Прикладная венерология

Андрей Шляхов, 2021

Разумеется, автор должен сообщить своим уважаемым читателям и вообще всему человечеству, что все события, о которых идет речь в этой книге, являются продуктом его буйного неукротимого воображения, точно так же, как и имена действующих лиц, которые выдуманы от первой буквы до последней. Короче говоря, все совпадения случайны, но мы-то с вами хорошо знаем, что ничего случайного в этом мире нет и быть не может.

Глава вторая. Ординатура

С расспросами относительно ординатуры родители начали приставать еще в конце пятого курса — пора, мол, и определиться уже, — но Михаил не спешил посвящать их в свои планы. Что толку делиться надеждами, особенно если есть вероятность того, что эти надежды будут встречены «в штыки»? Лучше поставить родителей в известность после, когда дело будет сделано. Рубикон перейден, пути назад нет, примите и смиритесь!

Родители почему-то решили, что Михаил будет поступать в клиническую ординатуру по кардиологии. Скорее всего, к такому заблуждению их подтолкнула премия имени академика Василенко, полученная Михаилом за научную работу, посвященную коррекции диастолической дисфункции левого желудочка^[4] у больных ишемической болезнью сердца. Большинство людей склонны делать выводы, не имея для этого достаточных оснований. Премия Михаила порадовала. Приятно, когда твою работу называют лучшей, да и тридцать тысяч рублей сумма солидная, но кардиологию он вычеркнул из перечня своих предпочтений одной из первых. Специальность хорошая, востребованная, перспективная в научно-карьерном плане, но не такая уж и «хлебная», как может показаться на первый взгляд. Но отец, находившийся в плену своих заблуждений, полюбил рассуждать о том, как хорошо в наш «сердечно-сосудистый» век иметь сына-кардиолога. Михаил слушал и вежливо улыбался. Родители истолковывали его молчание как согласие.

В честь получения сыном диплома отец устроил банкет. Михаил сопротивлялся этому как мог, язык стер, убеждая родителей в том, что лучше бы отпраздновать это событие в узком семейном кругу, тем более что кроме них троих никого оно особенно и не касается. Но отец был непреклонен в своем стремлении «закатить пир на весь мир». Мир — не мир, а собралось около полусотни гостей и каждый из них, поздравляя Михаила, поинтересовался планами на будущее. Планы уже дошли до той стадии, когда их можно было и огласить, но Михаилу не хотелось портить родителям праздник, ведь это был больше их праздник, чем его. Он получил высшее образование, а у родителей сбылась мечта — почувствуйте разницу.

Банкет устроили в субботу, а в воскресенье состоялось продолжение — торжественный обед в узком семейном кругу — родители, Михаил и персидский кот Тихон, которого больше интересовал не повод, а колбаса и селедка, без которых в доме Зубковых не обходилось ни одно застолье — отец любил пропустить рюмочку-другую под закуски, а уж затем переходить к главным блюдам. Хорошо понимая, кто в доме главный, Тихон усаживался рядом с отцом и сопровождал каждую поднятую рюмку душераздирающим мяуканьем, от которого кровь стыла в жилах. Для того, чтобы спокойно выпить-закусить, нужно было нейтрализовать свирепое животное очередной подачкой с хозяйского стола. Чаще всего отец, игнорируя укоряющий взгляд матери, ставил перед котом одну из тарелок с нарезками — уймись, зверь лютый!

— Можно подумать, что его не кормят, — вздыхала мать, наблюдая за тем, как упитанный десятикилограммовый котяра одним махом слизывает с тарелки ее содержимое.

— У него тоже должен быть праздник, — замечал Михаил и ставил перед Тихоном очередную тарелку.

— Ему же нельзя этого! — ужасалась мать.

— Он лучше нас знает, что ему нельзя, — успокаивал отец.

Оно и верно, от перченой бастурмы или промасленных шпрот Тихон презрительно отворачивался и смотрел на хозяев с укором — ну разве можно предлагать уважающим себя котам такую пакость?

— Коллеги просто замучили меня вопросом о том, во сколько мне обошелся Мишин красный диплом, — сказал отец после первой рюмки. — А когда я отвечаю, что за все время ни копейки в универ не занес — не верят. Даже обидно немного. Неужели мой сын настолько глуп, что не мог получать пятерки самостоятельно?

