Внешность обманчива

Андрей Уланов, 2007

«В детстве мама довольно часто предрекала, что страсть к красивым штучкам меня погубит. «Штучки» варьировались от пушистого трехцветного котенка и выменянной на учебник горсти разноцветных шариков до черноглазой красотки с соседней улицы и новой метлы… то есть, я хотел сказать, нового флаера спорт-купе. Каюсь – я и в детстве-то слушал маму довольно невнимательно, а уж когда вырос……»

Андрей Уланов

Внешность обманчива

В детстве мама довольно часто предрекала, что страсть к красивым штучкам меня погубит. «Штучки» варьировались от пушистого трехцветного котенка и выменянной на учебник горсти разноцветных шариков до черноглазой красотки с соседней улицы и новой метлы… то есть, я хотел сказать, нового флаера спорт-купе. Каюсь — я и в детстве-то слушал маму довольно невнимательно, а уж когда вырос…

Вот и сейчас. Ну зачем, спрашивается, мне приспичило угонять именно этот «Порш»?! Единственный «Порш» на всем уровне… проклятье, пари держу, это был единственный «Порш» на всей стоянке! Но нет — Гарри Легика привык путешествовать только первым классом! Всякие «Мерседесы», «Сагены», «Бельковы» и АКЕ для него, видите ли, недостаточно шикарны.

Пока что на хвосте у меня висел только бело-зеленый «Фольксваген Тайфун» — жалкое, можно даже сказать, душераздирающее зрелище, этому и форсированный антиграв помочь не способен. По крайней мере, в сравнении с «Поршем», который, стоит мне лишь захотеть, за семь неполных секунд выйдет на три Маха… и почти сразу же окажется за пределами Вестфалии, в воздушном пространстве добрых валлонов. А жители вольного конгломерата Льежа, в отличие от немцев, не экономят на полицейских флаерах. И вдобавок чрезвычайно любят сначала стрелять по нарушителям, а уже потом предлагать дымящимся обломкам чуточку притормозить.

Так что — увы-увы-увы — обстоятельства складываются так, что мне придется отложить процесс наслаждения креслами из «ласкающей» кожи, трехточечной эффектаж-системой, мини-баром и еще дюжиной эксклюзивных деталей оформления салона. Лично меня больше всего интересовало небольшое устройство прямо под штурвальной колонкой, умеющее — по слухам — делать совершенно потрясающий… проклятье, лучше об этом не думать! Какой бы продвинутой эта штука ни была, она не успеет… точно не успеет.

Гарри! Думай о чем-нибудь нейтральном… например, о полиции на хвосте.

Ах, да — за мной же погоня!

Избавиться от полицейской погони можно по-разному. Например, дать залп главным калибром и полюбоваться получившимся в итоге фейерверком. Данный способ хорош, если вы — флотский, в звании не ниже капитан-лейтенанта, и рассекаете атмосферу на чем-нибудь вроде крейсера. Еще вариант — взмахнуть волшебной палочкой и придать копам облик, куда более отвечающий их душевному складу, конкретнее — больших бородавчатых жаб-летяг. С удовольствием применил бы именно его, но вот незадача — как раз сегодня вышел из дому без волшебной палочки.

И ведь говорила мне мама: Гарри, никогда, никогда не выходи из дому не проверив, взял ли ты волшебную палочку… то есть, я хотел сказать, станнер. Как сейчас помню — станнер Мк. 4-51, модель:

а) так называемой «карманной» носки;

б) разрешенная к применению гражданским;

в) модернизированная кустарным образом в мастерской старого Дика.

Такой уж у нас район — идешь и не знаешь, что бросится на тебя из ближайшей подворотни.

Вот. Ну, а если вам вышеуказанные варианты чем-то не подходят — скажем, крейсер на парковочной орбите остался или Книгу Заклинаний плохо помните, — тогда действовать придется чуть сложнее.

