула девушка, доставая из–за стекла мраморный сувенир.

Потерла его об ладонь, поднесла к глазам, потерла об щеку, но ничего не узнала про вещицу. Лишь смутно представился какой–то дядька со стамеской.

«Это резчик, который изготавливал слоника, — подумала она. — Значит, время еще не пришло мне все узнавать, но дело сдвинулось с мертвой точки. Как говорила бабушка, главное, желание».

— Ты откуда к нам приехала, Полин? — спросила Клавдия Петровна, когда они уселись за стол пить чай.

— Из Москвы.

— Мой сыночек тоже в Москве живет, — обрадовалась старушка.

— Приезжает?

— Нечасто, все дела, заботы. Двое детишек у него, когда он в отпуске, нужно их на море свозить. Я же тут в Пайбухе учителем работала, сколько детишек через меня прошло, а вот теперь все разлетелись, никого нет.

Пожилая женщина чуть не пустила слезу, и Колбина положила свою ладонь на ее руку, попыталась почувствовать, что творится в душе собеседницы. Она старалась попасть с ней на одну волну, представила школу спешащих на уроки учеников. В мозгу у хранительницы как видение мелькнуло первое сентября и молодая Клавдия Петровна.

— Как я любила первое сентября, — сказала в это мгновение бывшая учительница. — Дети нарядные, с цветами, а первоклашки такие счастливые, что вот она школа.

— А вы какой предмет преподавали?

— Русский язык и литературу.

— Из ваших учеников писателей случайно не получилось?

— Писателей нет, но хороших, замечательных людей множество.

Клавдия Петровна начала перечислять учителей, докторов и инженеров на которых выучились ее ученики. Колбина обхватила рукой запястье учительницы и перед ее глазами будто замелькали лица детей.

— Из моих учеников и артисты вышли и журналисты.

После этих слов Полина не увидела ни каких лиц и поняла, что пенсионерка преувеличивает.

— Ваш сын интересно, кем в Москве работает?

— Он метростроевец, такая важная для столицы профессия, все время под землей.

— Тяжелая работа.

— Да, очень.

Немного прикрыв глаза хранительница через ресницы увидела огромный склад «ИКЕА» и мужчину средних лет разгружающий на погрузчике фуру. Колбиной стало ясно, что бывшая учительница любит выставлять все в более выгодном свете чем оно есть на самом деле.

— Мне пора собираться, — произнесла Полина почувствовав, что устала, пытаясь проникнуть в мысли и воспоминания Клавдии Петровны.

— Так быстро, а я хотела еще альбомы со своими учениками показать.

— В следующий раз. Я теперь буду вас навещать если позволите.

— Всегда буду рада тебе, Полиночка.

Вернувшись в бабушкин дом Колбина долго и брала в руки то одни вещи то другие пытаясь на них сосредоточиться, но лишь окончательно устала и легла спать. Каждый раз, когда она засыпала в этом доме к ней приходила бабушка и давала наставления.

— Ты все правильно делаешь, внучка, только не спеши, — начала советовать приснившаяся Агафья. — Перебирая предметы думай о них, разговаривая с людьми касайся и думай о них навык придет постепенно, и ты проникнешь в суть вещей и людей. С людьми по проще будет ты задашь вопрос и человек про это думать начинает тогда мысли его узнать легче.

После этого дня Полина стала заходить до Клавдии Петровны каждый день и подолгу оставалась с ней рядом. Изучая ее внутренний мир. Бывшая учительница говорила без умолку о школе, об учителях, об учениках и их родителях, но хранительница теперь легко определяла приукрашивание и ложь в словах старушки. Клавдия Петровна с такой теплотой рассказывала об своей подруге и завуче школы, а на самом деле тайно призирала ее думая, что та не далекая женщина. Про то что сын работает в Москве грузчиком пенсионерка от всех скрывала, говоря всем, что он метростроевец и учится заочно на инженера. Колбина знала уже наверняка, что ученики бывшую учительницу раздражали, коллег она считала ниже себя за посадку огородов в не рабочие время. Сама же она была городская и считала, что учитель не должен заниматься черным трудом. С рождением сына тоже было не все гладко замужем баба Клава никогда не была.

— Вашему сыну сколько лет, Клавдия Петровна?

— Сорок в этом году исполниться, — замялась с ответом бывшая учительница.

— Простите за бестактность, а отец его где? — задала хранительница, наводящий вопрос, чтобы старушка об этом вспомнила и тогда ей легче будет узнать правду.

Конец ознакомительного фрагмента.