Правильная клиника, или 13 шагов к успеху

Андрей Шляхов, 2021

Эта книга может положить начало новой серии ЖЗШ – жизнь замечательных шарлатанов. Она написана на реальном материале, измененном ровно настолько, чтобы исключить возможность судебных исков, отвлекающих автора от его созидательного труда. В 1995 году два оказавшихся не у дел приятеля – врач и коммерсант с инженерным образованием – решают открыть «Правильную клинику», которая поможет им заработать большие деньги… Если вы ничего не знаете о шарлатанстве и шарлатанах, то эта книга станет для вас интересным открытием и, возможно, убережет вас от ошибок, наносящих вред и здоровью, и кошельку. Если вы думаете, что знаете о шарлатанстве и шарлатанах все-все-все, то все равно найдете в этой книге много нового. Если вы профессионально занимаетесь шарлатанством или только собираетесь начать им заниматься, то эта книга многому вас научит. Короче говоря, читать всем! (Кроме тех, кому еще не исполнилось шестнадцать лет, ведь это совершенно не детская книга).

Глава четвертая

Шаг третий. 1997 год, кто ставит на себя, тот никогда не проигрывает

— Управа вконец обнаглела, — пожаловался Павлу партнер. — Утром, когда ты вел прием, звонит мне Мария Сергеевна и строго так отчитывает за то, что мы не участвуем в социальных программах. Можно подумать, что она мне начальник! А затем спрашивает, какую скидку мы готовы предоставить льготникам и ветеранам нашего района? Нет, ты только прикинь — о том, станем ли мы давать скидки речи не идет, это уже за нас решили. Наше дело — размер определить!

Мария Сергеевна была заместителем главы районной управы и занималась социальными вопросами. Павел шапочно был с ней знаком, но по всем делам предпочитал обращаться непосредственно к главе управы Александрову. Он считал, что вести дела непосредственно с начальством и дешевле, и эффективнее — меньше посредников и быстрее достигается результат.

— Я ей на это культурно, но жестко ответил, что мы управе в вопросах ведения бизнеса не подчиняемся, а что касается помощи ветеранам, то предпочитаем помогать своим, а не чужим…

«Вот нет бы ей после часу позвонить! — с тоской подумал Павел, глядя на довольную физиономию партнера. — А теперь придется ублажать-разруливать, подчищать за Димкой… Хотя, почему это я должен подчищать? Пусть сам действует! В другой раз умнее будет!».

— А она что? — спросил Павел, скрывая раздражение.

— А что она? — усмехнулся Дмитрий. — Проворчала что-то и отключилась. Нет, ты подумай — какая наглость! Подчиненных своих пускай агитирует, чтобы те в пользу бедных жертвовали и нищим подавали!

— Помнишь, как географичка Полина Иосифовна тебя «клиническим идиотом» назвала? — огорошил неожиданным вопросом Павел.

Полина Иосифовна была педагогом-энтузиастом. Она старалась достучаться до каждого ученика и была готова объяснять непонятное многократно. «Друзья мои! — говорила она ученикам. — География такая же логичная наука, как и математика. Не нужно ничего зубрить! Нужно вникать и понимать, тогда знания сами в голову лягут!». В лохматую голову ученика Каныгина географические знания ложиться не хотели, точнее он этого не хотел, поскольку давно решил, что станет инженером-компьютерщиком и налегал только на профильные предметы — алгебру, геометрию и физику, а все прочие игнорировал. Сын завуча мог себе это позволить, поскольку ради матери педагоги «натягивали» ему оценки до четверок и пятерок. Но Полина Иосифовна не могла просто «натягивать» оценки. Ей было нужно, чтобы ученики отличали муссоны от пассатов, а прерии от пампы. Но Каныгин путал даже широты с меридианами… И однажды, доведенная до отчаяния географичка сказала: «Ты меня прости, Дима, за резкость, но я должна сказать, что ты производишь впечатление клинического идиота». И после, как донесла разведка, сказала то же самое в учительской, Димкиной матери.

— Было дело! — усмехнулся Дмитрий. — Допек я ее…

— И меня тоже! — в голосе Павла зазвенел металл. — Ты знаешь такого мифологического персонажа — царя Мидаса? Он превращал в золото все, к чему прикасался. А ты, Димон, Антимидас! Ты превращаешь все, до чего дотронешься в дерьмо! Ты портишь все, что можно испортить!

— Что я сейчас испортил?! — напористо поинтересовался Дмитрий. — Не дал управе урезать наши доходы?! Это ты ставишь мне в вину?! Или ты думаешь, что я Марьсергеевну х…ми покрыл? Нет! Я же сказал, что разговаривал жестко, но культурно. Она, конечно, осталась недовольна тем, что я ей отказал, но личной обиды между нами не возникло.

