Искусство падения

Андрей Умин

История переживающего духовный кризис человека, бросающегося от одной любви к другой, чтобы избавиться от необходимости спасать свой внутренний мир. Если он сам не в силах остановить саморазрушение, то может помочь пропажа лучшего друга – ведь спасение собственной души тесно связано со спасением душ окружающих.История о жаждущем перемен обществе потребления, где воля и решимость одного человека способны привести к непредсказуемой цепочке событий и изменить жизнь к лучшему. Или всех погубить.

Глава 3. Несущий свет

Когда видят двух разных людей рядом, говорят, что противоположности притягиваются. Подобно двум мыльным пузырям липнут друг к другу. Несмотря на крылатое выражение, их место соприкосновения априори должно быть общим, иметь многие сходства. И чем сильнее притягиваются эти люди, тем больше становится взаимная грань интересов. Если повезет, два этих человека в конечном счете сливаются в один большой шар. Чтобы понять, почему я познакомился именно с Матвеем, а не любым другим человеком на планете, нужно почувствовать силу, которая толкала нас друг к другу, постепенно сплющивая наши мыльные пузыри. Поначалу это проходило медленно и незаметно.

Пару лет назад во времена, которые ничем не отличались от настоящей эпохи глобального потепления и тайного передела мира, Саша, моя старая знакомая, возвращалась с проходившего в Крыму фестиваля ретрита и йоги.

— Максим, вставай! Солнце взошло! — кричала она.

— Саша, отстань, — бурчал я в старенький телефон.

— Кстати, привет.

— Кстати, да.

Тогда я еще страдал от самого болезненного в жизни расставания с одной обаятельной путешественницей Дианой, прошедшей огонь, воду и крыши Бангкока, моей сильной любовью и самой большой вдохновительницей, для которой весь мир был домом. Сотни аэропортов в качестве прихожей, тысячи базаров как огромная кухня, монастыри всех религий ей заменяли спальню. В таком огромном уютном пространстве моя скромная лачуга с работой под боком казалась ей клеткой, в которой невыносимо было сидеть с прижатыми к телу крыльями. Я ни капли не соответствовал образу жизни Дианы, поэтому ее очевидный уход из моей жизни очень сильно травмировал примитивную мужскую психику. Если кого-то вдруг забыли научить этому в школе, то скажу, что страдание от расставаний занимает огромную часть нашего бытия. Оно воспринимается гораздо острее, чем в фильмах и книгах, куда обиднее поражения любимых спортсменов по телевизору и в сотни раз несправедливее речей наших политиков. Обнадеживает, затем расстраивает, после чего нагибает за новой надеждой, обходя сзади и в самый беспомощный момент вставляет огромную палку с шипами в наш неприкрытый…

— Макси-им! — Знакомая перебивала сон с новой силой.

— Ну что еще, Саш? Дай выспаться перед великим днем.

Оказывается, девушка все еще висела на телефоне. Задолго до ее поездки на фестиваль ретрита я начал заниматься растяжкой и уже был готов перейти на уровень полноценной йоги, единственного занятия, которое могло научить управляться с желаниями и чувствами. Чтобы забыть свою любовь, перестать страдать этим великим даром и начать наслаждаться им. Спастись из бесконечного плена собственных чувств, в котором томятся все обусловленные создания нашего маленького земного сообщества. Некоторым это надоедает, и они превращаются в Сашу и начинают все скоропалительно пробовать и изучать, утопая в идее поиска смысла бытия. А некоторые понимают, чего конкретно хотят и превращаются в Максима.

— Для чего тебе нужна йога? — спрашивала Саша за завтраком в пиццерии, где мы сразу же встретились.

— Ты же должна прекрасно понимать, для чего она нужна, — возмутился я в ответ, кладя кусок пиццы в рот.

Даже сытым всегда был готов есть это мучное блюдо, а будучи в то утро голодным, набросился на него с тягой вечного ученика к своему учению, с какой Саша поехала в Крым. Рядом лежали сувениры и фотографии с полуострова, которые она показывала, прилетев ненадолго в Екатеринбург по пути домой. Специально для меня, чтобы поделиться великим счастьем нового опыта. Или великим опытом нового счастья.

— Я от сенсея ни на минуту не отставала, — продолжила Саша с гордостью идеального ученика. — Но мне интересно знать, что видишь в этом учении ты.

— Ну я не так много ею занимался, — бубнил, глотая сочные куски сыра с грибами через каждое слово. — Всего несколько месяцев и преимущественно растяжкой.

— Ну а зачем ты начал?

Она удивленно посмотрела на то, как ненасытно я поглощал пиццу, и пододвинула свою порцию, оставшуюся нетронутой. Она привезла из поездки щедрость и теплоту.

— Когда ты последний раз ел? — спросила она.

— Наверное, вчера, я не помню, — ответил я и, вспомнив предыдущий вопрос, добавил: — А йогой начал заниматься, чтобы пересилить любовь.

— А-а-а, — протянула Саша. — Ты все об этом. Помогу, чем смогу.

Диана, виновница моих чувств, и Саша, помощница в моей борьбе с ними, в реальности были подружками, вместе путешествовали и идеально подходили друг другу, однако на меня оказывали такое разное воздействие. Как ангел и бес на разных плечах. В той редкой ситуации, когда ангел пинает под зад, а бес помогает и утешает, потому что недавно подхватил совесть от чихнувшего рядом доброго человека.