— Стереотипы, — усмехнулся Михаил, вспомнив годы учебы. — Меня тоже постоянно спрашивали о том, сколько стоила очередная пятерка. Но мы-то знаем…

— Но мы-то знаем, что ты у нас умница! — подхватила мать. — Я уверена, что к тридцати пяти годам ты станешь дважды доктором!^[5]

— И будешь заведовать отделением в Кардиоцентре! — продолжил пророчество отец. — А то и кафедрой, чем черт не шутит! Короче говоря, мы с мамой можем не беспокоиться по поводу наших сердечных дел! Ты нас вылечишь!

«Пора! — подумал Михаил. — Дальше тянуть нет смысла».

— Я думаю, то есть мне хочется верить, что мне никогда не придется вас лечить, — сказал он, стараясь говорить как можно мягче. — Я хочу…

— Да это ясно! — перебил отец. — Всем детям хочется, чтобы их родители никогда не болели! Но жизнь берет свое и от этого никуда не денешься. С одной стороны мы ощущаем себя молодыми, а с другой иной раз так прихватит, что хоть на стенку лезь!

— Да, — грустно вздохнула мама. — Это не жизнь берет свое, а прожитые годы. Не успеешь оглянуться, а тебе уже пятьдесят пять…

— Да, годы летят, — поддакнул отец. — Казалось бы еще вчера мы обмывали мой диплом, а сегодня уже твой.

— Вы меня не так поняли, — мягче прежнего сказал Михаил. — То есть так, но не совсем. Разумеется, я хочу, чтобы вы как можно дольше оставались здоровыми и полными сил, но в любом случае мне бы не хотелось вас лечить…

— Почему? — удивленно и немного обиженно спросил отец.

— Потому что я буду венерологом! — ответил Михаил.

— Венерологом? — переспросила мать. — Господи, какой ужас!

— Да он шутит! — отец понимающе усмехнулся и подмигнул сыну. — А ты поверила.

— Я не шучу! — Михаил посмотрел серьезным взглядом сначала на отца, а потом на мать. — Я действительно решил стать венерологом.

Последовала немая сцена. Сначала родители недоуменно смотрели друг на друга, а затем стали сканировать взглядами сына.

— А что тут такого? — с вызовом поинтересовался Михаил. — Нормальная специальность, не хуже других.

— Нормальная?! — завелся отец. — Как бы не так! Венерологи имеют дело с проститутками, сифилитиками и прочим отребьем! Нормальному человеку у венеролога делать нечего. Вот я, например, за всю свою жизнь ни разу не обращался к венерологу!

— Искренне рад за тебя, папа! — сказал Михаил. — Но насчет отребья ты преувеличил. Заболеть может каждый человек, даже самый нормальный…

— Вот уж не знаю! — фыркнула мать. — Среди наших знакомых никто у венерологов не лечится, я уверена.

— А я уверен в том, что ты ошибаешься, — возразил Михаил.

— Нет, не ошибаюсь!

— Давай проверим, — предложил сын. — Позвони пяти своим подругам и скажи, что ты неудачно развлеклась на стороне и теперь нуждаешься в лечении. Уверен, что трое из пяти, если не все пять, сразу же дадут тебе номер телефона знакомого венеролога.

— Ты что — с ума сошел?! — возмутилась мать. — Зачем мне наговаривать на себя такие гадости? Владик, что происходит? Я не узнаю нашего сына!

— Ты уж действительно того… — укоризненно сказал отец. — Думай, что говоришь, фильтруй базар.

— Да я же никого не хотел обидеть, — растерянно сказал Михаил. — Я просто предложил произвести эксперимент…

В течение десяти минут разговор вращался по замкнутому кругу обвинений и оправданий, но в конечном итоге родители поняли, что их единственный сын в самом деле хочет стать венерологом.

— Объясни свои резоны! — потребовал отец. — Может мы с мамой чего-то не понимаем?

Резоны были обкатаны настолько, что слетали с языка автоматически.

— Во-первых, это весьма «хлебная» специальность, — Михаил загнул мизинец на правой руке, — во-вторых, это позитивная специальность — пациенты редко когда умирают от венерических болезней, — к мизинцу добавился безымянный палец. — В-третьих здесь есть широчайшие возможности для частной практики…

Когда все восемь резонов были перечислены, отец переглянулся с матерью и сказал:

— Добавь сюда девятое — твоя известность всегда будет теневой, тебя станут рекомендовать шепотом и с оглядкой. Ни один приличный человек открыто не признается в знакомстве с тобой…

— Папа, я не собираюсь баллотироваться в депутаты или куда-то еще, — возразил упрямый сын. — Мне широкая популярность ни к чему. Кому нужно, тот меня найдет, не сомневайся. А если хочешь убедиться, то позвони пяти своим приятелям…

Отец молча махнул рукой — угомонись, не стану я никому звонить!