— Надеюсь! — усмехнулся Павел. — А если и возникла, то ты ее загладишь. Явишься к ней с дарами богатыми и вытрешь своим пузом пол от двери до ее стола. Дары купишь за свой счет, а не из представительского фонда! И когда она оттает…

— Тебе нужно — ты и пресмыкайся! — перебил Дмитрий. — И скидки давай из своего кармана! На моей доле прибыли они отражаться не должны!

Иногда Дмитрия, что называется, «замыкало». Лицо каменело, в глазах сверкали яростные искры, губы сжимались в тонкую белую ниточку. В таких случаях давить на него было бесполезно и опасно — дело могло закончиться крупной ссорой и великой обидой, а с партнерами до такого лучше не доводить. Чего доброго, закусит Димон удила, отколется и откроет свою контору, которая станет конкурировать с «Правильной клиникой»… Конкурент из него, как из фекалии боеприпас, но вся эта суета ослабит клинику и отбросит ее назад, к стартовым позициям. Не хотелось бы… А еще больше не хотелось бы терять такого помощника, хоть и туповатого, но энергичного, ответственного и очень хорошо замотивированного. Поэтому, при «замыкании» Павел менял тактику — ставил на стол бутылку какого-нибудь односолодового вискаря, любимого напитка партнера, и от нажима переходил к уговорам. Лучшей закуской к вискарю Дмитрий почему-то считал курагу и у Павла в шкафу всегда стояла стеклянная банка с ароматными оранжевыми лепешечками, которые покупались у знакомого узбека на Северном рынке.

— Я за рулем! — пробурчал Дмитрий, когда Павел запер дверь кабинета на ключ.

— Я оплачу тебе такси, — пообещал Павел, споро накрывая «поляну». — Раз я предложил, то мне и за последствия отвечать.

— Как тебя шатает! — усмехнулся партнер. — То идиотом обозвал, то выпить предлагаешь…

— Чего не бывает между друзьями, — махнул рукой Павел, разливая вискарь по бокалам. — Но мы же всегда найдем общий язык, верно?

— Да мы его, собственно, никогда и не теряем, — пошел на попятную Дмитрий. — Так, полемизируем иногда.

— Давай выпьем за то, чтобы наша полемика не отражалась бы на нашей дружбе! — предложил Павел, беря свой бокал.

Отпили по маленькому глоточку (рабочий день близился к концу, но еще не закончился), закусили курагой. Грозные искры в глазах Дмитрия погасли и вообще взгляд потеплел.

— Я, Дима, почему вспылил? — вкрадчиво начал Павел. — Да потому что я этого звонка уже давно ждал. Вот прямо с нетерпением ждал, потому что он был мне нужен…

— Не заливай, Паша! — перебил Дмитрий. — Когда тебе нужно, ты сам действуешь, а не ждешь у моря погоды. И чего тут ждать? Зачем нам давать скидки, если у нас и без того очереди?

— А затем, друг мой, что ты на помещение мебельного магазина давно облизываешься, но прибирать его к рукам тебе стремно — вдруг расходы не окупятся?

— Есть такое дело, — кивнул Дмитрий. — Чтобы магазин выжить, нужно хозяйке помещения бо́льшую плату предложить, а там такая щука из бывших работников торговли, что ей палец в рот не клади! Одно дело, если бы мебельщики съехали и помещение было пустым, и совсем другое — перекупать право аренды. Ну и опасения есть, не без этого. Знаешь, сколько бизнесов обрушилось после резкого расширения?

— У меня тоже есть опасения, сказал Павел. — Тем более, что ты знаешь мою позицию — к врачам должна быть очередь. Если коридоры пустые, то это означает, что наши уникальные специалисты не востребованы. Поэтому отнимать помещение у мебельщиков можно только в том случае, если в его заполняемости будет твердая уверенность. Но давай вернемся к социальному вопросу. Только сначала давай выпьем за процветание дела.

Ритуал повторился, только на этот раз Павел закусывать не стал. В отличие от партнера, он относился к кураге равнодушно и вообще не любил закусывать коньяк и виски.

