В объятиях суровой, но прекрасной тайги

Андрей Шугашевский

Слова уносят нас в дремучую тайгуГде в стужу и в пургу,Люди рядом чувствуют любовь свою,Где даже звери помнят доброту.Нас слова унося в прошлые векаГде было много у людей добра,Где люди были счастливы как ни когда.Где в Бога верили крестясь всегда.Слова расскажут нам о томКак трудно стало жить людям потомКогда пришлось бежать из дома вон,От нарушивших их вековой покой.

ГЛАВА 1

С давних пор люди строили деревни на берегах рек и озёр из подручных материалов строили дома.

Подручным материалом считалось то что было рядом, если в даной местности было изобилие глины, то строили глинобитные дома, но а если песок и глина то строили кирпичные дома, так постепенно деревня разрасталась и превращалась в город с фабриками и заводами.

Города разрастались, население увеличивалось и многим верующим людям не уютно становилось жить в суетных городах где наступал разврат и атеизм.

Некоторые уходили в степи заниматься скотоводством и земледелием, строя не большие дома, большие дома не строили, да и для чего нужен был большой дом? если в дом заходили на закате солнца а с рассветом нужно было вставать, верующие держаться пословице (кто рано встаёт тому бог подаёт).

В таёжных местах такие дома стали появляться очень быстро после того как вера в Бога стала не приемлемой для властей, верующие опасаясь безбожников покидали насиженные места и семьями с нехитрым скарбом уложенным в повозки уходили в тайгу, или подальше от города но ближе к реке и лесу.

Семья Ступичных жила в небольшой деревне не очень далёко от города но ближе к реке Енисей и совсем не далёко от тайги.

Дорога в города проходила рядом с посёлком в одну сторону на Красноярск в другую на Абакан, проблем со сбытом излишек продукции у жителей не было.

Но жители частенько сами на лошадях в телегах нагруженные своими товарами ездили в город на базар, чтобы продать и кое что подкупить, но в основном ездили в Абакан, так как на Абакан дорога была в несколько раз короче чем на Красноярск.

В деревне было всего около сорока дворов в каждом доме проживало не менее десятка домочадцев, но эта деревня считалась самой богатой в округе.

В посёлке был заезжий дом которым управлял старший Ступичный, имелась мельница которой также заведовала семья Ступичных, небольшая церквушка со священо служителем, которую посещали все жители деревни.

Все жители с детства воспитывались в трудолюбии и послушанию старших, уже в пятилетнем возрасте ребёнка приучали трудиться на посильной для него работе за итог работы он получал похвалу от старших в виде сладости, дети воодушевлённые упорно старались ещё больше.

Семья Ступичных жила на окраине в довольно большом доме пятистенки, семья у них была намного больше чем у других, в одном доме жили старший Ступичный по имени Силантий со своей супругой Марией пятеро сыновей и две дочки и престарелые родители Силантия Агафья Петровна и Никодим Степаныч.

В деревне семью Ступичных уважали за их доброту и трудолюбие, да и прислушивались к советам старших.

К Ступичному старшему относились с особым уважением, так как он был в деревни самым уважаемым и грамоте обучен, наверно поэтому его на сходе и выбрали старостой деревни.

Однажды при встречи сосед Прохор как всегда кланяясь с улыбкой спросил:

— Расскажи нам Силантий Никодимыч! что там в газетёнки пишут.

Силантий погладив свою густую тёмную бороду, закрывающую пол лица и шею, ухмыльнувшись ответил:

— Ох вы какие любопытные, грамоту изучать вы не желаете а новости узнать желаете, вот когда я помру кто вам читать будет, это вам не библия, которую мы с детства запоминаем:

— Да что ты нас Силантий стыдишь, нам грамота без надобности чтобы изучать нужно уйму времени потратить, а у нас детишки хозяйство, вот если бы детишек кто грамоте обучил то они нам бы газетёнки читали, вот почему ты не желаешь наших деток грамоте учить?

