Ковид. Вымирание

Андрей Щукин, 2022

Пандемия коронавирусной инфекции COVID-19 к 2024 году оставила в России руины судеб и человеческих отношений. Люди в долгосрочной изоляции погрязли в грехе и безысходности. В Санкт-Петербурге офицеры Социальной гвардии Ян и Ани, являющиеся любовниками, впутываются в пустяковое с виду расследование. Однако в водовороте драматических событий проявляется некий ключ, способный повлиять на судьбу миллионов российских граждан. Удастся ли простым людям узнать правду о вирусе и остаться в живых, если фанатики, корпорации и власти прикладывают все усилия, чтобы мировая изоляция никогда не закончилась… Содержит нецензурную брань.

Глава 03. Издержки изоляции

Понедельник, 04 марта

Чёрные муравьи вереницей спускались по трубе отопления, чем напомнили Василию караван верблюдов с реалистичными тенями со знаменитого фото National Geographic.

— У тебя тут муравьи, — удивленно произнес он, обращаясь к незнакомой женщине, что стояла перед ним на коленях.

— Не отвлекай, — резко ответила она, на секунду освободив рот, — Мне нужно снять стресс.

Почему нет?

— Я впервые с легионером, — возбужденно пояснила хозяйка, стягивая с партнера оставшуюся одежду, — Тебе, счастливчику, не понять каково это — три года любиться в защитных костюмах.

Всякий раз, проходя экспресс-тест на антитела коронавирусной инфекции, он читал в глазах измученных хозяев смесь облегчения, восхищения и зависти. Хоть основной целью посещения квартир и люксов оставались ремонтные работы и настройка оборудования, но сладострастные стычки с изголодавшимися до мужчин хозяйками происходили при малейшей на то возможности.

Не успел он, как следует, оценить вид прижатой к оконному стеклу груди новой знакомой, как по батарее застучали.

— Началось! — нервно вскрикнула брюнетка, сбившись с любовного ритма.

Держась за стену, в спальню вошла пожилая женщина.

— Оля, нам снова кто-то стучит, — взволновано сообщила она.

— Мама, я же просила не выходить из своей комнаты, — снимая ногу с узкого подоконника, грозно объявила Ольга. Затем она добавила для Василия, — Она не видит нас — побочный эффект от прививки.

— Мне не нужно зрение, чтобы знать, что ты опять с голым задом, — сварливо произнесла старуха и зашлась в кашле.

— Киска, включи распознание азбуки Морзе, — попросил у смартфона Василий, застёгивая джинсы.

— Г. И. Т. Е. П. О. М. О, — отчиталось приложение после очередной серии стуков.

— Давно стучат? — с неподдельным интересом спросил Василий.

— Несколько дней, — обиженно ответила Ольга, запахнув халат и осознав потерю внимания партнера, — Этажом выше живет какая-то сумасшедшая: и звуки, и муравьи оттуда.

Окончательно погасив огонёк в глазах, брюнетка вновь предстала перед взором Василия неухоженной и неуверенной в себе современной горожанкой.

— Все соседи давно обзавелись нормальными люксами с их хваленой звукоизоляцией, — резюмировала она, — Так что от стука страдаем только мы с мамой.

Проводив мужчину и немного покусав ноготь, Ольга набрала на смартфоне номер сто тринадцать.

— Здравствуйте! Вы позвонили на единый номер Социальной гвардии. Нажмите один, если вы хотите сообщить о трупе. Нажмите два, если желаете выйти за пределы люкса. Нажмите три, если вас мучают мысли о безысходности…

Если не привередничать, то любовника можно найти и сидя в изоляции, а вот получить премию за обнаружение незарегистрированного легионера — это большая редкость.

Прихватив рюкзак со своими инструментами, Василий поднялся на следующий этаж.

Ух ты! Обыкновенная дверь, какими они были до массового распространения продуктов корпорации «Люксор».

Все прочие двери на этаже, как и ожидалось, освещались по контуру фирменной фиолетовой подсветкой.

Большинство квартир в крупных городах России за прошедшие полтора года были превращены по последней моде в так называемые люксы. Бюджетный вариант состоял только из стеклопакетов с простенькой системой вентиляции и ультрафиолетовым барьером, да двойной двери, с антибактериальными фильтрами в промежутке.