— Ты, Дима, сейчас сказал: «одно дело, если бы мебельщики съехали и совсем другое — перекупать право аренды». То же самое и с Марией Сергеевной. Если я сам стану набиваться на участие в социальных программах, то она сразу же скумекает, что мне от этого светит большая выгода и захочет погреть свои загребущие ручонки. И все будет выглядеть так, будто она нас облагодетельствовала. А если она просит поучаствовать, ей же это для отчетов важно — охватить как можно больше фирм в районе, то в роли благодетелей уже оказываемся мы и моя встречная просьба выглядит как простое и естественное желание немного сократить ущерб, нанесенный скидками. Так и быть, Маша, радость ты наша, мы тебя уважили, но и ты нам тоже немного навстречу пойди. Сечешь расклад?

— Расклад я секу, — снова кивнул Дмитрий. — С дипломатической точки зрения ты все излагаешь верно. Я главного не пойму — какая нам польза может быть от скидок? Тем более, что у нас и без них аншлаги.

— Напрямую от скидок пользы быть не может, — усмехнулся Павел. — Деньги на ветер, недополученная прибыль. Но я, говоря о выгоде, имею в виду не скидки, как таковые, а сотрудничество с управой. Да, Маша, мы пойдем тебе навстречу, но за это ты уж будь так добра, приглашай нас на все праздничные и вообще торжественные мероприятия, которые проводит управа. Девятое мая, День города, чествования ветеранов и все такое… Мы поставим столик, развернем над ним наше знамя и станем раздавать буклетики и визитки. Кстати, Дима, нужно обеспечить несколько «знамен», то есть транспарантов с нашим названием, логотипом и контактами. Для нас такая реклама очень важна, потому что наш контингент ходит на все подобные мероприятия. А в День победы и День города гуляет вообще вся Москва. И тут мы стоим, в каком-нибудь хорошем месте — возле концертной площадки или возле полевой кухни. Ты прикинь, какая это реклама! И не просто реклама, а под крылышком управы, то есть всем ясно, что наша деятельность пользуется одобрением властей. А? Стоит это пятипроцентной скидки для уважаемых ветеранов нашего района? Мне кажется, что стоит.

— Наверное стоит, если ты так считаешь, — уклончиво ответил Дмитрий. — Я как-то обо всем этом не думал, у меня голова больше повседневными делами занята и вообще я не стратег, а практик. Я тебя понял, Паша. Завтра же являюсь к нашей Маше с духами, конфетами и цветами. Только вот как бы поизящнее выкрутиться, чтобы она не заподозрила бы нашего интереса? Можешь подсказать?

— Да просто скажи, что с женой крупно повздорил с утра и был весь на нервах, — посоветовал Павел. — У женщин такой повод катит без проблем. А потом одумался, да и я тебе шею намылил за то, что ты ссоришь нас с управой. Так и скажи: «Павел Игоревич вздрючил меня по полной программе!». Ей это понравится. И добавь, что в качестве извинений за твое поведение Павел Игоревич предлагает бесплатный прием для ветеранов и льготников по понедельникам с девяти до двенадцати…

Дмитрий нахмурился.

— Дима, я знаю, что ты хочешь сказать, — Павел мягко улыбнулся. — Но это же «мертвое» время, когда пациентов раз-два и обчелся. А бесплатная консультация — превосходная наживка. Если наши спецы будут качественно обрабатывать любителей халявы, то эта бесплатная консультация окупится сторицей.

— Спецы постараются! — заверил Дмитрий. — Можешь быть спокоен.

— Меня всегда восхищало твое умение внушать людям почтение и трепет, — скомплиментничал Павел. — Я так не умею.

— А тебе и нельзя зверствовать! — усмехнулся Дмитрий. — Ты же с пациентами работаешь и представляешь нашу клинику на публике. Твоя роль — добрый доктор Айболит и выходить из нее нельзя. А я — Карабас-Барабас, мне можно.

— Не просто можно, а нужно! — Павел поднял свой бокал. — За тебя дружище и за судьбу, которая нас свела!

— Давай за нас обоих разом, и я побегу, — сказал Дмитрий. — Кое-что нужно доделать сегодня.

Павлу очень нравилось, что Дмитрий никогда не грузил его деталями. Как выполнит поручение — так доложит. Не сможет выполнить — объяснит причину. Но пока делает, то молчит и не дергает по пустякам. А если и упомянет о делах, так только в подобном ключе — «кое-что». Волшебный человек… с узким кругозором. Впрочем, и хорошо, что с узким. Зачем «Правильной клинике» две головы? Голова должна быть одна, но светлая. Тогда все будет хорошо.

— И еще скажи ей, что главный врач клиники готов периодически читать для наших дорогих ветеранов лекции о достижениях современной медицины, — сказал Павел в завершение разговора. — Один или два раза в месяц, смотря по обстоятельствам.