— Дело не только в известности, но и в круге общения, — вмешалась мать. — Вот у нашего литейщика Вячеслава Алексеевича сын после юридического пошел работать в полицию оперативником. Соблазнился высокой зарплатой, социальным пакетом, льготами и всем прочим. И что же ты думаешь? Парень деградирует просто на глазах. Бедный Вячеслав Алексеевич буквально места себе не находит. Он мечтал, что сын станет известным адвокатом…

— Главная ошибка родителей заключается в навязывании детям своих приоритетов, — строгим тоном сказал Михаил. — Может, сыну Вячеслава Алексеевича больше нравится работать оперативником, чем адвокатом? И при чем тут круг общения, мама?

— Ну как при чем?! С кем общается венеролог? С проститутками, сифилитиками…

— И прочим отребьем! — закончил Михаил, улыбаясь.

— Вот именно! — нахмурилась мать. — И я не вижу здесь ничего смешного! Я родила тебя совсем не для того, чтобы позволить…

— Стать венерологом? — прищурился Михаил.

— Деградировать! — голос матери начал предательски дрожать. — Ну что за блажь?! Ладно, тебе не нравилась стоматология, это я еще могу понять. Но почему ты выбрал самый худший вариант из всех возможных?

— Действительно, — поддержал отец. — Тебе что, больше податься некуда с твоим красным дипломом? Да тебя на любой кафедре встретят с распростертыми объятиями!

— Давайте сделаем так! — предложил Михаил, чувствуя, что разговор снова рискует закрутиться по замкнутому кругу. — Я скажу вам три волшебных слова, и мы перейдем ко второй части Марлезонского балета, окей?

— Будет и вторая часть?! — ужаснулась мать.

— Он собрался жениться на дочери заведующего кафедрой дерматовенерологии! — предположил отец. — Ну что молчишь? Говори свои волшебные слова!

Из кухни доносился запах жареной баранины, которая уже явно перележивала в духовке, но родители не обращали на него никакого внимания.

— Мясо готово! — сказал Михаил, глядя на мать.

— Ах, да! — всполошилась та и умчалась на кухню.

Пока ее не было Михаил с отцом играли в молчанку. Отец смотрел на сына грозно, а сын на отца — ласково и с сочувствием. Худшая новость была впереди. Как и советуют психологи, Михаил начал с не очень хорошего чтобы затем перейти к совсем плохому.

Баранина и прилагавшиеся к ней овощи пахли настолько аппетитно, что Михаил решил сделать паузу. Уплетая за обе щеки, он дважды показал матери оттопыренный большой палец и один раз ободряюще подмигнул отцу — не все так плохо, когда вкусно кормят. Отец дождался, пока сын в измождении откинется на спинку стула, и спросил:

— Какие там у тебя три волшебных слова? Идите на…?

— Ну что ты, папа! — укорил сын. — Слова совсем другие: «я так решил». Значит, так и будет. Комментировать бесполезно, возмущаться бессмысленно.

— Да — бесполезно и бессмысленно, — согласился отец. — Плавали — знаем!

— Мой сын — венеролог! — сказала мать, но развивать тему по новой не стала.

— Насколько я понимаю, бюджетная ординатура по дерматовенерологии тебе вряд ли светит, — сказал отец. — Можно узнать, в какую сумму обойдется нам это удовольствие?

Говорил отец неодобрительно, даже сварливо, но было ясно, что он готов оплатить «удовольствие», раз уж единственному сыну оно было нужно.

— Папа, ну ты же знаешь мои принципы! — усмехнулся Михаил. — Ваше с мамой участие в моем обучении закончилось на оплате репетитора по химии. Тебе моя ординатура ничего стоить не будет, потому что я нашел целевой вариант. Место выделено, направление получено, договор подписан.

— С одной стороны сын наш дурак дураком, — сказал отец, глядя на мать. — Не захотел идти по проторенной дорожке, решил податься в венерологи, но с другой стороны — правильный мужик. Сам решил — и сам все устроил, не напрягая родителей.

— Уж лучше бы напрягал, — горько вздохнула мать. — Разве ж мы против!

— Я против, — веско сказал Михаил. — Не хочу быть как Лешенька.