Люксы, поставленные по льготной или благотворительной программе, большинству семей не на что было обслуживать. К тому же, все услуги, сопряженные с необходимостью физического посещения частного жилья взлетели в цене уже к концу первого года домашнего заточения населения, когда оно еще притворно преподносилось, как самоизоляция.

В молодости Василий занимался боксом и еще не утратил силы в руках, так что через несколько минут он разворотил хлипкую дверную коробку и пролез в квартиру. Думать о последствиях он не любил, предпочитая простые действия сложным раздумьям.

В тёмном коридоре стоял смрад, словно на свалке. Под ногами копошились насекомые. Узкий луч небольшого фонарика выхватывал группы тараканов вперемешку с блестящими жуками. Попав под ботинок, они мерзко хрустели.

Какого чёрта? Грёбаный Индиана Джонс.

Вдруг какой-то небольшой зверь метнулся в дальнюю часть коридора и пролез в прогрызённую под дверью щель. Оттуда же донеслось всхлипывание и мычание. Чувствуя, как кровь стучит в висках, Василий медленно вошел в помещение.

У окна в инвалидном кресле сидел мальчик лет восьми. Его ноги были покрыты ранами от укусов, сам он выглядел изможденным. На подоконнике лежала детская энциклопедия, открытая на странице с азбукой Морзе.

В противоположном углу комнаты шипела, оголив зубы, жирная, уличная крыса. Вася не стал сдерживаться и со второго удара размозжил маленький череп гвоздодером, почувствовав мерзкие брызги на лице.

— Всё закончилось, — заверил Вася, начав вывозить мальчика из комнаты.

— М… ма… ма, — смог вымолвить мальчик, показывая в сторону гостиной.

Глубоко вдохнув, Василий открыл дверь. Нестерпимый смрад заставил его прикрыть нос рукавом. К своему удивлению, он обнаружил землю и ветви деревьев под ногами. Последующие же находки еще больше шокировали мужчину.

Треть комнаты занимал огромный муравейник. Здесь же белел кошачий скелет. Вид копошащихся насекомых под светом фонарика вызывал смесь ужаса с приступом тошноты. Однако лишь секунда осмотра правого ближнего угла комнаты заставила Василия тут же развернуться и выбираться с мальчиком из квартиры наружу. Там на диване лежала хозяйка квартиры, точнее то, что от неё оставили полчища муравьёв.

На улице их уже ожидал наряд из четырёх сотрудников Соцгвардии. Подтянутые фигуры рядовых и кобура на поясе старшего лейтенанта подсказывали, что избежать поимки в этот раз не удастся.

— Почему без маски? В каком люксе ты зарегистрирован? — сыпались вопросы, пока Васе надевали наручники, сканировали отпечатки пальцев и брали кровь на экспресс тест.

Одинаковые полумаски «Исток 1000» с двумя внушительными фильтрами, закрывающими большую часть лица бойцов, мешали установлению доверительного контакта, так что задержанный предпочитал отмалчиваться.

Мальчику оказали первую медицинскую помощь, затем оперативник сходил на осмотр злачной квартиры и вызвал группу очистки.

— Есть совпадение по пальчикам в базе загранпаспортов! — сообщил старлей, глядя в гаджет, — Василий Гагарин, двадцать восемь лет.

— Гагарин? — начал смеяться рядовой, — Как космонавт? Тебе бы подошла наша форма.

Бежевый защитный костюм Социальной гвардии именовался в народе скафандром.

— Ты носишь фамилию героя, скрываясь, как последний трус, — пристыдил задержанного Леонид Минский.

— Не трогай мою фамилию, — злобно ответил Василий, — Я никому ничего не должен.

Когда скорая помощь отъехала, увозя мальчика, пиликнул экспресс тест.

Василий Гагарин: антитела COVID-20, статус — легионер.

— Незарегистрированный легионер! — обрадовались гвардейцы, — Как тебе удалось столько времени скрываться? Давно тебя выслеживают!

Реакция Минского содержала меньше радости:

— Твои собратья стараются, обучаясь на врачей и другие профессии, где необходим контакт с зараженными людьми. Твои же подвиги сводятся к взломанным люксам и оттраханным дамочкам.

