Здесь тоже водится Абсурд

Андрей Юрьевич Крехов, 2021

Господа! Это Абсурд! Забавный, веселый, печальный и злой… разный!.. Абсурд неотъемлемая преграда нашей жизни с которой мы сталкиваемся повседневно и повсеместно!

Ребята, человека надо спасать!

Посвящается великому волшебнику Советского кинематографа Якову Сегелю

Толпа, которая собралась так невероятно быстро, так мгновенно,

что была подобна стервятнику, готовому броситься на жертву,

глазеющая, указывающая пальцами,

своим нездоровым любопытством тревожащая…

Рэй Брэдбери «Толпа»

— Сто пятнадцатая бригада, ответе Грифу девятнадцать! — прокричал противный хриплый женский голос по рации.

«О, fuck! Это нас “сумасшедшая птица” вызывает. Снова вызов пришел».

— Серег, остановись где-нибудь. Надо вызов записать, — попросил я вежливо нашего водителя.

Сергей скорчил недовольное лицо и ответил нежным угрожающим тоном:

— Сейчас.

Он проехал пару метров и припарковался недалеко от автобусной остановки. Поставил машину на ручник, посмотрел на меня своим вечно недовольным взглядом и пренебрежительно произнес:

— Пожалуйста.

Серж — высокий, здоровый бугай, похожий на лесного разбойника из сказки. Его огромная лысая голова очень сильно напоминала шар для боулинга, руки — кувалды, ноги — сваи. Черты лица крупные и жесткие. Не водитель скорой помощи, а настоящий серийный убийца.

«Нет… У него ничего не случилось. Никто ему настроение не портил. Просто у него всегда такое настроение. Сережа из разряда тех людей, которые вечно всем недовольны, в первую очередь собой. Мне такие люди не нравятся. Они нагоняют тоску, раздражают не по детски, лучше знакомят тебя с одиночеством и депрессивной комой. Но что мне делать, коль я попал с ним в смену? Правильно! Ничего. Здесь — как на подводной лодке: никуда не деться! Это настоящая подстава, когда попадаешь в одну смену с каким-нибудь упырем, с которым ни по душам поговорить, ни посмеяться».

— Благодарю, — сказал ему я.

Я ответил по рации:

— Сто пятнадцатая бригада слушает.

— Гриф девятнадцать! У вас вызов. Готовы писать?

— Минуту, — сказал я, закрепил в планшете новую карту вызова и достал ручку.

«Так. Это уже шестой вызов. Мы работаем с девяти, а на час только 15 часов хрен знает сколько минут. Ага. Нас имеют, не вынимая. Явно кто-то из нашей бригады вчера грешил, да, видно, неслабо».

— Гриф девятнадцать, сто пятнадцатая готова писать вызов.

— Хорошо, — пробубнила она, затем продиктовала номер наряда, время принятия вызова и передачи его на бригаду. — Место вызова: платформа Чухлинка, направление из Москвы. Мужчина приблизительно тридцати лет без сознания. Вызывает прохожий. Записали?

— Да. Вызов приняли. Поехали.

— Где получили вызов?

— В Москве.

— Точнее.

— В спальном районе!

Диспетчер, матерясь, послала нас к чьей-то матери и закончила с нами общаться.

«Приятно, когда коллеги морально поддерживают тебя и знают, какими словами и как нужно взбодрить без кофе».

Окно отворилось, разделяющее машину на кабину и салон, и в водительском отсеке появилась голова второго фельдшера — моего напарника Паши.

Паша был высокий худой блондин, коротко стриженный, с умиротворенными чертами лица и полуоткрытыми глазами. Работать с ним было одно удовольствие. Вел он себя всегда спокойно, никогда не суетился и со всеми пациентами в абсолютно любой обстановке был спокоен и прост, как старый знакомый. Его харизма очаровывала пациентов и располагала к искренности.

— Санек, что там дали?

— Говно очередное! Они же ничего нормального дать не могут! Мы ведь врачебная бригада! Ага! Фельдшеров гоняют как врачей, — ворчал водитель, проклиная всех и вся.

— Сейчас всех гоняют, — сказал я Сереге и ответил Паше на его вопрос: — Мужчина тридцати лет потерял сознание на платформе Чухлинка. Надо спасти болезного и найти его сознание.

— Да наркоман это очередной! Позвони лучше этому прохожему и скажи: пусть скинет тело под поезд. Никто даже сожалеть не будет. Передай также, что ему даже премию дадут, — ворчал неугомонно «водятел».