— Ну ты Прохор и поддел меня, я хоть уже и староста, но дел и у меня тоже по хозяйству хватает, а вот учить детишек грамоте нужно об этом мы подумаем на общем сходе, а вот новости пишут тревожные! против царя батюшки какие — то так называемые большевики поднимаются, а это неправильно я считаю, против царя руку поднимать ровно против Бога идти, вот такие новости мои дорогие.

Силантий похлопал Прохора и рядом стоящим Ивану и Пантелею по плечам и широкой походкой направился до своего дома, где его ждали дела по хозяйству.

Прохор взглядом провожая Силантия промолвил вслух:

— Мужики! что это теперь с державой творится — коль на царя, на Бога руку поднимают — вот скажи мне дорогой сосед Иван! Пантелей!

У Пантелея с Иваном вид лица от такой новости тоже изменились, и они чуть ли ни в один голос заговорили:

— Одно понятно, спокойная жизнь кончается нужно собирать сход и решать как нам быть в случае чего.

Прохор спокойным голосом остановил начавшиеся громкие рассуждения Ивана и Пантелея:

— O чем ваши языки мелят, — какой сход, — что за если что! сколько раз против царя руку подымали? — и где они сейчас! — И с этими царь батюшка разберётся, а наше дело землю во время вспахать да зерном закидать, а с остальным пускай разбирается тот кому надо, а коль царю батюшке наша помощь понадобиться, то я вместе с сыновьями на защиту отечества пойду, мы на то и казаки чтобы порядок в отечестве блюсти.

Прохор закончив своё праведную речь поправил картуз и усы попрощавшись с друзьями направился по своим делам.

Иван и Прохор возразить Прохору не могли так как он как ни крути был прав, они просто молча глядели ему вслед.

И действительно сошедший снег с полей торопил мужиков готовиться к полевым работам, кому нужно было лемеха оковать, кому-то борону подготовить, компост на поле вывезти, кому-то крышу нужно поправить.

Весной природа просыпается и деревня оживает, с раннего утра слышен в кузне стук молотка, чаще слышен крик петуха, скотина подалась на луга в это время года пока земля ещё не прогрелась на солнце начинается заготовка дров на следующую зиму.

Вот и Силантий настроился чтобы ехать в лес и на волять берёз, но войдя во двор он понял, что его престарелый отец Никодим приготовил ему другую работу, под навесом уже лежали струганные доски с брусками а рядом улыбающийся отец, который увидев вошедшего сына во двор сказал:

— Ну вот и Силантий пришёл, мы тут с твоим младшим сыном, а моим внуком порешали поехать в лес берёз на дрова на волять а тебе крыльцо нужно отремонтировать уже совсем прогнило — не дай Бог кто провалится.

Улыбаясь сказал Никодим Степаныч укладывая в телегу топоры и пилу в телегу поглядывая на внука Степана который ловко не по — детски управлялся с упряжкою запрягая лошадь.

Силантий молча выслушал отца и с возмущением стал говорить:

— Батя! какие берёзы ты собрался с ребёнком валять, в твои годы уже дальше этого двора выходить вредно, ни то — что берёзы валять, где Иван, Фёдор, Семён, Николай?:

— Ты сынок за меня не переживай, у меня ещё сил хватит берёзы валять, да и Степку ты за ребёнка не считай он уже старшим братьям фору даст, а парней я отправил на кузню помогать кузнецу Ерофею, он уже действительно не мощным стал, а ты как староста должен думать кто после него будет, так что мы со Стёпкой поедим в лес, а ты как староста должен быть в деревни за всеми приглядывать!

Силантий молча смотрел на отца, который открывал ворота чтобы внук Степан мог выехать со двора, в душе у Силантия была такая гордость за отца, что он не поддаётся старости и учит внука только всему хорошему и прекрасному, вот и сейчас Силантий знал, что отец поехал с внуком ни так за дровами, а как в основном отдать внука в объятия красоты тайги.

Стёпка сидел рядом с дедом на телеге молча глядел на медленно приближающий лес, а в душе гордился, что дед не считает его ребёнком и даже поставил его выше старших братьев.