— Собратья? — поднял голову Вася, — Мы никто! Такие же униженные и оскорбленные, как все. Общество наделило нас качествами, коими мы не обладаем.

— Незаконное проникновение в шестьдесят три люкса тянет на большой срок, — заявил Леонид, заглянув в планшет, — Однако я справедлив и за спасение мальчика могу предложить сотрудничество вместо изоляции в тюрьме.

Когда оперативная группа отъезжала, команда зачистки как раз вынесла труп хозяйки.

— Люди уже на пределе, — обратился к Васе старлей, — Соцгвардия и легионеры — это всё, что отделяет общество от полного хаоса.

Вербовка Гагарина заняла у Яна сорок минут. Предполагалось немедленно внедрить Василия в штат компании Люксор прямо в главный офис компании — сорока двух этажную высотку на площади Конституции в южном районе Санкт-Петербурга. Благо статус легионера и глубокое знание архитектуры люксов делали там Василия желанным сотрудником.

— Ты можешь вести себя как прежде, однако теперь ты должен думать о последствиях своих действий и докладывать в наш отдел всё, что узнаешь о Босхах, — закончил инструктаж майор Левандовский, — Начнешь слежку с установки скрытых камер.

При выходе из кабинета Василий Гагарин столкнулся с Ани Гириян. Отметив отсутствие защитных костюмов, они обменялись приветственными кивками.

— Что за крепыш? — поинтересовалась Ани.

— Караульный для Босхов, — отмахнулся Ян, — Подарок от Минского к моему скорому дню рождения.

После завершения встречи любовники остались наедине. Ян наспех протер руки и уже успел скользнуть вниз по плоскому животику Ани, но та остановила его.

— У меня кровавые дни, — призналась дама, — Зато у меня появились соображения по Дружинину. Давай обсудим?

«У нас у всех кровавые дни», — печально подумалось Яну.

— Марина Малинина не ошиблась — среди публикаций её бойфренда на сугубо технические темы встречается соприкосновение с ковидной вирусологией. Ты ведь знаешь, что это интересует фанатиков Ордена.

О фанатиках Ян знал немного. Движение зародилось в Китае еще в двадцатом году, когда проявились первые благоприятные стороны пандемии — снижение техногенного воздействия на планету. Оно зиждилось на вере, что в наш мир в форме коронавируса пришел Диковинный Дракон, призванный очистить планету и излечить человечество. В первый год своего существования приверженцы Ордена напоминали эко-движение и широко пропагандировали свои идеи: от серьезных документальных фильмов до комиксов для детей. Позже Орден стал осуждать любые попытки мирового сообщества сбросить оковы изоляции и вновь стать открытым. Затем новоиспеченные антиглобалисты неожиданно вступили в вооруженные конфликты в целом ряде стран, а два года назад довели свои гуманистические идеи до кровавых терактов. С тех пор к названию террористической организации добавилась приставка: запрещенная на территории Российской Федерации.

— Один нюанс в смерти Дружинина кажется мне не логичным — его падение с крыши. Самоубийство маловероятно после истории Малинки, а убить человека проще в люксе, — начала Ани и пролистала документы на смартфоне. — Тогда я не поленилась запросить статистику по причинам смерти от рук фанатиков Ордена Диковинного Дракона. На первом месте огнестрельные ранения — сорок процентов случаев. Попробуй угадать: что на втором месте?

— Полеты с крыш? — вяло предположил Ян. Он всё еще не мог выкинуть из головы сегодняшнее намеренье овладеть Ани в позе «у стены».

— Каждая третья смерть наступала при падении с высоты! — глаза Ани прямо таки горели, — Если имелась возможность — фанатики сбрасывали жертву. Дело тут в каноничной шишке на макушке китайского дракона, которая обеспечивает ему полет без крыльев. Он не боится падать, потому что истинный дракон не разобьется.

— Проверка на вшивость? Ты хочешь сказать, что Самоделкина сбросили с крыши фанатики, чтобы совершить ритуал?