Лешенькой звали сына отцовского сослуживца, который стал в семье Зубковых притчей во языцех. Сорокалетний Лешенька, программист-фрилансер, сидел на шее у родителей и не желал с нее слезать. Если родители в чем-то не шли навстречу, то Лешенька устраивал показательные выступления на нему «я умираю» с вызовом скорой помощи и прощальными словами. Короче говоря, тот еще фрукт.

— И где же, если не секрет, ты раздобыл направление? — поинтересовался отец.

— В областном диспансере.

— Знаю-знаю, — кивнул отец. — Это на Щепкина, около МОНИКИ.^[6]

— Нет, папа, — Михаил отрицательно мотнул головой. — Это на Большой Нижегородской улице в городе Владимире.

— Во Владимире? — хором переспросили родители.

— Да, во Владимире, — ответил Михаил. — По окончании ординатуры я должен буду отработать там пять лет и давайте не будем устраивать из этого вселенской трагедии, ладно? Владимир — в двух часах езды от Москвы, это не Хабаровск и не Владивосток.

— Ничего страшного, — успокаивающим тоном сказал отец. — От отработки можно отвертеться по состоянию здоровья. Помнишь, Ира, Сорокина-младшего? Ему светило три года каторги в Твери, но Юрка его отмазал…

— Я не хочу отмазываться от отработки! — в ответ на удивленные взгляды родителей Михаил добавил: — Со мной все в порядке, головой я вчера не ударялся и выпил мало. Если вы не станете охать, ахать и уговаривать, то я вам объясню свои резоны. Только постарайтесь меня услышать, ладно?

Отец нахмурился — хамишь, сынуля! Мать сокрушенно покачала головой — ну что за день такой сегодня, один неприятный сюрприз за другим.

— Лично меня Владимир устраивает по всем параметрам, — начал Михаил. — Москва — хороший город, но врачей всех специальностей здесь явный перебор, и вы это хорошо знаете. Доктор на докторе сидит и доктором погоняет, при этом все друг у друга клиентов уводят. Возьмем, к примеру, клинику, в которой я работал во время учебы. Клиника была неплохая, даже очень. Там работали хорошие специалисты и установка была не на то, чтобы ободрать пришедшего лечиться, как липку, а на то, чтобы пациенты возвращались повторно. Люди работали на перспективу, а не на сиюминутную выгоду. И что бы вы думали? Повторно обращалось около пяти процентов, остальные утекали на сторону. Да и как иначе, если в нашем переулке рядом стояли две клиники и еще три находились в соседних?

— Все так, — согласно кивнула мать, — но Москва — это Москва. Здесь всем найдется дело…

— Поэтому сюда и едут со всей России! — подхватил отец. — Дедушка Сережа в свое время приложил немало трудов для того, чтобы перебраться из Ельца в Москву. Ему для этого пришлось развестись с женой…

Михаил прекрасно знал эту историю. В былые советские времена квартиры не продавались (во всяком случае официально), а обменивались и для того, чтобы обменять квартиру в Москву или Ленинград, нынешний Петербург, нужны были веские основания, просто так здесь не прописывали. Дедушке пришлось развестись с бабушкой и фиктивно жениться на какой-то москвичке. Прописавшись в ее квартире, дедушка развелся и снова женился на бабушке, которая, как жена москвича, получила право обмена трехкомнатной брянской квартиры на однушку в Марьиной Роще (лучшего варианта найти не удалось). После того, как обмен состоялся, дедушка выписался из квартиры своей бывшей фиктивной жены и прописался в бабушкину квартиру, которая его стараниями через несколько лет превратилась в трехкомнатную на Пятницкой улице, где сейчас жил с родителями Михаил.

— Умные люди едут в Москву, — сказал отец в завершение рассказа о дедушкиных мытарствах, — а те, которые не очень, уезжают в провинцию.

— Спасибо, папа, что впрямую дураком не назвал, — поблагодарил Михаил. — Но мне кажется, что я поступаю правильно. В провинции для умного врача… — он сделал ударение на слове «умного», — …самое раздолье. Ну а если вдруг окажется, что я ошибся, то я вернусь.

— Через пять лет! — сказала мать, плотно поджав губы. — Пять лет! Это же целая вечность!

— До моего отъезда еще два года, — сказал Михаил примиряющим тоном. — Это тоже вечность. И вообще, когда-нибудь я женюсь и съеду от вас, дорогие родители. Мы станем встречаться по выходным. Какая вам разница, буду я приезжать в гости из Владимира или же из Бибирева? Я же не во Владивосток уезжаю, честное слово!