— Думаешь прокатит? — усомнился Дмитрий. — Марьсергеевна, конечно, умом не блещет, но не такая же она дура, чтобы тебе забесплатно рекламные мероприятия организовывать.

— А ты преподнеси это предложение как извинение за твою грубость. Будто я испугался порчи отношений до мокрых штанов и начал лебезить-распинаться. Тогда точно прокатит. Все эти деятели любят, чтобы перед ними пресмыкались.

— Кстати! — Дмитрий хлопнул себя по лбу ладонью. — Хотел спросить, а почему ты упомянул именно о пятипроцентной скидке? Можно же и три процента дать. Управе важен сам факт наличия скидок для льготников, а не них размер.

— Грошовые скидки не работают, — объяснил Павел. — Они не радуют, а оскорбляют. Минимальная скидка для нашего контингента должна быть такой, чтобы на нее можно было бы купить пакет молока и батон хлеба. Тогда это — скидка, а не издевательство. А еще цифра «пять» смотрится покруглее цифры «три». Короче говоря, меньше давать не сто́ит, а больше не хочется.

— Тебе бы в министры! — восхитился Дмитрий. — Все-то ты знаешь, все ходы у тебя просчитаны наперед.

«Не хочу я в министры, — подумал Павел, когда за партнером закрылась дверь. — Министров меняют, как перчатки, в отличие от главного врача «Правильной клиники». Да и деньги здесь спокойнее достаются».

В сравнении с районной поликлиникой, в которой Павлу довелось недолго поработать на приеме во время учебы в вузе, в «Правильной клинике» царила райская благодать. В большинстве случаев скандалы бывают вызваны поведением сотрудников или неумением наладить контакт с пациентом, а сотрудники «Правильной клиники» были изысканно вежливы и могли «уболтать даже черта лысого», как выражался Дмитрий. Других на работу и не принимали. Также пациенты скандалят и жалуются в том случае, если не видят пользы от проводимого лечения. Но как эту пользу определяют люди? По улучшению самочувствия, то есть — по субъективным ощущениям. Если «уникальный специалист» убедительно внушит пациенту, что от лечения ему станет лучше, то пациент и впрямь почувствует себя лучше. Все снова упирается в умение работать с пациентами, в качественное «запудривание» их мозгов. «Запудривание» облегчалось тем, что в клинику обращались только те, кто верил в нетрадиционные методы лечения. А кто верит в силу лечения, тот обязательно почувствует себя лучше. На этом и основан широко известный «эффект плацебо», когда пациенту вместо реального препарата дают «пустышку», которая не обладает никаким действием. Но пациент этого не знает и ему кажется, что дело идет на поправку. Рано или поздно, конечно же, наступает критический момент, когда пациентам хочется не только субъективных ощущений улучшения, но и чего-то объективного, например — начать подниматься на третий или четвертый этаж без одышки и болей в ногах. Однако, тут можно сослаться на солидный возраст пациента или же на какие-то индивидуальные особенности его организма. Что поделать? Мы же всего лишь уникальные специалисты, а не боги. Но критический момент нужно всячески оттягивать, поскольку таким объяснением пациенты в целом бывают удовлетворены, но примерно половина из них «соскакивает», то есть перестает ходить в клинику. Но ничего вечного в природе не существует, и вообще, как говорят: «один умер, другой родится, а все в дело годится».^[2]

Мария Сергеевна слопала наживку, не поперхнувшись. Дары приняла, покаяние выслушала, немного попеняла Дмитрию за несдержанность и пообещала договориться с библиотекой на Верхоянской улице насчет лекций Павла.

— Она хотела в управе, в Совете ветеранов и в библиотеке объявления вешать, а я ей подкинул идею еще и в районном «Вестнике» их печатать, — сказал Дмитрий. — Так что отправляй ей список тем на полгода вперед, да поживее. У нее прямо загорелось. Я так понимаю, что в округе и мэрии она подаст это как свою собственную инициативу.

— Пусть человек заработает плюсик в карьерную карму, — усмехнулся Павел. — Мне не жалко. Со временем я свои выступления на окружной уровень вывести планирую, а затем — и на городской.

— Когда-нибудь и в Кремлевском дворце выступать станешь! — поддел Дмитрий.

— А почему бы и нет? — всерьез удивился Павел. — Там же выступал этот… как его… который воду энергией заряжал…

— Эдгар Кумач, — подсказал Дмитрий.

— Да-да, Кумач! — кивнул Павел. — А чем я хуже него?