— Яннушка, ты всё еще фантазируешь о моих прелестях с выключенным мозгом? — посочувствовала Ани, — Либо убийство действительно совершили фанатики, либо кто-то устроил эффектный спектакль, чтобы указать на них. В обоих случаях копать дальше нужно в сторону Ордена Дэ-Дэ.

— Для твоего смелого предположения, кроме самого факта падения, нет улик.

— Да, улик нет никаких, что странно. В комплекте с полётом мы должны были найти либо откровенный подчерк Ордена, либо еще фальшивые отсылки на фанатиков. Вновь получается, что ответ нужно искать в том, чего не хватает. Однако запутать хотели не нас с тобой. Преступление просто обязано было попасть под юрисдикцию ФСБ, значит и подтасовка предназначалась для них, — закончила размышления Ани Гириян и подошла к окну.

В такие моменты Ян понимал, что обожает не только тело Ани, но и её живой ум.

— Если бы не душевный рассказ Малинки, то пасьянс про секретного инженера, замешанного в тёмных делишках то ли ФСБ, то ли фанатиков сошелся бы. Однако сила любви в её правдивости. Ян, мы просто обязаны взять её показания за основу и сделать вывод, что Самоделкин, чем бы он там не занимался, отстаивал сторону добра и присоединиться к нему.

Ян понимал, о чём говорит Ани. Едва теплящееся и щемящее в сердце чувство воодушевления от занятия правым делом с успехом противостояло ежедневному потоку мерзости. Ян притянул слабо сопротивляющуюся Ани к себе и покрыл её лицо и губы поцелуями.

Так называемый, приёмный покой в инфекционной Боткинской больнице больше походил на кишащее страстями чистилище, чем на место медицинской заботы и успокоения. Все помещения и коридоры четырехэтажного здания заполнял сонм больных людей, ожидающих своей диагностической участи.

Музыканты, доставленные из Мариинского театра, находились здесь больше суток, но их дальнейшая судьба по-прежнему оставалась неизвестной. Спать приходилось на полу, еду покупать за собственные деньги, а лекарства и медикаменты вытребовать со скандалом.

У нескольких человек уже наблюдался жар, других мучал кашель или иные боли. Ирина, укутавшись в защитный костюм, взирала на душераздирающие картины с неподдельным ужасом. По какому-то чудесному стечению обстоятельств она всё еще чувствовала себя здоровой, а повторные тесты не выявили коронавирусной инфекции. Каждые полчаса она звонила или писала домой — шестилетней дочери и своей матери.

— Тесты не показывают, что я заражена, — продолжала спор Ирина Небесная.

— Да, но они также не показывают, что вы здоровы, — бодро отвечала старшая медсестра.

Наконец после тридцати часов неопределенности на участников оркестра оформили документы и сказали готовиться к отъезду в ковидный обсерватор. Ирина в списке не значилась.

— Но домой мы вас тоже пока не можем отпустить, — повторила медсестра и попробовала изобразить дежурную улыбку. Получилось нечто похожее на оскал.

— Тогда я поеду с моими коллегами, — настояла скрипачка.

Через час к крыльцу подъехал автобус, в который пациенты проследовали через защитный рукав, словно в аэропорту. К удивлению Ирины, кроме медсестер в автобусе присутствовал юрист, который бодро зачитал отнятые права.

— А также согласно свежим поправкам в Конституцию с сегодняшнего дня вам запрещено подходить ближе, чем на два метра к здоровым людям, — закончил он череду ограничений.

Настроение у пассажиров ковидного транспорта было подавленное. Озвученные правила пока что к Ирине не относились, но она почувствовала себя заключенной.

— Чтобы всякий раз не делать полный вариант теста, вам в кровь вводится специальный маркер, — холодно пояснила медсестра, — У здорового человека он растворяется через полчаса после введения, у вас он останется в крови на несколько месяцев, после чего процедуру следует повторить.

В каждом районе Санкт-Петербурга к двадцать второму году построили гигантские обсервации на пять-семь тысяч пациентов, профилированные под инфицированных коронавирусом граждан. Их наспех продуманное устройство напоминало лагеря для беженцев. Об этих суровых, злачных местах ходили разнообразные слухи: от бесследно пропадающих пациентах, до существования внутри банд, контролирующих микрорайоны учреждений. Чтобы получить билет на свободу и один из четырёх официальных ковид-статусов, требовалось продержаться внутри две-три недели.