— Дело не в том, куда именно ты уезжаешь, — нахмурился отец. — Дело в том, что ты катишься по наклонной и этому не видно конца. Не перебивай! — отец предостерегающе поднял вверх правую руку. — Мы тебя выслушали, послушай теперь ты. Сначала ты решил поступать на лечфак. Ладно, мы с мамой это приняли, потому что любим тебя и уважаем твой выбор. Делай как хочешь, лишь бы тебе было хорошо. Я могу допустить, что тебе не нравится стоматология, но нравится венерология. Пусть так! На вкус и цвет, как известно, товарищей нет. Но я не могу понять этой твоей готовности к переезду в провинцию. Это же не просто переезд из одного города в другой. Это потеря всего, что ты имеешь! Во Владимире ты будешь один-одинешенек! Случись что, мы с мамой сможем помочь только советом…

— Или деньгами! — вставила мать.

— Или деньгами! — повторил отец. — Но главное же не деньги, а связи! Предположим, тьфу-тьфу-тьфу, — отец постучал костяшками пальцев по столешнице, — что тебя обвинили в халатности. В Москве у меня есть несколько знакомых адвокатов, есть знакомые в департаменте здравоохранения, есть и парочка криминальных авторитетов, на худой конец…

— Авторитеты-то тут при чем? — удивился Михаил.

— А при том, что их люди могут объяснить тому, кто пытается на тебя наехать, что земля круглая и ответки прилетают бумерангом, — объяснил отец. — Разные же бывают ситуации. Иногда и к уголовникам приходится обращаться, несмотря на то, что сейчас не девяностые годы. Когда угнали мамину машину кто ее нашел? Мой давний пациент из авторитетов, а не наша доблестная полиция. Машину на третий день пригнали к дому…

— А на переднем сиденье лежал огромный букет роз! — вспомнила мать и укоризненно посмотрела на отца. — Ты мне никогда не дарил таких букетов!

— Но я никогда и не угонял твою машину! — парировал отец и перевел взгляд на сына. — Ты должен понимать, что во Владимире или где-то еще за пределами Москвы тебе придется рассчитывать только на себя. Сейчас тебе кажется, что в этом нет ничего страшного…

— Но настанет день, и ты вспомнишь эти слова! — закончила мать.

Родители нагоняли саспенса, стараясь перещеголять друг друга. Город Владимир, вполне себе неплохое место, представал в их речах зловещим местом, в котором юного и неопытного столичного врача поджидали многочисленные неприятности из категории «страсти-мордасти». Когда прорицания дошли до того, что любимый сын не сможет найти себе во Владимире приличной девушки и будет вынужден жениться на какой-то вылеченной им сифилитичке, Михаил хлопнул ладонью по столу (вообще-то хотелось стукнуть кулаком, но постеснялся) и громко сказал:

— Стоп! С меня хватит! Если кто не заметил, то я уже вырос и скоро мне исполнится двадцать четыре года. Лермонтов в этом возрасте уже успел «Бородино» написать!

— А через три года его застрелили на дуэли! — добавила мать.

У мамы было потрясающее умение оставлять за собой последнее слово в любых ситуациях. Слушает-слушает, а потом как скажет — и наповал! Ни возразить, ни оспорить. И вроде бы при чем тут дуэль? А ничего умного на ум не приходит. Но у умного сына был давно заготовлен универсальный ответ, позволявший завершать на приятной ноте любые дискуссии с родителями.

— Я вас очень люблю, мама и папа! — Михаил улыбнулся во все тридцать два зуба. — Спасибо вам за то, что вы так заботитесь обо мне! Надеюсь, что смогу дать столько же тепла своим детям.

— А я надеюсь на то, что твой сын когда-нибудь скажет: «ну ее к чертям, твою венерологию, я хочу быть стоматологом, как дед»! — сказал отец.

«Пронесло!» — с облегчением подумал Михаил, только сейчас понявший смысл выражения «гора с плеч свалилась».

Примечания

4

Диастолической дисфункцией называется неспособность левого желудочка принимать кровь под низким давлением и наполняться без компенсаторного повышения давления в левом предсердии.

5

То есть — доктором наук.

6

МОНИКИ — сокращенное название Московского областного научно-исследовательского клинического института имени М. Ф. Владимирского.