Этап первый: ногу на тормоз, штурвал от себя. Если вы проделаете это правильно, ваш флаер исполнит фигуру, именуемую «колокол» или «кобра Пугачева» — по легенде, так звали изобретшего этот маневр знаменитого русского байкера. Начинающие угонщики свято верят, что эта фигура позволяет им на миг исчезнуть с полицейского сканера. Допплер-эффект и все такое прочее. Сказки, конечно, — полицейский флаер с радаром можно отыскать разве что в музее, — но мы-то с вами люди опытные, мы другого хотели.

Этап второй: отключить внешние сенсоры флаера.

Этап третий: выкинуть наружу «хлопушку».

Этап четвертый: зажмуриться!

Для надежности я еще и ладони к глазам прижал — и все равно в первый миг после этого сумел различить только хоровод радужных пятен. Мысль о вглядывавшихся в преследуемый флаер полицейских — которые сейчас наверняка видят куда более роскошный фейерверк — чуть подняла мне настроение, но лишь чуть-чуть.

Впрочем, глаза — это ерунда, зрение вернется через полчаса максимум. А вот что «хлопушка» творит с тонкими контурами сенс-систем, даже и представлять не хочется.

Этап пятый: выкинуться наружу самому. Через люк в крыше. Механизм стопора дверей в полете тупой, примитивный и очень надежный. Имей ты хоть самую лучшую в галактике взлом-прогу, подчини инк-пилот хоть пять раз подряд, а дверь тебе в полете все равно не открыть, пока не окажешься в «рамках безопасности»: скорость менее двадцати километров в час, высота менее трех метров… штраф за незаконную переделку механизма стопора более пяти килоэко. Потому — идем через люк в крыше. Делать это надо быстро — очень скоро инк опомнится и продолжит выполнять полетное задание. Что в этом такого страшного? Ну… вы же помните, до какой скорости разгоняется «Порш» за семь неполных секунд? А теперь представьте, что сотворит набегающий поток с идиотом, который в этот миг будет торчать из люка…

Лично я на отсутствие воображения никогда не жаловался и потому вывалился наружу не быстро, а очень быстро.

Этап шестой: достать из кармана парашют и надеть его. Спокойно, не торопясь, ведь если вы будете при этом нервничать, у вас наверняка либо клапан заест, либо стропы перепутаются. А до земли-то не так уж далеко…

Этап седьмой: лежать, уткнувшись мордой в грязь, пока слетевшиеся со всей округи бело-зеленые стервятники ползают над полем, просвечивая прожекторами каждый паршивый колосок неопшеницы. Долго лежать.

* * *

— Да-а, паренек, видать, сегодня был не твой день, — доверительно сообщил мне водитель аэробуса.

Я вздохнул, согласно кивнул, огляделся — кроме меня и водителя в аэробусе были лишь пожилая негро-китаянка да парочка гуппи на заднем сиденье. Пустой рейс, и ничего удивительного — мало кому стукнет в голову посреди ночи тащиться через океан.

— Осторожно, люк задраивается. Следующая остановка — Бостон-Ньюпорт.

— А долго лететь-то?

— Ну-у, — задумчиво протянул водитель, — если над Атлантикой пробок не будет, минут за сорок дошкандыбаем.

— Хорошо бы…

Хочу домой! Ванну, массаж и спать! Впрочем, начать спать можно уже в ванной.

Я осторожно (ночной заплыв через Рейн избавил меня от грязи с пшеничного поля, но, карабкаясь на берег, я поскользнулся… три раза) — присел на сиденье и снял очки. Посмотрел на них, тоскливо вздохнул и попытался вспомнить, в каком кармане лежит салфетка для протирки оптики.

— Это что у тебя, инфор такой новый?

Ну вот. Начинается.

Сначала они всегда спрашивают про очки. Потом следует вопрос об одежде. Некоторые, самые проницательные, догадаются осведомиться о моем возрасте — и, услышав ответ, обычно отодвигаются подальше. Словно законной, в государственном медцентре произведенной генетической модификацией можно так вот запросто заразиться воздушно-капельным путем.

Но сначала они всегда спрашивают про очки.

— Это очки, — сказал я. — Старинный оптический прибор, предназначенный для коррекции недостатков зрения.