Но в самом деле Стёпка был необыкновенным ребёнком, ему было всего девять лет от роду но по росту и ширине плеч намного обошёл своих одногодок поэтому ему было интереснее крутиться возле старших, которые его с удовольствием брали в свою компанию и без всяких издёвок восхищались его сообразительности уму, ловкости и силе, только иногда подтрунивали над ним если в компании появлялись девчонки:

— Стёпка! — Ты уже вон какой большой, пора уже тебе женится мы уверены за тебя любая из этих девчонок пойдёт, а мы на твоей свадьбе так погуляем, что в лесу всё живое зашевелится.

На что Стёпка без всякой обиды, но всегда с улыбкой отвечал хихикающим девчонкам и пацанам:

— Обязательно погуляем на моей свадьбе, но я сам себе невесту найду когда ещё больше выросту.

Дед Никодим тоже сидел молча глядя на поле, которое они проезжали и не без гордости в душе восхищался внуком, которого Бог не обделил умом и душой, а душа у Стёпки была чистая и открытая, любил трудится и помогать другим, был безотказным, любил ходить в широких штанах с не заправленной рубахой и даже пояс на рубахи никогда не завязывал он считал, что для тела должна быть свобода в движениях.

До опушки леса они доехали быстро так как лес начинался всего в нескольких сотнях метров, и дорога пошла в глубь леса по обе стороны дороги расцвели уже разнообразного цвета цветы, а воздух был насыщен не передаваемым ароматом, дед Никодим остановил лошадь и обращаясь к внуку спросил:

— Но и как Стёпка! тебе такая цветная весенняя красота?

Стёпка молча спрыгнул с телеги и поглядывая по сторонам и вперёд уходящей дороги спросил:

— Дед! и как далёко эта дорога по этой красоте идёт?

— Определённого конца в тайге дорог нет она просто через несколько вёрст обязательно исчезнет, по этой дороге мы ездим за дровами да омшаник посматриваем, в омшанике пчелиные улья со всей деревни, так что эта дорога скоро исчезнет, но можно ехать и дальше если нужно, но там неизвестность, лучше идти пешком ведь незнающему человеку неизвестно через сколько вёрст будут завалы, а с конём их трудно преодолеть.

Стёпка постоял несколько минут вглядываясь вдаль уходящей дороги, в душе у него закипела какое — то любопытное желание как можно дальше углубиться в тайгу, чтобы познать неизведанное в этом лабиринте бескрайность тайги:

— Ну и чего мы деда остановились! — Поехали туда где исчезнет эта дорога.

Усаживаясь на телегу улыбаясь глядя на деда и прищурив глаза сказал Стёпка, дед Никодим почесал свою длинную седую бороду, поправив картуз и беря вожжи в левую руку уселся рядом с внуком, лошадь не дожидаясь команды повезла их дальше по ели заметной колеи дальше в глубь леса.

Проехали совсем немного Стёпка увидел рукотворный длинный холмик, к которому и направил дед Никодим коня со словами:

— Нужно в омшаник заглянуть, проведать пчёлок работяг, да весеннего свежего воздуха больше напустить, я думаю уже через пару дней улья можно на поляну вывозить.

Никодим открыл двойную дверь в омшаник, внутри было не так свежо как на воздухе но чувствовалась жизнь тысяч пчёл копошащихся в ульях издающих своеобразный запах.

Никодим прошёл до самого конца омшаника открыл до конца все отдушины за одно прикладывая к ульям ухо и довольным голосом обращаясь к Степану сказал:

— Всё в порядке внучек, все пчелы зимушку отлично перезимовали, без мeда не останемся.

От омшаника, как показалось Степану, проехали совсем недалёко а следа от дороги уже не было лишь просека по которой они проехали ещё около часа пока не упёрлись в поваленные деревья.

Никодим сидевший всю дорогу молча делая вид будто дремлет, давая внуку спокойно любоваться приятными звуками тайги и разнообразием трав, ничему не удивляясь Никодим кряхтя слез с телеги и подойдя к внуку который стоял впереди лошади и глядел вперёд как бы оценивая расстояние этого завала, а конца завала не проглядывалось:

— Ну вот Стёпа! узнал как далёко можно по тайге ехать.

Стёпка деду с ответом долго не задержал, а по деловому ответил:

— Дед смотри сколько здесь деревьев навалено уже, если их все вывести так сколько зим может наша деревня топится не валя живое дерево.