— Серж, успокойся! С тобой хорошо на криминал идти. Не переводи понапрасну воздух. Тебе все равно с нами до 21 часа работать. Так что не напрягайся. Расслабься и получай удовольствие! Мы не врачи! Мы фельдшера! Как говорится, сами с усами! Сейчас приедем, посмотрим, я полечу, а Санек напишет сочинение на тему «Как мы сделали ЭТО». Решим судьбу несчастного и поедем дальше спасать мир.

— Так! Наденьте заранее перчатки, — сказал строго «извозчик». — Пусть волшебная сила ритуала избавит нас от бессознательного и он уйдет с Чухлинки далеко-далеко до нашего приезда. А то я никуда не поеду, пока вы не облачите руки в латекс.

Мы рассмеялись с Пашей и надели перчатки.

Негласный магический ритуал фельдшеров — при вызове с поводом «без сознания» надевать перчатки не по прибытии на вызов, а заранее, так как, по утверждениям многих, из-за этого меняется тяжесть состояния больного. Одним словом, после того как вы укутаете руки, у вас больше шансов на то, что либо пациент не будет в коме, либо он сам уйдет с места вызова.

Через десять минут прибыли на место. Взяв с собой чемодан и мягкие носилки, мы подошли к турникетам и спросили охрану, где больной. Нас вывели на платформу. В двадцати метрах от входа, около лавочек, стояла толпа из пятнадцати человек и беспокойно махала нам руками, призывая нас к себе. Кто-то недовольно кричал, вкладывая всю свою истеричность в слова: «Ну, давайте же быстрее! Что вы едва идете?! Человеку же плохо!»

— Санек, побежали! — сказал мне напарник. — Надо сымитировать скорую помощь, как в сериале, где все бегают и творят чудеса. А то их детская психика, воспитанная мыльной оперой и идеалистическими книгами, не вытерпит нашего обычного подхода к работе.

— Побежали, — согласился я.

«Постоянно кто-то орет: «ВЫ ДОЛЖНЫ…» Люди реально верят, будто они лучше знают, что надо делать, но сами этого не делают. Ко всему прочему очевидцы постоянно мешают и оскорбляют, наивно полагая, что помогают тебе всем этим в твоём «нетрудном деле». Сегодня это обычная реакция БОЛЬНОГО ОБЩЕСТВА на все происходящее. Языком трепать не мешки волочить. Повсюду неустанно трындят болтуны небрежно рассыпая семена неконструктивной критики.»

Наш дуэт добежал до толпы и протиснулся к больному, сквозь людей, хорошо знающих, что надо делать. Страждущий — это был огромный амбал с красным лицом — лежал спиной на скамейке. Под голову у него была подложена борсетка. Он очень громко храпел, причмокивая и присвистывая. Паша наклонился к нему и через секунду сказал мне:

— Абузус.

Какая-то женщина, стоявшая рядом со мной, крикнула мне в самое ухо:

— Сделайте что-нибудь! Не стойте столбом! Вы разве не видите? Состояние его ухудшилось. Он уже хрипит!

— Женщина, не мешайтесь, — отбивался я. — Мы делаем все, что в наших силах. Сейчас мы его оживим! Соблюдайте спокойствие, граждане!

Мой коллега открыл чемодан и достал оттуда салфетку для стимуляции дыхания, пропитанную нашатырем. Не успел он вытащить ее из упаковки и применить по назначению, как из разных частей толпы стали сыпаться на нас приказы:

— Померьте ему давление!

— Снимите ему ЭКГ!

— Измерьте у него сахар!

— Дайте ему кислорода!

— Проводите реанимационные мероприятия — ВЫ ЕГО ТЕРЯЕТЕ!!!

— Померьте температуру!

— СДЕЛАЙТЕ ЕМУ КАКОЙ-НИБУДЬ УКОЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Никто не давал нам слова сказать. Все только и делали, что приказывали да оскорбляли нас. Пара человек, поддакивая оскорблявшим, проклиная нас и наш департамент здравоохранения, снимали происходящее на мобильный телефон. Один мужчина среднего возраста, стоявший впереди толпы, демонстративно говорил по своему сотовому нашему департаменту, что мы нарушаем закон и не оказываем помощь. Нас давили со всех фронтов. В глазах темнело, воздуху не хватало, нас никто не хотел слушать, мы буквально тонули.