Тексты своих лекций Павел писал коварно. Сначала он выбирал медицинские новости по тем направлениям, которые были представлены в «Правильной клинике». Затем разбавлял материал парочкой новостей из области официальной традиционной медицины. О своей клинике в тексте не упоминал, но рассказывал о ней во время ответов на вопросы публики. Назвать лекции рекламными язык не поворачивался, они были сугубо информационными. Ну а ответы на вопросы, как говорится, «к делу не пришьешь» — ну мало ли что может быть сказано в рамках ответа? Тем более, что две трети вопросов напрямую касались «Правильной клиники». Сама лекция длилась сорок минут, а ответы на вопросы растягивались часа на полтора, и Павел на это дело времени не жалел.

— Молодец! — хвалил Дмитрий. — Развил широкую просветительскую деятельность. Окучиваешь народ и сверху, и снизу!

Под окучиванием сверху он имел в виду продолжавшиеся выступления Павла в передаче Владика Самолетова. «Ой, а мы вас по телевизору регулярно смотрим! — слышал Павел на каждой лекции. — Но вы там коротко на вопросы отвечаете…». Ну а как же иначе? Ведь в телевизионной передаче время — это деньги в прямом смысле слова. Каждая минута оплачивается, причем по бешеным тарифам. Владику что? Он и целый час даст потрындеть на камеру, но такое «удовольствие» влетало в очень тугую копеечку. Да и вообще длительное присутствие персонажа на экране утомляет зрителя. В течение десяти минут профессора Неунывайко слушают все, а вот если он растянет свои телевизионные выступления, то зрители начнут отвлекаться. Другое дело — лекции, на которых зрителям отвлекаться не на что, остается только сидеть, слушать и конспектировать, если есть такое желание (у большинства оно появлялось).

Накануне Дня космонавтики Павел отступил от обычного регламента и прочел лекцию о достижениях отечественной космической медицины, а заодно засветил свое отношение к этому делу и показал фотографии, сделанные в рамках фотосессии «Космонавты и врачи». Успех был невероятный. Ветераны устроили Павлу бурную овацию, а корреспондент районной газеты написал о нем статью на целый разворот. Статья называлась «Кто ставит на себя, тот никогда не проигрывает». Название подсказал корреспонденту Павел, которому хотелось, чтобы статья называлась броско и нестандартно. Корреспондент очень просил хотя бы одну «космическую» фотографию, но Павел не дал, отговорившись тем, что хоть фотография и не секретная, тем не менее для ее публикации нужно получать специальное разрешение, которого придется ждать долго. Вдруг кто сведущий обратит внимание на то, что космонавт, с которым в начале девяностых сфотографировался профессор Неунывайко, одет в скафандр старого, чуть ли не допотопного образца? Рисковать не хотелось и вообще главной иллюстрацией к статье была большая фотография Павла, сидевшего в своем рабочем кабинете, богато декорированным всевозможными дипломами и сертификатами.

В начале сентября 1997 года «Правильная клиника» заняла практически весь первый этаж дома номер 10 по улице Матроса Дедушкина, за исключением ремонтной мастерской, принадлежавшей одноногому мастеру на все руки Артуру Георгиевичу. Выживать с насиженного места инвалида, которого хорошо знал весь район, Павлу и Дмитрию не хотелось. Невелика прибыль — десятиметровая каморка, чтобы ради нее марать светлую репутацию «Правильной клиники». К тому же, соседство с мастерской нравилось пациентам, которые заодно с посещением клиники могли отдать в заточку нож для мясорубки или заказать дубликат ключа. А если Дмитрий забывал дома ключи от своего сейфа, что случалось примерно раз в два месяца, то Артур Георгиевич аккуратно, без ущерба для замка, решал проблему при помощи шила и проволочки.

— И это, мать-перемать, называется «устойчивым к взлому сейфом»! — всякий раз возмущался Дмитрий, наблюдая результат минутных действий мастера.

— Это называется — «золотые руки», — с тихой гордостью отвечал Артур Георгиевич, поднимая кверху руки с черными вкраплениями металлической пыли. — Если бы я пошел по кривой дорожке, то миллионы бы загребал… Из чужих сейфов.

Расширившаяся клиника не знала, что такое пустые коридоры. Новые сотрудники трудились так же усердно, как и старые. Дурак бы набрал абы кого, лишь бы подключить кабинет к приему, но Павел долго ломал голову над расширением ассортимента услуг. Ему хотелось не просто отобрать для своей замечательной клиники самые востребованные услуги, но и устроить «карусель полного цикла», то есть сделать так, чтобы пациенты переходили от одного «уникального специалиста» к другому. Заработал сам — дай заработать коллеге!

Примечания

2

Ушедшая «в народ» фраза из первого тома «Мертвых душ» Н. В. Гоголя.