Никодим посмотрел на внука у которого от увиденного был приподнятый адреналин на столько, что казалось он открыл что — то никому неведомое, дед похлопал внука по плечу сказал:

— Ты Стёпка верно мыслишь! Нужно на дрова валять только сухостой, что конечно мы все и стараемся делать, но дело всё во времени и расстоянии до этого сухостоя.

— Конечно далековато сюда ездить, но я всё равно буду только в это место ездить.

Сказал Степан беря под узды коня, чтобы разворачиваться в обратную дорогу коню было легче, было видно что и дед с ним был согласен так как только внук остановил коня он не спеша стал убирать из телеги сумку с провиантом, топоры и пилу.

Телегу вдвоём они загрузили хлыстами сухостойных деревьев довольно быстро, так как не понадобилось их пилить, а лишь обрубать кое — какие сучья.

Солнце опустилось далеко за полдень и только тогда дед Никодим как будто вспомнил аж громко воскликнул:

— Стёпка! — Мы чего — то заработались, а кушать — то забыли, давай съедим то что нам моя Агафья наложила да потихонечку тронемся до дома.

— Я деда! сейчас мало об еде думаю, мне интересно больше посмотреть что там за этим завалом.

— А ты Стёпушка садись и я тебе расскажу то что никому не рассказывал и не хотел рассказывать а просто забыть, но похоже не забуду, но тебе расскажу только побожись, что никому не расскажешь.

Стёпка с широко открытыми глазами смотрел на деда и крестясь сказал:

— Божусь деда! — Никому ни-ни.

— Ну тогда садись и молча слушай.

Никодим не торопясь попил из крынки молока, затем взял куриную ножку так же не спеша следом съел куриное яйцо.

Степан знал что дед испытывает его терпение, и не торопил его с рассказом, характер деда Стёпка знал если его в рассказе заторопишь то можешь и не услышать совсем его рассказа, и вот наконец дед Никодим поведал Степану такую историю которая несколько лет не давала ему покоя.

Дед Никодим вытирая руки о траву и глядя на внука поведал внуку историю, которую не рассказывал никому, даже родному единственному Силантию:

— Когда я был молодым — конечно намного старше тебя, мой отец приучил меня к охоте, у нас с ним не плохо получалось без пушнины зимой из тайги мы не возвращались.

Дед Никодим в задумчивости посмотрел в то место где стояли сухостойные деревья со вздохом продолжил:

— А в то время этого сухостоя не было, этот сухостой появился после пожаров которые здесь полыхали два года подряд.

Мой отец был заядлый охотник, летом если было время он уходил в тайгу к своим охотничьим домикам, чтобы положить в них припасы на зиму, а если нужно то поправлял избёнку, инструменты были в каждом домике конечно домики охотники строили на расстоянии двух трёх часов ходьбы друг от друга по кругу, от одного домика до другого ставили всевозможные ловушки.

Никодим ненадолго замолчал поглядев на внука как бы убеждался что внук его внимательно слушает, а внук его внимательно слушал следя за каждым движением любимого деда:

— Так вот Степан у моего отца было пять домиков место положение которых я знал и знаю сейчас, а вот место где построил мой отец последний шестой домик я не знаю.

Дед вдруг замолчал и слёзы покатились по его щекам, он глядя на то место где они только что собирали сухостой дрожащим голоcом сквозь слёзы произнёс:

Вот в этом самом месте я последний раз видел своего отца живым, в тот день он меня не взял с собой разрешил только довести его до этого места наказав мне следить за нашей скотиной которая здесь паслась, по прошествии двух дней мы забеспокоились, и я решил пойти нa поиски.

Никодим замолчал рукавом вытер слёзы и попив воды, которую предложил ему Стёпка продолжил:

Но идти было не суждено, так как загорелась тайга, да так что мы думали, что и наша деревня погорит, но слава богу ветер изменил направление, но тайга горела ещё долго пока не пошли проливные дожди, конечно я потом всё — таки добрался до домиков, хотя до них мне и пришлось несколько дней добираться, к счастью домики огонь не тронул, и все продукты были на месте которые отец разложил, но самого его нигде не было, возможно он ушёл в последний домик и что — то с ним случилось, я на поиски этого домика потратил несколько дней но так и ни с чем вернулся домой, мать моя сильно переживала за него и через год скончалась, да и у меня тяга к охоте пропала, а ведь когда — то мы с отцом устраивали соревнования по добычи белки из арбалета, мне не даёт покоя неизвестность судьбы моего отца наверно так с этим и помру.