Саша провела мне все мастер-классы с этого фестиваля прежде, чем уехать домой. Мы сидели вдвоем на коврике в моей комнате с ароматическими маслами и тихой музыкой мантр. Ощущали изменение воздуха под их гармоничным слогом. Помещение наполнялось общим теплом и светом крохотных огоньков наших проблемных чувств. Они приходили в состояние покоя. Во время медитации мы чувствовали весь мир, одинаково успешно вмещавшийся и в моей маленькой комнате, и на поверхности огромной Земли. В состоянии душевного транса масштаб исчезал, представляя нам всю Вселенную на ладони, точкой во лбу. Чуть выше глаз лился свет бесконечного танца сансары миллиардов живых существ. Мы были всем и все было нами. Моя растяжка сработала, и мы слились в потоки энергий, которым открыли свои скованные тела. Я повторял за ней, добавляя что-то свое.

— Вот сейчас ты должен прочувствовать, — говорил ее голос, но секундой раньше я уже стонал от ментального счастья.

— Я не успеваю сказать, а ты уже это повторяешь, — говорила она.

Чакры открывались, проталкивая энергию дальше, йога была служением, и целью ее были мы сами, а именно то бесконечное нечто, что могло жить внутри физических тел. За несколько дней мы прошли все стадии открытия, получив огромный удар счастья по сознанию в течение этого времени.

— Теперь разум засыпает, — говорила она. — И проявляется то настоящее, чем мы являемся на самом деле и что нами управляет.

Но я уже ощущал этот диалог с подсознанием, когда обычные мысли настолько устали от изматывающих упражнений, что замолкают, открывая более низкий уровень чувствительности, на котором возможно прямое управление нашим телом и чувствами, к чему я стремился. Это был короткий луч света, пропавший в следующее мгновение.

— Практика нужна, чтобы научиться попадать в это состояние и оставаться в нем? — спросил я об очевидном.

— Да, и самое главное не сдаваться перед усталостью.

— И управлять из этого состояния своими чувствами и эмоциями, — произнесли наши голоса вместе.

— И главное не забывай, что все это ради всевышнего, который состоит из всех нас.

Храмами оказались не здания, а людские тела. Мы провели в восторге от служения Богу через самих себя очень много времени или очень мало, в энергии нет понятия минут и часов. Из уст Саши я слышал все сказанное ее учителем, девушка была отличным проводником. Прирожденным, как говорят, в этом, безусловно, одно из ее жизненных предназначений. Не знаю, скольким людям она еще передала то, что вертелось на кончике ее языка, но в то же время было настолько для девушки неуловимо. Она поднесла жаждущему такой прекрасный глоток новой жизни и поехала домой к своим собственным проблемам.

Я же, отдавшись служению со всей искренностью, через несколько месяцев начал получать плоды своего счастливого труда и немножко менять направление летящей в адский котел жизни, обуздал терзавшие меня чувства, научился любить их, и они научились любить меня. Как одомашненный зверь, они стали служить мне верой и правдой. Еще Саша успела показать технику чакрового дыхания для бега во время дыхательной йоги, и я наконец-таки побежал, окрыленный избавлением от любовных мучений.

По городу, в парке, на стадионе и беговой дорожке. Как персонаж фильма, освободившийся от оков. Я мог бежать всюду, надо было лишь правильно вдыхать воздух двумя сильными вдохами и выдыхать такой же парой выходов. Маленькая хитрость не давала запыхаться, и я, окрыленный жаждой новых возможностей, усиленно тренировался, бегая, как счастливчик, вставший с коляски, как Форрест Гамп, выживший в 90-х. Наконец ход жизни переломился, и несчастный разрушитель собственного здоровья понял, что можно повернуть часы вспять, сделать что-то полезное если не для общества, так для своего тела, которому отныне хотелось служить. Мне нужен был крепкий храм для преданного занятия праведным делом. Йогой где попало не занимаются, должен быть подобающий интерьер из крепких мышц и здоровый запах из легких.

Это была не прочитанная фраза из толстой книги, не чья-то добрая мысль, абсолютно не воспринимаемая чужим подсознанием, а собственное искреннее желание. Острая жажда обычного человека пережить разрушительную любовь и навсегда оставить ее мучения позади. Принять себя и весь мир, чтобы никогда больше не испытывать сердечных мук. Вот откуда пошло это преданное служение. У некоторых бывают храмы, воздвигаемые на деньги прихожан, а у йогов есть лишь их тело — единственная вещь, которая позволяет напрямую общаться с тем самым Богом, известным под разными именами во всех уголках мира. Некоторые никогда об этом не узнают, другие, как я, с большим трудом добираются к сокровенному знанию, а некоторые просто рождаются просвещенными и живут с ним, как один мой чудесный знакомый.

— О, Макс, привет, — произнес Матвей Славолюбов после двухчасового занятия йогой в одном из залов города.

— Не знал, что ты тоже практикуешь.

Мы все занятие сидели напротив друг друга и равнодушно смотрели прямо перед собой, принимая нужные асаны и повторяя упражнения, лишь после завершающего пения мантр и благодарения всех пришедших, дружески заулыбались и сошлись ближе.

— Делаю осторожные шаги, — скромно ответил я.

— Это похвально. — Он вытер голову блестящим шелковым полотенцем. — Могу достать приглашение на специальные закрытые практики. По воскресеньям хожу.

— Было бы здорово, — загорелись мои глаза.

— Ну ладно, надо бы уже переодеться.

— Да, конечно.

Мы занимались в одинаковых черных шортах и белых футболках. Мне они еще не облегали некоторые мышцы, а у Матвея все было в полном порядке по телесной классификации Леонардо да Винчи. Вообще любые упражнения и начинания давались ему очень легко. Такое бывает, если человек рожден с божественной отметиной где-то в душе. Я старался подолгу на него не смотреть, отворачиваясь в разные стороны. Мужские раздевалки в залах для йоги оставались редкостью, и мы, будучи единственными представителями сильного пола, переодевались в тамбуре на входе.

Конец ознакомительного фрагмента.