— Ч-чего?

— Коррекции недостатков зрения, — повторил я. — Вижу я без них плохо.

— А…

— Лечению не поддается, — уточнил я. — Пробовали пересадить здоровые — отторгает.

— А…

— Пробовали. И не только это. Бесполезно.

— Эк оно, — озадаченно моргнул водитель. — Ну а почему эти…

— Очки.

— Очки, а не инфор?

— Я в обычном инфоре одну рябь вижу, — пояснил я. — Приходится индивидуально, на заказ делать. И платить — дорого. Он у меня дома лежит, на полке. А стекла — они дешевые.

Это была далеко не вся правда. Вернее сказать, это была не совсем правда. В чем-то это была даже и не правда вовсе.

К счастью, впереди нарисовался грозовой фронт, и водитель переключил свое внимание с моей персоны на панель управления. Повезло.

Почему повезло? Ну, ведь уже почти два часа как начался вторник, а убивать по вторникам — очень плохая примета. По крайней мере, у нас в семье. Папа, например, даже твиххилов, то есть тараканов, не разрешал по вторникам травить.

В пробку над Атлантикой мы все же попали — и потому, продремав почти час в аэробусе и еще два десятка минут в такси, к двери офиса я подошел почти что довольным. Потому и открыл ее бит-картой, а не ногой.

Ванну, массаж и спать! Ванну, массаж и спать! Если меня пустят в ванну быстро, я, пожалуй, начну считать, что для этой цивилизации не все еще потеряно.

— Привет, Гарри!

— Как добрался?

— Доброй ночи, Полли, доброй ночи, Мин, а-теперь-пожалуйста сгиньте-куда-нибудь пока-я-не-приму-ванну я крайне-опасен-для-окружающих.

Мин и Полли — это две очаровательные, черноволосые, черноглазые, умненькие почти до гениальности… и как две капли воды похожие друг на друга стервоч… э-э… девчушки семнадцати лет от роду. Хотя на самом деле одной из них всего три года. Ну, вы правильно догадались — клонирование. Правда, каждая из них утверждает, что это она решила завести себе подругу по постельным, и не только, играм. Ох уж мне эти дети — нет, чтоб ручного дракончика… то есть, я хотел сказать, ручного тираннозаврика завести.

Вот эти-то ангелочки и представляют собой лицо, мозг, ум, разум и так далее «Агентства по решению проблем “Крокнейл”». Соответственно, ваш покорный слуга является руками, ногами и прочими пригодными для набивания шишек и синяков частями этого самого агентства. Правда, бьют меня редко — рост метр пятьдесят пять и внешность четырнадцатилетнего мальчишки имеют свои преимущества… а кроме того, я умею очень артистично изображать потерю сознания. Бесчувственное тело, как правило, бьют не очень долго — это скучно и неинтересно.

Ах, да. Еще девочки иногда зовут меня в свою кровать.

— Странно, — Полли сделала вид, что принюхивается. — Меркаптаном вроде бы не пахнет. Или поразивший тебя вирус передается только при личном контакте?

— По-моему, бедняжка просто устал. — Мин всегда понимала меня как никто другой. — Гарри, что тебе принести в ванну: курительные палочки, фюль, холодный чай, Полли с новой татуировкой?

Я изобразил глубокую задумчивость.

— Холодный чай, если можно.

Разумеется, меня надули. Вместо чая пришла Полли и принесла на кончиках своих чудесных никелированных ноготков — точно-точно, больше ей спрятать эту гадость негде — какую-то стимулирующую дрянь. В итоге я выбрался из ванны через десять минут, чувствуя себя при этом отвратительно бодрым. Убить бы кого… но все еще тянулся вторник, и месть пришлось ограничить надеванием Поллиного халатика и ее же шлепанцев. В таком виде я и пополз в направлении приемной для клиентов, по совместительству и по ночам — кухню.

— Посылка дошла благополучно?

— Да. Клиент уже рассчитался.