Автобус въехал на Крестовский остров и проследовал мимо заброшенного парка аттракционов, превращенного в коммерческую площадку для игры в страйкбол. Впереди виднелся бывший стадион «Газпром Арена», являющийся самым большим обсерватором Санкт-Петербурга. Он имел мощность в двенадцать тысяч человеко-мест. На центральной платформе, где раньше располагалось футбольное поле, был возведен мини город, походящий с высоты двадцатиметровых трибун на африканские трущобы.

Первым делом каждого из музыкантов приписали к определенному больничному люксу. Квадратное помещение содержало шесть отдельных закутков с койками, общую кухню и санузел. Такие мини дома стояли рядом целыми вереницами, образуя улицы.

Предчувствуя беду, Ирина запомнила номер бокса, куда поместили Майю. В виду нетипичного состояния скрипачки ей выделили место в благополучном люксе с выздоравливающими пациентками.

Проваливаясь в скомканный сон, Ирина Небесная отметила, что целых два дня прожила без музыки.

Ночью несчастная скрипачка проснулась от какого-то движения в люксе. Прислушавшись, она удивилась еще больше, различив сопение и причмокивание, а также приглушенные мужские интонации.

Аккуратно отодвинув ширму, Ирина не поверила своим глазам. Посередине общего пространства люкса, подложив под колени подушку, стояла её возрастная соседка по палате Ольга Андреевна. Полностью обнаженная, она делала минет двум мужчинам в медицинской форме, которые словестно поощряли её действия.

Смутившись, Ирина хотела было забраться с головой под подушку, как вдруг услышала чрезвычайно настораживающую фразу.

— Сегодня ты должна стараться лучше, если хочешь защитить еще и новую девчонку, — сквозь зубы наставлял Ольгу один из мужчин.

Чего-чего?! Это про меня?

— Что здесь происходит? — выскочила из-за ширмы Ирина, наспех накинув кофточку.

Мужчины явно относились к младшему медицинскому персоналу и выглядели адекватно, если не считать только что случившегося насилия над пациенткой.

— Дурочка, я защищаю твою девичью честь! — заявила Ольга, похоже, искренне веруя в свои слова. — Но если желаешь, то можешь присоединиться.

— Присоединиться к чему? — выпалила Ирина, не желая разбираться в нюансах учиненного беспредела. — Пошли вон!

Пробормотав угрозы, мужчины покинули люкс, хлопнув дверью.

— Зря ты так. Кавалеров тоже можно понять, — с достоинством рассудила женщина, одеваясь, — Им нужно снимать стресс.

— Ольга Андреевна, вы оправдываете насильников и потакаете им? — ошарашено спросила Ирина. — Выкладывайте немедленно, что творится на этом грёбаном стадионе?

Квалифицированного медицинского персонала в городе не хватало, поэтому на работу в обсерваторы брали всех, кто хоть как-то проходил по критериям. Большинство слухов об ужасах в изолированных от общества антивирусных анклавах являлись правдой. Внутри них сформировались новые правила жизни, наподобие тюремных понятий. Насилие и унижение пациентов внутри коронавирусных зон стали искривленной нормой реальности. Мало кому хотелось регистрировать случаи и разбираться с каждым противоправным инцидентом.

— По-настоящему страдают только девушки, которые совсем не могут за себя постоять или договориться, — закончила несусветный рассказ Ольга Андреевна, явно гордая своим сюрреалистичным статусом защитницы больничного люкса.

— Ох, нет! Майя, — только и выдохнула Ирина Небесная, понимая, насколько её подруга подходит под это определение.

Не обращая внимания на возмущение двух других соседок и укоры Ольги Андреевны, Ирина включила свет и бегло обследовала больничный люкс. Три часа сна и пробуждающийся гнев придали ей немного сил, чтобы решиться на борьбу с несправедливостью. Имелся только центральный выход, но без пропуска или отпечатка пальца его было не открыть. Местная связь с дежурной медсестрой молчала.

— Отсюда нельзя выбраться, глупышка, — стращала Ольга Андреевна.