По Павлу было видно, что он уже закипает и скоро из его ушей послышится пронзительный свист.

Сквозь толпу к нам пробрался молодой человек кавказской внешности, приблизительно тридцати лет, в деловом костюме, с черным дипломатом и сказал нам громко, периодически поглядывая на собравшихся:

— Ребята, человека надо спасать! Здесь дело темное! Поэтому не стоит здесь долго думать. Давайте берите его и везите в больницу. Там во всем разберутся! Не стоит тратить время попусту! Спасать его надо! Это все-таки человек.

Я повернулся к Паше и сказал:

— Давай, стимулируй дыхание этого сонного субъекта и приводи его в чувства, а я пока попытаюсь разрулить ситуацию.

— Саня, я прошу тебя, только не ругайся! Сразу стреляй по ним, и так, чтоб никто не уцелел, а то придется писать объяснительную.

Коллега занялся больным, а я встал посередине толпы и закричал:

— Тихо! Тихо, граждане! Мы уже провели осмотр и поставили предварительный диагноз. Для точной диагностики и назначения эффективного лечения нам необходима ваша помощь…

Толпа замерла и прислушалась.

— А какой предварительный диагноз и какая от нас требуется помощь? — спросила девушка двадцати пяти лет.

— У этого несчастного мужчины сотрясение головного мозга! Об этом нам сообщают общемозговые симптомы, потеря сознания, сильный храп и запах этила! Для ясной картины и последующей тактики мне нужно сделать пациенту МРТ!

— А зачем вы тогда разглагольствуете? Берите и везите его в больницу, — сказал мне мужчина средних лет.

— Для того чтобы сделать МРТ, больше больница не нужна! В наш прогрессивный век нанотехнологий мы возим с собой портативный МРТ со множеством сборных деталей.

— Отнесите мужчину в машину и сделайте там МРТ! — приказным тоном сказала дама бальзаковского возраста.

— Пациента трогать нельзя! Это может плохо сказаться на его состоянии, вплоть до летального исхода.

— А что же тогда делать? — спросили в один голос зеваки.

— Вам всем необходимо подойти к нашему водителю и попросить достать МРТ со множеством сборных деталей и принести сюда, чтобы мы сделали на месте снимок мозга.

— А почему вы не можете сходить в машину и принести МРТ вместе с водителем?

— Потому что по закону я не имею права покидать пациента, пока его жизнь находится в опасности, даже если бы нас было не двое, а шестеро!

Толпа переварила мои слова, что-то пробубнила и спокойным шагом отправилась к машине.

— Граждане, проявите сознательность! — говорил я громко, на всю платформу. — Надо не пешком идти, а бежать! Ведь здесь дорога каждая минута, а вы медлите…

Картина не изменилась. Все так же спокойно шли на выход, только слышались чьи-то недовольные возгласы о том, что медики не хотят работать.

Я повернулся к Павлу.

— Ну что там наш болезный?

— Руками машет и посылает меня, не хочет просыпаться.

Я подергал спящего за мочки ушей и отвесил ему пару слабых оплеух. Амбал открыл глаза, обматерил меня, пригрозил кулаком и опять задремал.

— Ну че? Полицию будем вызывать или продолжим будить эту пьянь? Он сам не хочет уходить, а нам с ним не справиться. Разные весовые категории. Оставить нам его в покое не получится — опять сердобольные вызовут. Не нас — так кого-то другого. Так что надо что-то делать, — сказал я.

Паша подмигнул мне и сказал:

— Сейчас все сделаем. Он сейчас быстрее ракеты побежит отсюда. Ты только отойди от него на пару шагов.

— Ты что удумал?

— Сейчас увидишь. Нечего нам возле него хороводы водить да бред всякий выслушивать.

Паша взял двухкубовый шприц, набрал им миллилитр нашатыря из бутылочки, выпустил воздух, снял иглу с канюли и прыснул содержимое в нос пьяному, отскочив в сторону после процедуры.

Через секунду амбал открыл глаза. У него фонтаном брызнули слезы, и он с диким криком выбежал с платформы через турникеты, которые мы преодолели по пути к нему.

— Ну вот! И МРТ не нужно. Здоров и бодр! — смеялся мой напарник.

— Это он так сдаст норму ГТО, — сказал я.

— Может быть, а может, новую жизнь начнет, а может, как всегда, ни хрена не изменится.

Конец ознакомительного фрагмента.