— Хоть что-то хорошее в этом мире… та-ак! Здесь стояла моя банка «хеннесси»!

— Я ее выбросила.

— Что! Это же антиквариат…

— Гарри! «Хеннесси» не разливали по жестяным банкам.

— Как это — не разливали?! — возмутился я. — В «Багдадском связном»…

–…количество ляпов в минуту колеблется между тремя и пятью, а в батальных сценах доходит до двадцати, — заявила Мин.

Спорить с женщиной — дело заведомо бессмысленное. Особенно когда эта женщина едина в двух лицах и оба этих лица являются твоими работодателями.

— Надеюсь, — я решил сменить тему, — раз вы сказали, что клиент рассчитался, сие также означает, что я, наконец, получу аванс… за позапрошлый месяц.

— А зачем он тебе?

— Куплю галстук.

— У тебя же и так три десятка этих… раритетов.

— Тридцать четыре, — уточнил я. — Но зеленого в серую сеточку у меня еще нет, а именно такой галстук, как мне кажется, будет…

— Денег ты не получишь, — сказала Полли. — Их уже нет.

— Неужели ты заплатила налоги?

— Нет. Я купила рекламное время.

— Ясно. — Думаю, изданный мной тоскливый стон мог бы сделать честь любому баньши… то есть я хотел сказать, что это был хороший, эффектный стон.

— Очередная гениальная идея крошки Полли. Пять тысяч… э-э… четыреста тридцать седьмая по счету. Или четыреста тридцать восьмая?

— Гарри.

— Что «Гарри»? Я с рождения Гарри!

— Гарри, нам нужны новые клиенты!

— Нам нужна новая прога бухучета! И корм для совы хотя бы на месяц вперед!

— Гарри, успокойся!

— Я спокоен! Проклятье, разве вы не видите, как я спокоен! Разве я кого-то душу, кого-то убиваю! Нет, я спокойнее мороженых тритонов!

— Ты никого не убиваешь, потому что сегодня вторник.

Я уже говорил, что Мин всегда понимала меня как никто другой? Умная девочка…

— Первый рекламный блок должен был пойти двадцать минут назад, — примирительно сказала Полли. — Гарри, вот увидишь…

И в этот миг пиликнул сигнал вызова.

— Трансформ! — взвизгнула Мин.

Само собой, я не успел отскочить, и убегавшая в стену табуретка пребольно стукнула меня по колену. В результате пару секунд спустя взору звонившего предстал не просто стоящий посреди чинно-делового помещения паренек в кричаще-радужно-палевом халате и шлепанцах, а паренек, который прыгает на одной ноге и бормочет проклятья на языке, неведомом никому из присутствующих. Включая его самого.

— Ниглинг?!

В певучем голосе звонившего слышалось неподдельное изумление — и надо сказать, оно было взаимным.

Все-таки далеко не каждый день в нашу контору звонят эльфы.

На самом деле они и Президенту Федерации не каждый день звонят. Потому как прямая передача данных на пару десятков парсек пока что находится за пределами технических возможностей. А на носителях информации — любых! — изображение эльфа не сохраняется. Магия.

Ах да. Эльфы никогда не посещали Землю. Видимо, до сегодняшнего дня. Жители Миров вообще не очень любят посещать нашу планету — Большую Ошибку Природы, нелепого техногенного уродца среди сонма почтенных цивилизаций Великого Пути Чародейства и Волшебства.

И сегодня — вторник. Ой, как нехорошо-то получается… ужас, тихий, тихий ужас.

Полли сумела издать лишь вздох. Томный. Мин оказалась немного более разговорчива.

— Ч-ч-ч-т-т-о-о, п-п-п-ростите?

Я мысленно попытался прикинуть размеры свежезаработанного комплекса неполноценности, мысленно же охнул и решил в ближайшее же время организовать сбор подписей на петицию в Куда-Нибудь-Правительственное с требованием: допускать к лицезрению эльфов только после соответствующей медикаментозной обработки. Антишок, антистресс, антидепрессанты… что-нибудь для ухудшения зрения тоже лишним не будет.