Больничный бокс всё-таки не являлся тюремной камерой — в нем нашлось слабое место. Трубы за унитазом уходили в гипсокартон и прилегали не плотно. Ирина всю жизнь берегла руки, тончайшим образом настраиваясь на скрипичные движения, но сейчас старалась не думать об этом. Она из всех сил начала ковырять стену подспудными металлическими инструментами, какие смогла найти в палате.

— Прекрати сейчас же, дурочка! — истерично выкрикнула Ольга Андреевна, — Нас всех накажут из-за тебя! Мне осталось продержаться два дня до выписки.

Ирина лишь зло посмотрела на женщину. Воспитание в её интеллигентной семье распространялось и на общение, но в последнее время она чувствовала, что лишается моральной девственности.

Только спустя полчаса Ирине удалось сделать дыру в стене, через которую она смогла вылезти из бокса. На улицах обсерватора оказалось пустынно и прохладно. Из разных концов гигантской арены доносились невнятные вскрики.

Нумерация боксов помогла Ирине найти место, где содержится Майя. Когда она распахнула дверь, перед её неизбалованным взором предстало откровенное зрелище. Майя лежала на животе поперек койки, корчась от унижения и боли. Над ней навис долговязый тип и сношал её в зад. Второй мужчина, расставив ноги, обладал девушкой более естественным путём. Соседки по боксу делали вид, что спали, боясь вмешиваться в происходящее.

В ту же секунду девичье сознание Ирины отключилось. Нежность, красота, добродетель — все эти детские игрушки вмиг оказались убраны под ключ. Из инструментов к действию осталось лишь острие справедливости.

Со всей силы Ирина пнула ближайшего насильника между ног. Затем она с размаха приложила второго недочеловека по колену металлическим прутом, открученным от своей кровати.

Трясущимися руками Ирина достала смартфон и записала короткое видео, запечатлев корчащихся от боли беспринципных преступников около жертвы. Когда насильники покинули бокс, Ирина принялась утешать Майю.

— Ненавижу мужчин, — откашливаясь, плакала Майя. — Они всю жизни мучали меня.

К вечеру Ирина дала показания Соцгвардии, добившись, чтобы инцидент с изнасилованием документально оформили. Тем временем состояние здоровье Майи ухудшилось. Коронавирус проявился у неё в типичной форме — с серьёзным поражением лёгких.

К самой Ирине каждый день стали приходить врачи — исследовать её феномен неизвестного статуса. Обстановка немного разрядилась — извращенцы к их блоку уже близко не подходили.

На пятый день самочувствие Майи резко ухудшилось. Её подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Через трахею ввели трубку, из-за чего несколько раз за первые сутки у девушки случались приступы панической атаки.

Покидать свой бокс без веской причины запрещалось, но по вечерам Ирина украдкой навещала несчастную подругу. Говорить та не могла, но писала на бумажке ответы карандашом.

— Ты еще помнишь, как мы радовались самоизоляции и удалённой работе в первые недели пандемии? — пыталась подбодрить подругу Ирина Небесная, — Пересылали друг другу мемы про корону, словно школьницы смотрели сериалы и объедались вкусняшками. Словно в прошлой жизни.

«Мне очень страшно», — написала Майя неровным почерком.

Ирина попыталась успокоить подругу, поглаживаниями по руке. Вдруг бедняжка начала задыхаться и конвульсировать, цепляясь пальцами за больничный матрац. Кнопка экстренного вызова медперсонала располагалась около входа в блок. Ирина попыталась связаться с дежурным врачом, но никто не ответил. Она пробежала две сотни метров до ближайшего медицинского поста, но там тоже никого не оказалось.

Через шесть минут после начала приступа датчик сердцебиения Майи перешел на один протяжный, писк.

Когда слезы перестали изливаться, Ирина осознала, что сидит на холодном полу в испачканном больничном халате и всё еще сжимает похолодевшую руку бывшей подруги. Через доносящиеся из дальних блоков приглушенные стоны и крики к девушке вдруг пришло понимание, что прежнего счастливого мира больше нет, а текущую реальность придется воспринимать нормой.

— Живем ли мы? — прошептала она, глядя в одну точку, — Или уже умерли и попали в ад?