Степан по тону деда понял, что тот уже всё сказал о чём в основном болит душа у него спросил:

— Деда скажи! — Разве он тебе не намекал в какой стороне тот домик, или ты у него не спрашивал почему он тебе не хочет показывать тебе охотничий домик:

— Он мне говорил про какое — то золото которого там много, но он ни хотел чтобы люди узнали, иначе говорил, что люди изуродуют тайгу из — за этого золота, а направление он мне сказал с загадкой — направление тени правого рога сохатого на рассвете.

Дед Никодим поправив картуз и вставая тяжело кряхтя ещё раз сказал:

— Ты мне Стёпка! — Про то что я тебе наговорил никому.

Стёпка молча собрал в корзину остатки еды и повесив на один из хлыстов лежащих на телеги, спокойно глядя на деда промолвил:

— Нет деда! — Я никому, но ты тоже научи меня пользоваться арбалетом, но и нарисуй примерно где находятся охотничьи домики? и расскажи мне-

какой твой отец был? и на кого он больше любил охотиться?

Никодим усевшись на самый верх груженной телеги, слегка засмеявшись произнёс:

— Что Степан! — Охотничий азарт проявляется, садись родной и поехали, расскажу я тебе про своего отца, а арбалетом научу тебя пользоваться когда мы его с тобой смастерим.

Как только тронулись дед Никодим глядя по сторонам и на деревья, не переставал вслух восхищаться оживающего после зимы леса:

— Похоже после тех пожаров жизнь на эту территорию тайги возвратилась, птицы гнёзда кругом понастроили, белка под ногами опять бегает, соболь вон по деревьям лазит, если бы отец у меня не пропал то и у меня другое настроение было, мы ведь с ним просто с ума сходили если несколько дней не побываем в лесу, мой отец не любил охотиться с ружьём, ему не нравился оружейный выстрел.

Дед ненадолго замолчал выбирая яркие воспоминания своего отца, которые приходили к нему ежедневно продолжил:

— Отец у меня был здоровее меня, хоть я тоже не маленький и силой обладал немереной, ударом кулака мог годовалого быка завалить, однажды в зимнею пору возвращаясь с промысла не доходя пару вёрст до деревни его окружила стая волков ему каким — то образом удалось вожака ухватить за загривок когда тот набросился на него так он и шeл до самой деревни держа на весу волка, а остальные волки шли следом не смея нападать, а подойдя к деревни отец просто швырнул этого волка в сторону стаи которая тут же убежали прочь.

Стёпка слушал деда внимательно с широко открытыми глазами, и когда у деда наступила очередная пауза он спросил:

— Скажи деда! — а на медведя твой отец ходил? — если ходил то какое оружие брал он?

— Конечно хаживал он и на медведя, но основная охота у него была пушнина, а на медведя он хаживал только с рогатиной он был совершенно бес страшный всегда говорил: — любой зверь боится того кто больше его самого и сильнее, вот и нужно показать ему что ты больше и сильнее его, только глупый зверь может кинуться на тебя.

— Расскажи деда мне! — Как он с рогатиной на медведя один ходил.

— С рогатиной на охоту ходить, нужно обладать терпением и без страха встречать опасность, этого у моего отца было достаточно, — он по нескольку дней искал берлогу медведя, затем шуровал длинной палкой в берлоге и как только медведь зашевелился он бежал к дереву где лежала рогатина, он успевал сесть возле дерева до того как вылезет в ярости медведь, отец специально провоцировал его всевозможными разговорами, чтобы медведь увидел его и пошeл на него поднявшись на задние лапы вот в этот момент нужно держать в руке рогатину и смотреть в глаза разъярённому медведю который в ярости не думает, он желает порвать того кто его выгнал из берлоги.