— Этот ниглинг с вами? — требовательно осведомился эльф.

— Ниглинг?

— Он, — сказал эльф, указывая — правда, я так и не понял, как, ведь до тыканья пальцами мирянин не снизошел — на меня.

— Как-как ты меня назвал?

— Ты, — эльф выглядел озадаченным… то есть, наверное, это выражение его ослепительно-прекрасного личика было аналогом человеческой озадаченности, — похож на ниглинга.

— Ниглинги — это какие-то миряне? — иногда мои догадки тоже бывают близки к гениальности.

— Жители Мира Нигл, — подтвердил эльф. — Их облик схож с твоим.

— Вот как… надо будет съездить туда на экскурсию.

Как только получу аванс… лет за тридцать вперед.

— Что угодно вам, благородный гость? — Полли наконец выпала из транса и попыталась придать нашему диалогу чуть более меркантильное направление.

— Имя мне Л'ерни. — Врет, моментально подумал я, эльфов с таким неблагозвучным именем попросту не бывает. — Я только что прибыл в ваш Мир.

Снова врет. «Только что» — это когда звонят из кабинки в космопорту. Интерьерчик же за спиной у эльфа очень похож на комнатушку дешевого мотеля.

— У меня есть проблема.

— В таком случае, — с оттенком гордости произнесла Полли, — вы обратились точно по адресу. Мы в «Крокнейл» занимается именно решениями проблем.

— Полли, Полли, — прошептал я, — крошка, не сходи с ума.

Даже если вся проблема эльфа сводится к заусенцу на мизинце левой руки — все равно ею должны заниматься три на десять в пятой степени чиновников Федерации. Таможня. Контактная комиссия. Администрация Президента Федерации. СБ. Флот Открытого Космоса. Воздушная полиция. Иммиграционный отдел, наконец! Но никак не мы.

— Я видел ваше глашатайное обещание, — сказал эльф. — Хочу, чтобы вы решили мою проблему.

— А что за проблема-то?

— Этого я не могу сказать. — Эльф оглянулся. — Не этим… это ваше передающее заклятье… я в него не верю.

— И совершено правильно делаете, — быстро поддакнула Полли. — Даже по самой защищенной линии опасно говорить о чем-либо серьезном, а уж по обычной городской…

— Нам надо встретиться.

— Несомненно. Вы сейчас находитесь…

–…мотель «Бладхаунд», сектор Ц-32, второй подуровень, — сообщила Мин, которая, оказывается, уже почти минуту отчаянно манипулировала датапагом.

–…там, куда мы можем попасть…

–…десять минут лету на такси…

–…через двадцать минут.

— Спешите же! — бросил эльф и отключился.

— Уф! — Полли обессилено рухнула в кресло. — Ущипните меня кто-нибудь… ай!

— Ты сама попросила.

— Ущипнуть! А не выдрать полкило мяса из предплечья!

— Теперь веришь?

— Не совсем, — призналась Полли. — Слишком уж это невероятно… эльф… на Земле… и звонит в нашу контору…

Я принялся насвистывать первые такты «Theme From Godfather». Получалось лучше, чем обычно, то есть не преотвратно, а просто плохо.

— Гарри!

— Я просто хотел заметить, — сказал я, — что есть способ, причем элементарный…

— Запись, конечно же… — Я уже говорил, что Мин понимает меня с полуслова, а иногда даже с полумысли. — Чебур, выдай запись последнего звонка!

— Запись последнего звонка отсутствует. — В кои-то веки наш разлюбезный инк задействовал в голосе обертоны растерянности и обиды. А то мне уже начало казаться, что Мин некорректно добавила модуль индивидуальности в его структуру. — Имеется запись лакуны продолжительностью четыре минуты двадцать семь и тринадцать сотых секунды.

Запись лакуны — это сильно. Похоже, бедолага от растерянности начал слегка подтормаживать, на манер древнемифического «Виндоуз-Линолеум».

— Значит, это был не глюк!

— А жаль, — вздохнул я.

Конец ознакомительного фрагмента.