Москва Икс

Андрей Троицкий, 2020

Советский Союз доживает последние годы. Капитан морских пехотинцев Сурен Мирзаян при выполнении боевого задания за рубежом не выполнил приказ командования. Позднее раненый Мирзаян и несколько его подчиненных попали в госпиталь в Северодвинске. По выздоровлении их ждала гарнизонная тюрьма, следствие и трибунал. Однако Мирзаян и еще двое морпехов бегут из госпиталя, уходят ночью на машине, а затем поездом. Беглецы обзаводятся подложными документами и под чужими именами теряются на просторах Советского Союза. Милиция и флотская контрразведка вели поиск бывших военнослужащих, но безрезультатно. Восемь лет спустя большие люди на Лубянке и Старой площади пересмотрели давнее дело и решили начать новую охоту на дезертиров, подключив группу опытных оперативников КГБ во главе с майором Павлом Черных. Для майора Черных бывшие морпехи не просто звери, которым место за решеткой, – это люди, посвященные в важные государственные секреты, а тайны надо похоронить вместе с дезертирами. Но, как часто бывает, на чужие секреты вдруг находится богатый покупатель со стороны, который способен изменить не только ход оперативной игры чекистов, но и человеческие судьбы. Некоторые события романа основаны на реальных фактах.

Часть третья: Кольцов

Глава 1

Юрий Кольцов проснулся от звонков трамвая, доносившихся с улицы. Голова была тяжелой, мысли путались, он сел на раскладушке и осмотрелся, слева на стене картина маслом, заключенная в тяжеловесную золотую раму — зимний пейзаж Васильевского острова. Рядом другая картина, поменьше, тоже вечерний городской пейзаж: люди, спешившие куда-то, трамвай с открытыми дверями, на другой стороне улицы магазин «овощи — фрукты» и женщина с хозяйственной сумкой.

Несколько лет назад хозяйка квартиры была хорошей художницей, но потом встретила не того человека, пережила смерть ребенка, ушла от мужа, и встретила другого мужчину, не лучше первого. Все покатилось под гору, теперь тут давно никто не рисует, о прошлом напоминает несколько картин, чудом сохранившихся.

Женщина, лежавшая на кровати у окна, беспокойно заворочалась. Желтые волосы, покрытые лаком, казались стеклянными, на шее темная родинка с полгорошины, серебряная цепочка с крестиком. Женщина натянула на голову простыню и, кажется, снова заснула. Комната узкая и длинная с высоким потолком, на спинке венского стула синие штаны и чёрный свитер грубой вязки, на столе овальное блюдо с куриными костями и засохшими ломтиками запеченной картошки. Три пустых бутылки из-под портвейна, четвертая — почти полная, заткнута пробкой. У стены радиола «Ригонда» с поднятой крышкой, на табуретке стопка пластинок в истрепанных бумажных конвертах, в дальнем углу его чемодан, фанерный с металлическими уголками.

Кольцов наскоро оделся, сел на кровать, поближе к столу.

— Юра, ты уже уходишь? Не отпущу. Подожди… Мы же вчера хотели серьезно поговорить.

Голос был глубокий, низкий.

— Вика, я постараюсь вечером вернуться, — сказал он. — Тогда поболтаем.

Наверное, она поняла, что это вранье. Кольцов вытащил бумажник и пересчитал деньги, кажется, вчерашним вечером их было больше, но кое-что еще осталось — и ладно. Он заткнул в бумажник несколько купюр, остальное положил на подоконник, у стопки журналов «Работница».

— Спасибо, — сказала женщина. — А то с деньгами совсем туго…

Он встал, открыл форточку, снова присел на кровать, вытащил сигарету из бумажной пачки, закурил. Женщина заворочалась, придвинулась ближе, ухватила его за талию, сплела руки.

— У нас что-нибудь осталось? — женщина продолжала держать его за талию. — По глоточку?

— Почти целая бутылка. Но я не буду.

Он докурил, расплел женские руки, поднялся, вышел в коридор, узкий и темный, включил свет. На полу возле вешалки лежал мужчина лет сорока пяти, грузный, высокий, в трусах и майке, он внимательно посмотрел на Кольцова снизу вверх и протянул ему руку, чтобы помог подняться. Кольцов переступил через человека, прошел в ванну, быстро умылся, вышел обратно, хотел снять с вешалки короткое пальто и кепку шестиклинку, но мешал человек, сидевший на полу, привалившийся спиной к стене. С неожиданным проворством он встал.

Конец ознакомительного фрагмента.