Дед так подробно рассказывал внуку про бесстрашного своего отца, что Стёпка представил себя на его месте с рогатиной лежащей рядом и его рука самопроизвольно сжимала хлыст лежащий на телеге.

А дед всё рассказывал глядя на дорогу по которой не спеша везла их Рыжуха отмахиваясь хвостом от назойливых мух.

— Выбравшись из берлоги медведь увидел обидчика и поднявшись на задние лапы пошeл на стоявшего у дерева большого человека, но когда зверь разьярён он уже не остановится, а будит идти на обидчика ничего не замечая, вот он и не замечает рогатину которую поднял охотник на которую сам медведь накалывается и в порыве ярости не замечает как всё больше и больше в него входит рогатина.

— А потом как он этого медведя до дома тащил? — Ведь он такой большой! — За один раз не унесёшь а если оставить то наверняка птицы или волки растащат.

— Нет ни растащат Стёпка! — На медведя отец ходил только если какой — нибудь барин заказывал медвежью шкуру, так что когда он шёл на медведя он брал с собой салазки в которые и укладывал тушу вместе со шкурой, но а внутренности подкладывал ближе к ловушкам.

Солнце уже висело низко на горизонте, кода они подъехали к омшанику дед Никодим хотел остановиться чтобы закрыть двери, но они оказались уже запертыми, видимо кто — то из деревенских приходил посмотреть и убедиться что с пчёлками всё нормально.

K дому подъезжали под радостный лай любимого пса Тризора который за весь день соскучился по Стёпкиным ласкам.

Деда Никодима Стёпку с нетерпением так — же ждали с нетерпением Силантий, который открывая ворота добродушно как бы ругаясь:

— Что — то наши дровосеки припозднились! — За это время сколько вы пробыли в лесу, можно было три ходки сделать за дровами.

Силантий остановил взгляд на хлысты лежащие горой на телеги с которой слазил кряхтя отец, а ему помогал неутомимый Степка, Силантий закрывая тесовые ворота продолжил их отчитывать:

— Вам что? — У края леса деревьев мало было? — Или вам лень было валить, и поехали валежник собирать вглубь леса такую даль.

Дед Никодим выслушал своего сына, и поглядев на Стёпку слегка подмигнув Стёпки с задором заговорил:

— Ты Силантий! — На нас сильно не серчай, что мы так долго зато вон сколько сухих дров привезли, я тоже хотел у края леса валять деревья, но когда Стёпка увидел, что в лесу полно валежника он просто не позволил мне валить живое дерево, но как ты думаешь мог я его ослушаться.

Дед Никодим ещё раз с улыбкой посмотрел на внука и подмигнув ему отправил распрягать Рыжуху.

Силантий на такое оправдание ничего не мог сказать, так как он хорошо знал, что в тайге много сухостойного дерева а люди стараются брать то что ближе растёт и уже громко сказал чтобы Стёпка слышал, — который уже с лёгкостью распряг коня и подводил к колоде с водой:

— Стёпка хоть и молодой но он верно мыслит! — Если не очищать тайгу то во что она может превратится? — можно только себе представить, ты ведь отец знаешь за какое время мой дед а твой отец доходил до своих охотничьих домиков, а сейчас и за световой день не добраться.

Силантий ещё раз посмотрел в сторону тайги которую уже окутывали сумерки, и показывая рукой на обновлённое крыльцо хвастливо проговорил:

— Видишь батя! — Как я подновил крыльцо любо — любо дорого смотреть, пойдём по нему в дом, а то нас уже за ужином заждались.

Дед Никодим похвалил Сына за работу и за одно внука, который уже управился с Рыжухой, и они вместе вошли в избу где за столом уже сидели все домочадцы, в помещении стоял запах щей и непередаваемый запах свежо — испечённого хлеба.

На деревню опускалась весенняя ночь, затихли петухи и домашняя птица в небе ярче засветились звёзды, изредка слышался лай беспокойных собак, в доме Ступичных ещё долго горел свет от керосиновой лампы ближе к полуночи и этот огонёк потух, деревня вся окунулась в ночную тишину убаюканная дневною суетой.